Рэй Гартон
Игрушка Счастья
- Эй, привет! - сказала она голосом таким же приятным, как и ее круглое лицо. Ярко-голубые глаза располагались сверху румяных щек, а белые зубы мерцали между улыбающимися красными губами. Ее золотистые волосы были коротко подстрижены, и она носила яркую одежду. Она была довольно пухленькой, с красными ногтями на коротеньких и толстых пальцах. - Как прошел твой день?
Лизбет почувствовала, как ее лоб слегка нахмурился.
- Я... нормально. Вы что-то продаете?
- Только счастье.
Лизбет кивнула.
- Значит, вы пришли рассказать мне об Иисусе?
Улыбка женщины дрогнула.
- Иисусе? О нет, нет, только не это. Я не занимаюсь религией. Нет, я имела в виду то, что и сказала, о счастье, - улыбка вернулась, когда она подняла сумку и похлопала по ней рукой. - Оно у меня прямо здесь. У тебя есть несколько минут?
У Лизбет не было ни малейшего желания что-либо покупать, но ей все равно хотелось пригласить эту женщину войти. Было бы здорово поговорить с кем-нибудь, услышать голос, который не звучал ни по телевизору, ни по радио, и не принадлежал маме. Но мама не любила, когда в доме появлялись посторонние.
- Мне, э, действительно ничего не надо - сказала она извиняющимся тоном.
- Да ладно, я не отниму у тебя много времени, обещаю. И это будет очень весело, - женщина наклонилась вперед и понизила голос до заговорщического шепота. - А ты не хочешь посмотреть, что у меня в сумке?
- Ну, я, э... Я... Я... Я...
Женщина на мгновение посерьезнела и положила руку на плечо Лизбет. Лизбет видела, что она приближается, но прикосновение все равно заставило ее вздрогнуть. Она не привыкла, чтобы к ней прикасались. Кто угодно.
- Послушай, милая, не обижайся, но я могу сказать, что тебе не помешало бы немного счастья, - она опустила руку. - Кроме того, я бы с удовольствием выпила чего-нибудь холодненького. Здесь ужасно жарко.
Не повредит на некоторое время увести бедную женщину из невыносимой августовской жары. Она отступила в сторону и сказала:
- Входите.
- Спасибо, - сказала женщина, входя в дом. - Я Санни.
Ну конечно же, подумала Лизбет.
Когда Лизбет повела ее на кухню, она заметила, что Санни удивленно оглядывает комнату. У них никогда не было гостей, поэтому Лизбет редко приходило в голову, насколько странной и даже жуткой была обстановкавсе эти распятия и изображения умирающего Иисуса, особенно большая картина над камином со всеми ее кровавыми, жуткими подробностями.
- Надеюсь, я не обидела тебя, когда сказала, что религия меня не интересует, - сказала Санни, когда они вошли на кухню. - Потому что кто-то здесь явно ей интересуется.
- Нет, вы меня не обидели. Не хотите ли чаю со льдом?
- Было бы замечательно!
Кивнув в сторону стола, Лизбет сказала:
- Присаживайтесь.
Вскоре они уже сидели за столом лицом друг к другу с высокими стаканами чая со льдом.
- Мама очень религиозна.
- Твоя мать живет с тобой?
- Ну, скорее... я с ней живу. Она старая и очень больная. Я забочусь о ней и... обо всем остальном здесь.
- Что с ней такое?
Лизбет прервалась, прислушиваясь, не идет ли мама. У нее была привычка тихонько покидать свою комнату, ковылять по коридорам и подкрадываться к Лизбет, когда она меньше всего этого ожидала. Когда она ничего не услышала, то понизила голос и сказала:
- Что с ней не так? Это длинный список. Она уже стара. Она родила меня довольно поздно, и я была... нежданным ребенком.
- Мне очень жаль. Как я уже сказала, тебе не помешает немного счастья, дорогая, - она подмигнула, наклонилась и открыла свою сумку на полу. - У тебя же нет парня.
Лизбет фыркнула, отпила чаю и коротко покачала головой.
- И ты не часто ходишь на свидания.
Она уставилась на свой стакан, не зная, что ответить. Она не хотела выглядеть такой жалкой. Но, вероятно, было уже слишком поздно для этого. Когда она была подростком, девочка, жившая по соседству, часто говорила, что у Лизбет было облако жалости, плавающее вокруг нее, как пыль, которая следовала повсюду за Пиг-Пеном в мультфильмах "Мелочь пузатая". Соседские дети всегда смеялись над этим.
