Вздрогнув всем телом, Саша посмотрела в свой телефон. Сообщение от неизвестного номера.
«Время на раздумья истекло. Ты должна была понять, кто я. Теперь выходи из квартиры, нам пора встретиться, Александра».
Саша села на кровати и начала собираться. Она действовала удивительно спокойно и хладнокровно. Теперь, когда никто не угрожал её подруге или семье, от неё требовался лишь ряд элементарных механических действий.
В рюкзак она сложила свой нетбук, приготовила диктофон на телефоне, положила в задний карман брюк острые ножницы для стрижки волос, спицу вставила в носок под штанину. Ей очень хотелось предупредить хоть кого-то, но она уже убедилась в мастерстве своего преследователя и понимала, что тем самым подвергнет своих близких опасности.
Ей не пришло в голову обратиться в полицию. Как и многие, она не доверяла правоохранительным органам и откровенно их боялась. Полицейская форма ассоциировалась у неё с людьми, несправедливо посаженными в тюрьму, с пытками и насилием. Умом она понимала, что далеко не все полицейские таковы, но, если есть вероятность нарваться на неадекватных, бессовестных садистов, на стороне которых сам закон, лучше не рисковать.
Поэтому никогда она не чувствовала себя защищённой. Поэтому она приготовила диктофон для записи и включила его, как только покинула квартиру. Если случится что-то экстремальное, то аудиозапись на суде поможет доказать, что её действия были продиктованы самозащитой. Саша прекрасно знала, что перцовые баллончики и электрошокеры не помогают. Перцовым баллончиком нужно ещё умудриться попасть в лицо, а Саша постоянно нервничает, у неё вечно дрожат руки. Все виды разрешенных электрошокеров, в свою очередь, очень слабые, нужно исхитриться попасть таким прибором в обнажённый участок тела на шее, что для неё снова оказалось проблематичным.
Она могла рассчитывать только на себя и на то, что под руку попадётся, как в древние времена, когда еще не было законов. И их, по сути, и сегодня нет. В серьёзных ситуациях, когда твоей жизни угрожает опасность, ни конституция, ни статьи, ни наказания не играют роли, они становятся лишь буквами, написанными кем-то и где-то. В итоге остаешься ты со своим врагом, и только борьба за жизнь решит исход дела, во время которой хладнокровие сохранит самый тренированный человек или человек с невероятно крепкой нервной системой. Но людине солдаты. И Саша не была солдатом.
Она вышла из подъезда. Очень свежо пахло жасмином, на небе сиял круглобокий месяц. В полной тишине шумел тёплый ветер.
Саша увидела его в конце двора у проезжей частивысокая тёмная тень. На голове кепка и капюшон тонкой чёрной кофты. За спиной рюкзак на одной лямке. Незнакомец стоял, засунув руки в карманы. Хотя Саша не могла видеть его глаз, она чувствовала взгляд, нацеленный на неё. Если бы она могла сравнивать, не стыдясь пафоса, то сказала бы, что так на себе чувствуют указание рока.
Саша пошла к немувся напряжённая и зажатая, как перетянутая струна. Шаг за шагом, она неторопливо шла к чёрной, высокой тени у дороги. Ей казалось, что эта тень накрыла собой мир. И она находится в самом его центре.
Когда она остановилась, сделав последний шаг, между ними оставалось чуть больше метра. Теперь Саша очень ясно видела его лицо. Самое яркое в его внешностижёлтые глаза. На самом деле они были просто светло-карими, но подобный оттенок встречается очень редко. Взгляд пронзительный из-за неподвижных, небольших зрачков. Он не выражал вообще ничего, будто вместо души у незнакомца была бетонная стена.
Меня зовут Кристиан.
У меня нет ни малейшего желания с тобой знакомиться, мрачно произнесла Саша.
Разве? Мне показалось, ты искала меня.
Она нахмурилась, смерив его взглядом, в котором читались сомнения насчёт здравости его рассудка:
Я тебя не искала. Я пришла сказать тебе оставить меня и мою семью в покое. Я не хочу играть с тобой или что ты там затеял.
Ты искала демонов, тянулась к ним, а теперь отталкиваешь то, что сама притягивала к себе. Какое предсказуемое лицемерие! Ты ведь уже ответила на вопрос? Сможешь сказать, кто я?
