Почему он хранил это здесь? Мой бант? Зачем? И столько фотографий, где запечатлена не только я, но и Юля, и Миша, а также и мы все вместе. Я поднесла к глазам одну из фотографий, где мне было лет пять, а сидящему на моих коленях Мише и вовсе три года. Я крепко обнимала его сзади за талию, его волосы растрепались, мои выглядели не лучше. Наверное, до этого мы пробежали не один круг по дому, играя в догонялки или устроив нешуточный бой. Другая фотография, где я целовала его в щеку, а на следующей уже он целовал меня. Изображения становились нечеткими, только тогда я поняла, что глаза наполнились слезами.
Я завопила что есть мочи, отшвырнула от себя коробку с дикой яростью, и фотографии точно черно-белые флажки разлетелись в разные стороны. Я словно в тумане наблюдала за тем, как они приземляются на сырой холодный пол, и в панике принялась собирать их обратно. Слезы текли по щекам, затекали за шиворот, ногти то и дело царапали бетон, издавая неприятный звук. Я собрала половину и, рухнув на колени, разрыдалась, не в силах больше сдерживаться.
Слегка успокоившись, я посветила на один из трех ежедневников, оттряхнула его от пыли и открыла на первой попавшейся странице. Она была пуста, но из другой страницы выпал легкий конверт. Я судорожно втянула воздух, когда прочла на конверте свое имя.
Ника.
Это письмо, прошептала я одними губами.
Он писал мне письма, так же как это делают охотники перед предстоящей охотой. Сколько таких писем написал Семен, зная наверняка, что я никогда их не прочту? Или это случится через многие годы, когда они умрут естественной смертью, а я обнаружу этот подвал, узнав о наследстве. А может, он писал письма не только мне.
Но даже если бы так и случилось, если бы все произошло при других обстоятельствах, то вряд ли бы я полезла в этот подвал по собственной воле. Не будь я волком, да даже охотником, в теле обычной девушки мне не справиться с такими препятствиями. Но, кажется, Семен никогда не допускал мысли, что я буду обычной девушкой. Он знал все с самого начала или по крайней мере верил, что рано или поздно я смогу продолжить дело, в которое он вложил всю свою душу.
А я подвела не только его и всех остальных охотников. Я подвела и саму себя.
10
Едва начав читать письмо, адресованное мне моим отцом, я почувствовала, как желудок скрутило и горечь подступила к горлу. На миг мне показалось, будто он был болен, как и Луиза. Неразборчивый почерк, бессвязные предложения, одно из другого совершенно не вытекает. Словно он находился в нетрезвом состоянии, когда писал. А может напротив, пытался уложить свои мысли в несколько тетрадных листов, но не сразу понял, что ему с трудом удастся это сделать.
Он общался со мной посредством слов так, словно я никогда и не уезжала из дома. Словно все эти годы была рядом с ним. Он рассказывал об их обыденной жизни, о том, какие оценки получает в школе Миша. Что Луиза устроилась на новую работу, уже третью за это полугодие. Также спрашивал, как у меня дела в школе, из чего я сделала вывод, что письмо было написано как минимум четыре года назад, а возможно, даже раньше.
Может быть, он написал его перед моим приездом годами ранее, но так и не смог отдать? А может быть, он никогда и не собирался его отдавать. Не хотел, чтобы я читала. А писал, чтобы выплеснуть накопившиеся эмоции. Каким-то же образом ему необходимо было это делать. Помимо стрельбы в бункере и на службе, он также снимал стресс, избивая собственных детей, о чем я узнала не так давно. Выходит, такому человеку, как он, требуется много способов выплескивать ярость.
Я отложила письмо, так и не дочитав до конца внимательно, лишь пробежалась глазами по строкам. Буквы подпрыгивали, а под конец и вовсе поплыли куда-то вниз. Будто кто-то всячески мешал ему писать четко и ровно, а возможно, это был его обычный почерк. Мне-то откуда знать?
Больше всего меня волновал тот факт, что он оставил письмо рядом с фотографиями, где была запечатлена и я в том числе. Он как будто знал и верил, что рано или поздно я все это найду. Что мне станет известна правда об охотниках, о том, кем он был на самом деле. И поэтому завещал дом мне.
