Кричала, тетя промокнула большим пальцем уголки глаз она уже не сдерживалась от слез. Угрожала, что, если Семен приблизится, ты ударишь его палкой. А когда он засмеялся, неприятно так, я поняла, что он не верит в это. Да и ты бы не ударила его взрослого отца, он бы даже не поморщился. Поэтому ты сказала, что сбежишь из дома вместе с Мишей и расскажешь всем, что он бьет своих детей. Все как в тумане было, я не думая стала оттаскивать Семена, чтобы он не смел тебя трогать. Мы подрались, на улице собрались люди, а Юля зареванная выбежала к нам. Потом, когда я сказала, что заберу вас на время, что пока вы поживете у нас с Гришей, Семен накинулся на меня словесно.
И он позволил тебе увести нас? сердце колотилось как безумное, я мысленно представила картину произошедшего почему все стерлось из памяти?
Он знал, что я бы все равно это сделала. Пусть он и работал в полиции, но закон и на него распространялся, тетя Маша сжала руку в кулак и, шумно выдохнув, разжала. А ведь знаешь, ты так и не бросила палку, пока Семен не зашел обратно в подъезд. И всю дорогу не плакала, просто молча собрала свои вещи, сама сложила их в машину и отвернулась к окну, когда мы тронулись с места. Юле даже стало стыдно, что она хныкала как ребенок, а ты держалась молодцом.
Черт возьми, по слогам произнесла я, не веря, что все это действительно происходило когда-то с нами. Со мной. А Мишу ты оставила этому извергу?
Мишу он не трогал. Я не знаю почему, Вероника. Ох, каким Семен был непредсказуемым, как угрожал мне несколько лет после, что приедет и сам отберет у меня не только детей, но и все что я имею. Я, конечно, боялась, но Гришенька успокаивал. А Семен так ни разу и не приехал, это только потом, когда Юля окончила школу, мы стали налаживать общение. И то я говорила все по делу, что касалось вас. В остальном отношения так и остались плохими.
То есть они все знали о нашей с Юлей жизни, но ни разу нам не позвонили? Не потому, что ты запрещала?
Конечно нет. Я думаю, они сами понимали, что спустя столько лет вы бы не простили их никогда.
Повисло тяжелое молчание, я не знала, стоит ли возражать, ведь в действительности все так и было. Я бы не смогла их простить просто потому, что они вдруг решили заинтересоваться моей жизнью. Я бы попросту не поверила. Но тот факт, что я считала, будто им и вовсе не хочется нас знать, приводил в ярость еще сильнее. Неизвестно что было бы лучше, но сейчас думать об этом бессмысленно. Если еще что-то и можно было исправить, пока Семен и Луиза были живы, то теперь оставалось только все принять и постараться забыть. Пускай для этого потребуется и не один год, а возможно, и вся жизнь. У меня времени довольно много.
Я кексы испекла, тебе положить? Дома поешь, а то совсем исхудала.
Я ем, просто стресс делает свое дело, я выдавила улыбку, глядя на то, как тетя Маша складывает шоколадные кексы в специальный контейнер с крышкой. Она словно забыла о нашем разговоре или старательно делала вид, что все хорошо, только вот дрожащие руки выдавали ее сполна.
Сейчас такое страшное время, я согласна. Плохо стала спать, принимаю таблетку перед сном. Будь только осторожней, Вероника, хорошо? Не ходи возле леса и парков, особенно вечером.
Не переживай на этот счет, я дальше магазина и дома не выбираюсь, я усмехнулась, думая, что полнолуние, наверное, можно не учитывать. И вообще, этого маньяка наверняка скоро поймают.
Да-да, тетя Маша села обратно на стул, поймают, как же. Лет пять назад здесь орудовал серийный убийца, похожие убийства были. Так его не могли почти год поймать, столько человек погибло. А этого сколько ловят? С февраля ведь.
Почему с февраля? я хоть и ожидала, что люди соотнесут предыдущие убийства с нынешними, но не думала, что и тетя Маша сделала тот же вывод.
Говорят, все нападения его рук дело. В лесу нашли нет, Вероника, тебе не стоит этого знать. Слишком это жутковато. Ешь лучше давай. Не стану портить аппетит.
Я сделала над собой усилие, проглатывая кусок пирога, который, разумеется, встал поперек горла. С февраля, февраль за месяц до смерти Семена и Саши. Значит, полиция нашла в лесу очередной труп еще со времен, когда Миша держал в страхе весь город. Наверное, они стали прочесывать периметр и наткнулись на ужасающую находку. Черт возьми, спустя полгода как труп за это время не разложился окончательно? От этой мысли тошнота лишь усиливалась.
