Вообще-то да. Дин потянулся вниз и нажал на коричневый рычаг сбоку кресла спинка выпрямилась, а подножка с громким треском опустилась. И хорошими эти новости не назовешь.
Сэму это не понравилось, и он остановил брата:
Тогда погоди. Мне срочно нужен тот кофе.
Дин улыбнулся и взял чашку с кофейного столика.
Десять минут назад сварил свежий. Угощайся.
Спасибо.
Сэм вошел на кухню, достал чашку с трилистником и надписью «Поцелуй меня, я ирландец» странно, ведь имя Манфред Афири не похоже на ирландское, и налил себе кофе. Положил сахар, но решил обойтись без молока, потому что утром оно показалось ему почти прокисшим. Кроме того, этот кофе можно было пить и так. Ему никогда особо не нравился вкус кофе, но жизнь охотника и студента заставила его ценить достоинства кофеина, не обращая внимания на вкус. Ему больше нравились «девчачьи», как называл их Дин, кофейные напитки, в которых всякие добавки взбитые сливки и прочее маскировали вкус горячей серы. И для Сэма это было не просто удачным сравнением однажды он случайно попробовал горячую серу и не стремился это повторить.
Когда Сэм вернулся в гостиную, Дин снял с проигрывателя пластинку Dark Side of the Moon и перевернул на другую сторону.
Так что ты нашел? спросил Сэм.
Дин аккуратно опустил иголку на край пластинки, и зазвучала песня «Money». Сэм терпеливо ждал, когда Дин перестанет с восторгом дергать головой в такт звукам кассового аппарата.
Но его терпение быстро иссякло.
Если, конечно, ты не слишком занят
М-м, да, прости, ответил Дин. Я нашел ритуал в дневнике отца, но не там, где ожидал.
Он снова сел в кресло и взял потрепанный дневник в кожаном переплете, распухший от бумажек, газетных вырезок и всего прочего. Каждый сантиметр страницы был исписан своеобразным почерком отца военная аккуратность в нем словно боролась со скоростью. Буквы были четкими, зато слова клонились во все стороны и налезали друг на друга, а строчки обвивали другие заметки. Сэм считал, что этот почерк запросто сведет с ума любого графолога.
Когда демон, убивший маму, появился снова, отец пропал, оставив дневник Дину а следовательно, и Сэму, чтобы те хранили его и использовали, продолжая семейное дело.
Больше он им ничего не оставил.
Сэм давно собирался перевести дневник в электронный вид, упорядочить записи, создать ссылки и вообще искать в нем информацию более подходящим для двадцать первого века способом, а не листать исписанные чернилами страницы и не перебирать пожелтевшие газетные вырезки и наброски карт, расположенные по принципу «записал, когда вспомнил». К сожалению, их образ жизни делал работу над таким масштабным проектом почти невозможной, и Сэм едва приступил к задуманному. Даже если не отвлекаться, эта работа займет долгие месяцы, а сейчас в его жизни было полно поводов отвлечься.
И где же ты его нашел? спросил он Дина.
В самом конце.
Сэм поморщился. Там отец записывал все бесполезное: не работающие ритуалы и упоминания о монстрах, которых не существует.
Дин пролистал дневник.
Ты когда-нибудь слышал о психе, которого звали Персиваль Сэмюэлс?
Не помню, ответил Сэм, покачав головой.
В конце девятнадцатого начале двадцатого века он был медиумом и совсем спятил, даже если сравнивать его с другими психами.
И насколько сильно он спятил?
Сам Алистер Кроули как-то назвал его сумасшедшим, так что, полагаю, у парня совсем крыша поехала, усмехнулся Дин.
Ну и что с того? Господи, Дин, в то время этих медиумов было триллион. И почти все мошенники.
Да, целая армия клонов Джона Эдварда, разве что без телешоу. Они устраивали сеансы и пытались связаться с потусторонним миром, чтобы старушки, которые и так одной ногой уже стояли на том свете, могли поговорить с умершими мужьями, а дети с двоюродной тетушкой Салли и узнать, правда ли, что под полом спрятан миллион баксов. Разумеется, это все обман, но если ты достаточно хорош, сможешь заработать кучу денег.
Ну, а при чем тут Сэмюэлс?
Он был плохим медиумом и поэтому пытался придумать собственную фишку. Дин нашел в конце дневника то, что искал, и передал тетрадь Сэму. Он утверждал, что владеет заклинанием, которое действительно воскрешает мертвых.
