Дверь прабабушкиной комнаты приоткрылась. Дарья ждала.
Ну? Долго думать будешь? прикрикнула на внука Лидия Фёдоровна.
Кирюша умоляюще посмотрел на мать. Зинаида отвернулась.
И дверь за собой закрой. И чтоб тебя здесь не было!
Мальчик понуро опустил голову, прошёл в комнату и закрыл за собой дверь.
* * *
Прабабушкина сказка вызвала у Кирюши презрение: что он, маленький, что ли, слушать про какого-то Терёшечку и его бабушку. Дурак он, Терёшка этот. С утра до вечера в лодке сидит, рыбу ловит, лучше бы на велике с мальчишками гонял.
Баб Даш, ты мне что-нибудь другое расскажи, а не эту детскотню, попросил Кирюша.
Прабабушка улыбнулась:
Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Посиди-послушай, что дальше будет.
Терёшечку утащила в лес Ягишна, заперла в избе и велела своей дочке зажарить его в печи, как свиной окорок. А сама улетела в ступе. Кирюша сидел, вжавшись спиной в диванную подушку, и боялся пошевелиться. Он и не знал, что баба Даша умеет придумывать триллеры. Терёшечка оказался садистом, зажарил вместо себя девчонку, и теперь сидел на высоком дереве, а дерево раскачивалось, потому что Ягишна грызла зубами ствол.
Кирюша сжимал кулаки Окажись он на месте Терёшечки, смог бы сунуть на лопате в печь живую девчонку? Ну и что, что она дочка Яги? Она разве виновата? Кирюша бы убежал вместе с ней, потом они поженились бы.
Но в сказке было всё наоборот. Ягишна слопала вместо Терёшечки свою родную дочку, обсосала косточки и каталась на них, приговаривая: «Покатаюсь, поваляюсь на Терёшкиных костях!» Блин, прямо как доктор Лектер из «Молчания ягнят»!
Когда Яга уже почти догрызла дерево, Терёшечку спасли пролетавшие мимо лебеди и принесли домой, живого и здорового. Интересно, как он спал после этого всего? И чем он лучше Ягишны, если сжёг живьём девочку? Ей, наверное, было очень больно, она кричала, а Терёшка заслонку держал, чтобы не выпрыгнула и не убежала. Фашист.
Баб Даш, а как он её жарил? Ножом истыкал и чесноком нашпиговал? Живую? Или сначала зарезал и подождал, пока умрёт?
Господи, спаси и сохрани Что болтаешь-то?!
Я не болтаю! обиделся Кирюша. Так мама делала, я видел. Ножом дырки в мясе тыкала и чеснок туда совала. А ещё морковку. И солью с перцем натереть. Моя мама поваром работает, она знает, как надо! Баб Даш, а ты ещё такие сказки знаешь?
Дарья Григорьевна уже не рада была, что согласилась посидеть с правнуком. Но куда же деваться? Линора ясно дала понять, что если мальчишку не утихомирить, он всех сведёт с ума. И Дарья рассказывалао сестрице Алёнушке, которая лежит на речном дне с камнем на шее, живая, а всплыть не может, «тяжёл камень ко дну тянет». О девочке, которую мать послала вечером в лес, к лесной старушке за иголкой. Как будто нельзя было заказать по интернету. Но игла оказалась волшебной, а старушка оказалась ведьмой и вздумала девочку погубить
Когда Кирюша был маленьким, сказки ему читала мама, по книжке. Монотонно и невыразительно бубнила строчку за строчкой, так что уже на середине становилось неинтересно, и дальше Кирюша не слушал. Прабабушкины сказки были другими, и рассказывала она по-другому: неторопливо, напевно-ласково. Слова заманивали, обманывали, ворожили. И от этой неторопливой безмятежности становилось ещё страшнее.
Хуже всего пришлось мальчику-с-пальчику: его вместе с братьями родители завели в дальний лес и оставили одних. Дети плутали-плутали и набрели на домик людоеда, и их там чуть не съели.
А с навигатором вышли бы запросто, и сразу к детскому омбудсмену, размышлял Кирюша. Нам учительница говорила. И телефон дала. А Анька Сысоева, когда её за двойку родители без мороженого оставили, взяла и позвонила. Сказала, её наказали за плохую отметку и ревела в трубку. А что, ей пломбир за двойки покупать? Она из двоек не вылезает, а мороженым объедается на море, с родителями летает каждый год, то в Испанию, то в Доминикану, то в Тунис. Омбудсмен когда разобрался, сказал, что если ещё позвонит, он в следующий раз с ремнём приедет. И про Аньку всехним родителям рассказал, на родительском собрании. Анькина мама плакала, а отца в больницу положили, в предо в доинфарктном состоянии.