Допустим, я скажу тебе. И что дальше?
Ответь, мягко сказал Кристиан. В этой мягкости таилась угроза, едва заметная постороннему. Саша поняла, что повторять свою просьбу он не станет. Ей не хотелось играть по его правилам, но пока она была на свободе, можно было повернуть ситуацию так, что она бы разрешилась.
Саша внимательно посмотрела в лицо Кристиана.
Тыпсихопат. Но так как психопаты бывают разными, я должна пояснить. Ты полностью лишён способности сопереживать и не способен поставить себя на месте другого существа, она нервничала и внимательно наблюдая за его реакцией. Для тебя нет разницы в понятиях между «одушевлённый» и «неодушевлённый». При этом ты относишься к тому типу людей, которые не умеют лгать. Точнее, они не умеют использовать мимику и голос для притворства. Это случается редко. Похоже на алекситимию, хотя я не уверена. Помимо прочего, у тебя очень бедный эмоциональный диапазон. Ты способен испытывать только спектр эмоций, доступный животным. Ты испытываешь гнев, раздражение, интерес, но тебя почти невозможно напугать. Тыклинический садист. Тебе нравится причинять боль и страдания тем, кто находится в твоей власти. У тебя высокий уровень самоконтроля, тыумный и прекрасно понимаешь, чего хочешь. Тебе скучно в этом мире, ты считаешь его уродливым. Ты очень одинок. Во всём мире нет ни одного человека, который мог бы понять тебя, но тебя это не волнует. Ты не ждёшь понимания, и твоё одиночество тебе нравится. А ещё ты, как и любой интеллектуальный психопат, любишь эксперименты на людях.
Зачем мне потребовалось унижать твою подругу? тихо спросил Кристиан. По его лицу было невозможно прочесть, что он думает насчёт услышанного анализа.
Саша хмуро ответила:
У тебя не было такой цели. Теперь я это понимаю. Такие игры тебе не интересны, потому что Асяслабый противник. И победа над такой, как она, для тебя ничего не значит. Но тебе хотелось узнать меня получше. А ещё показать мне, что иногда люди без внешнего давления совершают странные поступки.
Например, внезапно бросаются с моста в воду, тихо дополнил Кристиан.
Саша прошептала:
Это ты заставил её прыгнуть?
Потом, увидев, как в презрительной улыбке изогнулись его губы, нахмурилась:
Нет? Но тогда кто?
Он чуть сощурился, глядя в её лицо:
Тебе интересно?
Я бы хотела найти ответ на этот вопрос без тебя. Кристиан, словно не услышав ее, сказал:
Поговорим на ходу.
Саша вынужденно пошла с ним по улице, в любой момент готовясь бежать. Она оглядывалась по сторонам, подмечая камеры у магазинов и на фонарях.
Я оставила записку о том, с кем ухожу. Если со мной что-то случится
Ты не оставила такой записки, пробормотал Кристиан небрежно. Ты же не дура.
Саша проглотила ком в горле и ничего не ответила.
«Нельзя убегать. Если убегу, конец и мне и тем, кто мне дорог».
Расскажи, что ты думаешь насчёт Марины? спросил Кристиан. Почему она прыгнула с моста?
Не знаю, призналась Саша. Но триггером является или человек, или какое-то тяжёлое воспоминание. Это похоже на выполнение команды, которая была запрограммирована под гипнозом.
Примерно год назад она попала в психиатрическую клинику. А всего через месяц пропала. Нашли её пару месяцев назад, полностью утратившей память о своей жизни. Позавчера она выбросилась в реку, внезапно рассказал Кристиан.
Саша не знала, что на это ответить.
Я всё перепробовал, но у меня не выходит узнать его имя, пробормотал он себе под нос. Никак не выходит. Мне потребуются твои глаза, Александра. Предыдущая попытка провалилась, потому что я слишком много откровенничал, так что я не дам тебе опорной информации. Тебе следует помнить только одноне смей никому говорить о том, что знаешь меня или видела. Если скажешь хоть кому-тоумрёшь.
Я никому не скажу, поспешно ответила Саша, обрадованная таким поворотом разговора. По всей видимости, тебя тоже заинтересовало то самоубийство.
Скажи, Александра, как быстро тебе удалось понять, кто я?
Сразу, как пригляделась. В клубе.