Как бы мне хотелось выяснить, нашли ли парни логово самарской стаи, к которой примкнул Миша. Когда я пробыла там от силы две недели, нам почти удалось выйти на его след, но в последний момент операция сорвалась. Помнится, Егор рвал и метал, обвиняя всех вокруг, кроме себя. Хотя сам же координировал своих парней и давал нам указания.
Как и Егора, меня тогда раздражала даже малейшая неудача. Мое время заканчивалось, а мы не продвинулись ни на шаг. Остальные охотники, кроме Гоши, ведь ему известна правда обо мне, были собраны, спокойны, даже Эллен не демонстрировала никаких эмоций. Я же металась точно белка в колесе. Любая неудача казалась полнейшим провалом. Только Гоша утешал меня как мог, пока и на нем я не срывала злость.
С тех пор как мы похоронили Влада и до переезда в Самару меня не оставлял в покое вопрос, смогла бы я, поймав брата, убить его собственными руками. Несмотря ни на что, не думая о том, что он мой создатель, что я столько лет считала его родным человеком. Просто забыв об всем, способна ли я убить кого бы то ни было?
Тогда в бункере я направляла на него арбалет, держа палец на спусковом крючке, я была уверена, что выстрелю, если Гоша перестанет дышать. Но теперь все не казалось таким однозначным, и на охоте в Самаре я в этом окончательно убедилась. Убив любого, я попросту рискую потерять над собой контроль. Может быть, отголоски прежнего внутреннего спокойствия помогали мне держать себя в руках, но убийство изменит все на корню. И я не могла утверждать, что готова рискнуть всем, чего добилась, ради уничтожения брата или иного зверя, терроризирующего город.
Быть может, разбираться с подобными проблемами стоило специально обученным для этого людям? Охотникам. А я что я? Всего лишь новичок с приобретенными способностями оборотня, которые перечеркнули за раз такое прекрасное будущее.
9
Сгоревший дом мое наследие. Единственная память от Семена и Луизы, то, что они завещали мне. И почему?
Кто бы мог подумать, что их тела будут сожжены дотла в том самом доме, где они проводили, по-видимому, каждое лето дни напролет. Двухэтажный дом судя по фотографиям, которые я нашла в компьютере Миши без пароля, наверняка стоил немалое состояние. То есть если бы Влад с охотниками не решили его сжечь, я бы могла обладать своей собственной недвижимостью. Уму непостижимо, что Семен человек, который, казалось, ненавидел нас с Юлей всем сердцем, мог что-то нам оставить после смерти. И учитывая то, что рассказала мне тетя Маша, я все еще не понимала, что подтолкнуло его на такой серьезный шаг.
Ночь выдалась холодной, я укуталась в пуховую куртку, которую купила на прошлой неделе в одном из наиболее дешевых магазинов, черную, неприметную. Под нее надела одну только кофту и пыталась не дрожать, пробираясь в темноте сквозь зловещий лес, всегда вызывающий у меня неприятные и ужасающие ассоциации. Следуя за навигатором, спустя мучительных двадцать минут, в течение которых мои ботинки оказались сначала в воде, потом в грязи, а потом и в том и в другом одновременно, я наконец выбралась на аллею. Впереди простиралась тропа, ведущая вдоль частных домов.
Если бы мне пришлось искать двухэтажный дом, не зная номера, среди таких же идентичных домов, вероятно, я бы потерпела неудачу. Но не так трудно отыскать наполовину обвалившееся сооружение с почерневшими от копоти стенами. Куда разумнее было бы снести обломки, чтобы не портить общий вид аллеи дачных домов. Словно бельмо, он бросался в глаза буквально издалека, еще до приближения. А если же знать историю сгоревшего дома, задерживаться возле него не захочется.
Может быть, Миша все-таки и приходил сюда в некоторые из тех ночей, когда я не заставала его дома. Стоял перед домом, в точности как и я сейчас, и представлял всевозможные способы мести, которую он обрушит на охотников за совершенное преступление. Только здесь, рядом с домом, меня будто осенило: а что, если Миша подозревал Влада в убийстве не только своего отца, но и матери? Ведь вряд ли ему раньше охотников стало известно, что Луиза покончила с собой по собственной воле. Возможно, в его представлении они сожгли тело мертвого Семена вместе с его живой женой.