Сэм взял дневник и увидел почерк отца. Он прочитал вслух описание ритуала:
«Сигил должен быть начерчен безупречно. Центральная его точка место, где душа воскрешаемого обретет силу. Четыре внешние точки места, где События Великой Важности и Силы воссоздаются в четырех временных отрезках: в полнолуние, в последнюю четверть луны, в новолуние и в первую четверть луны. Когда будут совершены четыре шага, воскрешаемый вернется к жизни». Сэм поднял голову. Звучит знакомо.
Да, но это фальшивка. Сэмюэлс продал ритуал куче людей, но ни у кого из них ничего не получилось, и его арестовали. В тюрьме он покончил с собой.
Сэм нахмурился и спросил:
А ритуал точно не работает?
Дин пожал плечами.
Я почти в этом уверен. Сэмюэлс утверждал, что взял его «из ритуалов народа хиндустани на Дальнем Востоке».
Хиндустани это язык, а не народ.
Даже если он имел в виду индусов, то его ритуал никак не связан с индуистскими. Он просто вытащил его из собственной задницы и постарался придать экзотический оттенок. Если помнишь, Британия в то время как раз колонизировала Индию, а сразу после Япония и Китай впервые вступили в полноценный контакт с Западом.
Сэм усмехнулся.
А я-то думал, ты спал на уроках истории!
Только не в одиннадцатом классе. Дин усмехнулся, как всегда, когда говорил о женщинах. У нас тогда преподавала мисс Модзелевски. Горячая штучка.
Ну конечно. Сэм прикусил губу. Подожди-ка
Он встал, вышел из дома и перебежал через дорогу, чтобы забрать из «Импалы» карту Бронкса. Вернувшись с первыми звуками «Us and Them», он посмотрел на кофейный столик, заваленный барахлом Манфреда, покачал головой и, сдвинув в сторону пластинки, сел на деревянный пол, застеленный красным узорчатым ковром. Достал из кармана карандаш и отметил на карте дом Эдгара По. Но тут же стер эту отметку и поставил другую примерно там, где, по словам Энтони, коттедж находился раньше.
А что там, через дорогу? спросил Дин.
Сэм вкратце пересказал ему то, что узнал от Энтони. Потом отметил угол Уэбб-авеню и 195-й Западной улицы и отметил еще одну точку на Камбреленг-авеню, между 188-й и 189-й Восточными улицами.
Принесешь дневник? попросил он Дина.
Дин выполнил его просьбу и сел рядом. И, разумеется, когда они соединили эти три точки, у них получилась часть сигила Сэмюэлса.
В яблочко, пробормотал Дин. Первоначальное расположение дома Эдгара По это место силы для его духа. И воссоздание «Событий Великой Важности и Силы» уже началось.
Точно. Нет ничего сильнее заклинания, отнимающего жизнь, сказал Сэм. Он закончил рисовать и выпрямился. Что ж, если мы правы, то следующее убийство по мотивам По произойдет в понедельник либо на углу Фордем-роуд и бульвара Мартина Лютера Кинга, либо на Уэбстер-авеню, к югу от Бедфорд-парк-бульвар. Он глубоко вздохнул и продолжил: Знать бы, кто за этим стоит.
Вообще-то, сказал Дин, поднимаясь и подходя к дивану и ноутбуку Сэма, мне кажется, ты уже нашел главного подозреваемого.
Он нажал пробел, чтобы исчезла заставка самая обычная заставка Windows, потому что Сэм знал: стоит установить что-то личное, и у Дина тут же появится новый повод, чтобы дразнить его, а он вовсе не собирался облегчать ему жизнь, и открыл сайт фанатов По, который обнаружил утром.
Ты что-то нашел? спросил Сэм и подсел к брату на диван.
Типа того. Дин зашел в раздел «О сайте». На экране появилось описание сайта и фотография его создателя. Его звали Артур Гордон Пим, у него были огромный нос, глазки-бусинки, тонкие губы, раздвоенный подбородок и тонкие каштановые волосы. Парень сдвинулся на Эдгаре По и даже имя сменил. Пим это персонаж одной из книг По. Мне кажется, он умер бы от счастья, если бы встретился со своим кумиром, а это далеко не самый безумный мотив для убийства, который мы видели.