Кирюша рассказывал, Дарья Григорьевна слушала и удивлялась, сколько же он всего знает и какой он умница.
Ты, может, покушать хочешь или попить? Принести тебе? Мать про тебя забыла совсем, а время обеденное.
Хочу! А чего ты принесёшь?
А что попросишь, то и принесу. Щец разогрею, будешь? Со сметанкой. А утром встану пораньше, тесто поставлю, пирожков напеку, вам с отцом с повидлом, Линоре с картошечкой да с лучком, а мамке твоей ватрушек, очень она ватрушки любит.
Ты почему бабушку Линорой зовёшь? Она не Линора, а Лидия, а по отчеству Фёдоровна.
Всё-то ты знаешь! Дарья поцеловала правнука в рыжую макушку. Я её маленькую так звала: Лина, Линуша, Линора. Так чего тебе принести-то? Пойду их разгоню
Дверь Дарья прикрыла неплотно, и Кирюша слушал, как она ругала маму и бабу Лидуза то что забыли о ребёнке, а ребёнок голодный. Никакой он не ребёнок. И кушать почти не хочется, а хочется играть с бабой Дашей в подкидного дурака и рассказывать ей о Нине Петровой, которая написала ему записку. В записке было четыре слова: «Кир давай с тобой дружить». Баба Даша над ним не смеялась, как мама, и не говорила, что он влюбился. Спросила:
А сам-то ты как, хочешь с ней дружить или не очень?
Ба, да ты чего? Нинка самая красивая девочка в классе! С ней все мальчишки дружить хотят, а онатолько со мной.
Тебя, значит, в друзья выбрала. Значит, есть за что. Красна птица пером, а человек умом да делами.
А Лёшка сказал, не по Хуану сомбреро.
А ты бы ему сказалматом ругаться грех.
Да это не мат, это имя такое.
Да кто ж своих детей матерными именами называет? Вот же родители уроды
Ага, и родители у него уроды, и Лёшка урод! Я ему так и скажу. Ты молодец, ба.
И оба смеялись, довольные друг другом.
А она не такая уж плохая, баба Даша. Хорошая. А что уроки заставляла делать, так зато весь вечер свободный, занимайся чем хочешь. Кирюша со стыдом вспоминал, как делал прабабушке гадости. Могла бы мамке с папкой всё рассказать, а она молчит, не ябедничает. Пирожки печёт. И знает, кто с какой начинкой любит. И вообще, она у него мировая. Мировая прабабка!
* * *
Кирюша страдал: каникулы, а на улицу не выйдешь, на термометре минус двадцать семь, обморозишься. Баба Лида говорит, это високосный год злобствует, уходить не хочет. А уйдёт он в ночь с 13 на 14 января, на старый Новый год. От бабушкиных слов Кирюша расстроился ещё больше: так все каникулы пройдут, даже телевизор нельзя смотреть: электричества нет.
Зина с мужем занялись ремонтом, клеили в комнатах новые обои и меняли плинтуса. Лидия Фёдоровна устроилась в школьный городской зимний лагерь поварихой. Кирюша от лагеря отказался, днями пропадал в Дарьиной комнате и потребовал поставить туда раскладушку:
Я с бабой Дашей буду спать.
Гринька даже немного ревновал: раньше от сына отбоя не былоПап, давай в морской бой поиграем! Пап, а ты меня на санках покатаешь? Пап, у меня задачка не решается! а теперь его не видно и не слышно, сидит у Дарьи в комнате и ни гугу. Чем они там занимаются? Гринька подслушивал под дверью, чувствуя себя нашкодившим мальчишкой. За дверью стучали костяшки домино, радостно вскрикивал Кирюша, притворно ахала Дарья: «Опять он выиграл! Да что ж такое»
За сказками пришёл черёд историй. О лешаке, живущем на болоте. О кикиморе, которая приходит по ночам из леса и крадёт маленьких детей.
Враньё! авторитетно заявлял Кирюша.
Может, и враньё, соглашалась прабабушка. А только мужа моего отецтвой, значит, прапрадед по отцовской линиина болото за клюквой ушёл и сгинул. Болото то воробью по колено, кочкарник да кусты. А не нашли его. Фёдор с матерью одни остались бедовать.
А как этобедовать?
В деревне без мужских рук не прожить. А Федя чуть постарше тебя был. Двенадцать лет мальчишке, работать пришлось как взрослому мужику, а руки-то детские.
Кирюше представилась красная рука из страшилки о чёрном покрывале. Страшилки рассказывали в летнем лагере после отбоя, и семилетний Кирюша от страха накрывался одеялом с головой. Их в палате десять человек, рука не прилетит, побоится. А в городскую квартирузапросто. Ночами Кирюша орал так, что Офицеровым стучали по батарее верхние соседи. Зинаида всерьёз подумывала о том, чтобы отвести ребёнка к детскому психологу. Линора её отговорила, заваривала мальчику какие-то травки, и кричать по ночам он перестал. А родители перестали отправлять его на лето в лагерь.
