Рассказы о Привидениях Антиквария Собирателя Древних Книг. Бледный Призрак и Прочая Нежить - Монтегю Родс Джеймс

Монтегю ДжеймсРассказы о Привидениях АнтикварияСобирателя Древних Книг. Бледный Призрак и Прочая Нежить

Рассказы о Привидениях АнтикварияСобирателя Древних Книг

Часть Первая

Альбом Каноника Альберика

Сен-Бертран-де-Комменжвымирающее селение, затерявшееся высоко у вершин Пиреней. Оно находится недалеко от Тулузы, а до Баньер-де-Люшона от него вообще рукой подать. Там до Революции располагалась епархия, а сейчас известно это местечко своим собором, посетить который всегда найдется немало желающих. Однажды весной 1883 года в этот далекий уголок Старого Света,  при всем желании, я не могу назвать его городом, так как в нем проживает менее тысячи человек,  приехал один англичанин. Он был сотрудником Кембриджского Университета, который специально хотел проехать из Тулузы в Сен-Бертран, чтобы посетить Собор Богоматери, прославивший этот горный край, а своих друзей, в отличие от него не проявлявших особого интереса к археологии, он оставил в гостинице в Тулузе, те, в свою очередь, пообещали на следующее утро заехать за ним. Они решили, что тому хватит и полчаса на то, чтобы осмотреть собор, а затем они все вместе направятся по дороге в Ош. Правда, случилось так, что приехал он туда ранним утром и поэтому решил времени зря не терять, а как можно больше узнать об этом великом памятнике истории и записать всё в свой блокнот, при этом, запечатлеть на фотопластины каждый уголок замечательного собора, стоявшего на вершине холма. Для этой цели, несколько десятков таких пластин он прихватил с собой.

Чтобы осуществить задуманное, пусть даже не полностью, но вполне подобающим образом, необходимо было на весь день получить себе в помощники церковного служителя. За дьячком или, выражаясь точнее, ризничим (я предпочитаю последний термин, хотя возможно, он и не совсем точен) послали незамедлительно. В этом ему помогла властная и бестактная матронахозяйка местной гостиницы Шапо Руж. Причем, когда тот явился наш англичанин, вопреки своим ожиданиям, нашел его довольно любопытным субъектом. Интерес тот вызывал отнюдь не своей внешностью, а выглядел он точно так же как и десятки других церковных служителей в те времена во Франциималенький, щупленький, иссохший старичок. Интерес к нему возник из-за того что поглядывал тот как-то исподтишка, или может быть вид у него был такой, затравленный что ли. Он постоянно озирался, от постоянного нервного перенапряжения, мышцы на его спине и плечах превратились в горб, казалось, он боится, что его вот-вот нечистая сила куда-нибудь утащит. Наш англичанин не мог понять кто перед ним: то ли душевнобольной, страдающий манией преследования; то ли человек, терзаемый угрызениями совести за содеянное ранее преступление; или, что тоже вполне возможно, затравленный муж, находящийся под каблуком у жены. Хорошенько всё взвесив, он решилздесь скорее всего будет последнее. Тем не менее, хотя такое впечатление у него и появилось, а боялся тот гораздо более страшного преследователя, чем сварливую жену.

Как бы там ни было, наш англичанин (в дальнейшем я его буду звать Деннисстоун) в скором времени настолько погрузился в свою записную книжку, стремясь при этом как можно больше снимать на камеру, что лишь иногда бросал случайный взгляд на ризничего. Правда, когда бы он на него не посмотрел, тот всегда находился по близости, либо старался прижаться к стене, либо свернуться калачиком на одном из ярко раскрашенных сидений в церкви. Наблюдая за этим Денисстоун начал выходить из себя. Его начало это тревожить, и он уже начал подумывать, а не отпустить ли старика на обед, ведь, того и гляди, свалится на него жезл Святого Бертрана, ксати был он сделан из настоящей слоновой кости, или упадет весь покрытый пылью крокодил, свисающий из купели, и прибьет, не дай Бог, до смерти.

