Встроенная в козырек подсветка была дискретно подключена к светодиодной лампочке, которую он мог дистанционно активировать. Если бы он попал в трудную ситуацию, он мог бы использовать это, чтобы на мгновение скрыть свое лицо от камер наблюдения. Свет не был хорошо виден другим посетителям, но если бы они его заметили, он надеялся, что они подумают, что это просто классный дизайн.
Преимущества, которые это ему давало, были двоякими. Если козырек кепки был наклонен соответствующим образом, это помогало скрыть его лицо от других, и когда включался свет, записи камер наблюдения не фиксировали его лицо.
Вместо этого они фиксировали всю его голову в виде полосатого искаженного белого шара.
Это было отличное изобретение, которое мог изобрести любой, кто грабил обследованное место.
Он настроил себя так, чтобы избежать обнаружения и провести тщательную зачистку.
Хершел держал в руках черную хозяйственную сумку с логотипом "Эбленс" с другой стороны. В ней он нес свои инструменты, и кончики его пальцев с каждым шагом становились все более нетерпеливыми. Девушки прогуливались по второму этажу, немного задержавшись, пока они болтали.
Он предпочел бы средний этаж, так как там обычно было меньше всего людей. Он свободно следовал за близнецами, ни разу не дав им понять, что за ними наблюдают или следят. Они миновали пустой магазин "Дух Хэллоуина", руководству которого еще предстояло полностью заполнить полки магазинов.
Им лучше поторопиться, любимый праздник Хершела был не так уж далеко.
Он любил Хэллоуин, потому что это была единственная ночь, когда можно быть самим собой и никто ничего не заподозрит. Он мог показать свое истинное лицо, и все просто восприняли бы это в шутку, так как это было связано с множеством глупостей, которые происходили в самый интригующий день переодевания в мире.
В Ночь Дьявола было много детей, и он хотел отправить их всех в бездну.
Он проявил некоторые из своих творческих способностей ранее на Хэллоуин, но все еще чувствовал, что его окончательный шедевр еще предстоит создать. Он знал, что будут новые возможности в будущем, он это чувствовал. Он просто еще не знал, что это...
Он мог думать об этой перспективе весь день, но близнецы замедлили ход возле киоска "Оранжевый Джулиус", как он и подозревал. У него было всего несколько минут, чтобы обдумать следующий шаг, и он не стал тратить время, поглаживая себя по спине в свете своего точно предсказанного предзнаменования.
Вместо этого он отважился подойти к пожарной сигнализации, висевшей на стене.
Хершел достал маленькую красную металлическую штуковину, которую он смастерил, из своей сумки "Эбленс" и огляделся, чтобы убедиться, что за ним не наблюдают, прежде чем вставить ее в прорезь спускового крючка. Она встала уютно, заполнив то же пространство, что и рука, которая активирует сигнализацию. Она была привязана электронным способом к тому же пульту, что и его кепка, и выполняла бы другую, но столь же ценную задачу, если бы все встало на свои места, как он ожидал.
Он, как и раньше, отошел на задний план, тщательно выслеживая девушек. Их следующее направление заставило его сердце учащенно забиться; должно быть, это была долгая прогулка, потому что они направлялись в туалет. Этим особым туалетом редко пользовались, поскольку он находился на самом непопулярном из всех этажей, который был известен магазинами детской одежды и тошнотворно пахнущими свечами. Рядом с туалетами он заметил запасной выход, который вел в гараж, удобно расположенный недалеко от того места, где его ждала машина. Теперь все, что ему оставалось сделать, это создать чрезвычайную ситуацию.
Как только девушки исчезли в конце коридора, он двинулся вперед, активируя подсветку на кепке, чтобы ослепить камеру, расположенную в середине прохода.
После того, как добрался до рубильника, он повернул выключатель, выключив свет как раз перед тем, как из-за угла вышел накуренный парень средних лет.
Он не смотрел в глаза, вместо этого он уставился на свой телефон, как и большинство людей, вероятно, в поисках воска для дредов или благовоний, как это сделал бы хиппи вроде него.
