Уильям одобрял и поощрял увлечение жены, вопреки общественному мнению, не видя в этом ничего предосудительного.
Она не бросила это занятие и после его смерти. Работа над третьей по счету книгой помогала отвлечься, не упасть с головой в черную бездну отчаяния, когда казалось, что все уже потеряно. Возможно, ей следовало написать что-то светлое, дать себе самой надежду на лучшее, но Анна не могла. Да и читатели, что знали ее как «призрачного» автора, вряд ли бы оценили фривольный любовный роман.
Затушив сигарету, Анна посмотрела в окно купе. Неужели она и вправду сделала это? Поезд мчал ее в неизвестность, и она могла лишь догадываться о том, что ждет ее впереди.
***
Двумя неделями ранее
Прошло уже несколько месяцев, боль поутихла, и наступили серые, безрадостные дни. Она, как призрак, бродила по дому, ставшему вдруг пустым и холодным, пыталась чем-то занять себя, иногда даже выбиралась на ужины и коктейли, но какая-то часть ее ушла безвозвратно, и Анна это чувствовала.
Город, который она когда-то любила всем сердцем, теперь казался ей клеткой. Прошло уже четыре месяца с момента заключения мира, но в Лондоне все еще праздновали победу. Реяли на крышах домов британские флаги, по вечерам на улицах распевали песни, щеголяли в военной форме позеры, отсидевшиеся в тылу и не участвовавшие ни в одном из сражений. На фонарных столбах висели плакаты и агитки с призывами добить «ненавистных бошей», а газетчики не уставали перетирать подробности выигранной войны.
Анне было тошно. Она не чувствовала ни радости, ни торжества, лишь непреодолимую потребность сбежать, укрыться там, где ее никто не найдет. Какое-то время она всерьез подумывала о том, чтобы продать особняк в Вестминстере и перебраться куда-нибудь к морю, быть может, в Гастингс или Брайтон, но потом
В начале марта она коротала вечер в родительском доме, выслушивая рассказ матери о спиритическом сеансе. Будучи склонной к мистицизму, Беатрис оказалась легкой добычей для медиумов, коих с окончанием войны в Лондоне развелось больше, чем ворон. Анну это раздражало, но, понимая, что мать не переубедить, она смотрела на это развлечение сквозь пальцы, да и сил на споры уже не осталось.
В тот вечер Беатрис рассказывала ей что в очередной раз пыталась связаться с душой умершего супруга. Анна почти не помнила его, отец погиб, когда ей исполнилось четыре года: ноябрьским вечером он возвращался с очередного заседания в Палате лордов и угодил под колеса экипажа. Из-за дождя и тумана возница не заметил его, идущего вдоль дороги в черном пальто.
Я видела отражение его лица в стеклянном шаре, шепотом проговорила Беатрис, представляешь?
Угу, кивнула Анна, решив, что завтра передаст адрес медиума знакомому констеблю.
Пусть разберется с любителем наживаться на чужом горе.
Война пробила брешь в английском обществе: более миллиона отцов, мужей и сыновей навсегда остались в развороченных снарядами траншеях, и, разумеется, нашлись те, кто видел в их смерти повод обогатиться. Анна понимала матерей и вдов: через месяц после гибели Уилла она и сама, отчаявшись, приняла участие в спиритическом сеансе. И Уильям действительно пришел к ней, вот только явился он в образе картавого ирландца, сидящего в тайнике под полом и оттуда же вещавшего.
Мама тем временем выдала еще несколько неопровержимых, по ее мнению, доказательств могущества экстрасенса, а после, как это часто бывало, завела речь о семейном проклятии. Беатрис Хасли происходила из древнего рода Тремейн, представители которого разбогатели еще в эпоху Тюдоров, но с начала девятнадцатого века в семье началось твориться черт знает что. По легенде, местная ведьма прокляла некую Луизу Тремейн и всех ее потомков по женской линии. Подробностей этой истории не знал никто, но то, что мужья женщин Тремейн в большинстве своем рано уходили из жизни, было фактом. Беатрис, будучи женщиной впечатлительной, верила в это непоколебимо, Анну же подобные байки раздражали. Да, иногда плохие вещи случаются с хорошими людьми, но видеть в этом руку темной силы для Анны было равносильно утрате контроля над собственной жизнью. Гораздо легче приписать вину иллюзорному духу, нежели признать, что каждый человек пишет свою историю самостоятельно.
