Я смастерил грубую систему фильтрации из бумажных полотенец и использовал ее для заваривания цикория. Это было отвратительно, вроде как пить горячую смолу, смешанную с кошачьей мочой, но Кевину и Саре, казалось, цикорий понравился. Карл сделал один глоток, скорчил гримасу и оставил свою кружку нетронутой.
Мы сошлись во мнении, что стоять у окна и наблюдать за происходящим практически бессмысленно. Темнота снаружи была подавляющей, и мы не могли видеть дальше, чем в нескольких футах за навесом для машины. Маленькие черви все еще были там, и я не мог поверить своим глазам, когда увидел, что их становится все больше. Теперь в большинстве мест они были глубиной в два фута, куча была такой высокой, что те, что лежали по краям навеса, вывалились на мокрую траву. Те, что были вокруг моего грузовика, поднялись по шинам и постепенно покрывали бампер.
- Если все когда-нибудь вернется на круги своя, - засмеялся я, - я соберу их и открою магазин наживки и снастей у реки.
- Нет уж, - сказал Карл. - После того, что мы видели сегодня, я больше никогда не наживлю на крючок ни одного червяка.
Я снова задался вопросом, откуда они все взялись и что могло гнать их на поверхность. Был ли я прав в своей гипотезе? Было ли это что-то хуже того, что мы уже видели?
Мы перешли в гостиную и еще немного поговорили, но зевки стали заразительными, и вскоре мы все уже протирали глаза. Измученные, мы согласились, что на данный момент мы, кажется, в относительной безопасности, и решили подробно обсудить наши планы побега утром и попытаться придумать какие-то другие варианты. Затем мы все разошлись на ночь. Карл занял одну спальню, а Сарадругую. Кевин растянулся на диване, и я устроил его поудобнее с помощью дополнительных одеял и подушек. Мы выставили дозор на всякий случай.
Карл отстоял первую смену, которая прошла без происшествий. Я сменил его в полночь. Я не хотел беспокоить Кевина, поэтому сидел на кухне и разгадывал кроссворд при мягком свете керосиновой лампы. Я все еще застрял на слове из четырех букв, обозначающем согрешение, что-то с "е" посередине, когда услышал тихий шепот фланели позади меня.
- Грех, - сказала Сара через мое плечо.Г-р-е-х. Слово из четырех букв означает "согрешение".
- Хорошо, я понял, - прошептал я, ухмыляясь в свете лампы. - Я бы никогда сам не догадался. Пытаюсь уже несколько дней. Я очень рад, что вы, ребята, упали к нам.
Мы оба тихо рассмеялись, а затем по ее лицу пробежала тревожная тень. Она уставилась в окно, в сторону места крушения. Мы не могли видеть обломки. Было слишком темно. Но все равно они были там.
- Мне очень жаль, - сказал я. - Это была плохая шутка. Я, конечно, не имел в виду "упали".
- Нет, не извиняйся. Все в порядке.
Кевин в гостиной беспокойно заерзал на диване. Он позвал Лори, а затем повернул голову и снова заснул.
- Бедняга, - пробормотал я. - Он будет жить с этим всю оставшуюся жизнь.
Сара кивнула.
Несколько минут мы сидели в тишине, прислушиваясь к дождю, потому что больше прислушаться было не к чему, кроме случайного храпа Карла, плывущего по коридору, как призрак.
- Почему бы тебе не вернуться в постель, - мягко сказала Сара. - Я немного подежурю.
- О, все в порядке, - ответил я. - Я все равно не слишком хорошо сплю. Это из-за тяги к курению. Мне снятся кошмары.
- Я тоже не могу заснуть. Мне снились Солти, Корнуэлл и авария.
- Ну, тогда, я думаю, мы сможем составить друг другу компанию.
- Здесь тихо, - сказала Сара. - Можно было бы подумать, что шум дождя убаюкает нас, но это не так.
- В этом дожде нет ничего дружелюбного или утешительного, - согласился я. - Это неестественно.
- Так ты определенно согласен с теорией Кевина?