Слава Богу за эти полезные отвлекающие факторы, - подумал Хершел, обращаясь к смартфону и свободно улыбаясь. У него было не так много времени; они могут скоро уйти оттуда, так что ему нужно было действовать быстро. Он втиснул деревянный дверной блок, который находился под барботером, в нижнюю щель мужского туалета, чтобы помешать его открытию, если кто-то окажется внутри. Расстегнул молнию на своей толстовке, обнажив униформу полицейского в качестве нижнего слоя. Будь готов продолжать свою игру. Это слишком редкая возможность, чтобы ее упускать...
По его опыту, молодые белые девушки, как правило, не доверяют чернокожему мужчине.
Форма предназначалась для того, чтобы помочь стереть любые глубоко укоренившиеся предубеждения относительно расы или общее недоверие к незнакомцам, которые могли быть у его жертв.
Хершел вытащил из кармана металлические авиаторы и надел их. Он нажал вторую кнопку на пульте дистанционного управления, которая активировала устройство, которое он установил внутри пожарной сигнализации. Хитроумное приспособление расширилось, заставив рычаг опуститься вниз. Дерзкий, умопомрачительный звон тревожных колокольчиков разнесся по всему массивному торговому комплексу, порождая хаос.
Хершел вошел в запасной выход позади него и выглянул наружу.
Крупная женщина быстро выскочила из туалета, должно быть, она не заметила дверь, когда входила, потому что неслась обратно по коридору.
Ее человеческая плоть, по-видимому, имеет низкий уровень морали. Очевидно, она заботилась только о своей собственной заднице, бросив испуганных детей, которые, как он знал, были внутри.
Они последовали ее примеру через несколько секунд. Хершел увидел, как близнецы вышли, держась за руки. Он рывком распахнул треснувшую выходную дверь и крикнул:
- Эй, детки! Идите сюда, быстро, - делая свою униформу полностью заметной для них.
Девушки, поняв ситуацию и увидев его полицейскую форму, послушались его. Они помнили все, чему их учили в школе в отношении полиции, а также пожарной безопасности, подчиняясь Хершелу без колебаний. Они вместе пробежали по коридору, прежде чем оказались снаружи здания.
- Послушайте, дети, в здании находится настоящий плохой человек, он стрелял в людей и убивал их. Мне нужно, чтобы вы двое остались здесь на секунду, я разверну машину и доставлю вас обеих к вашим родителям в целости и сохранности, хорошо?
Обе девушки кивнули головами и дали добро, по-видимому, напуганные обогащенной ложью, которой Хершел лакировал реальность. Когда он добрался до своего "Кадиллака", из здания все еще выходили другие люди, но, к счастью, их родителей не было. Он подскочил к обочине рядом с девушками и открыл автоматические замки на задних дверях. Он быстро открыл дверную ручку, и близнецы поспешили внутрь, туда, где, как они считали, было безопасно.
БЕДЛАМ
В отличие от нашумевшей и разрекламированной породы убийц, чья коварная улыбка красовалась на каждой обложке таблоида, у Хершела был уникальный образ действий. Ему не нравилось делать это самому; его главным желанием было просто наблюдать. Не то чтобы Хершел был брезгливым или боялся, он просто предпочитал не прикасаться к ним. В основном потому, что если он прикасался к ним, то не мог прикоснуться к себе.
Эта странная, несообразная причуда характера, безусловно, была забавной во время действия, но она также могла раздражать. Организовать медленную кончину ребенка, чтобы подрочить, как он заметил, не было элементарной задачей. Он был похож на художника, за исключением того что рисовал только себя.
Его искусство никогда не будет выставлено на всеобщее обозрение. Его болезненное воображение было ограничено замкнутыми пространствами, в которых обитал только он один. Его искусство могло проявляться только в самых темных уголках, с Мефистофелем или эквивалентными ему приспешниками рядом с ним. Где они давали ему руководство, и дыхание их шепота щекотало волосы, торчащие из его ушей.
Убийства были для него очень похожи на телевидение, но он воспринимал их как абсолютную высшую форму развлечения. Слой, который уступил место новой платформе, примерно как "Netflix" для неуравновешенных. Но, по сравнению с телевидением, ни один зритель не желает смотреть одно и то же шоу снова и снова.