Тот факт, что ее деда на охоте загрызли волки, отец угодил под колеса экипажа, а собственный муж погиб на войне, не казалось Анне убедительной причиной для веры в разного рода проклятия. Дедушка Кимбол, по рассказам, был одним из тех, кому и сам черт не брат опасностей не боялся, а осторожность считал проявлением трусости, и неудивительно, что смерть настигла его раньше срока. Отец же стал жертвой трагического стечения обстоятельств, ну а Уильям Анна до сих пор стискивала зубы при мысли о том, что командир предоставил ему шанс отсидеться в тылу, но тот выбрал окопы.
Дорогая, ты меня слышишь? Голос матери вырвал ее из воспоминаний.
Анна молча кивнула. Она давно уяснила, что спорить на эту тему бесполезно, и приготовилась терпеливо слушать, но Беатрис неожиданно заговорила о другом две недели назад она получила известие о смерти дальней родственницы. В письме так же сообщалось, что Беатрис теперь единственная владелица имения Райдхайм, так как сестра ее от своей доли отказалась.
Именно там все и началось, прошептала Беатрис. Нехорошее место.
Прошу, мама, только не снова. Анна вымученно потерла лоб. Нет никакой порчи. И призраков не существует.
Тот шарлатан, к которому она приходила, клятвенно уверял, что видит, как Уильям стоит за ее спиной, но Анна не верила. Будь он рядом, она бы это почувствовала. Никто не знал Уильяма лучше, чем знала она.
Медиум, кстати, подтвердил мои подозрения насчет этого. Особенно когда я сказала ему, что твой муж тоже
Довольно! Анна и не заметила, как повысила голос.
Зачем она говорит о нем? Разве не видит, как тяжело ей это слышать?
Трагедии случаются каждый день. Анна пыталась сохранять спокойствие, но внутри уже ворочалась ярость. А Уильям грудную клетку сдавила тупая боль. Это война, мама, и на ней убивают. Она покачала головой. Извини, но я не верю ни в черта, ни в Бога.
Анна! набожная Беатрис, как и следовало ожидать, пришла в ужас.
Что Анна? Дочь потеряла контроль, щеки ее пылали. Что Анна? Ты всегда знала, какая я, и всегда была недовольна. Ну, что ж Она вскочила с кресла и развела руками. Прости, что не вышла такой, как ты хотела. Получила диплом, а не торчала за спицами и роялем, Анна загибала пальцы, замарала руки в госпитале, пишу книги
Терпение Беатрис тоже исчерпало себя.
Как ты со мной разговариваешь?!
Я устала. Анна тяжело опустилась в кресло и, игнорируя ее гневный взгляд, достала сигарету. Я больше так не могу.
Они поругались. Снова. Домой Анна приехала взвинченная и натянутая, как струна. Швырнув мажордому пальто, взлетела на второй этаж и захлопнула дверь спальни так, что звякнули окна.
Бетти! Она позвала горничную, чтобы та помогла ей расстегнуть платье. Бетти! Бетти!
Никто не отзывался. Служанка, не ожидавшая, что хозяйка вернется так скоро, очевидно, занималась своими делами где-то в другом конце дома. Анну охватила паника. Стиснув зубы, она безуспешно пыталась выпутаться из наглухо застегнутого платья, сорвала с волос цепочку, сломала ноготь
Из зеркала на нее смотрело бледное, нервно подергивающееся лицо с перекошенным ртом и опухшими глазами.
Проклятье!
Содержимое туалетного столика: духи, косметика, шкатулки все полетело на пол. Раздался звон разбивающегося стекла. Следом пришла очередь безделушек.
Измотанная и дрожащая, Анна сидела в центре ею же учиненного погрома и беззвучно плакала. Сил не осталось. За дверью испуганная Бетти пыталась достучаться, но Анна велела ей убираться вон, пригрозив увольнением.
«Я должна уехать. Должна уехать», стучало в висках. Она была готова хоть сейчас сорваться с места и бежать куда глаза глядят, главное, оказаться как можно дальше от этого дома и этого города.