 Вы, наверное, хотите домой?  спросил он через некоторое время;  Я и сам смог бы закончить свои записи. Кстати, если хотите, вы можете закрыть меня здесь. Вы совсем замерзли, смотрю, вон как дрожите. Мне нужно еще часа два. Не возражаете, если я останусь?

 О, Боже!  произнес плюгавый старикашка, которого это предложение повергло в неописуемый ужас,  Да, я себе такое даже на мгновение представить не могу. Оставить Вас одного в этой церкви? Конечно нет, что Вы, в самом деле; какие там два часа, три часа. Я уже позавтракал и совсем я не замерз, благодарю за беспокойство, месье.

 Ну, что ж, дружище,  подумал про себя Денистоун:  Я тебе предложилтвое право отказаться, так что пеняй на себя, если что не так.

Церковные хоры, до невероятной степени ветхий орган, алтарная преграда, находящаяся здесь со времен Епископа Джона де Маллона, осколки витражей и отдельные клочки гобелена, также как и отдельные антикварные предметы из сокровищницы были осмотрены им с особой тщательностью и изучены менее чем за два часа. Всё это время ризничий путался у него под ногами, то и дело оборачиваясь, будто его какая-то шальная муха укусила, особенно в тот момент, когда до его слуха доносились непонятные звуки, нарушающие тишину в огромном пустом здании. И, действительно, временами слышались весьма странные звуки.

 Вдруг,  рассказывал мне Деннисстоун,  Я могу в этом поклясться, я где-то далеко услышал металлический голос,  какой-то дьявольский смех, он всё нарастал и нарастал, наполняя собой пространство церкви. В этот момент я с подозрением покосился на ризничего. А тот, от ужаса, стоял белый как простыня, от макушки до пяток.  Это онто естьтам нет никого дверь закрыта на замок,  было всё, что он пролепетал, и мы, недоуменно, целую минуту таращились друг на друга, будучи не в состоянии вымолвить ни слова.

Произошел еще один случай, который поразил Деннисстоуна гораздо сильней. Он рассматривал большую темную картину, висевшую за алтарем. Эта была одна из серии о чудесах Святого Бертрана. Её композицию можно было разобрать с трудом, но под ней была надпись на латыни:

Деннисстоун с улыбкой повернулся к ризничему, и веселая шутка уже была готова сорваться с его губ, но тут он опешил, увидев, как старик молится, встав на колени, до смерти перепуганные глаза устремлены на картину, руки сложены лодочкой, а по щекам ручьями текут слезы. Деннисстоун притворился, что не заметил ничего, но вопрос так и вертелся у него на языке,  Неужели подобная мазня может на кого-нибудь произвести такое сильное впечатление? Он начал думать, что нашел ключ к разгадке причины такого странного поведения старика, которое весь этот день вызывало у него такое сильное недоумение. Перед ним явно был какой-то мономаньяк, но, что является объектом его мономании?

Уже было около пяти. Короткий световой день близился к концу, и в церкви стали появляться тени. При этом странные звукиприглушенные шаги, отдаленные голоса, доносившиеся до них весь день, из-за сумерек и обостряющегося в вечерние часы слуха, стали казаться еще более отчетливыми и стали слышаться чаще.

Впервые за весь день ризничий начал проявлять признаки нетерпения. После того как камера и записная книжка были наконец уложены он издал вздох облегчения и торопливо подозвал рукой Деннисстоуна, указывая на дверь, расположенную в западной части церкви, под башней. Настал час звонить к молитве Богородице. Несколько раз звонарь дернул за упругую веревку, и Великий Колокол Святого Бертрана, который висел выше всех на колокольне, грянул своим звоном. Голос его разливался по всей округе, обволакивая сосны и устремляясь вниз по долинам, сливаясь с мелодией горных потоков, призывая всех живущих в окрестности присоединиться к ликованию ангелов воспевающих ту, которую считают самою святой среди женщин. И, кажется, впервые, за весь день, маленькое горное селение погрузилось в абсолютную тишину, а Деннисстоун с ризничим покинули церковь.

На пороге они разговорились.

