Номер 13
Среди городов Ютландии, Виборг занимает особое место. В нем была заложена епархия; там стоит красивый, почти не тронутый временем, кафедральный собор, здесь же, есть волшебный чарующий сад, озеро неописуемой красоты, на котором обитает очень много аистов. Рядом с ним находится и озеро Хальд, окрестности которого считаются одним из самых живописнейших мест в Дании; близко к нему расположен Финдеруп, то место, где Марск Стиг, в день Святой Сесилии, в 1286 году, убил короля Эрика Глиппинга. В семнадцатом столетии, во время раскопок, его могилу вскрыли, и на черепе Эрика были найдены следы от пятидесяти шести ударов, нанесенных тяжелой железной булавой. Но я взялся за перо не для того, чтобы писать путеводитель.
В Виборге есть очень хорошие гостиницы«Прайслер» и «Феникс», лучше и не найти. Но мой кузен, о приключениях которого я собираюсь рассказать, когда первый раз приехал в Виборг, направился в «Золотой Лев». После этого он в этой гостинице больше никогда не останавливался, и я надеюсь, следующие страницы помогут мне полностью раскрыть причину, почему он стал её избегать.
«Золотой Лев» находится в одном из тех немногих зданий, которые не было разрушены во время пожара 1726 года. Этот ужасный пожар, фактически, уничтожил кафедральный собор, Согнекирк, Раадхуз, и много других зданий, старинных и интересных. Дом этот был, построен из красного кирпича, у него был ступенчатый фронтон, а над дверью надпись. В то время как внутренний двор, то место, куда подъезжала конка, был отделан деревом, облицован штукатуркой и покрашен в черный и белый цвет.
Солнце уже клонилось к закату, когда мой кузен подошел к двери и его легкий стук в дверь гулко отозвался в фасаде внушительного здания. Место, пропитанное духом старины, вызывало у него восхищение, что само по себе обещало весьма приятное пребывание в гостинице, настолько типичной для старой Ютландии.
Дело, из-за которого господин Андерсон оказался в Виборге, было не совсем обычным. Он занимался историческим исследованием зарождения и становления церкви в Дании, и ему стало известно, что в Виборге, в Ригсаркивете, сумели спасти от пожара некоторые документы, имеющие отношение к последним дням владычествования Римской Католической Церкви в стране. Вследствие этого, он планировал, провести достаточно времени, возможно, недели две, а может быть и три, изучая и копируя эти документы, и надеялся, что «Золотой Лев» сможет предоставить ему достаточную по размеру комнату, которая будет служить, как спальней, так и кабинетом для работы. О том, что его интересует, он сказал хозяину гостиницы, который после длительного раздумья ответил, что возможно для джентльмена, ставящего перед собой такие цели, будет наиболее правильным посмотреть одну или две из самых больших комнат, имеющихся в гостинице, и выбрать одну из них для себя. Тому эта предложение показалось подходящим.
Самый верхний этаж он отверг сразу, так как там проживало много работающих постояльцев и после рабочего дня им каждый раз приходилось возвращаться к себе в номера. На втором этаже они не нашли подходящей по размеру комнаты. Однако, на первом этаже было две или три комнаты, которые подходили по размерам и в которых можно было превосходно заниматься научной работой.
Хозяин гостиницы очень хотел, чтобы тот снял номер 17, но господин Андерсон заметил, что все его окна выходят на глухую стену соседнего дома и поэтому в вечернее время эта комната должна была быть очень темной. Номера 12 и 14 были лучше, так окна обоих номеров выходили на оживленную улицу и, поэтому яркое вечернее освещение и прекрасный вид, открывающийся перед глазами, в достаточной мере компенсировали более высокий уровень шума.
В конце концов, остановились на номере 12. Так же как и в соседних комнатах в ней было три окна, все её окна были расположены на одной стороне комнаты. Она была очень высокая и необычайно длинная. Разумеется, в ней не было камина, но в ней была печь старинного образца, причем довольно красивая, эта печь была из чугуна, на одной из её сторон было изображение Авраама приносящего в жертву Исаака, а сверху надпись I Bog Mose, Cap. 22,. Ничего другого, хоть сколько-нибудь примечательного, в комнате не имелось. Единственной интересной картиной был старый цветной эстамп с изображением города, датированный 1820 годом.