А может быть, в своем предсмертном письме кому-либо из охотников Семен сам написал обо мне, о своих предположениях на мой счет. Наверняка он был уверен, что, узнав о его смерти, при каких бы обстоятельствах она ни произошла, я и Юля в любом случае приедем в Саратов. Если не на похороны, то проведать Мишу. И возможно, если бы я не поступила в тот же институт, где учились Влад, Гоша и Дима, если бы вынужденно не столкнулась с ними в стенах учреждения, то они нашли бы меня сами. Влад бы отыскал меня, и все случилось бы по тому же сценарию. Мое поступление в институт значительно облегчило ему задачу.
В одном из ежедневников Семен записывал различные мысли на те или иные темы. Отсылки на какие-то сайты наверное, ничего особо важного, проверю потом. Зарисовки, схожие с теми, что показывал мне Гоша, когда только обучал охоте. Во втором ежедневнике я нашла несколько таблиц, не сразу сообразив, на что именно смотрю.
Имя.
Виды оружия.
Методы борьбы.
Баллы.
Перспектива.
И тут же длинный список имен, часть из которых была вычеркнута. Я провела пальцами по уже знакомым именам, не удивляясь, что они находятся в ежедневнике моего отца. Их прежнего лидера. Александр, Влад, Виктор, Гоша, Дмитрий, Егор, Филипп, Эллен. Помимо них в списке также значилось около ста имен, а то и больше нумерацию он не вел. Половина была на слуху, некоторых наверняка я даже видела, какие-то из них были в группе Егора, когда они приезжали сюда на подмогу.
Я провела пальцами по списку еще раз, поражаясь, как мало в нем женских имен. В глаза бросились графы баллы и перспектива.
Дмитрий 4 балла из 10. Перспектива: удручающая. Слаб, ненадежен. Не уверен в своих силах.
Эллен 7 баллов из 10. Перспектива: колеблется. Не видит граней, рискует без особых оснований.
Александр 10 баллов из 10. Перспектива: довольно неплохая. Силен и всегда сосредоточен.
Брови слегка приподнялись от удивления не думала, что Семен был такого мнения о человеке, кого с легкостью смог застрелить. Учитывая, что больше Александров в списке не значилось, то, вероятно, речь шла о том самом Саше.
Я пробежалась по списку, на миг остановив палец на одном из имени, и провела по волнистому от сырости листу дальше. Затем снова вернулась их имена стояли друг под другом.
Гоша 10 баллов из 10. Перспектива: отличная. Ловкий, меткий, четко выполняет приказы. Слишком жесткий, что дает плюс в работе.
Юрий 10 баллов из 10. Перспектива: потрясающая. Хладнокровный, бесстрашный, из любой ситуации найдет выход. Прирожденный лидер.
Ничего себе. Неудивительно конечно, почему у Гоши отличная перспектива. Еще бы, с таким-то инструктором, как Юра. Прирожденный лидер меня это даже слегка обескуражило.
Я захлопнула ежедневник и положила поверх предыдущего. Зарядка на телефоне постепенно добралась до отметки пять процентов, поэтому фонарь стал работать не на полную мощность. Ладно, просмотрю остальные фотографии дома. Все равно я заберу все это с собой. Очевидно же, что Семен хотел, чтобы все здесь спрятанное принадлежало только мне одной. Даже не Мише и явно не Юле, а только мне.
И как бы ни было мерзко это признавать, но я, кажется, собиралась исполнить желание своего отца: окунуться в его воспоминания о своем собственном прошлом.
11
Всю ночь мне снились кошмары. Я проснулась с непониманием, где вообще нахожусь и какое сегодня число. Я будто слышала шепот Семена, словно он был где-то поблизости, в доме, в этой квартире. Рядом со мной. Чувствовала дыхание на своем затылке, прикосновение его пальцев к плечам, к волосам.
«Заплети косы, девочка моя. Заплети их».
С утра я еще несколько минут сидела в кровати, собираясь с мыслями. Провела ладонями по лицу, отгоняя ночной кошмар. Глядя в окно, на ранний рассвет, я на миг задумалась, а точно ли это был кошмар. На кровати повсюду валялись фотографии, которые я просматривала перед сном, всякий раз убеждаясь, что ничего не помню с тех времен. Точно мое сознание намеренно заблокировало неприятные и ужасающие воспоминания. Вот только они все же проникли в мои сны, сливаясь с фантазией, поэтому не определить, что из этого происходило на самом деле. Но фраза про косы казалась мне до жути знакомой.