В глазах его вспыхнули два огонька удовольствия, он улыбнулся.
Никто не знает о том, что япсихопат. Ни один человек среди моих знакомых.
Люди не слишком внимательны, пожала плечами она.
Я хочу, чтобы ты выжила, Александра, пробормотал он, едва ли её слыша. Мне бы это очень понравилось, понимаешь? Это ведь так красиво, если подумать: ты искала меня, а я искал тебя.
Она неуверенно пробормотала, вжав голову в плечи:
Я тебя не понимаю.
Ты искала демона, который сам искал тебя. Ты не находишь это симметричным? спросил он, глядя в небо. Разумеется, нет.
Я тебя не искала. Мне просто нравится профайлинг.
Просто так?
Просто так.
Он остановился и заглянул ей в лицо:
Тогда ты умрёшь. Нет ничего более смертельного, чем отсутствие смысла. Если твоё любопытство и твои вопросы лишены первопричины, то лишена первопричины и твоя жизнь, ибо жизньодин огромный вопрос. Если в ней нет осмысленности, ты обязательно умрёшь. Но только ты лжёшь мне, добавил он мягко и посмотрел на кулон у неё на шее. Ты искала меня, Александра.
Всё произошло затем очень быстро. Только что она видела перед собой улицу, Кристиана, огни фонарей, а затем откуда-то из-под земли на рассудок её набросили одеяло мглы, и она потеряла сознание. Перед этим что-то острое вонзилось ей в шею, парализуя тело.
* * *
Ваше имя.
Саша подняла голову и увидела женщину. Было утро, в больничные окна, закрытые простой, почти тюремной решёткой, струился мягкий свет летнего солнца.
«Я не вернулась домой Мама, должно быть, в панике».
Мне нужен телефон, пролепетала она.
Скажите ваше имя, повторила врач терпеливо, глядя на Сашу сверху. Не можете?
Почему я здесь нахожусь? Я в больнице? Но со мной всё в порядке
Вы не можете сказать своё имя, верно? Или вы не слышите вопрос?
Меня зовут Мешерева Александра Владимировна, со вздохом ответила Саша, оглядываясь. Она с удивлением обнаружила у себя за спиной двух врачей. Один из них что-то записывал в телефон.
Так, вздохнула Саша. Вы заведующий? С кем тут нужно поговорить, чтобы мне внятно объяснили, что происходит?
Вероятно, то, что вколол ей Кристиан, ещё действовало, иначе Саша вела бы себя менее адекватно.
Вы находитесь в психиатрическом диспансере, ответила врач. Вас привезли сюда, потому что у вас случился приступ острого шизофренического психоза. Не отвлекайтесь, пожалуйста, и отвечайте на мои вопросы, хорошо? Дату своего рождения помните?
Саша попробовала улыбнуться, потому что происходящее напоминало идиотскую шутку. Она огляделась, тихо вымолвила:
Тридцатое декабря тысяча девятьсот девяносто третьего года. Мне ещё нет восемнадцати, вы не можете здесь меня удерживать без согласия моих родителей, а я уверена, что они его не давали.
Тем не менее, вы здесь с согласия родителей. Врач пока настаивает на том, что вам не следует видеться после того, что вы натворили.
Голова Саши кружилась, она спросила пересохшими губами:
И что же я натворила?
Саша смотрела на то, как солнечные блики играют на полированной поверхности стола. Эти лучи, весело пляшущие перед ее глазами, как манящий привет из прежней жизни, заставил ее ощутить ноющую в сердце тоску.
Вы напали на собственного старшего брата вчера ночью. Какое сегодня число?
Саша округлила глаза:
Это неправда
Вам лучше отвечать на вопросы. Какое сегодня число?
Четырнадцатое.
Чего четырнадцатое? врач смотрела на нее практически стеклянным взглядом, и девушка почувствовала себя неуютно:
Мая, конечно. А вы не помните?
Ей не ответили.
В каком городе вы родились? последовал вопрос.
В Санкт-Петербурге.
А сейчас в каком находитесь?
В Москве она поняла, что это стандартные проверки на адекватность.
Сколько пальцев показываю?
Ни одного.
Какого цвета обои?
Тут нет обоев. Тут выкрашенные в бирюзовый цвет стены.
Это голубой.
Как скажете.