Через час, спустившись в гостиную, она извинилась перед бедной служанкой и даже обняла испуганную девушку, пообещав заодно прибавку к зарплате. Но Бетти и так не злилась она, потерявшая на войне любимого, понимала состояние хозяйки.
Почтовое отделение еще открыто?
Горничная посмотрела на часы:
Осталось меньше часа.
Тогда ступай быстрее и отправь телеграмму в Тэтфилд, местному юристу Винсенту Чейзу, распорядилась Анна, протягивая ей короткую записку, вот ее содержание.
Бетти пробежалась по строчкам, удивленно глянула на хозяйку, но спрашивать ни о чем не решилась кивнула молчаливо и побежала к себе в каморку за пальто.
***
Позади осталась еще одна маленькая станция в неизвестной деревушке, и паровоз прибавил ходу. До прибытия в Тэтфилд оставалось чуть меньше трех часов, и с приближением к пункту назначения усиливалось и волнение. За три дня в дороге Анна так и не смогла решить для себя, правильно ли поступила, сбежав из Лондона, не предупредив ни мать, ни друзей. Подготовка к отъезду заняла у нее чуть больше двух недель: телеграмма юристу и ожидание ответа, покупка билета в один конец и сбор вещей Бетти и мажордому под страхом увольнения было велено держать язык за зубами, и лишь в день отъезда Анна оставила матери записку, попросив работника почты доставить ее ей через неделю, когда Анна будет уже на месте. Если же до этого времени миссис Хасли вздумается нанести дочери визит, мажордом скажет, что она уехала в Брайтон, к подруге.
Анна прекрасно знала, какой будет реакция, и потому заранее все просчитала. Точно так же она знала, что мать ни за что не поедет в такую даль, а вот гневные письма и телеграммы полетят непременно. Наверняка еще и телефонный звонок закажет.
Решение уехать именно в старое родовое поместье пришло неспроста: графство находилось далеко от столицы, деревушка была совсем крохотной, и лучшей обстановки для того, чтобы взяться за новый роман, ей не найти. Райдхайм, надо думать, находится в унылом состоянии и, как написал ей мистер Чейз, «выглядит несколько мрачновато», но Анну это не пугало. В проклятия она не верила, призраков не боялась, а для житья имение было вполне пригодно юрист по ее просьбе лично осмотрел дом и участок.
На одной из станций Анна зашла в бакалейную лавку, купила отменный китайский чай в нарядно украшенной жестяной банке и упаковку южноамериканского табака в благодарность мистеру Чейзу за проявленную любезность и скорость в выполнении ее просьбы. Юрист отчего-то виделся ей представительным седовласым мужчиной в немного старомодном костюме и непременно с трубкой во рту.
Наконец вдоль путей мало-помалу стали появляться из темноты небольшие каменные и деревянные постройки, свидетельствующие о наличии поблизости станции. Паровоз сбавил скорость. В купе заглянул один из стюардов, сообщил, что багаж собран, и поинтересовался, не будет ли кто встречать Анну на платформе.
Все в порядке, успокоила она его, меня будет ждать мой юрист, так что я в надежных руках.
Стюард робко улыбнулся и вдруг протянул Анне ее собственную книгу с просьбой подписать на память. Она тоже улыбнулась. «Пустошь», ее первый роман. Не самый лучший, но пришедшийся по вкусу читателям.
Обожаю мистические истории, шепотом признался парнишка. Жаль только, что в конечном счете никакого призрака, как выяснилось, не существовало, вздохнул он.
Потому что их не бывает, просто ответила Анна.
А в Тэтфилд вы, наверное, приехали за вдохновением?
Прежде чем она успела ответить, раздался предупредительный свист, и поезд теперь ехал на инертном ходу.
Стюард вышел в коридор. Оставшись в одиночестве, Анна закрыла глаза и вдохнула полной грудью. На несколько секунд задержала дыхание и, размяв плечи, медленно выдохнула. Прихватив с верхней полки ридикюль и небольшую сумку с вещами первой необходимости, огляделась, проверяя, не забыла ли чего, и вышла из купе.
Кроме нее, желающих сойти в Тэтфилде не оказалось, точно так же как на платформе не было пассажиров, за исключением одинокой мужской фигуры в свете тускло мигающего фонаря.
Анна стояла у открытой двери вагона, ожидаясь полной остановки состава. Прохладный ночной ветер щекотал лицо и забирался под одежду, но холода она не чувствовала апрель в этом году выдался теплее обычного.