Ну, леший, может, и есть, а кикиморы никакой нет, упорствовал Кирюша. Мы в лесу сколько раз были, меня же не украли?
То в лесу. А она в глухомани живёт, по ночам малых детей к себе уносит.
Так они же спят, и дверь закрытая.
Спят, как не спать, согласилась Дарья. А она хитрющая, у Марии Носыревой дочку утащила. Отец-то у них лёгкими болел, по ночам кашлял, Маша с детьми летом на сеновале спала. Ночью не слыхали ничего, утром встали, а младшей дочки нет. Всей деревней искали
А может, её людоеды на колбасу утащили? Или в печке зажарили, как Ягишна.
Тьфу на тебя! Поганец. Типун бы тебе под язык! ругалась Дарья.
Что тут у вас? сунулась в комнату Зинаида.
Мам, ты иди. Ничего. Нормально всё, успокоил её Кирюша.
Зина пожаловалась на него свекрови:
Тихий стал, на себя непохожий. На улицу не выгнать, всё с Дарьей Григорьевной сидит, как мёдом там ему намазано!
Тебе всё не так и не эдак. Домой мальчишку не загнатьплохо, по квартире носится как оглашенныйплохо, сидит как пришитыйопять плохо! Что ты цепляешься к нему? У него каникулы, как хочет, так и проводит.
К удивлению домашних, Кирюша подружился с прабабушкой, которую теперь звал бабой Дашей и приходил вечерами в её комнату слушать сказки.
Дарья подступала к дочери с допросом: ребёнку восемь лет, а сказок не знает!
Мам, да у него планшет. Там чего только нет, и игры отец ему закачал, и мультфильмы.
Сказки были кровожадными. Натан Спенсер такого бы не пережил, Кратос кричал бы ночами от кошмаров, а робокоп из игры «Retum Fire» сидел в углу и помалкивал. Василисе Прекрасной приходилось каждое утро надевать лягушиную шкурку и превращаться в лягушку. Сама надевала, никто не заставлял. Это называется раздвоение личности. Миллиардер Кащей Бессмертный сидел над своим златом и не знал куда его девать, вложил бы в инвестиции, дурак.
Планшет был забыт. Кирюша полюбил играть с прабабушкой в настоящее домино и настоящие карты. Костяшками домино полагалось громко стучать по столу, а игральными картами проигравшего били по носу, не больно, зато интересно играть: кому выпадет нос подставлять? В другой игре проигравший лез под стол и кричал оттуда «кукареку». Столик у прабабушки журнальный, низкий, под ним помещался только Кирюша. На планшете так не поиграешь.
* * *
Старый Новый год Офицеровы встречали с электричеством, с телевизором, салатом оливье, студнем и рыбным заливным. Надо бы радоваться: уходит високосный год. Но 13 января 2017 года пришлось на пятницу, и Дарья Григорьевна даже всплакнула по этому поводу.
Зина смеялась:
Ну и что, что на пятницу? Подумаешь Зато два выходных можно праздновать.
Подумаешь, да не скажешь. Ты зубы-то не скаль, чёртова пятница насмешек над собой не любит.
Мавр распушил хвост, громко мяукнул и принялся вылизывать заднюю лапу.
Брысь ты! шикнула на него Дарья. Всё одно к одному, пятница тринадцатая, чёрный кот по дому шлындает, пирог чуть не сгорел
У него лапки белые, заступился за кота Кирюша.
Вот когда чёрная кошка пустым ведром разобьёт зеркало, это плохая примета, всё остальное к дождю или к снегу, пошутил Гринька.
Щёлкнул замок, стукнула входная дверь. Кирюша выметнулся в коридор:
Баба Лида пришла! Ба, от тебя морозом пахнет! А что в коробке?
В коробке торт. Мама, а тебе подарок, письмо от подружки твоей.
Линора вошла в комнату, на ходу разматывая с головы платок, протянула матери конверт. После не могла себе простить, что не вскрыла и не прочитала, отдала нераспечатанным.
В письме Настасья передавала приветы от клятовских «зимовщиков» поимённо от каждого. Пересказывала деревенские нехитрые новости. А в конце сообщала, что у Дарьиного сарая просела от снега крыша, кошка Марфа издохла от старости, а Машка не даёт молока, зря только сено переводит.
У Дашки Офицеровой сено покупное, сладкое, чистые клевера, молоко с него душистое. А на Агуреевском покосе растёт тысячелистник, и молоко всегда с горчинкой, не продашь. Дарьиным сеном Настасья кормила корову, а Машке давала своё, смешивая его пополам с соломой. Машка аккуратно выбирала сено, а солому оставляла. Ничего. Жрать захочет, съест.
Ты бы Дарьину козу получше кормила. Бока впалые, шерсть свалялась, хозяйка приедет, как вертать будешь захудалую такую! сказал Настасье муж.
А за что её кормить, коли она молока не даёт? Кружку литровую за день надоишь Больная коза-то, а Дашка клялась, что здоровая.
Прочитав письмо, Дарья переменилась в лице. Сидела за столом без улыбки, думала о своём, жевала салаты, не чувствуя вкуса. А в сердце точно игла воткнулась, и ворочалась, жгла нутро. Кошки не стало, и Машка умрёт. Болеет, наверное, а Агуреевым денег жалко на ветеринара. Деньги она бы отдала Надо им завтра письмо написать. Или прямо сегодня.
Ну, вы празднуйте, молодёжь, а я спать лягу, не могу больше сидеть.
Дарья ушла к себе, зажгла ночникзолотой апельсин на зелёной веткеи села писать ответ Настасье.
А ночью ей приснилась родная деревня. Будто пошла она в лес за земляникой и заблудилась. Обманная тропинка увела её в чащу, и чем дальше шла Дарья, тем труднее становилось дышать. В груди не было воздуха, а над головой не было неба. А потом пришёл Фёдор, погладил Дарью по волосам, взял её за руку и увёл туда, «где нет ни болезни, ни печали, ни воздыхания, но жизнь бесконечная».
Утром Кирюша пришёл к Лидии Фёдоровне, обнял тёплыми руками за шею:
Ба, пойдём бабу Дашу будить, я её звал-звал, а она не просыпается.
14. Незваные гости
Суровую зиму сменила слякотная холодная веснаи тянулась непозволительно долго, не желая переходить в лето. Семья Офицеровых объявилась в Клятово в первых числах июня. Разбираться с Агуреевыми из-за козы не стали, умерла так умерла. Кур забирать тоже не стали: зачем им куры, если дом теперь не дом, а дача. Зинаида о Клятове знала немного, из скупых рассказов мужа. Девятилетний Кирюша, которого родители теперь звали Киром, помнил больше. Он гостил у прабабушки четыре года назад и теперь с волнением ждал, когда его отпустят из дома навестить старых друзей.
Ма-аа, а можно я к Мишке Купцову схожу, он на нашей улице живёт, близко совсем. Можно? вдохновенно врал Кир. Мишка жил через две улицы от них, но если сказать правду, мама его ни за что не отпустит.
До места не доехали ещё, в дом не вошли, а ты уже из дома торопишься, отзывалась Зинаида, и непонятно было, отпустит или нет.
Лидия Фёдоровна попросила высадить её у деревенского кладбища. Гринька с женой и сыном поехали дальше. Сминая колёсами высокую траву, «Лада-Калина» въехала во двор. негубинской избы, которая теперьофицеровская, и больше ничья.
Пап, я ворота сам закрою! Я умею!
Гринька с удовлетворением смотрел на крашенный коричневый краской забор, на просевшую крышу сарая (сарай нам ни к чему, крышу разберём и сделаем беседку, а для машины поставим навес), на закрытые деревянными ставнями окна.
Дом срубил из сибирской лиственницы бабы Дашин прадед, а Гринькин пра-пра-прадед. Он стоит на земле полтора века, и простоит ещё столько же. В природе это дерево живёт шестьсот лет, а с возрастом не гниёт, а напротив, становится словно каменным. На сваях из сибирской лиственницы стоят дома в Санкт-Петербурге и в итальянской Венеции. Про Венецию Гринька вычитал в интернете и очень гордился своим пра-пра-прадедом.
Избу Лидия Фёдоровна хотела продать, но Гринька воспротивился. Его поддержала Зинаида: в Заозёрном у всех дачи, теперь и у них будет. Места здесь красивые, лесные, воздух хоть в чашку наливай да пей, а в прудах купаться можно. Да и пруды только называются прудами, а на самом деле озеродлинное-длинное! Берега травянистые, а дно песчаное, и вода мягкая, торфяная.
Тебе-то откуда знать? Мы за мамой осенью приезжали, какой тебе в ноябре пляж?
Мне Гриня рассказывал.
Мам, ну ты чего? Там знаешь сколько рыбы водится? Мы с Киром наловим, нажарим-навялим Лодку купим! вклинился в разговор Гринька.
Пап, а когда?
Чтокогда?
Лодку когда поедем покупать?
Вот как мамка нам денег даст, тогда и купим! Ты, главное, её не расстраивай, слушайся, двойки домой не носи. Она и согласится.