 Кажется, месье сказали, что интересуются древними церковными книгами?

 Да, было такое дело, я уж, собирался вас спросить, если в вашем селении библиотека?

 Нет, месье, таковой у нас нет. Наверное, какая-то библиотека раньше и была, при капитуле, но наше селение уже порядком обезлюдело, затем, в нерешительности, он замолчал, после чего, набравшись смелости продолжил:  Но, если месье действительноamateur des vieux livres, то есть, настоящий ценитель антикварных книг, у меня дома есть то, что могло бы его заинтересовать. Я живу тут неподалеку, всего в каких-нибудь ста ярдах.

И снова Денниссттоуна охватила радость, и проснулось заветное желание найти в заброшенных уголках Франции бесценные манускрипты, но воодушевление и пыл как-то сразу угасли.  Наверняка, слуга церкви хочет мне предложить какой-нибудь глупейший католический служебник, что-нибудь из печати Кристофора Плантена, где-то так, 1580 года издания. Чтобы о местечке, находящемся в такой близости от Тулузы ничего не знали охотники за книжным антиквариатом? Такого просто не может быть. Но, в любом случае, пойти туда нужно, иначе я буду чувствовать себя последним глупцом, если этого не сделаю, и буду упрекать себя в этом всю оставшуюся жизнь за то, что упустил такую возможность, может быть эта книга, которую он хочет мне показать, действительно стоящая.  думал Деннисстоун. Поэтому они и пошли. По пути Деннисстоун, опять обратил внимание, теперь уже на меняющееся поведение своего попутчика, потому что страх и подавленность стали переходить в решительность, тем самым, весьма озадачив Деннисстоуна, который шел и думал про себя, не показывая виду, уж не решил ли этот дьячок заманить его куда-нибудь на окраину с целью ограбить и прикончить там, сочтя за богача, приехвшего к ним из Англии. И, тут он понял, как надо поступить; он начал беседу со своим гидом и вдруг, совершенно как бы между прочим, говорит, дескать, завтра утром он ждет своих друзей, которые должны заехать за ним сюда. К его удивлению, услышав эти слова, ризничий в мгновение ока освободился от последних страхов и тревоги.

 Это очень хорошо,  ответил тот, и лицо его оживилосьЭто очень хорошо. Месье путешествует в компании своих друзей: друзья всегда будут рядом. Как здорово путешествовать вместе с друзьями, порой

Выглядело так, словно, последнее слово его собеседник произнес в запоздалом раздумье, которое с новой силой окунуло несчастного беднягу во тьму уныния.

Вскоре они подошли к дому, который заметно выделялся среди находящихся по соседству, это был каменный дом, гораздо больше других по размеру, на двери его был прикреплен щит Альберика де Малона. Потом, Деннисстоун рассказывал мне, что Альберик де Малон был потомком по боковой линии Джона де Малона, епископа Собора Святого Бертрана. Этот Альберик был каноником в Комменже с 1680 по 1701 года. Все окна наверху этого огромного особняка были заколочены, поэтому он и казался пустым, обветшалым и скучным, точно таким же пустым и скучным выглядел весь Комменж, следствие упадка и разложения.

Встав на пороге, ризничий замешкался.

 Может быть,  произнес он,  может быть, месье, у Вас нету времени?

 Вот и не угадали, любезнейший,  уйма, уйма временивплоть до завтрашнего утра мне абсолютно нечего делать. Ну, давайте, показывайте, что у вас там.

В этот момент открылась дверь, и выглянуло лицо, гораздо моложе чем лицо ризничего, но всё то же угнентенное состояние души омрачало его, только на этот раз глаза говорили не о страхе за свою собственную жизнь, а о тревоге за жизнь близкого человека. Совершенно несложно было понять, что лицо это принадлежит дочери ризничего, но, несмотря на то выражение, о котором я уже говорил, было видно, что это довольно милая и приятная девушка. Когда она увидела своего отца в компании крепкого и хорошо сложенного незнакомца, в её глазах вспыхнули искорки. Она обменялась с отцом всего несколькими фразами, из которых Деннисстоун смог разобрать только слова ризничего«Он смеялся в церкви»,  услышав эти слова, девушка ничего не ответила, а лишь со страхом взглянула на отца.