Глаза Сэма расширились, когда в его голове сложились два фрагмента информации.
Ого!
Что? Ты знаешь этого чудика?
Нет, но Он покачал головой. Я видел его сегодня.
Сэм быстро пересказал финал своей поездки к дому Эдгара По и неудавшуюся попытку осмотреть дом на углу Уэбб-авеню и 195-й Западной улицы.
Этот парень подъехал к тому дому, сказал он, указывая на экран.
Все больше причин
Дорогая, я дома!
Сэм с Дином обернулись и увидели на пороге гостиной Манфреда в запыленном джинсовом комбинезоне, свитере с длинными рукавами, кожаной куртке и рабочих ботинках.
Черт, не слушал Pink Floyd с тех пор, как колесил по стране. Хороший выбор, ребята!
Спасибо, сказал Дин. М-м, извините за беспорядок.
Да не парьтесь, ответил Манфред. Приятно, когда в доме гости, которые ценят прелести жизни. Вы же сегодня идете на наше выступление, да?
Ни за что его не пропустим, сказал Дин.
Сэм посмотрел на Дина, но ничего не сказал.
Отпад. То есть круто. Пойду переоденусь, сказал Манфред и отправился наверх.
В чем дело? спросил Дин, увидев выражение лица Сэма.
Если привидение всегда появляется здесь после выступлений, может, стоит остаться и посмотреть, не заявится ли оно и на этот раз?
А если оно не появится до возвращения Манфреда домой, упустим шанс послушать живую музыку. И прежде чем Сэм успел возразить, Дин добавил: Эй, хочешь быть домоседом, флаг тебе в руки. А я пойду на выступление.
Нет, я тоже пойду. Это все как-то связано с выступлениями, так что стоит проверить, подумав, ответил Сэм.
А еще ему почему-то не хотелось оставаться тут одному. Дин чувствовал себя здесь как дома, но Сэму казалось, что он навязывается. Конечно, он спокойно пользовался гостевой кроватью и радовался, что не нужно возиться с фальшивыми кредитками особенно сейчас, когда лицо Дина засветилось во всех полицейских базах страны, но вот вести себя тут по-хозяйски а именно так и вел себя Дин казалось неправильным. Он чувствовал это, хотя и не знал почему.
Кроме того, если группа и правда играет рок семидесятых, Дин наверняка не заметит никаких странностей, которые могли бы быть связаны с появлением привидения. Значит, надо быть там и прикрыть брата.
Мило, сказал Дин. Значит, мы пойдем на выступление, выследим привидение и, может, даже избавимся от него, а завтра найдем фаната По.
Это уже похоже на план, ответил Сэм.
Глава 8
«Парковка сзади», Ларчмонт, Нью-Йорк
17 ноября 2006 года, пятница
Вечер мог стать еще хуже только в одном-единственном случае: если засунуть себе в уши две раскаленные кочерги, решил Дин. И он бы так и сделал, лишь бы не слышать больше ни одной ноты, сыгранной «Скоттсо».
За свою жизнь он слышал очень много живой музыки, которую играло очень много заурядных групп. Учитывая постоянную нехватку денег и необходимость охотиться, речь о покупке билетов за сотни долларов на концерты любимых групп даже не шла. Поэтому он привык слушать живую музыку везде, где только можно, например в таких забегаловках, как «Парковка сзади».
Он бывал на выступлениях групп в придорожных закусочных, клубах, в перестроенных домах и сараях. Слушал блюзменов в Чикаго, джазменов в Новом Орлеане и кавер-группы в Ки-Вест. Видел, как студенческие группы играют в гаражах, а гаражные группы в университетских кампусах.
И за все это время никто и никогда не играл так ужасно, как «Скоттсо».
Будем честны: Дин не раз слушал группы, пафос которых оправдывался лишь звучавшим в их голосе эмоциональным зарядом. Будучи фанатом классического рока, он видел, во что превратились такие легенды, как Роберт Плант и Стив Перри, годами надрывавшие глотки, и утешался тем, что и все эти бездари проведут остаток жизни с такими же серьезными повреждениями голосовых связок, как Плант и Перри. И это будет благословением для всего музыкального сообщества, особенно учитывая, какие отвратительные песни они сочиняли.
Но те группы Дина не беспокоили: они ведь издевались над своей собственной музыкой. Играли они хреново, но ведь и исполняли они хрень, так какого черта?