- Я знаю, знаю. Ты никогда не была на свидании, - Санни потянулась через стол и успокаивающе похлопала Лизбет по руке. - Все в порядке, дорогая.
Лизбет почувствовала себя неловко. Но это были не вопросы. Она взглянула на Санни, гадая, может быть, они уже встречались, возможно, откуда-то знали друг друга.
- Знаешь, что я продаю? Игрушки. Для взрослых. Ты понимаешь, что я имею в виду?
Лизбет нахмурилась, слегка прищурилась и снова покачала головой.
Санни хихикнула и понизила голос до шепота.
- Секс-игрушки.
Лисбет нахмурилась еще сильнее, пытаясь представить себе что такое "секс-игрушка". Она знала, что это может привести маму в ярость из-за того, что там было слово секс, но и помимо этого она была в растерянности.
- Ты знаешь... фаллоимитаторы? - спросила Санни. - Вибраторы?
Лицо Лизбет даже не дрогнуло. Она медленно покачала головой из стороны в сторону.
- Ты не знакомы с секс-игрушками? Вообще?
- Нет, боюсь, что нет. А если мама проснется и решит выйти из своей комнаты, вам придется уйти, потому что если она услышит, что мы говорим о сексе, то очень расстроится.
- Не беспокойся о маме, дорогая. Это не ее дело. Это только для тебя.
Она сделала глоток чая, потом сцепила руки на столе, и ее большие пальцы заерзали друг с другом. Наконец она сказала:
- Тебе ведь 31 год, верно?
- Как вы узнали?
- Я очень проницательна.
Ее взгляд скользнул по лицу и верхней части тела Лизбет.
Это заставило ее смутиться. Она прекрасно знала, как выглядит. В зависимости от ее настроения, то, что она видела, глядя на себя в зеркало, попадало куда-то в диапазон между невзрачной и отталкивающей. С тех пор как Лизбет стала подростком, мама часто говорила: "Хорошо, что ты уродина. Спасение будет легче, если ты уродлива. Красота приносит искушения. Красивые женщины - это грешные женщины. Бог сделал тебе одолжение, когда дал тебе эту волчью пасть при рождении. Шрам, который он оставил после себя, будет держать людей подальше от тебя. А это равносильно держать грех подальше от тебя.
- А у тебя... ну, у тебя когда-нибудь был парень? - спросила Санни.
Лизбет отрицательно покачала головой.
- Даже в средней школе или колледже?
- Я училась на дому. И я не ходила в колледж.
Санни сжала губы, и ее брови поползли вверх.
- Ладно. Тогда я не буду утруждать себя своей обычной болтовней. Мы просто перейдем прямо к самым трудным вещам, - она усмехнулась. - Так сказать.
Она отставила стакан в сторону и поставила черную сумку на стол.
- Я не всем это показываю. Я очень... интуитивна, можно сказать. Я знаю - просто знаю, - кому нужно то, что я продаю, - она сунула руку в сумку и принялась рыться в ней. - И это... то, что тебе нужно.
Она достала из сумки гладкую телесно-розового цвета трубку из мягкой резины, плоскую с одного конца и закругленную с другого. Она была примерно шести или семи дюймов в длину. Несмотря на то, что мамы не было с ними в одной комнате, Лизбет могла слышать, что она скажет:
"Убери эту штуку отсюда! Это же фаллос! Вот в чем корень всего зла, а не в деньгах или любви к ним! Убери его прямо сейчас!"
- Держу пари, ты догадываешься, для чего это нужно, - сказала Санни, игриво улыбаясь, держа в руке суррогатный орган и размахивая им взад-вперед.
Лисбет могла себе это представить. Но сама мысль об этом заставляла ее лицо пылать, а грудь сжиматься от чувства вины.
- Ты ведь мастурбируешь, верно? - спросила Санни.
Лизбет отвела глаза.
Санни хихикнула.
- Дорогая, тут нечего стыдиться. Мы все мастурбируем. Даже те люди, которые говорят, что это не так, включая твою маму, веришь ты этому или нет.
Лизбет уже знала это. За последний год она несколько раз видела, как мама играет сама с собой. Она винила в этом ухудшающееся слабоумие мамы. Лизбет занималась мастурбацией с самого детства. Обсуждение этого вопроса беспокоило ее гораздо больше, чем то, что она делала на самом деле. Ей было трудно чувствовать вину из-за того, что ей было так хорошо. Не было никакого смысла в том, что Бог осудит подобное чувство, когда он включил его в физический замысел своих творений. Но с другой стороны, многие вещи о Боге не имели смысла, так что Лизбет просто не думала о них.