Наконец поезд остановился, и мужчина на платформе быстрым шагом направился к единственной открытой двери вагона.
Миссис Дафф. Он протянул ей руку, помогая сойти, и Анна с удивлением обнаружила, что мистер Чейз был немногим старше ее самой, хотя лица его разглядеть она еще не успела. Добро пожаловать в Тэтфилд.
Глава 2
Ловкие грузчики тем временем уже успели вынести ее багаж, судя по всему, перекидывая чемоданы из рук в руки прямо на ходу состава.
Благодарю, что встретили меня на станции, улыбнулась Анна, когда рассчиталась с носильщиком. Надеюсь, это не доставило вам больших неудобств.
Пустяки, отмахнулся Чейз, люблю иногда прокатиться ночью, а тут как раз случай представился.
Они вышли на свет, и она наконец смогла разглядеть его получше. Высокого роста, черноволосый, с карими глазами и неплохо сложенный, чего не скрывал даже светлый костюм-тройка, дорогой, но явно больше, чем следует. Твидовый жилет был застегнут на все пуговицы, галстук безупречно отглажен и завязан под самое горло. Очевидно, по роду занятий мистер Чейз хотел казаться солиднее, но этот строгий наряд лишь сильнее подчеркивал молодое, почти юное лицо. Исключением были глаза. Несмотря на улыбку, он глядел исподлобья, настороженно и будто бы даже с грустинкой. Так смотрят люди, которым пришлось многое пережить.
О Анна посмотрела на груду вещей только сейчас поняла ошибку, которую допустила.
Она отпустила носильщиков, забыв о том, что багаж надо еще погрузить в машину.
Я донесу. Здесь недалеко.
Мистер Чейз ловко подхватил два ее чемодана, Анна же понесла саквояж и дорожную сумку.
Вокзала как такового в Тэтфилде не было одноэтажное здание из красного кирпича служило и станцией, и залом ожидания. Чуть поодаль стояла двухэтажная будка смотрителя. Они миновали арку и оказались на старом выщербленном плацу, что заменял парковку. В самом его конце, под фонарем Анна увидела автомобиль.
Уложив чемоданы и сумки на заднее сиденье, Винсент открыл ей пассажирскую дверь.
До гостиницы отсюда минут пятнадцать, сказал он, заводя мотор. Вечером опять шел дождь, и дорогу размыло, так что нас немного потрясет. Он немного виновато улыбнулся.
Ухабы волновали Анну в последнюю очередь. Ее клонило в сон, но вместе с тем она ясно ощущала, как нарастает тревога прежде она никуда не отправлялась в одиночестве. Прошлое осталось в Лондоне, а что впереди неизвестно.
С домом все очень плохо, да? Анна спросила об этом больше для того, чтобы нарушить молчание.
Ну в целом, да, Винсент качнул головой, но несколько комнат вполне пригодны для жилья.
Еще по дороге к машине она отметила его выправку и четкую строевую поступь, а увидев кожаные армейские перчатки на приборной панели, поняла, что перед ней бывший военный. Сколько же ему лет? Мистер Чейз выглядел даже моложе ее Уильяма, а тот ушел на фронт, едва отметив двадцать третий день рождения.
Воспоминания о муже отозвались болью, и Анна переключила внимание на дорогу, если это слово вообще было применимо к размытой грунтовой тропе с ямами через каждые несколько метров. Фары выхватывали из темноты черные лужи и стволы деревьев, живым коридором выстроившиеся по обеим сторонам дороги. Наверху застыл меж ветвей серебряный диск луны.
Да, ночью здесь жутковато, усмехнулся Винсент, заметив выражение ее лица, но для вас это, наверное, то, что нужно.
Читали мои книги? Анна посмотрела на него.
Нет, но наслышан. Он тоже повернулся в ее сторону. Моя домработница от вас без ума. «Пустошь» стоит у нее на одной полке с Библией.
Анна так и не поняла, что он имел в виду похвалил или высмеял. Что ж, в любом случае она давно привыкла к общественному осуждению, а мистер Чейз, надо думать, типичный представитель сильной половины человечества, считающий, что женщине не место в литературе.
Следите лучше за дорогой, беззлобно посоветовала она.