А вот «Скоттсо» посягнули на каверы любимых песен Дина: «Cocaine», «Ramblin Man», «Rock On» и даже помоги нам, господи, «Freebird». И чудовищно их коверкали. Началось все с барабанщика. Единственного коротко стриженного мужчины в группе, который менял темп примерно раз в шесть тактов, бесконечно промахивался по тарелкам и имел раздражающую привычку в паузах между песнями ударять по ободу барабана, независимо от того, сказал кто-нибудь что-то смешное или нет. И, как будто этого было мало, он еще вырядился в фиолетовые шорты и футболку блевотно-зеленого цвета.
Басист выглядел как бревно как и большинство басистов. Он торчал посреди сцены в черной футболке, черной куртке, черных джинсах и черных ковбойских сапогах. Его почти черные волосы были зализаны назад и спускались ниже плеч. В углу рта болталась незажженная сигарета. Понять, что он жив, можно было только по тому, что его пальцы бегали по струнам, а между песнями он время от времени делал глоток пива, умудряясь не выронить при этом сигарету.
В хорошей группе бас и ударные слиты воедино, они подпитывают друг друга и создают основу для других инструментов. Но «Скоттсо» нельзя было назвать хорошей группой. Дин даже не был уверен, что басист и барабанщик находятся на одной планете, не говоря уж о том, чтобы играть одну и ту же песню.
Клавишник был единственным, кроме Манфреда, с сединой в волосах, а также единственным среди своих длинноволосых приятелей, кто завязал волосы в хвостик, что только подчеркивало отсутствие волос на макушке, которая блестела в свете электрических ламп. Он попадал в ноты, не выражая при этом никаких чувств. Не то чтобы он делал что-то неправильно вообще-то он держал темп лучше, чем ритм-секция, вот только играл без души. Лучшие кавер-группы выбирали одно из двух: либо переделывали старые песни под себя, либо идеально воссоздавали оригинал. Эти ребята были на полпути к последнему, потому что больше копировали, чем воссоздавали. Но при этом похвастаться хоть какими-то успехами мог только клавишник.
И конечно же, Манфред Афири, которого Дин уважал ровно до тех пор, пока тот не открыл рот на сцене «Парковки сзади». Дело не в том, что он фальшивил. Чаще всего он попадал в ноты, хотя иногда и лажал. Но он играл без силы, без страсти, без души и без сердца. Черт, не будь у Манфреда микрофона, Дин сомневался, что вообще смог бы услышать его пение. Что, если подумать, было бы неплохо.
Дин направился к бару за, кажется, шестой бутылкой пива он уже сбился со счета, но был уверен, что ему все еще мало, в надежде, что в этот раз ему попадется симпатичная барменша, а не ее седеющий напарник. Обычно подход к стойке был поводом, чтобы подкатить к хорошенькой девушке, но сегодня из-за выступления «Скоттсо» на первое место вышел алкоголь.
Оба бармена были заняты. Дин втиснулся между целующейся парочкой и двумя парнями, похожими на членов студенческого братства, и уставился на стойку из темного дерева, которая выглядела так, словно половина человечества годами что-то на ней выцарапывала.
Барменша принесла студентам какие-то девчачьи напитки, и Дин сразу вычеркнул их из зоны своего внимания. Затем она подошла к нему. Ей было сильно за тридцать, но выглядела она очень сексуально. Каштановые волосы были убраны в хвостик и открывали хорошенькое круглое лицо. Глаза были небольшие Дин не смог различить их цвет в тусклом освещении бара, зато пухлым губам он поставил восьмерку по десятибалльной шкале. Даже восемь с половиной. Как и другой бармен, высокий мужчина лет пятидесяти, она была одета в черную футболку с красным изображением «Парковки сзади». Бармен носил ее как безрукавку, чего совсем не стоило делать, а на ней она выглядела изящно и обтягивала все нужные изгибы.
Еще пива? спросила она с сильным местным акцентом. О нью-йоркском акценте он знал только из сериала «Полиция Нью-Йорка», так вот она говорила примерно так же.
Да, еще одно бруклинское.
К чести «Парковки сзади», тут продавали бруклинское светлое на розлив. Последний раз Дин пил его, когда они работали в Питтсбурге, и теперь понял, что скучал по нему. В конце концов, уместно наконец выпить пива именно там, где его делают.