Я аккуратно собрала разбросанные фотографии, сложила их в стопку и бросила на кухонный стол. Задержала взгляд на открытой бутылке вина и пустом грязном бокале. Может, алкоголь тоже спровоцировал кошмары?
Выпивая горячий чай и уставившись в одну точку в углу комнаты, я вдруг вспомнила, что в моем сне присутствовал и Миша. Он был еще ребенком, а я как будто смотрела на все это со стороны. Он умолял выпустить его, кричал, что ему страшно. Его заперли не это ли мне сказала тетя Маша, когда рассказывала про тот день своего приезда. И сколько раз это происходило в то время? Как часто Семен запирал Мишу, бил Юлю и, вероятнее всего, меня тоже? Сколько раз он хватал меня за волосы, заставляя заплести их в косы? Было ли это вообще?
Почему мое сознание выдает только какие-то конкретные воспоминания о детстве? Как Юля и Семен играли в шахматы, как попросили и меня сыграть с ними. Как мы с Мишей обнимались, играли в догонялки. Как Луиза готовила нам тосты с беконом на завтрак по выходным, а Юле разрешала есть булку со сметаной и посыпать сверху сахаром. Как Семен рассказывал мне сказки об оборотнях и прочих нечистях, как пугал нас, получая от этого удовольствие. И как я сама довольствовалась его россказнями.
Я помнила только все хорошее, связанное с детством, а плохое, то, что происходило, скорее всего, гораздо чаще, напрочь стерлось из головы. С другой стороны, может быть, так даже лучше? Неизвестно, какие бы я испытывала чувства к Семену и Луизе все эти годы, если бы помнила все от и до. Они и так не вызывали во мне жалости или сочувствия даже после смерти.
Возможно, поэтому Юля не любила поднимать тему прошлого она-то вряд ли с легкостью все забыла. Она была подростком, она помнила все. Страшно представить, каково ей было все эти годы и что она почувствовала, узнав об их смерти. Облегчение, еще большую ненависть, чувство, что справедливость восторжествовала? Нет, моя сестра не настолько жестокая.
Она не я.
В магазине я старалась сконцентрироваться на своих прямых обязанностях, но мысли блуждали где-то далеко от этой реальности. Вспоминались строки из письма Семена я качнула головой, отгоняя их прочь. Аня за мной приглядывала, я это чувствовала. Может быть, списала мое поведение на плохое настроение, ведь я редко улыбалась без особых причин. Но под конец смены она спросила, все ли у меня хорошо, потому что, как оказалось, я срезала стебель неровно, не так, как полагалось, и даже не так, как делала раньше. Это вызвало еще больше подозрений. Черт, я думала, что смогу избежать лишних вопросов.
Спала плохо, рассеянна немного, в принципе я ответила правду, ведь полночи провозилась с фотографиями и потеряла счет времени. Одну из них я потом нашла под своей подушкой, слегка помятую.
Ты знаешь, я тоже в последнее время кошмарно сплю, вклинилась в наш диалог девушка с другой смены Наташа, которая заменяла сегодня чужестранку. Все эти убийца брр, жуть какая. Мне Ромка говорит, чтобы я не смела гулять вечерами одна, особенно около леса.
Мама говорит мне то же самое, закивала Аня, закручивая подарочную ленту даже не глядя. Как у нее это получалось?
Самое страшное, что его даже никто не ищет! Оказалось, он убивал раньше. Ну, помнишь тот случай в кафе, здесь неподалеку? У меня подруга как раз тогда была в соседнем салоне, так их всех эвакуировали.
Подожди, в интернете писали, что на кафе напал какой-то дикий зверь. Нет, разве? Аня принялась пересчитывать выручку за сегодняшний день, переключая внимание.
Я молча следила за ними, не участвуя в разговоре и чувствуя, как кровь приливает к лицу с каждой секундой все сильнее. Кафе, зверь, убийство им неизвестно, что я была там, что я едва не погибла сама. Не стоит говорить об этом, не стоит им знать правду. Пока они так спокойно рассуждают об убийствах, которые происходят где-то с кем-то, им не так страшно, как если бы я сказала, что стала свидетелем случившегося.
Да блин, зверь, не зверь. А поймать-то убийцу надо. Люди умирают, нам на улицу выйти страшно. И как быть прикажете? Рома не может за мной приезжать все время.