- Я еще немного подумал об этом после ужина. Я согласен, что эти события не были результатом глобального потепления или какой-то другой экологической катастрофы. Что касается книги заклинаний, которую он упомянул, я думаю, это возможно. В этом мире есть странные вещи. Мы все их видели. Восходящие к доисторическим временам. Люди в Библии практиковали черную магию. Я не претендую на то, чтобы понимать все в нашей вселенной, но я знаю, что есть вещи, которые наука не может объяснить. Называйте это паранормальным, или сверхъестественным, или как там еще, но оно существует. У моей матери была книга под названием "Давно потерянный друг". У многих людей в Аппалачских горах в прежние времена была ее копия. Это была книга заклинаний, но в основном безобидные вещикак вылечить бородавки, дегельминтизировать скот и защитить себя от сглаза и тому подобное. Тогда люди, даже богобоязненные христиане, пользовались этим. Все, что я знаю, это то, что эта штука работала. Я помню, как однажды, когда я был маленьким, мы пошли рубить дрова. Мой дедушка поранил ногу топором, а бабушка закрыла рану руками, произнесла несколько слов из книги, прочитала молитву, и кровотечение остановилосьвот так. Это сработало. В наши дни нечасто можно увидеть это, потому что теперь все объясняется и лечится наукой. Может быть, именно поэтому мы сейчас в таком бардакеиз-за нашей зависимости от науки. Может быть, мы потеряли связь с чем-то другим. С нашей духовной стороной. Той частью, которая все еще верит в магию и нуждается в ней.
Сара ошеломленно уставилась на меня.
- Ну, Тедди, я не думала, что ты еще и философ.
Я тихо рассмеялся.
- Единственный в Панкин-Центре, если не считать молодого Эрни Уитта или Старика Хaубнера в Ренике, и он изменился с тех пор, как его лошадь ударила его по голове.
- И где они сейчас? - спросила она. - Эрни и Хаубнер?
Я пожал плечами.
- Ушли с Национальной гвардией. Может быть, мертвы. Я не знаю. Во время вашего путешествия из Балтимора сюда вы видели какие-либо признаки того, что наше правительство помогает людям? Поселения FEMA, палаточные городки или что-то в этом роде?
- Нет. Ничего не было. Там осталось не так уж много сухой земли, по крайней мере, в тех местах, над которыми мы пролетали. Как я уже говорила, только вершины гор. Все затоплено.
- И все еще идет дождь, - сказал я. - Думаю, это всего лишь вопрос времени, когда вода доберется до нас.
- Если только черви не сделают это первыми.
- Ну, я не думаю, что сегодня ночью что-то еще произойдет, но на всякий случай тебе следует немного поспать.
- Тебе это нужно больше, чем мне, - сказала она. - Почему бы тебе не лечь спать? Позволь мне взять это на себя?
- Нет. Если я сейчас лягу спать, то просто буду лежать и страдать от нехватки сигарет.
Она тихо рассмеялась.
- Я думала, что Солти был раздраженным, когда дело доходило до необходимости закурить.
Я перестал дышать. Во время своего рассказа Кевин упомянул, что Солти был курильщиком, но я совсем забыл об этом.
Могут ли быть сигареты снаружи?
- Я думаю, что они у него тоже закончились.
Я сидел на краешке стула, ожидая ее ответа.
- У Солти? О, нет. Мы совершили налет на заправочную станцию в Вудстоке, которая все еще была над водой, и он вытащил столько коробок, сколько смог унести.
- Хм. Повезло ему. Он думал наперед. Жаль, что я этого не сделал.
Я продолжал светскую беседу и старался не выдавать себя, не показывать, о чем я думал. Потому что то, о чем я думал, было не просто безумием. Это было прямо-таки самоубийство.
И я все равно собирался это сделать.
Я подождал несколько минут, а затем сказал:
- Прошу прощения, Сара, но мне нужно в уборную.
- Куда?
- Ну, просто выйти на заднее крыльцо. Не хочу пользоваться навесом для машины из-за червей на нем. Но заднее крыльцо находится достаточно близко к дому. Это должно быть безопасно.
- А ты не мог бы просто пописать в раковину или что-нибудь типа этого?
- В моем возрасте? Да, мне бы повезло, если бы я мог прицелиться так высоко. Кроме того, это просто совершенно антисанитарно.
- Ну, - неохотно сказала она, - просто будь осторожен. Я буду ждать здесь и стоять караулить.
- Ладно. Скоро вернусь. Это может занять у меня несколько минут. И не подглядывай. Не всегда получается так быстро, как когда я был моложе. Я думаю, что иногда он боится публики. Особенно если из окна на него смотрит симпатичная молодая женщина.
Она хихикнула.
- Я буду наблюдать через окно, выходящее на твой гараж. Как тебе это?
- Намного лучше.