Приближалось время ужина, но после того как Андерсон, совершив обычные для этого случая омовения, спустился вниз по лестнице, ему пришлось ждать минут пять, пока прозвенит колокольчикподающий всем сигнал идти к столу. Эти пять минут он посвятил изучению списка своих соседей по гостинице. Как это принято в Дании, их имена были представлены на большой доске объявлений разделенной на колонки и строки, номера комнат были нарисованы краской в начале каждой строки. Особого интереса этот список не вызывал. Там был и адвокат, или как это на датском Sagförer, немец, и несколько странствующих торговцевкоммивояжеров, приехавших сюда из Копенгагена. Единственное, что могло привлечь внимание, так это отсутствие номера 13 в списке номеров гостиницы, и даже это не вызвало удивление у Андерсона, который встречался с подобным в половине из тех датских гостиниц, где ему приходилось останавливаться. Его не могло поразить то, почему намеренное игнорирование этого номера, такое в сущности обычноекаковым оно стало, получило столь широкое распространение, поскольку очень сложно снять в какой-нибудь датской гостинице комнату номер 13. И поэтому он решил спросить хозяина гостиницы о том, случается ли ему или другим владельцам встречаться с клиентами, которые отказываются селиться в комнате под тринадцатым номером.
Он ничего мне не рассказывал (а я передаю эту историю так, как я её услышал от него) о том, что происходило за ужином, и о вечере, который он провел распаковывая вещи и раскладывая одежду, книги и свои документы, не столь богатом знаменательными событиями. К одиннадцати часам он уже готовился лечь спать, но как для многих в наши дни, для него уже стало обыкновением почитать немного, перед тем как уснуть. Вдруг он вспомнил, что та книга, которую он читал в поезде, именно та, которая сейчас ему была и нужна, лежала в кармане его теплого пальто, висевшего на колышке, в коридоре, рядом с залом для трапез.
На то чтобы спуститься и забрать её из кармана потребуются считанные минуты, а так как, в коридоре совсем не темно, то ему будет не трудно найти свою собственную дверь. По крайней мере, так он думал; но когда он подошел к двери, которая должна была быть дверью в его комнату, и попытался повернуть ручку, дверь оказалась плотно запертой, и открыть её было невозможно, к тому же он уловил шорохи и шелест каких-то движений внутри комнаты, где-то совсем рядом с дверью. Ну конечно, он просто ошибся дверью, вот и всё. А где его комната, справа или слева? Он посмотрел на номервидит, перед ним комната номер 13. Значит, его комната должна быть слева: так оно и оказалось. В течение тех нескольких минут пока он ложился в постель и прочитал, как обычно, три или четыре страницы из своей книги, выключил свет и повернулся на бок, для того чтобы заснуть, он думал о том, что, хотя на доске и нет номера 13, в гостинице он всё таки есть. Он очень пожалел о том, что не остановился в нем. Быть может, выбрав эту комнату он оказал бы хозяину гостиницы огромную услугу, это, по крайней мере, дало бы ему возможность говорить, дескать, вот, знатный английский джентльмен останавливался в комнате номер 13 на три недели, и она ему очень понравилась. Правда, вполне вероятно, что её используют как комнату для прислуги или какую-нибудь подсобку. Да, в конце концов, может быть она и не такая большая и просторная как та комната, в которой он остановился сейчас. После этого он полусонными глазами, вяло, обвел свой номер, в котором можно было еще кое-что различить при тусклом свете, исходившем от уличного фонаря. Вот, интересно, подумал он. Обычно комнаты при тусклом освещении кажутся больше, а эта стала короче и как-то выше. Всё, а теперь спасть! Сон куда важнее, чем все эти пустые мысли ни о чем, и он заснул.
