С главного зала, ответил он сам себе. Найти самый большой зал в мире будет просто, так ведь?
Не так уж просто, как оказалось. Молния на запястье услужливо сообщала, что уже сорок минут он бродил по однообразным служебным коридорам, мимо одинаковых запертых дверей, спускался и поднимался по бесконечным лестницам, не находя никаких признаков жизни. И сейчас стоял в очередном коридоре, ничем не отличающемся от других. Может, он уже был здесь. Может, отсюда даже не было дороги в главный зал. Может, он даже никогда не найдет путь обрат
Привет.
Владлен, как кот подпрыгнул и развернулся в полете. Волосы встали дыбом, сердце бешено колотилось, так, что казалось будто он слышит эхо ударов, отражающееся от стен.
Перед ним стояла пионерка. Красная (насколько можно было судить в этом мертвенном свете) косынка повязанная на голове, светлые волосы, растрепанный воротник и две расстегнутые верхние пуговицы на белой блузке, юбка до колен. Небольшого роста, ее макушка была как раз уровне подбородка Владлена, но и не совсем девочкадве тугие завязи юных грудей острыми бугорками приподнимали тонкую ткань. Как и он, она была босиком.
О, эта личность мне знакома. она подошла ближе, положила руку ему прямо на грудь, усмехнулась почувствовав ладонью паническое биение сердца. Владлен рассмотрел ее глаза. Странно неподвижные, со зрачками распахнутыми, как у заядлого кокаиниста, жадные, пожирающие.
Знак допроса вместо тела, многоточие шинелипионерка пошла вокруг него, рукой чертя огненную полосу на теле, от груди к животу, с живота на спину. Вместо мозгазапятая. Вместо горлатемный вечер. Вместо буркал знакделенья. Вот и вышел человечек, представитель населенья. Вот и вышел гражданин,она усмехнулась, достающий из штанин. Люблю поэзию. А вы?
Владлен сейчас любил только односпокойную кабинетную работу. Сидеть с кипой личных дел врагов народану чем не счастье. А ведь когда-то она ему казалась скучной, сам рвался в поле
Девочка остановила руку у него на шее и смотрела, снизу вверх, прямо ему в глаза. Казалось, вот-вот она наклонит его для поцелуя.
Ну, чего молчишь? вместо поцелуя, она грубо дернула его за ворот.
Это помогло. Первоначальный испуг мигом схлынул. Сейчас он покажет этой наглой пигалице, что бывает с теми, кто так обращается с сотрудниками НКВД.
Ты кто? хрипло выдавил он. Собственный голос, после долгого молчания казался чужим.
Призрак коммунизма. пионерка хихикнула. Ладно, пошли, выведу тебя отсюда, а то будешь и дальше так, круги наматывать.
Она прошла мимо него, остановилась и махнула рукой. Владлен последовал за ней.
Зовут-то тебя как?
Даздраперма.
А родители твои где?
Родителей нет. Сирота я. С ними несчастный случай произошел. Они назвали дочку Даздрапермой, дочка выросла и убила их за это.
А если серьезно?
А если серьезно, не было их у меня никогда. Меня растили Партия, Родина, Революция.
Вот уж, действительно, серьезней некуда. Владлен вспомнил свое собственное счастливое детство в интернате. Полуподвал с мутными прямоугольниками окон под самым потолком, железные кружки со сбитой эмалью, спинки кроватей похожие на тюремные решетки, исцарапанные машинкой бритые головы. Но это же были тридцатые. Не успели еще раздавить последнюю контрреволюционную гниду, как началась война. Время великих потерь. Время великих побед. А пигалица росла в сороковые. Сытое, мирное время. Что она об этом знает.