Я осторожно ступала по сгоревшим доскам, оставшимся то ли от сарая, то ли от какой-то деревянной постройки, возможно, беседки. Я не знала, что именно пыталась здесь найти, что хотела почувствовать, какие вызвать эмоции. Мне ни разу не доводилось бывать в этом месте даже в то время, когда мы еще жили всей дружной семьей, поэтому мое сознание не хранило никаких воспоминаний, связанных с дачным домиком.
Я вдохнула как можно больше воздуха, как глупая надеясь учуять запах какой-либо вещи, связанной с ними. Прошло полгода, неужели запах бы остался? К тому же я понятия не имела, что искать. Глупо было полагаться на инстинкты зверя, здесь все давным-давно забыто. Если и Миша, имея те же способности, что и я теперь благодаря ему, не смог отыскать ничего важного или, может, отыскал и забрал, то мне и подавно не удастся. Плохая была идея приходить сюда.
Я прошлась вокруг дома медленным шагом, в конце концов, торопиться мне было некуда. Завтра по обыкновению придется отправиться на работу, затем провести вечер дома, тщетно надеясь утопить тоску в вине или в чем-то покрепче. А может, позвонить тете, поговорить с ней о различной чепухе. Лечь спать. Почитать книгу? Я и забыла о подобной роскоши. Последний раз я что читала, помимо сказок маленькой Лизе? Конечно же, «Бестиарий» и все подобные ему легенды о звере.
Семен рассказывал мне не только сказки об оборотнях или вампирах, которые только и ждут, пока мы заснем, чтобы пробраться в наши спальни и напасть в момент, когда мы беззащитны. Он также говорил о принцах, феях, о тех, кто защищает мирных жителей от всякой нечисти. Мне больше нравилось слушать об отрицательных героях, и где-то в глубине души я наверняка хотела, чтобы оборотни, вампиры и все остальные демоны истребили фей, принцев, рыцарей и кого-то там еще. Хотела, чтобы миром правила тьма.
Невероятно, ведь не так давно я сама была по ту сторону, служила добрым силам, а теперь не по своей воле оказалась на другом берегу. Как и мечтала.
Я от злости пнула обгоревшую дощечку, ожидая почувствовать боль в ступне. Горько усмехнулась, понимая, что больше никогда не испытаю подобную боль, разве что мне насквозь пробьют грудину дробовиком или стрелой арбалета. И то до тех пор, пока рана не зарастет.
С воплями отчаяния я стала крушить все на своем пути доски летели в стороны, я, наверное, походила на безумную. Если бы кто-то заметил меня сейчас, то вызвал бы полицию. Да плевать! Можете вызывать, я сбегу отсюда раньше, чем они сядут в свою машину возле участка. Главное, чтобы я не привлекла внимание тех, кто для меня гораздо опаснее какой-то полиции. Все же я допускала мысль, что часть охотников которых я не знала, разумеется, прибыла сюда для поддержания порядка.
Оттолкнув самую огромную доску в сторону, я рухнула на колени прямо на землю и тяжело задышала. На секунду показалось, что в темноте мелькнул некий отблеск, и я поспешно оглянулась по сторонам с бешено колотящимся сердцем. Затаила дыхание в ожидании жуткой боли в груди от стрелы арбалета, но вокруг стояла безмолвная тишина леса.
Я здесь явно одна. Все хорошо.
Приглядевшись, я поднялась на ноги и шагнула вперед, отодвигая на ходу обломки обгоревших сырых досок. Я пыталась отстраняться, не представлять, какой ужас здесь творился в тот трагический день, но мысли то и дело двигались в том направлении.
Я остановилась возле одной из стен, которая, вероятно, не успела догореть до конца. Слегка пригнулась, убеждаясь, что мне не показалось. Так вот что за отблеск это был. Замок прямо под ногами, замок на железной двери подвала, о котором мне не было известно.
Подвал.
Крышка засыпана опавшими сгнившими листьями, ветками и щепками от досок. Также по двору разбросан мусор, который ветром принесло неизвестно из каких мест. Странно, что территория ограждена воротами только с двух сторон. Получается, огонь мог спокойно перекинуться на соседние участки, и пострадали бы невинные люди. Я всеми силами подавила подступившую тошноту со смесью ярости, заставляя себя сосредоточиться на находке.