- Это фаллоимитатор. Он предназначен для мастурбации, - сказала Санни, протягивая его Лизбет. - Но... он не похож ни на один другой фаллоимитатор, когда-либо сделанный.
Нахмурившись, она нерешительно взяла его в левую руку. Его поверхность была гладкой и совершенно ровной.
Санни снова полезла в сумку, достала маленькую пластиковую бутылочку, отвинтила крышку и протянула ее Лизбет.
- Нанеси несколько капель на фаллоимитатор, а потом разотри по всей поверхности.
- Что это?
- Просто обыкновенная смазка. Любой любрикант подойдет.
Лизбет наклонила маленькую бутылочку и капнула немного прозрачной густой жидкости на фаллоимитатор, затем поставила бутылочку на место.
- Давай, потри его, - сказала Санни.
Слегка поморщившись, Лизбет распределила жидкость по мягкой поверхности, сомкнула пальцы вокруг фаллоимитатора и принялась растирать его по всей длине, пока он не заблестел. Затем она ахнула и отдернула руку, как будто обожглась.
Она почувствовала, как ствол начал напрягаться и набухать.
Санни усмехнулась.
- Не останавливайся. Продолжай тереть его.
Пока Лизбет гладила его, фаллос продолжал твердеть, утолщаться и даже удлиняться. Телесно-розовый оттенок постепенно темнел, когда вены поднимались прямо под поверхностью. Она издала стонущий звук, потому что это было так...
- Волнующе, - сказала Санни. - Разве не так?
Лизбет не сводила глаз с фаллоимитатора, продолжая его гладить. Ее дыхание изменилось, а пульс участился. Она закусила нижнюю губу между зубами и потерла ее кончиком языка, чувствуя, как пульсирует пенис в ее руке. Он действительно пульсировал. Он стал таким теплым, твердым и толстым. Она представила себе, как ощущает это разбухание и пульсацию внутри себя... как представляла себе столько раз... с таким горьким разочарованием и потребностью. В течение стольких лет она жаждала иметь что-то внутри себя... с наслаждением скользящее... безжалостно сотрясающее. Не ее пальцы, не ручку расчески, а что-то твердое и толстое, завернутое в плоть. Мужской член.
Это был не мужской член. Но это была плоть. Конечно, это невозможно, но именно ее она и чувствовала, скользя рукой вверх и вниз. Теперь он был длиннее, тверже, и это была, хотя это и невозможно, плоть.
- Как я уже сказала, - прошептала Санни, - это не похоже на другие фаллоимитаторы. Я называю его - Игрушка Счастья. Потому что это то, что он приносит. Ты не сможешь купить его больше нигде. Только у меня. Милая, эта штука подарит тебе лучший оргазм в твоей жизни, и она делает гораздо больше.
Лизбет едва расслышала ее из-за стука собственного сердца в ушах, когда влажное жжение разлилось между ее ног.
- Когда ты вопользуешься им... он изменит тебя, Лизбет.
- Каким образом?
- Чудесным образом, - она усмехнулась. - Было бы бесполезно пытаться объяснить это. Ты мне все равно не поверишь. Тебе просто придется... испытать это. На себе.
Она представила, как он будет ощущаться... в ней... двигаясь туда-сюда, становясь горячее и тверже
- Лизбет! Лииизбет! - пронзительный мамин голос прорезал мысли, как изогнутый коготь. Несмотря на то, что мама находилась в своей комнате в другом конце дома, Лизбет показалось, что она кричит ей прямо в ухо.
Она уронила фаллоимитатор на стол. Стул заскрежетал по кафельному полу, когда ее ноги рефлекторно напряглись, отталкивая его назад. Она тяжело дышала. Ее грудь вздымалась и опадала. Она посмотрела на настенные часы. Пришло время маме принимать послеполуденные таблетки. Если она сейчас же не выпьет стакан яблочного сока, мама тут же начнет ковылять по дому.
- Тебе нужно посмотреть, чего она хочет? - сказала Санни. - Затем мы сможем...
- Нет, тебе придется уйти. Но... но
- Да?
- А сколько он стоит? - прошептала Лизбет.
- Ну, если ты собираешься его купить, нам нужно обсудить, что он делает, когда ты...
- Лизбет! Пора принимать мои таблетки!
Голос Лизбет дрожал от страха, когда она сказала:
- Нет, у меня нет времени. У меня припрятаны кое-какие деньги. Скажите мне, сколько. Потом вам придется уйти.
* * *
Она протянула маме стакан яблочного сока и подождала, пока та выпьет свои таблетки.