Всего через минуту они оказались в гостиной. Это была небольшая комната с каменным полом и высокими потолками, полная причудливых теней, отбрасываемых большим очагом, в котором горели дрова. Благодаря огромному распятию, которое висело на одной из стен, упираясь чуть ли не в потолок, эта комната становилась чем-то похожей на часовню; тело Христа на Распятии было окрашено краской в естественные тона, а сам крест был черным. Под распятием стоял старинного вида массивный сундук. После того, как принесли лампу и расставили стулья, ризничий подошел к сундуку и с нарастающим беспокойством, как показалось в тот момент Деннисстоуну, достал оттуда большую книгу, обернутую в белую материю, поверх ткани грубой рукой красной нитью был вышит крест. Еще до того, как ризничий снял с неё ткань, Деннисстоуна поразил объем и формат этой книги.  Уж слишком она большая для простого молитвенника,  подумал он,  причем, она далеко не такая как антифонарий; похоже, на этот раз, мне в руки попала действительно стоящая вещь.  В следующий момент, после того как книга была открыта, Денниссстоун понял,  наконец-то, ему посчастливилось найти то, что превосходило его самые лучшие ожидания. Перед ним был крупный фолиант, созданный, приблизительно в конце семнадцатого столетия, с золотым гербом каноника Альберика де Малона отштампованным на корешке. Объем его был, где-то, стопятьдесят книжных листов и почти на каждом из них была прикреплена страница из заставочной рукописи, украшенной миниатюрами и орнаментом. О таком ценном приобретении Деннисстоун не мог даже мечтать, такое не могло ему присниться даже в самых вошебных снах. Первыми шли 10 рукописных листов из Книги Исхода с рисунками и орнаментом, датируемые не позднее 700 года после Рождества Христова. Далее следовала полная коллекция иллюстраций из Псалтиря, созданного в Англии,  великолепнейшее издание, которое можно было отнести, примерно, к 13 столетию, наверное, это был один из самых лучших Псалтирей. Затем, шли двадцать листов, исписанных латинским унциальным шрифтом, благодаря тем нескольким словам, которые он смог разобрать, ткнувшись то в одном месте, то в другом, он подумал, что это вполне вероятно один из ранее неизвестных трактатов, принадлежащих одному из Отцов Церкви.  А не может ли это быть фрагментом из рукописи Папия «Изложение Изречений Господних», о существовании которой в Ниме уже было известно с 12 столетия?  подумал он.

В любом случае, он твердо решил, что эта книга будет принадлежать ему и поедет с ним в Кембридж, даже если придется потратить на неё все имеющиеся денежные средства, имевшиеся на счету в банке, и остаться в Сент-Бертране до того как ему снова переведут деньги. Он взглянул на ризничего, желая увидеть на его лице хотя бы ничтожный намек на то, что он поддастся на уговоры и продаст ему эту книгу. Ризничий был бледен, лишь только губы шевелились.

 Если, месье соблаговолит заглянуть в конец книги,  сказал он.

Месье так и сделал, а там его ждали новые сокровища, на каждом новом листе; к тому же, в самом конце книги он наткнулся на два листа бумаги, по сравнению со всем увиденным им ранее, эти были более поздние, что его серьезно озадачило.  Скорее всего,  решил он,  эти листы, современники алчного и бессовестного каноника Альберика, который, а это вне всяких сомнений, ограбил библиотеку капитула Сен-Бертрана и скомпоновал этот альбом. На первом из этих листов был тщательно выполненный чертеж, на котором человек, побывавший в Соборе Сен-Бертрана, без труда узнал бы план южного крыла и галерею Сен-Бертрана. Также, на нем были изображены интересные знаки, похожие на символы планет, по углам страниц были слова, написанные на иврите; а северо-западная часть галереи была отмечена крестом, нанесенным золотой краской. Внизу, под чертежом были написаны несколько строк на латыни: