Так в доме появилась огненно-рыжая Динка, а вместе с ней драные обои, изгрызенные ботинки, перекушенные провода и обточенные остренькими щенячьими зубами ножки стульев.
Носов не был мизантропом или женоненавистником, не имеющим интереса к противоположному полу, пожалуй, наоборот, он изрядно погулял на первом и втором курсах, дело чуть не дошло до отчисления Но ректор пожалел его, и ограничились лишением стипендии на один семестр да выговором без занесения в личное дело по комсомольской линии
За время учебы у него было несколько подружек, по очереди. Тянулся за ним небольшой шлейф разбитых девичьих сердец
Совесть Носову не позволяла совершать подлости и одновременно он нескольких романов не заводил, так что, к концу интернатуры ничего более прочного, чем ночное дежурство с ординаторшей под одним одеяльцем или быстрого секса с медсестичкой из спортивного интереса, без обязательств, в личной жизни не было.
Все его подружки, мечтавшие о замужестве, пытались воспитывать Виктора, делали это обычно весьма грубо, а он этого терпеть не мог и, как только замечал попытки манипуляции и давления, прерывал дружбу.
А больше всего он терпеть не мог, когда его спрашивали: «Ты меня любишь?». Любовь сразу пропадала. Он отвечал: «А ты не чувствуешь?». И если девушка отвечала: «Нет», он отвечал: «Это значит, ты меня не любишь, а моя любовь тут совершенно не при чем»! обычно после такого разговора они расставались.
Любовь, однажды сам себе сказал Виктор, не требует доказательств. Она если есть, ее не надо спрашивать и убеждаться в ее наличии. А если сомневаешьсязначит, ее уже давно нет, и только страшно признаться в этом. А чем чаще спрашиваешьтем дальше она уходит. Любовь не прячется в словах, она живет в делах и отношении. А словаэто только приятный звук. Они важны, но судить по ним о любвиглупо. Настоящая любовьжертвенна, люби не к себе, а наружу, тогда в ответ получишь такое же чувство.
Мама терпела молча, отец тоже старался не донимать вопросами о невестах. Повзрослеетсам устанет холостяковать. А пока гуляет, значит нет достойных невест.
Строже всех, пожалуй, к прогулкам Виктора относилась собака. Подросшая и повзрослевшая, каждый раз, когда он приходил после двенадцати, благоухая ароматами духов и дезодорантов, Дина встречала его в коридоре и, пока Виктор, сидя на корточках, расшнуровывал и снимал ботинки, шумно обнюхивала пахнущую косметикой шевелюру, щеки и воротник, после чего презрительно фукала и уходила. Она этих встреч не одобряла.
Анастасия Георгиевна вздыхала и, провожая по утрам на дежурство, намекала Виктору, что пора бы остепениться и найти, наконец, себе невесту. Ведь уже скоро тридцать лет стукнет. Виктор отшучивался, мол, нет нынче таких как ты а другие мне не по душе.
Встреча с Виленой Стахис оказалась для Носова роковой. После первого же свидания он понял, что, наконец, нашел ту, единственную. И, как ни странно, на запах, принесенный после встречи с Виленой, Динка отреагировала нормально, несколько раз дружелюбно мотнув хвостом, сунула длинный нос в ладони Викторупочеши!
А уж знакомство Вилены с Витиной собакой и вовсе прошло совершенно замечательно. Динка, не отходила от девушки, умильно улыбалась и при каждом случае или подсовывала нос под ладонь или клала его на колени. Абсолютное доверие и любовь.
Выспавшись, они встретились на следующий день и потом как-то легко и незаметно отработали сутки. И дальше, дальше
Заведующий подстанцией почуял неладное, когда было уже поздно.
Он попытался определить дочь в другую бригаду, но та, не особенно стесняясь в выражениях, объяснила папе, что с другими врачами ей совершенно не интересно!
Он возразил, что его как заведующего совершенно не волнует, интересно ей или нет! Есть порядок и субординация!
А она очень грамотно ответила, что ведет он себя не как заведующий, которому и в самом деле должно быть все равно, лишь бы дело делалось, а как ревнивый папочка, которому вдруг чем-то не угодил Носов!.. Вопросчем?
Нет, ты скажи!? топнула ногой Вилена.
Герман сдался, Носов был симпатичен и ему самому. Он любил серьезных и ответственных работников.
Может быть, какую-то роль сыграла фамилия мамы ВиктораИсаковская, можетнет. Но мешать дочери дальше встречаться с Носовым, заведующий не стал. Поворчал формально и махнул рукой.
Однажды он Вилене сказал, мол, гуляйте, да со свадьбой не затягивайте! Чего время впустую перегонять? Дочка ничего не ответила, хихикнула.
Теперь они всегда работали вместеВиктор и Вилена. Иногда третьим к ним садился фельдшер Володя Морозов или еще кто-нибудь, но чаще Морозов.
Вилена однажды призналась Носову, что, когда отец думал, куда бы ее посадить после окончания стажировки, она сама попросилась к нему в бригаду.
Но этот разговор случился значительно позже, когда они уже не только гуляли по паркам или целовались на последнем ряду в кинотеатре.
Виктор загасил в пепельнице коротенький «столичный» окурок и со вздохом принялся вылезать из узкого пространства между холодильником и кухонным столом.
Вилена открыла вечернюю бригаду, и он остался один на четыре часа. Из селектора под потолком тихо потрескивало и похрюкивало.
Двадцатая бригада! Доктор Носов! У вас вызов, вкрадчиво повторил голос диспетчера.
Носов, не торопясь, ополоснул кружку от остатков грузинского чая и пошел к окошку диспетчерской. Оттуда уже торчала свернутая в трубочку карта вызова.
Носов прочитал повод, и ему стало нехорошо Поганее вызова быть не могло: «Ребенок трех лет, отравление клофелином», мощнейшим антигипертоническим препаратом.
Он позабыл о своей нарочитой медлительности и ворвался в водительскую. За обшарпанным от постоянного биения костяшками столом сидели его водитель Толик Шпигун и еще двое других водителей: с акушерской бригады и перевозки.
Толик! Погнали! У нас ребеноксказал Носов, пытаясь всем лицом и голосом передать тревогу. Быстро!
Ну чего ж, ребенок так ребенок. Толик, не отрываясь, махнул по столу доминушкой. А вот так! Шершавого?! объявил он.
Толик! Я серьезнопроговорил Носов тихо, но закипая. Отравление клофелином Быстро! повторил он уже с яростью в голосе.
Водитель с «акушерки» бросил костяшки на стол.
Езжай, Толя.
Ну ладно! заныл Толик. Ну чего ты, Михалыч, щас, еще пару минут, доиграем, и поеду.
Вали, салага, добавил водитель с перевозки и тоже скинул свои костяшки. И моли Бога, что это не твой ребенок Пацан.
Толик расстроено положил свои костяшки, еще раз с сожалением посмотрел на стол с выигрышной партией и, тяжело вздохнув, вышел. Он и впрямь не понимал, с чего такой переполох.
К дому подъехали без особого шума, Толик сирену и маячок не любил включать, хотя Носов его подгонял:
Быстрее, Толик! Гони! Это отравление!
Дверь в квартиру была открыта. Носов на всякий случай надавил на кнопочку, дождался «Бим-бом» и прошел в прихожую. Навстречу ему устремилась встревоженная женщина.
Где ребенок? спросил Носов. Когда обнаружили пропажу лекарства?
Она здесь, в гостиной, спит, я сразу вызвала! ответила женщина. Высокая, ростом почти с Носова, она ломала тонкие пальцы и прерывисто вздыхала, будто сдерживая рвущийся плач. А Носов второй раз почувствовал предательскую слабость в ногах«спит!». Он быстрым шагом прошел в гостиную и увидел лежащую на диване девочку. Бросил ящик и, наклонившись, потряс ее за плечи, легонько похлопал по щекам. Девочка поморщилась, вяло попыталась махнуть рукой. Носов обернулся к матери.
Когда и сколько она выпила клофелина? спросил он. Когда уснула?
Мать протянула ему пустой флакон:
Я только сегодня для мамы купила полный. На минутку вышла на кухню
Носов готов был лечь рядом с девочкой. Мыслей не было никаких. Это конец, подумал Носов. Отчаяние и понимание неизбежного вдруг отрезвили и придали энергии.
Когда она выпила лекарство?! почти проорал он, повторяя вопрос.
Минут пятнадцать назад, спокойно сказала женщина и повторила, видимо оправдываясь перед собой. Я на секунду вышла из комнаты. Мать у меня, тварь, произнесла она вдруг с ненавистью, гипертоник, пьет его и бросает где попало.
Она перед этим что-то ела?
Кашку, мы только поели пшенку на молоке.
Она еще не понимала, что произошло, но, видимо интуитивно чувствоваластрашно.
Это Носов знал, что чудес не бывает. Но и он надеялся на маленький шанс. Каша могла замедлить всасывание. Доза более чем смертельная для маленького человека. Таблетки мелкие, сладкие. «Какая тварь придумала их делать на сахаре? Пятнадцать минут! Пятнадцать минут!» думал он, скачками спускаясь по лестницелифта ждать некогда В машине он рывком распахнул дверь и выволок на середину салона брезентовый мешок с разными прибамбахами, нашарил вслепую пакетик с желудочным зондом и тупо уставился на него, зонд был толщиной с его палец. «Господи, как же я его запихну?» подумал он. И, сунув зонд в карман халата, он влетел в распахнувшийся лифт, чуть не сбив выходившего старика с клюкой, тот зашипел, стал плеваться сквозь дырки во рту, однако Носов ничего этого уже не видел, лифт понес его на десятый этаж.
В комнате Носов еще раз примерил зонд, ужаснулся: «Нет, я не смогу!» И, перевернув девочку на живот, вдруг засунул ей свой толстенный палец прямо в горло, та конвульсивно изогнулась, и на пол вылетели желто-коричневые комки, среди которых белели маленькие точки. «Есть БОГ на свете!» подумал Носов. Сколько там их? Все-таки полный флакон. И сколько успело всосаться? Девочка уже в сопоре, и сопор этот нарастает, дальшекома и финал! Носов еще раз покопался в памяти. Желудок надо мыть! Он снова примерил зонд на длину, сантиметров двадцатьдвадцать пять, может, и меньше Как же его туда впихнуть? Страшно, а если промахнешься и в трахею? Убью. А если порву пищевод? Убью она и так обречена. Доза
Время! Каждая минута уносила жизнь из маленького тела
Он послал мать девочки на кухню за ковшом с водой и тазиком, а сам, пока она ходила, попробовал протолкнуть в горло малышки зонд, та опять выгнулась и выдала на пол еще одну порцию каши, но беленьких точек там уже не было Черт! ЧЕРТ! ЧЕРТ!!! Девочка становилась пластилиновой, она вываливалась из рук, расползалась на диване и уже никак не реагировала на попытки Носова еще и еще раз поставить зонд. А он никак не мог решиться затолкать резиновую трубу в горло. Страх порвать пищевод не давал ему сделать положенное.
Носов, весь в мыле, оглянулся на мать, стоявшую за его спиной с тазиком и ковшом.
Уберите, пожалуйста! кивнул он на лужи на полу и рванулся к ящику с лекарствами. Набрал что-то из дыхательных аналептиков, кофеин, кордиамин «А сколько? Дозы? Это ж дети, у них все не как у людей! Половину, четверть ампулы?» лихорадочно вспоминал он. Набрал половину, развел физраствором и попытался найти тонюсенькую венку на такой же тонюсенькой ручке Куда там! Потыкавшись, Носов ввел все бедро внутримышечно. Он понималэто все глупо, бессмысленно. Нужно срочно в больницу. Малюсенький шанс спасти. Ультрафильтрация, капельницы, гормоны! Промыть кровь, удалить отраву, интубировать, подключить к аппарату искусственного дыхания! У него ничего нет, и чего нет, главногонавыка таких манипуляций с детьми.
В этот момент в прихожей хлопнула дверь, и старушечий голос произнес:
Ну, вот и я! А там к кому-то скорая приехала
Носов поглядел на мать и ужаснулся: такой дикой ненависти он не видел никогда Казалось, от одного только вида ее надо было умереть на месте.
Тварь! закричала она. Стерва старая! Погляди, что ты наделала!
В комнату вошла полная пожилая женщина в вязаной кофте, пуховом платке и, увидев белый халат, лежащую на диване девочку и разъяренную мать, охнула, всплеснула руками и, закатив глаза, повалилась набок Левый угол рта быстро пополз вниз.
Тварь! кричала женщина. Это ты оставила лекарство! Ты вечно их раскидываешь, где попало!
Носов подбежал к бабушке, осмотрел беглообморок и инсульт! Снова чертыхнулся и стал набирать лекарства в шприцы. Тут он уже быстро нашел вену, ввел все, что посчитал нужным, и повернулся к матери малышки, та уже просто плакала, держа дочь на руках.
В комнате опять назревали события. Бабка пришла в себя, явления инсульта почти прошли, она сидела на полу и, растрепав волосы, тихо выла: «Леночка, Леночка»
Мать уже ничего не говорила, лишь мерила комнату из угла в угол, глядя остекленевшими глазами перед собой, дочь висела у нее на плече. Носов присмотрелся: девочка дышала, тихо-тихо, распустив губы. Носов стал спрашивать имя и фамилию девочки, мать отвечала как сомнамбула и, не останавливаясь, ходила по комнате под бабкин вой.
Положите девочку, строго сказал Носов. Женщина выполнила приказание, положила Леночку на диван, отошла в сторону и сложила руки на груди, будто молилась. Ее надо срочно везти в больницу, промывать
Мать мотнула головой, словно отмахивалась от комарья
Не отдам! сказала вдруг хриплым низким голосом. Нет.
Она может умереть, сказал Носов, пытаясь вложить в свои слова максимум убедительности.
Мать кинулась к ребенку, будто Носов уже увозил ее, и подхватила на руки.
Пусть! Я не отдам ее! В глазах женщины появился безумный блеск, она периодически встряхивала дочь, целовала, не видя, что та никак не реагирует на ее ласки
Где телефон? -
Женщина кивнула в сторону прихожей:
На кухне.
Носов перешагнул через растянувшуюся поперек комнаты бабку и, оглянувшись на мать девочки, принял решение. На кухне он дозвонился до диспетчера оперотдела.
Юленька, затараторил он, мне нужно место в больнице, отравление клофелином, ребенок, на том конце провода тихо охнули, у бабушки инсульт, а мать не отдает девчонку в больницу, давай сюда милицию
Уверен? спросила диспетчер Юленька.
Да! подтвердил Носов. Глаза сумасшедшие, держит ее, не вырвать!
Хорошо, я вызову, грустно сказала Юля, но, ты же знаешь, они в эти дела не любят вмешиваться
Да знаю я, но попробуем, может, уговорим?
Повезешь в Филатовскую, сказала диспетчер центра, дождавшись ответа отдела госпитализации.
Спасибо, сказал Носов и положил трубку.
Носов померил девочке давление. Очень низкое, но оно есть! И пульс, хоть и слабый, определяется на запястье, и дыхание самостоятельное это обнадеживает, чуть-чуть.
«Сколько у меня еще времени? Сколько его у нее? Кто б знал? Ну, где эта чертова милиция?! Черепашьим шагом, что ли, идут, здесь отделение через три дома, или тоже, как Толик, в домино играют? Да нет, эти, наверное, не играют».
В дверь позвонили, мать рванулась было в прихожую, но, увидев, что туда уже устремился Носов, опять пошла по комнате, баюкая девочку .
Бабка завозилась на полу, пытаясь встать, видно, мочегонное подействовало
Носов вышел в прихожую.
Входили двоемаленький опер в штатском, в кепке и с папкой под мышкой и здоровенный, пожилой сержант с буденовскими усами. Носов его узнал, уже встречались раньше И сержант узнал Носова, пробубнил: «Здравствуйте, доктор».
Тот, что в штатском, деловито осмотрелся
Что у вас случилось? спросил он. Нам толком ничего не объяснили кого-то отравили? Прислали разобраться, хотели с Петровки дежурного выслать.
Носов, прикрывая их спиной от женщин в комнате, стал вытеснять в сторону кухни и, когда вытеснил из прихожей совсем, прикрыл дверь и стал горячо объяснять:
Здесь девочка, три года, она выпила смертельную дозу лекарства, клофелин, бабка забыла на столе Я немного прочистил ей желудок, но много всосалось! А мать не дает ребенка в больницу Я даже не стал уговаривать, это бессмысленно, она ничего не понимает Помогите! он не мог объяснить им того, что задумал. Они не согласятся официально, но могут догадаться. Закон не разрешает похитить ребенка, даже ради спасения закон убивает.
Штатский смотрел с сомнением, видимо, решал, как поступить, а сержант пробубнил:
Ну, это ж не наше дело бытовуха помретможем дело возбудить, а пока жива.
Однако штатский вдруг проникся серьезностью момента и строго одернул сержанта:
Нет, это уголовное дело! Халатность, повлекшая тяжелое увечье или даже смерть по неосторожности.
Сержант посерьезнел и закивал.
Пошли! И штатский, решительно отодвинув Носова, прошел в комнату.