Трудно было поверить, что мощный голос, разнесшийся по всему дому, исходил от такой тощей, согбенной старухи. Ее руки и ноги были узловатыми палками, туловище - узкой ребристой трубкой, а морщинистая обвисшая кожа покрывала только кости, без каких-либо признаков мышечной ткани. Наблюдая за тем, как мама тщательно проглатывает каждую из своих таблеток с яблочным соком, Лизбет удивлялась, как они вообще опускаются по такой тощей шее, безнадежно не застревая.
Мама сидела, прислонившись спиной к груде подушек. Носовая канюля располагалась над ее верхней губой, а большие толстые очки на носу делали ее глаза огромными и искаженными. Ее беззубый рот превратился в высохшую дыру на лице. На голове во все стороны торчали жесткие волосы цвета старых костей. На коленях лежала библия с крупным шрифтом, которую она время от времени читала. Однако обычно она предпочитала, чтобы Лизбет читала ей вслух, прерывая ее время от времени, чтобы сказать: Аминь!" или "Да, Отец!", или рассказать Лизбет, какая она была ужасная грешница.
- У нас в доме был мужчина? - спросила мама, приняв последнюю таблетку. Она всегда говорила на уровне, близком к крику, ее голос был хриплым и резким, и теперь, как обычно, все ее лицо было вытянуто к центру в глубокой, горькой гримасе подозрения и неодобрения.
- Нет конечно.
- Я слышала дверной звонок.
Она не могла слышать и половины того, что говорила Лизбет, стоя прямо перед ней, но она могла слышать дверной звонок, когда закрывалась в своей спальне в задней части дома.
- Он не звонил, - сказала Лизбет, игнорируя чувство вины, распустившееся в ее груди от этой лжи.
- Я все слышала.
- Здесь никого не было.
Огромные мамины глаза, прищурившись, смотрели на нее сквозь толстые линзы очков.
- Что ж. Думаю, что нет. Какой мужчина придет любоваться тобой? - она рассмеялась, но прозвучало так, как будто закашлялась. - Ни один мужчина не придет к тебе. Если только он не слепой.
Она взяла у мамы пустой стакан.
- Тебе еще что-нибудь надо?
- Впусти сюда кошку.
- Мисси ушла, мама.
- Опять убежала?
- Она умерла.
- Когда?
- Три года назад.
- А как же Лулу?
Лулу была их колли.
- В прошлом году. Она попала под машину и умерла.
А теперь твоя очередь, Лизбет снова почувствовала боль. Но чувство вины уже не было таким сильным, как тогда, когда она начала думать об этом. Она ждала смерти мамы, даже с нетерпением предвкушала этот момент. Лизбет уже смирилась с этим. Но она не знала, что будет делать со своей жизнью, когда мама уйдет, - только то, что она наконец сможет что-то с ней сделать.
Что-то помимо заботы о маме - кормить ее, купать, менять ей подгузники и постоянно быть готовым исполнять ее приказы. Она покидала дом только для того, чтобы отвезти маму к врачу или сходить в магазин или аптеку. Всякий раз, когда она выходила одна, искушение не возвращаться домой было очень сильным.
Но ее ожидание маминой смерти было не совсем эгоистичным. В конце концов, мама была несчастна и постоянно сходила с ума. Смерть была бы для нее облегчением. Во всяком случае, так говорила себе Лизбет, чтобы успокоить боль в груди.
Мама обдумала смерти Мисси и Лулу, которые каждый раз были для нее новостью.
- Так у нас есть какие-нибудь домашние животные?
- Теперь уже нет.
- Нам надо завести кошку. Сходи за кошкой, Лизбет.
- Я не собираюсь идти за кошкой, мама.
- Тогда скажи своему отцу, чтобы он сходил!
- Папа ушел, когда мне было восемь лет, мама. Помнишь?
Лизбет подошла к двери, затем обернулась и сказала:
- Тебе не нужно кричать мне, мама. Воспользуйся интеркомом. Просто нажми на кнопку, и я приду.
Но она не запомнит. Никогда так не делала. И в следующий раз, когда ей снова что-нибудь понадобится, она будет вопить имя Лизбет как сумасшедшая.
Лизбет вернулась на кухню и поставила стакан в раковину. Она посмотрела на фаллоимитатор, лежавший на столе в матерчатой сумке, которую ей дала Санни. Она добавила маленькую бутылочку смазки в качестве бонуса.
Лизбет проводила Санни до входной двери. Прежде чем выйти из дома, она повернулась к Лизбет и наклонилась так близко, что ее губы коснулись уха.