Они вышли, наконец, из темных служебных коридоров. Теперь, вместо паркета, от которого уже рябило в глазах, под ногами пружинил красный ковер. Мягким оранжевым светом горели золотые бра. На стенахмозаики, барельефы, фрески. На нихвся история союза, от самого далекого прошлого: ладьи, витязи, тонущие тевтонцы До будущегорасколотый атом, ракеты, неизведанные планеты. И, конечно, настоящеезаводы, больницы, школы. Шахтеры, милиционеры, колхозники, пионеры
Смотри! Даздраперма за руку подтащила его поближе.
Пионерский отряд, идущий вправо, в прекрасное далеко. Вот ребята с горнами. За ними следуют барабанщики. Те, кому не хватило инструментовпросто подняли руки в пионерском салюте. Над ними красной волной катится знамя, а впереди всех, держит древко знамени
Да, это я. девочка светилась удовольствием. И продекламировала: Входят строем пионеры, ктос моделью из фанеры, ктос написанным вручную содержательным доносом. С того света, как химеры, палачи-пенсионеры, одобрительно кивают им, задорным и курносым.
Но тут я с правой стороны, а мне кажется, моя левая сторона лучше. Как скажешь? она покрутилась на месте, давая рассмотреть себя со всех сторон.
Что-то беспокоило Владлена. Что-то он забывал. Какая-то мысль, какой-то вопрос ускользал от него, как последний масленок от вилки. Что-то связанное с заданием. Было у него кажется какое-то задание. Ах да.
Так что у вас тут случилось, все-таки?
Ее улыбка стала загадочной улыбкой Будды.
Увидишь скоро. Не хочу портить сюрприз.
Даздраперма толкнула створки дверей, ведущих в главный зал.
В зале царила полная разруха. Кресла сломаны, выворочены, раздавлены, словно по ним прокатилось что-то тяжелое. На тех, что не были превращены в щепкикрасная бархатная обивка была изорвана, покрыта бурыми пятнами. Всюду были разбросаны листы бумаги, вперемешку с обрывками флагов. Одна из цепей огромной люстры лопнула, от чего люстра висела криво, будто в глазах пьяницы. От статуй над трибуной осталось только мраморное крошево. Слева от трибуны, где должна была быть подвижная механическая сценаогромный провал в полу. Уцелел только вырезанный из камня земной шар, стоявший в центре арены. И при этомни одного тела, ни мертвого, ни живого.
Легко и ловко, как белка, пионерка взлетела на гранитный глобус в центре зала. Уселась на Северный Полюс, оперлась спиной о земную ось, подтянула к себе одну ногу, взяв ее за щиколотку, вытянула другую, поставив босую пятку на Европу.
И что я тут должен был увидеть? Владлен снова осмотрелся. Разрушения вокруг подтверждали что произошло что-то, но никак не помогали понять что.
Экой ты нетерпеливый. Сейчас будет на что посмотреть. Итак, познакомься с Народной Массой. она махнула в сторону воронки в полу.
Дворец дрогнул. Послышался стук и шорох осыпающейся штукатурки. Послышался протяжный стон. Не стон гнущегося дерева или напряженного металла. Согласный, в унисон, тихий стон тысяч людей. Над краем провала появилась гигантская голова.
Голова существа не была чем-то цельным. Он состояла из множества человеческих голов, спин и животов, рук и ног, обтянутая колышущейся массой дряблой стариковской кожи, морщинистой и пятнистой. На месте глазпустые кожистые впадины. Вслед за головой показалась рука твари, грохнула об пол. Каждый палец на ней, был отдельным человеческим телом, конечности которого слились в одно целое, как у наполовину расплавленного оловянного солдатика. Неловко, лежа животом на краю, неуклюже задрав на край ногу для опоры, Масса целиком выбралась на свет. Формой она напоминала чудовищного младенца, который мог бы дотянутся до потолка зала, если бы стал на ноги. Все, кто был в Дворце Советов перед катастрофой, очевидно были частью существа.