Ты слишком взрослая для детского отделения. Да и оно сейчасна ремонте, так что временно будешь находиться во взрослом, сказала врач.
Иди за санитарами, переоденешься, дашь себя осмотреть и отправишься в палату. И всё будет хорошо, если ты будешь правильно себя вести.
Мне нужно поговорить с мамой.
Твой врач этого не рекомендовал. Должно пройти время. Он сам тебе всё расскажет.
Когда?
Когда нужно будет. Иди за санитарами, нахмурилась врач. Санитары хотели взять Сашу под руки, но она резко дёрнулась:
Я сама пойду, всё нормально.
Страх становился сильнее. Социофобиязаболевание сложное. Саша дрожала, как в ознобе. Она знала, что таблеток у неё больше нет. В нынешних условиях паническая атака придёт совсем скоро. Люди вокругбезумцы, врачивсе казались ей врагами. Солнечный свет отчаянно пытался проникнуть в это мёртвое место, но беспомощно застревал на пыльных окнах. В помещении было холодно.
Сашу заставили раздеться догола при санитарах. Кровь стучала в её голове, как в алый, раскалённый колокол, во рту был привкус соли, а в горле пересохло. Она видела всё вокруг, как в туманной, тёмной пелене.
«Дом совсем близко, и я так далеко от него. Кристиан. Я ненавижу тебя. Я ненавижу тебя! Ненавижу! Если я выберусь отсюда, то чего бы мне это ни стоило, я убью тебя собственными руками!»
Ее осмотрели, затем выдали одежду большего размера и старые тапки с дырками на носках.
Чувствуя себя обезличенной и уничтоженной, Саша брела за медсестрой по коридору. Вид у неё был такой затравленный и несчастный, что женщина, которая давно тут работала, сжалилась над ней и тихонько шепнула:
Ты не бойся. Просто делай то, что тебе говорят, и никаких проблем не будет.
Можно мне хотя бы ручку шариковую себе оставить?
Зачем? спросила санитарка строго.
Хочу записывать то, что со мной происходит.
Потерпишь. Мало ли, для чего ты еще эту ручку используешь.
А крестик мой почему не вернёте?
Извини, не положено. Тем более, что он сатанинский, она вновь строго посмотрела на Сашу.
Александра терпеливо вздохнула:
Он не сатанинский. Это египетский анкх, она поняла, что объяснять этой женщине значение древнеегипетских символов совершенно бессмысленно. В общем, обещаю, что я его не съем и не попытаюсь использовать в качестве давилки для глаз.
«Как бы сильно мне не хотелось».
Не положено, говорю же, уже спокойнее ответила медсестра. Будешь выписываться, вернут тебе твой кулон. А то можешь в нос запихать или в ухо.
Если я не ошибаюсь, вы медик, глядя на ее халат, медленно и саркастично произнесла Саша.
Я медсестра, и что?
Поразительно, но это предполагает наличие образования. То есть, вы должны уметь отличать человека, который глотает крестики, от человека, который просто носит их на шее. Если вы этого не умеете и думаете, что я проглочу, то странно, как вы идете рядом со мной по коридору. Вдруг я вас укушу? И как же вы, бедная, живете среди остальных людей? Откуда вы знаете, что ониточно нормальные? Наверняка же кругомодни психи. Небось, живёте с этой мыслью постоянно. Хотя, люди не психи. Они просто разные, и вы не способны это принять.
Конечно, Саша была зла, но она напрасно доводила медсестру и поплатилась за это тем, что ей долго не давали постельное белье. Впрочем, ей не разрешали сидеть и лежать по причинам, которые ей не удалось узнать. Чуть позже медсестра орала на нее, что она может заразить стулья герпесом, если сядет на них. На мгновение девушка понялаэто именно она сейчас в белом халате, и перед ней явно очень больной человек. Она хотела сказать, что таким способомчерез стульягерпес не передается, даже если он у неё и есть, но решила этого не делать, чтобы не повергать женщину в шок.
Теперь Александра ждала самого страшного. Таблетки. Она была приятно поражена, когда поняла, что тяжелые лекарства ей не дают. Глицин, феназепам по полтаблетки в день перед сном и ещё что-то потяжелее.
Только к концу утомительно тянувшегося дня она смогла осознать произошедшее и задаться вопросом, как долго это будет с ней происходить.