На следующий день после своего прибытия Андерсон штурмовал Национальный Архив в Виборге. Его встретили так радушно и благосклонно, как не каждого встречают в Дании, к тому же, он получил легкий и свободный доступ ко всем документам, которые он хотел увидеть, и которые ему позволялось видеть. Бумаг, которые положили перед ним, были столько и были они настолько интересны, что он такого даже и в мыслях представить не мог. Кроме официальных документов, здесь была и стопка писем, из личной переписки Йоргена Фрииса, последнего католического епископа, который правил здешней епархией. Благодаря этим письмам удалось выяснить много интересных деталей, имевших отношение к личной жизни и характеру этого епископа. Очень много было писем о некоем городском доме владельцем которого был епископ, но в котором он не жил. Тот, кто в нем проживал, пользовался скандальной репутацией и служил мишенью для издевательств кучки реформаторов. Его они называли «позором и бесчестьем нашего города»; они говорили о том, что тот занимался тайными искусствами и черной магией, да еще к тому же продал свою душу Дьяволу. Только в результате гниения и разложения церкви и поклонения языческим Богам Вавилона такой ядовитый змееныш, колдун и чернокнижник смог найти себе патрона и покровителя в лице епископа. На все эти нападки епископ отвечал мужественно. Он отрицал всё полностью, и говорил о том, что никогда не занимался никакими тайными искусствами, ни черной магией, и требовал от своих врагов представить доказательства его преступлений в суде, само собой разумеется, речь шла о церковном судетем самым, сведя все эти нападки на«нет». После этого ни один человек не мог без веских на то оснований обвинить в чем бы то ни было магистра господина Николаса Франкена.
У Андерсона не было времени прочитать полностью следующий документ в подборке, письмо лидера протестантов Расмуса Нильсена, но он успел посмотреть его еще до того, как Государственный Архив закрылся, и сумел понять его главную мысль. Главная идея этого письма заключалась в том, что достопочтенные христиане отныне не обязаны подчиняться епископам Рима, и то, что отныне Епископский Суд не является, да и не может являться, компетентным органом правосудия и не имеет больше права выносить безапелляционные судебные решения.
Господин Андерсон уходил из архива не один, а в сопровождении пожилого человека, руководителя этого архива, и по мере того как они, ступая неспешным шагом, вели беседу, их разговор постепенно перешел на те документы, о которых я рассказываю.
Господин Скавениус, архивариус Виборга, хотя и знал великолепно все документы, которые находились в его ведении, не очень хорошо помнил те, которые относились ко времени Реформации. Ему было очень интересно услышать то, что ему об этом периоде рассказал Андерсон. Он сказал, что с нетерпением будет ждать публикации, в которой господин Андерсон изложит все свои идеи. Вы про этот дом епископа Фрииса, добавил он, для меня является истинной загадкой его настоящее месторасположение. Я внимательно изучил географическую карту старого Виборга, но, к сожалению, она была из старой поземельной книги владений епископа, которая была составлена в 1560 году и большая часть которой находится в архиве. И, надо же такому случиться, именно та часть, в которой был список его личного имущества, куда-то запропастилась. Но не печальтесь. Я надеюсь, в один из дней, я сумею её найти.
Погуляв немного на свежем воздухея забыл, как точно называется то место, куда он ходил, Андерсон вернулся в "Золотой Лев", где его ожидал ужин, любимый пасьянс, и теплая постель. По пути в свою комнату он вспомнил, что забыл поговорить с хозяином о том, почему в общем списке комнат на доске отсутствует комната номер 13, но для начала он решил убедиться в том, что комната номер 13 действительно существует в гостинице, а только потом уже начинать разговор на эту тему.