Мы заполнили всю сцену!послышался голос Даздрапермы из-за спины Владлена, который не мог оторваться от невероятного зрелища. Остается лезть на стену! Взвиться соколом под купол! Сократиться в аскарида! Или всем включая кукол, языком взбивая пену, хором вдруг совокупится, чтобы вывести гибрида, бо, пространство экономя, как отлиться в форму массе, кроме кладбища, и кроме черной очереди к кассе?
Масса, знакомься, это Владлен. Масса наклонила голову, фокусируя на нем несуществующий, невозможный взгляд. Владленэто Масса. Надеюсь вы подружитесь. Масса, начни ты, расскажи о себе.
Монстр помедлил, собираясь с мыслями. Из разных частей тела раздались отдельные неразборчивые, глухие выкрики. Они затихли. Существо торжественно объявило, тысячей слившихся воедино голосов:
Мы предали дело Троцкого. все здание резонировало от слов Массы, от гармонии идеального хора. Мы отдалились от народа. Пламя революции погасло в наших сердцах. Наша кровь больше не была красной, как знамя, кровью коммунистов. Мы, призванные указывать путь, сами стали заблудшими овцами. Путь в светлое завтра навсегда был бы потерян. Если бы не богиня.
Тут хор снова распался на отдельные голоса. Врозь раздавались выкрики Прости нас!, Слава Богине и отчаянный, душераздирающий плач. Масса съежилась, упала на бок, едва не проломив новую яму. По ее поверхности волнами шла дрожь, тела двигались отдельно друг от друга, шли вразброд.
Но постепенно существо успокоилось. Дрожь стихла, тела снова пульсировали в едином ритме. Одна мысль, одно слово взяло верх. Все четче, все громче, все слитнее звучало:
Слава! Слава! СЛАВА! СЛАВА БОГИНЕ!
Комиссар обернулся. Сама богиня все сидела на глобусе, не меняя позы, и только сказала тихо, с грустной улыбкой:
Глупые. Я вас простила давным-давно.
Да кто же ты?!
Она взглянула на него склонив голову набок.
Обычная советская школьница. Богиня рожденная из желания. Богиня рожденная из страдания. Небольшая часть веры, которая связывает воедино всю нашу огромную страну. Демон из преисподней. Ангел господень. Все вышеперечисленное или ничто из этого. Это не важно. Это всё совершенно не важно. Важно то, что я есть. Важно то, что у человечества есть надежда на счастье для всех. Важно то, что последняя революция совершится совсем скоро.
Она помолчала немного.
Кстати о счастье. Пора тебе получить свою долю. Даздраперма махнула рукой в сторону Массы.
А если я не хочу? Владлен смотрел на нее с вызовом. Но чувствовал, что это была всего лишь бравада.
Да кто ж тебя будет спрашивать. Если я знаю хоть что-то о людях, так это то, что они сами не знают чего хотят, и будут только рады, если решить все за них. Так что давай, будь добр, влейся в коллектив.
Чувствуя, что его сила воли тает, как тонкая церковная свеча, Владлен двинулся к коллективу. Масса встрепенулась, перевернулась на спину. Раскинула кривые младенческие ноги. Какая-то невидимая паутина опутала комиссара, прилипли к рукам и ногам ее тонкие нити, вели его как марионетку. На гладкой, до этого, промежности существа пролегла щель, раскрылась, расширилась и углубилась. Последний рывок внутреннего сопротивления и ничего. Он даже не замедлил шага. Владлен вошел в темную пещеру плоти. Пульсирующая утроба приняла его, обволокла теплом со всех сторон, сомкнулась.
Девочка встала на глобусе в полный рост. Она не обращалась ни к кому конкретному. Никого конкретного уже не оставалось в Массе, только безраздельное блаженство и восторг. Юный, серебряный голосок Даздрапермы звенел радостью и предвкушением, когда она начала:
Мы на горе всем буржуям
Мировой пожар раздуем
Мировой пожар в крови
И грянул, подхватывая, хор:
ГОСПОДИ БЛАГОСЛОВИ!