Мне до дома недалеко, с улыбкой произнесла Аня, рассортировав купюры по номиналу. Потом коротко вздохнула и посмотрела на меня. А тебя, Вероника, встречает кто-нибудь? Ты ведь далековато живешь.
Я живу не с тетей, с ходу ответила я, понимая, что они не в курсе. Еще бы, я ведь ничего о себе даже не рассказывала. А что могла рассказать? Съемная квартира буквально на параллельной улице.
Вот везет! Наташа облокотилась на стойку, пригнувшись, и я слегка отодвинулась назад, чтобы не находиться на таком близком от нее расстоянии. Сделала вид, что поправляю ленту на букете, за которым должны были прийти с минуты на минуту.
Ну, а вообще, продолжила развивать тему Аня, кто-нибудь встречает?
Она намекает на то, есть ли у тебя ухажер, закатила глаза Наташа, будто я не поняла намека без ее перевода.
Нет, довольно резко сказала я, даже почувствовала, что слегка перегнула палку. Парня нет. Да если бы и был, зачем меня встречать. Я же не первоклассница.
Девушки переглянулись, Наташа тут же поджала губы. Аня углубилась в подсчет выручки, наверняка понимая, что дальше продолжать разговор не имеет смысла. Наташа схватила куртку и, вытащив из ящика сигареты, объявила всем, что хочет проветриться. Аня, не глядя на нее, махнула рукой.
Пойдешь со мной, Вероника? Ань
Идите уже обе, только дайте ну вот! Я сбилась из-за вас. Все, уходите и не мешайте.
Я сняла свою куртку с вешалки, проверила наличие пачки сигарет в кармане и медленно направилась вслед за Наташей. Аня являлась старшим продавцом, или флористом, или еще кем-то, кто, в общем, заведовал практически всей финансовой частью и отвечал за все происходящее в цветочном магазине. Мы с Наташей, чужестранкой и другой девушкой, с которой я редко пересекалась, были на подхвате. Подай-принеси неплохо, в принципе. Никакой ответственности, зато деньгами не обидят, а после работы не приходится ломать голову над совершенными ошибками сотрудниц.
Поразительно, что так рассуждала я человек, кто был готов многое поставить на кон ради успешной карьеры.
Ну, давай рассказывай, Наташа протянула мне пачку, но я отрицательно покачала головой. Мы с тобой почти не общаемся, я о тебе даже ничего и не знаю. Чем живешь, чем занимаешься?
Я втянула изрядную порцию никотина, чтобы оттянуть момент, когда придется с ней откровенничать. И почему людям так интересна чужая жизнь? После ее вопросов я впала в секундный ступор, не зная, что есть в моей жизни такого, что я могла бы поведать постороннему человеку. Не боясь при этом показаться странной.
Как все, наверное, уклончиво ответила я. В темноте глаза Наташи на миг сверкнули хитростью, и мне пришла в голову идея, как перевести наш разговор в безопасное русло. Обычно с такими, как Наташа, это всегда срабатывало. Твоего парня зовут Рома?
Да, я тебе его покажу сегодня, она достала телефон, и улыбка на ее лице быстро угасла. Упс, не покажу. Его задержали на работе, так что не успеет приехать. Постой-ка, ты говоришь, живешь тут недалеко?
Я указала пальцами с зажатой между ними сигаретой на высотные дома, до которых минут десять ходьбы спокойным шагом. Учитывая, как быстро хожу я, все четыре.
Он ведь тоже живет в той стороне. Давай мы с тобой тогда вместе пойдем, я его дома подожду.
Ладно, если Аня отпустит нас двоих.
Она сама нас только что выгнала. Ты докурила? А то холодно, капец!
12
Наташа трещала без умолку, а ведь мы прошли всего-навсего несколько магазинов и даже не приблизились к моему дому. Я и не старалась вникать в разговор, позволила себе задуматься о фотографиях, которые ждут меня на кухонном столе. Все ли из них я просмотрела?
Помню, на одном снимке были запечатлены Семен с Луизой в обнимку. На другом мы все вместе, правда, без Миши. Ну прямо действительно образцово-показательная семейка, не к чему придраться. Никто и никогда не заподозрит, что через несколько дней или даже часов после того, как была сделана фотография, Семен, вероятно, избил жену, старшую дочь и оттаскал за волосы младшую. А сына запер в комнате, чтобы не травмировать его детскую психику. Можно подумать, наша психика не поддавалась травме.