Каждый раз мы жаждем новых тем. Мы хотим, чтобы они достигли еще более неудобного уровня с новыми разворачивающимися главами извращений.
Как и любой нормальный чистокровный американец, он хотел неожиданностей. Он хотел, чтобы острая проникающая мысль глубоко проникла в его нижнюю губу, полностью пронзив ее. Он был рыбой, попавшей на крючок рыболова, которой суждено было смотаться обратно, прежде чем ее выпустят, только чтобы повторить тот же процесс в ближайшем будущем. Он хотел безумия. Но это должно быть органическое безумие, а не насильственное - такое, по отношению к которому общество ведет себя так, как будто мы еще не хотим видеть; втайне они умоляют о большем. Главное отличие заключалось в том, что шоу, которым он был, никогда не выйдет в эфир. Оно будет существовать так же долго, как и он. Его путь был основан на крайней осторожности.
Фраза "в жизни нужно попробовать все" была еще более применима, когда дело касалось отнятия жизни. Дети были не совсем легким товаром... может быть, на Филиппинах или в Гондурасе они были легкой добычей, но он жил в Америке. Такого рода секретные дела, которые он проворачивал, если бы их раскрыли, привели бы его к казни, если не государством, то его узниками. Ему потребовались месяцы и годы, чтобы осуществлять похищения, оставаясь нераскрытым. Он не мог вынести, чтобы все его триумфы были похожи друг на друга.
Поскольку он мог сделать это сам, это сильно ограничивало его возможности в отношении подходов, которые он потенциально мог бы рассмотреть. Ему приходилось проявлять больше изобретательности с каждым новым убийством, иначе он был бы обречен на обыденное повторяющееся прогрессирование. Об этом он начал думать задолго до того, как увидел близнецов. Он уже обдумал множество идей, и теперь его мысли еще больше отклонялись от левого поля.
Он приобрел довольно угрюмого африканского скального питона по имени Мейбл у дилера на выставке рептилий в Брейнтри, штат Массачусетс. Дилер приложил много усилий, чтобы купить егo, но был честен в сложившейся ситуации. По-видимому, змея становилась все более агрессивной, и ее недавно возникшая проблема с отношением, в свою очередь, привела к удушью семейной собаки.
Он растил ее с тех пор, как она могла поместиться в его ладони, и теперь она была почти восемь футов в длину и пугающе агрессивна. У дилера были дети, и он боялся, что ее дальнейшее содержание может создать достаточно высокий риск. У Хершела тоже скоро будут дети, но для его целей фактор риска рассматривался в благоприятном свете.
Ужасность ситуации говорила ему о многом. Переполненный энтузиазмом после известия о кончине собаки, он согласился забрать змею из рук дилера. Сделка показалась продавцу немного странной, но в то же время он был просто счастлив избавиться от смертоносной змеи. Возвращаясь домой с выставки, он не мог не думать об этой конфронтационной рептилии, обернутой вокруг тела человека, которая потенциально была больше. Он облизнул дрожащие губы, сгорая от нетерпения, слушая, как змея ползает в контейнере позади него.
Когда он закончил предаваться воспоминаниям, его сознание вернулось в настоящее, и теперь на заднем сиденье шумели близнецы. Они задавали много вопросов по дороге на встречу со своими родителями. Вероятно, потому, что они начали понимать, что это не то, куда они направляются. Они жили в городе, где дома действительно стояли друг на друге, но теперь в поле их зрения была только зелень.
Без сомнения, они запомнили маршрут до торгового центра из своих бесчисленных поездок туда, но куда бы ни вез их этот "полицейский", местность была чужой и неузнаваемой. Их окружали высокие деревья, заставляя девочек чувствовать себя еще более клаустрофобно, но они ничего не могли сделать, кроме как нервно ждать и смотреть, куда они направляются.
Хершел въехал на свою обширную территорию, которая была окружена жуткой изоляцией, которую можно было бы ожидать от производства Винсента Прайса. Он проехал мимо дома, ближе к границе обширной недвижимости. Они с Мэдлин могли позволить себе это привлекательное поместье, потому что оба были необычайно трудолюбивыми работниками. У них был менталитет старой школыпросто делай свое дело и не жалуйся, которого человечеству почти единодушно не хватало в наши дни. Было совершенно очевидно, что пронзительно-жалобные гимны самозванцев вызывали у него отвращение.