Я надел дождевик и направился к задней двери. Туман был густым, и я не мог видеть дальше, чем в нескольких футах от дома. Я прислушался, но единственным звуком был шум дождя. Я проверил винтовку и убедился, что патрон в патроннике.
Сделав глубокий вдох, я вышел на крыльцо и закрыл за собой дверь. Снаружи было не просто темно. Это была обсидиановая тьма. Без электричества и света, со звездами и луной, скрытыми вечной дымкой, тьма была твердой вещьюживым существом. Казалось, она прилипла ко мне. В сочетании с туманом это делало видимость почти нулевой. Я нарочно забыл фонарик, потому что не хотел, чтобы Сара знала, что я делаю, и не хотел привлекать внимание чего-либо, скрывающегося в ночи. Теперь я мечтал о фонарике, о зажигалке, о чем угодно, лишь бы отогнать тьму.
- Тедди Гарнетт, - сказал я себе под нос, - ты чертов старый дурак, и тебя вот-вот убьют.
Я сошел с крыльца, и мои ботинки с хлюпающим звуком погрузились в грязь.
- Ну, я устал быть старым, а я всегда был дураком.
Я направился к месту крушения.
- И у меня все равно не так уж много осталось от жизни.
Капли дождя эхом отдавались у меня в ушах.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Я оглянулся на дом, чтобы убедиться, что Сара не наблюдает за мной из окна, но я едва мог ее разглядеть, даже с расстояния в несколько футов. Густой туман и темнота поглотили дом, как будто его никогда и не было. Я попытался вздохнуть, но комок в горле был слишком велик. Я не знаю, был ли я когда-либо в жизни так напуган, как в тот момент, но было слишком поздно. План уже пришел в действие.
Заставив себя успокоиться, я пробрался по грязи и направился прямо туда, где, по моему мнению, должен был быть сарай для инструментов. Мой план состоял в том, чтобы спрятаться за ним, спрятавшись от взгляда из кухонного окна (на случай, если Сара все еще могла видеть, что я задумал, даже сквозь туман). Затем я срезал путь через двор к полю.
Я прошел, может быть, еще футов двадцать-тридцать, когда понял, что понятия не имею, где нахожусь и в каком направлении иду. Как бы невероятно это ни звучало, я заблудился на собственном заднем дворе. Я прожил здесь добрую часть своей взрослой жизни, собственными руками построил дом и сарай, тысячи раз подстригал лужайку, но теперь это был чужой пейзаж. Я растерянно огляделся, ища что-нибудь знакомое, какой-нибудь узнаваемый ориентир. Но там ничего не было. Тьма и дождь поглотили все, и земля была вскопана червями.
Продолжая идти, я прислушивался в поисках какого-нибудь признака того, что черви поблизости, но все, что я слышал, был дождь, бьющий по моей шляпе и врезающийся в землю. Казалось, он становился сильнее с каждым вдохом, словно подпитываясь моим страхом. Я бродил в темноте, мокрый, холодный и испуганный.
Настойчивая тяга к сигаретам усиливалась с каждым моим шагом теперь, когда появилась возможность действительно получить его. Зависимость пересилила каждую унцию здравого смысла и инстинкта самосохранения, которыми я обладал, и единственное, что сейчас имело значение, это добраться до обломков вертолета и найти оставшиеся сигареты Солти. Я задавался вопросом, что бы я сделал, если бы добрался туда и не смог их найти, или, что еще хуже, если бы они были уничтожены при крушении. Я на мгновение подумал о том, чтобы развернуться и вернуться в дом, но потом выбросил эту мысль из головы. Я уже зашел слишком далеко, и мое тело гудело от обещания грядущей дозы табака. Если бы пришлось, я бы выследил червя, который сожрал Солти, разрезал бы его и выудил последнюю пачку из его брюха.
Хуже всего то, что я знал, насколько неразумно и глупо себя веду, но мне было все равно. Зависимость контролировала меня, и я был беспомощен, полностью подчиняясь ее прихоти. Я шлепал по грязи, надеясь, что иду в правильном направлении. Мокрая винтовка была холодной в моих руках, и мои пальцы онемели.
Внезапно я услышал шум слева от себя, звук чего-то, ударяющегося о металл. Я застыл, и потребность моего тела в никотине исчезла, сменившись холодным, парализующим чувством страха. Я стоял там, ожидая, что звук повторится снова, ожидая услышать это предательское шипение червя, но ни того, ни другого не последовало. Я попытался сообразить, где я нахожусь и что это мог быть за шум. Если мои расчеты были верны, то навес для машины находился слева от меня. Может быть, металлический шум был от чего-то, задевшего грузовик. Но я не мог быть уверен. Если это было так, то я двигался в правильном направлении, но оказался между сараем и домом, а не за сараем.