Принять решение было несложно. Была там дверь под номером 13, определенно была, и было слышно, как внутри этой комнаты кто-то ходит, потому что когда он близко к ней подошел, он сумел различить внутри шаги и голоса, а может быть это был всего только один голос. В течение тех нескольких секунд, которые он стоял под дверью и смотрел на неё для того чтобы убедиться, что эта действительно та комната, комната номер 13, шаги прекратились, и ему почудилось будто кто-то подошел почти вплотную к двери. Он немного опешил, когда услышал учащенное дыхание с присвистом, так мог дышать только человек при сильном нервном возбуждении. Он отправился в свою комнату и там опять его ждал сюрприз, потому что эта комната вдруг оказалась значительно меньше, чем прежде, когда он в неё заселялся. Это его немного расстроило, но только немного. Ведь, в том случае, если он сочтет эту комнату не достаточно просторной, он легко сможет от неё отказаться и перейти в другую. Вдруг ему потребовалось кое-что из вещей, насколько я помню, карманный носовой платок, он должен был лежать в его дорожном чемодане, который носильщик поставил на какую-то убогую табуретку или стул, стоявший возле стены в самом дальнем углу комнаты, вдалеке от всей мебели. Но, вот ведь в чем дело, чемодана не было. Ой, ну конечно, его убрали в сторону услужливые работники гостиницы, а его содержимое, без всяких сомнений, поместили в гардероб. Он заглянул в гардероб, нет ничего в гардеробе. Нелепая ситуация уже начинала его раздражать. Мысль о том, что его обокрали, он отбросил сразу. Подобное редко встречается в Дании, тут явно кто-то решил над ним подшутить и выставить идиотом (что, как раз таки, вполне вероятно), определенно, с этим шутником надо серьезно поговорить. В любом случае, как бы там ни было, а платок этот ему не так уж и нужен, он спокойно сможет подождать до утра. Поэтому он решил не звонить в звонок и не беспокоить слуг. Он подошел к окну, это было то окно, которое было крайним справа, и посмотрел на тихую улочку. Напротив гостиницы стояло высокое здание, сплошная глухая стена; на улице не было ни одного прохожего; кромешная темная ночь; сквозь такую непроглядную темень ничегошеньки не было видно.
Свет был у него за спиной, и он мог видеть на противоположной стене свою собственную тень, отчетливо и ясно. Также, слева, он видел на ней тень бородатого мужчины из комнаты номер 11, тот прошел в майке взад и вперед, раз или два, причесываясь, когда он его увидел в первый раз, а потом он его видел уже в ночной пижаме. Кроме того, справа от себя он видел тень того, кто занимал комнату номер 13. Это было куда интереснее. Человек, из номера 13, как и он, облокотился на подоконник и смотрел на улицу. Непонятно, кто это был высокий худощавый мужчина или может быть женщина? во всяком случае, этот кто-то, перед тем как лечь в постель, намотал себе на голову подобие занавески и Андерсон уже начал думать, может этот чудак помешался на своем красном фонаре, потому что тот у него сильно мерцал. Было отчетливо видно, как на стене напротив скакало тусклое красное отражение, вверх и вниз. Он попытался высунуться в окно, чтобы лучше разглядеть того кто там живет, но кроме светлой, очень даже может быть, белой складки какой-то ткани ниспадающей на подоконник он не увидел ничего.
Вдруг, на улице, где-то вдалеке, послышались шаги и их приближение, вероятней всего, заставило постояльца из номера 13 вспомнить о том, что его могут заметить и поэтому он с большой поспешностью отпрянул от окна и его красный фонарь погас. Андерсон, который в это момент курил сигарету, оставил окурок на подоконнике и лег в постель.
На следующее утро его разбудила горничная, которая принесла горячей воды и умывальные принадлежности. Он продрал глаза и, пытаясь подобрать нужные слова на датском, сумел только вымолвить: Вам не следовало трогать мой чемодан. Где он?
Ничего удивительного не было в том, что девушка в ответ только рассмеялась и ушла из комнаты, так и не ответив на его вопрос.
Андерсон, негодуя сел в постели и уже собирался позвать её обратно, но так и остался сидеть, разинув от удивления рот и уставившись во все глаза перед собой. Прямо перед ним, на той же самой едва живой табуретке, на которой его оставил носильщик в день его приезда, стоял тот самый чемодан. Для человека, который гордился своей наблюдательностью, подобное прозрение вызвало настоящий шок. Почему прошлой ночью он его не заметил, а заметил только сейчас, этого он даже и не пытался понять, самое главное то, что он был здесь.