Одним легким движением я выдернула замок с корнем, без труда откинула железную крышку и снова посмотрела по сторонам, не примчался ли кто на шум. Старалась, конечно, делать все тихо, но вдруг явятся те, кому не спится в такой час. Любопытных в нашем мире больше, чем равнодушных. Благо я всегда относилась к числу последних, правда, меня все равно это не уберегло от такой судьбы.
Я прыгнула внутрь, приземлившись на бетонный пол, и подняла голову наверх. Ничего себе! Будь я человеком, наверняка сейчас потирала бы ступни от неудачного приземления. В бункере хотя бы была лестница.
Я посветила фонариком по сторонам на вид обычный склад. Наверное, здесь они хранили запасы на зиму, ведь в квартире не так-то легко найти прохладное и темное место, чтобы сложить все необходимые запасы, где они сохранились бы до лета следующего года. Мне ли не знать столько лет прожила с неугомонной тетей.
Я прошлась вдоль длинной полки, заваленной мешками с картошкой, морщась от специфического запаха сырости. Направила фонарик на другую часть стены: там находились одностворчатый шкаф, сундук будто из древности, а рядом прислонен к стене еще один мешок, скорее всего, с морковью или свеклой. Так странно было осознавать, что Семен, будучи полицейским и лидером группы охотников, собирал запасы на зиму, чтобы прокормить семью. А Луиза, запивая свои таблетки от БАР алкоголем, ехала сюда вместе с ним, размышляя, что приготовит на ужин: овощное рагу или жареную картошку.
Став оборотнем, я почему-то начала испытывать эмоции не так, как прежде. И сейчас мне пришлось сделать глубокий вдох, чтобы не дать волю чувствам. Нет, уже ничего не исправить. Несмотря на то, какая была нелегкая судьба у Семена и Луизы, они все равно находили в себе силы жить обычной жизнью, держали себя в руках, создавали видимость счастливой семьи. И Миша наверняка каждый день, помимо полнолуния кроме тех двенадцати раз в год, когда хочется собственными руками разорвать себе глотку, чтобы прекратить эти мучения, старался жить как нормальный подросток.
Почему же я не могла вернуться в прежнее русло? Почему считала, что моя жизнь разрушена раз и навсегда? Передо мной только стали открываться горизонты, я только начала познавать, что такое настоящая взрослая жизнь. Не важно, что в любой момент меня могут забрать на опыты или прикончить, я все равно должна продолжать идти дальше. Несмотря ни на что.
Я рискнула открыть шкаф и попятилась назад от испуга, когда наружу вывалился незаряженный арбалет. Следом за ним упала к ногам и тетива. Я выдохнула, понимая, что за последнее время это был первый раз, когда я испытала настоящий страх. Словно бы став волком, перестала чего-либо бояться. На полках в шкафу я также обнаружила несколько пистолетов, кобуру, перчатки и стрелы: одна из них была без наконечника, а другая разломленная на две части.
Так волнительно снова держать в руках оружие. Свой «Атаман» я оставила в Самаре, в доме, который мы сняли с Гошей, когда покинула его без предупреждения. Я многое оставила ему на память, убежденная, что мы больше никогда не встретимся. Я и сейчас так считала, разве что судьба сведет нас снова не в лучшем сценарии.
На последней полке лежала небольшая коробка, и я потянулась к ней, на секунду подумав, правильно ли вообще поступаю. С другой стороны, он завещал дом мне, а значит, все что находилось на участке, под землей, даже в сгоревшем доме, все это принадлежало тоже мне. Ни тете Маше, ни Юле, ни тем более Мише. А мне.
Недолго думая, я раскрыла коробку и едва ли удержала ее в руках. Сотня фотографий, несколько жестких ежедневников и завернутый в трубочку бантик ярко-оранжевого цвета покачнулись в моих дрожащих руках. Обхватив покрепче, держа одной рукой телефон с фонариком, я кончиками пальцев подвинула ежедневник в сторону, за которым оказался еще один бантик. На этот раз зеленого цвета. Зеленый любимый цвет Юли, сколько себя помню.
Мне казалось, я всегда ненавидела оранжевый цвет, но сейчас стала припоминать, что носила такой же бант еще в садике. Дрожащей рукой я распутала его, и бант быстро распустился, коснувшись носка моих бутс. Какой длинный и такой прекрасный. Я отложила телефон с фонариком на полку в шкафу так, чтобы он освещал все помещение, и принялась рыться в коробке в поисках еще каких-нибудь памятных вещей.