Их одинокие поздние ночи и обильные часы отупляющей сверхурочной работы заверяли, что с общей зарплатой их семье будут предоставлены самые редкие предметы роскоши. Престиж, на отсутствие которого многие жаловались, но ничего не делали, чтобы получить его. Омут очарования и снисхождения, в котором требовались неустанные усилия и сила воли, чтобы продолжать оставаться на плаву. Настолько, что часто они оказывались слишком уставшими, чтобы наслаждаться чем-либо из этого, но это не имело значения; это было просто то, кем они были.
Когда Мэдлин умерла, жизнь должна была стать более напряженной. У нее была приличная зарплата, так что вполне естественно, что он стал более ограниченным финансово, чем в дни своей славы. К счастью для Хершела, его жена оформила солидную страховку, которую он смог получить. И теперь, точно так же как щелчок двумя пальцами (или перелом дюжины костей и разрушение тела), деньги больше не будут объектом для Хершела, пока он не встретит свою собственную кончину.
Зловещее благословение дьявола изменило ментальную траекторию Хершела, заставив его вернуться к размышлениям о порочности, которые всегда преследовали его. Ни один из стрессов в его жизни не был финансовым, все они были психическими.
Все они зависели от безвременной смерти его второй половинки и одинокого отцовства трех девочек, которых они создали вместе. Это и, конечно же, демоны...
У Хершела всегда были эти отвратительные позывы, с тех пор как он узнал о сексе. На самом деле, всякий раз, когда он действительно думал о своих ранних годах, он специально вспоминал, что знал о сексе еще до того, как ему о нем рассказали.
Он так и не смог понять, как появились эти образы - они просто были.
Даже будучи ребенком, он знал, что это кажется странным, и часто размышлял о своем странном происхождении. Был ли он действительно какой-то ненормальной реинкарнацией, запрограммированной извращенным эротическим инстинктом? Разве Бог создает больных для развлечения? В первый раз, когда он попытался поиграть с самим собой, они еще более ярко всплыли в его сознании. Они были с ним всегда, но теперь они действительно расправляли свои крылья.
Он думал о своей соседке, мисс Беккер, у которой была привычка обмазываться маслом и болтаться снаружи, загорая на заднем дворе. Он уже несколько раз бросал на нее быстрый взгляд. Если он стоял на краю ванны, то мог заглянуть в окно ванной и увидеть ее издалека.
Это было его первое чувство возбуждения.
Некоторое время спустя он лежал в своей постели, думая о еще более скудно одетой версии ее. Вокруг нее была жуткая темнота, которая выглядела как дышащая тьма. Небытие, которое окружало ее, создавал ее папаша. Она была единственным, что было видно в этой автопилотируемой фантазии.
Сначала он не был точно уверен, что происходит, любая другая вызванная им самим фантазия или мечта, в которых он оказывался, были в состоянии контроля. Все, что он знал о том, как работает мозг в этом возрасте, говорило ему, что люди контролировали свои фантазии; их фантазии не контролировали их...
Когда зловещий, черный как смоль фон начал беспорядочно светиться, поначалу это его встревожило. Но со временем, чем больше это раскрывалось, тем больше он наслаждался этим. Это было похоже на то, как будто кто-то фотографировал со вспышкой с помощью лампы высокой интенсивности или включал свет и сразу же выключал его.
Каждый раз, когда это случалось, это позволяло заглянуть в дикость, в замученных детей в его голове. Они были не совсем похожи на него; в то время он не видел ничего подобного.
С ними происходили ужасные вещи; их резали, рвали, пронзали и насиловали. Чем больше он видел, тем сильнее становилась его жажда.
Вскоре его грудастая соседка была стерта из воображения и заменена детьми. То, что раньше было мерцанием на заднем плане, простым взглядом на то, что было скрыто, теперь стало доминирующей нормой. Теперь он мог видеть все, все время. Хершел полностью включил свет, и как только этот переключатель был включен, его уже нельзя было выключить.