Мог ли это быть один из тех червей, размером с корову, подкрадывающийся к дому или, что еще хуже, крадущийся за мной? Я не знал.
Вместо того, чтобы стоять там в темноте и пытаться понять это, я продолжал идти. Довольно скоро земля под моими ногами превратилась из грязного двора в грязное поле. Она была более каменистой, более неровной, и я понял, что иду в правильном направлении. Я остановился, принюхиваясь, и уловил слабый намек на масло и горелый металл. Я почувствовал и еще кое-чтознакомый рыбный запах.
Я был недалеко от места крушения, но и существа тоже были рядом. А это означало, что они были недалеко от меня.
Не было ни звука, ни намека на движение, но я все равно их чувствовал.
Теперь я шел еще осторожнее, и каждый шаг, казалось, длился целую вечность. Зловоние от обломков становилось все сильнее по мере того, как я приближался к нему. Мой пульс участился, а за глазами расцвела головная боль. Я чувствовал на языке привкус призрачного табака, и смесь предвкушения и страха угрожала захлестнуть мои чувства.
Не то чтобы у меня осталось хоть немного здравого смысла. Теперь я в этом убедился. Здравый смысл был выброшен прямо в окно в тот момент, когда я решился на этот трусливый поход.
Продолжая, я поймал себя на том, что задаюсь вопросом, как охотятся черви. Было ли у них зрение или обоняние, или они чувствовали наши вибрации через землю? Я вспомнил первого, которого увидел, того, который съел птицу. Он выпрыгнул из-под земли. Тот, что был в сарае, скрывался под полом, но знал ли он, что мы там, до того как Карл начал его колоть? Существа, которые выскользнули из леса, были над землей, так что это, казалось, указывало на то, что они видели Карла. Но потом большой, словно предок их всех, появился прямо из-под земли, прокладывая туннель к нам снизу. Как он узнал, что мы там были? Может быть, он услышал выстрелы и крушение вертолета или почувствовал, что мы идем над ним? Или, может быть, другие черви каким-то образом общались с ним, может быть, с помощью какой-то телепатии, и дали ему знать, что обед подан?
И вообще, почему они нас едят? Их меньшие родственники ели грязь, если я правильно помню. Они черпали свое питание непосредственно из почвы, поглощая питательные вещества и минералы и вытесняя то, в чем они не нуждались. Почему эти большие не могли сделать то же самое и просто оставить нас в покое? Господь знал, что вокруг много грязи, теперь, когда наводнения уничтожили всю растительность. Почему они не могли просто съесть ее?
В очередной раз я поймал себя на мысли, что, хотя я, возможно, был самым умным человеком в Панкин-Центре, Западная Вирджиния, я, конечно, мало что знал о червях.
Мой каблук наступил на осколок металла, а затем я споткнулся о другой кусок. Я нашел место крушения. Еще больше обломков вырисовывалось из тумана, превращаясь в зловещие очертания в темноте. Дождь падал на все это, мягко стуча по стали и стеклопластику. Ощущение, что за мной наблюдают, усилилось, и маленькие волоски у меня на затылке встали дыбом. Аммиачная вонь усилилась.
Затем я услышал странный звук, журчание воды, как будто поблизости был ручей. Но ручья там не было. Ближайший ручей находился на дне лощины, почти в миле отсюдадалеко за тем местом, где я искал листья чайной ягоды. Тем не менее, я посмотрел вниз на землю, и, конечно же, у моих ног текла струйка воды. Я удивлялся, как это возможно, ведь я стоял на относительно ровном поле.
Я сделал еще несколько шагов, а затем увидел разбросанные вокруг меня обломки вертолета и личные вещи, которые были выброшены при ударе: еда, пустые бутылки из-под воды и банки из-под содовой, треснувшие наручные часы, обгоревшая одежда, разорванная палатка, сломанное снаряжение для выживания. Я заметил сиденье в кабине, но оно было пусто. Черви съели все три части Корнуэлла, даже его кишки и внутренности. Даже его кровь исчезла, смытая дождем.
Звук бегущей воды стал теперь сильнее, и поток лизал мне пятки. Мусор, выброшенный мной. Я все еще не мог видеть, куда течет поток, но поток увеличился, и у меня появилось плохое предчувствие.