- Там ничего не было, кроме чистой воды. И это было давно.
- Хочешь сказать, теперь она не грязная?
- Она идеально чистая.
- Так в чем же тогда дело?
- Она утонула.
Моника опустила подбородок и уставилась так, будто смотрела поверх невидимых очков. Сложила руки на груди. Наверняка переняла позочку у кого-нибудь из старших.
- Утонула? - сказала она. - Не смеши.
- Я серьезно, - ответил я.
- Если бы она утонула, она бы умерла.
Я решил не спорить. Вместо этого продолжил рассказ:
- Началось все с того, что Миссис Браун окотилась. А Миссис Браун - это кошка моего друга, Джеймса, он живет в Лонг-Бич. Когда он рассказал мне о котятах, я сказал, что хочу взять одного. Естественно, взять его сразу я не мог. Сперва следует подождать, когда их можно будет отлучить от матери.
Моника прищурилась:
- В смысле?
- Нельзя забирать новорожденных котят. Им нужно материнское молоко.
- А, вон оно что.
- Ага. Короче говоря, мы с Джеймсом договорились встретиться, чтобы я выбрал котенка. Знаешь, где находится Лонг-Бич?
Она закатила глаза:
- Моника видела "Елового гуся"[4] и "Королеву Мэри"... столько раз, что они ее уже достали.
- Ну, тогда ты знаешь, что ехать туда около часу.
Она кивнула. Зевнула. Огляделась в поисках Лэззи.
Я продолжил.
- А я перед поездкой выпил слишком много кофе. И когда доехал до Джеймса, мне было очень неловко.
Это отвлекло ее от кошки.
- Почему?
- Мне хотелось писать. Нестерпимо.
- О, Боже мой.
- Я поспешил к парадной двери и позвонил. Звонил снова и снова, а Джеймс все не открывал. Он, оказывается, забыл о нашей встрече и поехал по магазинам. Но я тогда об этом не знал. Я знал одно - дверь мне не открывают, и еще чуть-чуть - и я уделаюсь.
- Нельзя говорить такое при детях!
- К сожалению, состояние моего мочевого пузыря - неотъемлемая часть этой истории. Как бы то ни было, я уже дошел до ручки. Я колотил в дверь и звал Джеймса, но безуспешно. Я уж подумывал попроситься к соседям, да постеснялся. Ну что это, по такому делу - да к незнакомым людям? Да и кто меня пустит? А рядом - ни заправки, ни ресторана, ни магазина... - Моника зевнула, - так что у меня не было выбора - нужно было влезть в дом Джеймса. Или так, или...
- До чего ты невоспитанный.
- Ну, не настолько же невоспитанный, чтобы мочиться на улице. И, к счастью, до этого не дошло. За домом я нашел открытое окно. Там, конечно, была москитная сетка, но мне уже было по барабану. Я вырвал ее из креплений, вломился в дом и помчался в ванную. Оказывается, в ванной жили котята - за закрытой дверью, чтобы не бегали по всему дому. Ну, и чтобы лотком не пахло, конечно.
- Этот рассказ слишком длинный, - запричитала Моника. - Длинный и затянутый.
- Хорошо. Буду краток. Ввалился я в ванную, чуть не раздавив пару котят, уже собрался сделать дело, но когда заглянул в унитаз...
- Лэззи, - сказала Моника.
- Лэззи. Да. Ее, конечно же, тогда так не звали. Она, должно быть, влезла на край унитаза, водички попить, и шлепнулась туда. Плавала там на боку, мордочкой вниз. Я понятия не имел, сколько она там проболталась, но она не двигалась. Ну, как не двигалась, кружилась, конечно, эдак словно в джакузи.
- Ну, я ее оттуда выловил и положил на пол. Выглядела она ужасно. Когда-нибудь видела дохлую кошку?
- Ничего она не сдохла. Вот она, здесь, - Моника уверенно указала на Лэззи.
Лэззи лежала на боку, облизывая лапу.
- Сейчас она не похожа на дохлую, - согласился я, - но ты бы видела ее, когда я вытащил ее из унитаза. Ужасное зрелище - шерсть вся спуталась, уши безжизненно повисли. Глаза закрыты, на их месте - лишь узкие темные щелочки. И еще - она выглядела так, словно умерла рыча, - и я оскалил зубы, чтобы Моника получше себе это представила.
Моника изо всех сил старалась показать, как ей скучно и досадно. Но как ни старалась - лицо ее выдавало.
- Лэззи была холодная, - сказал я. - Мокрая. Меня от одного прикосновения к ней озноб пробил. Но я все равно решил осмотреть бедняжку. Сердце не билось.
- Не сомневаюсь, - сказала Моника.
Но она, уверен, немного растерялась.
- Она умерла.
- Нет!
- Она утонула в туалете. Она была мертвая-премертвая.
- Не была!
- Мертвая-мертвая-мертвая!
Моника стукнула кулачками по бедрам и, раскрасневшись, выкрикнула:
- Ты просто противный!
- Нет. Я просто замечательный, я оживил бедную кошечку. Я перевернул Лэззи на спину, прижал свои губы к её и вдохнул. А большим пальцем в то же время нажимал на сердце. Когда-нибудь слышала о КПР?
Моника кивнула:
- КПР - это робот в "Звездных войнах".
Я был рад убедиться, что она далеко не такая умная, как думает.
- КПР - это аббревиатура, означает "кардиопульмональная реанимация". Это процедура, чтобы оживлять людей, которые...
- Ах, это! - внезапно в её голосе зазвучало самодовольство. - Значит, киса не была мертвой. А Моника говорила!
- Но она была совсем мертвой.
Моника покачала головой.
- Не была.
- Она была мертвой, и я вернул её к жизни с помощью КПР. Прямо там, в ванной. Вскоре вернулся Джеймс. Я объяснил ему, что случилось, и он позволил мне забрать спасенного котенка. Ну я и назвал его Лэззи - краткое от Лазарь. Ты знаешь, кто такой Лазарь?
- Конечно.
- Кто?
- Не твое дело.
- Как скажешь. Короче, я забрал Лэззи с собой. И знаешь что?
Моника презрительно ухмыльнулась.
- Лэззи нисколечки не выросла с того дня. А прошло уже шесть лет. И всё это время она остается размером с маленького котенка. Так что, как видишь, она моя. Она не из выводка, который я раздаю. Она мама этого выводка.
- Но она меньше их всех!
- И она была мертвой.
Моника долго разглядывала Лэззи, потом повернулась ко мне.
- Она не мама! Ты все это рассказываешь, чтоб зажилить самого милого.
Девочка бросилась к одеялу, схватила Лэззи, сжала её в объятьях и поцеловала темно-медовую "М" на её лбу.
- Отпусти её, - сказал я.
- Нет.
- Не заставляй меня забирать её силой!
- А вот этого лучше не делать, - oна взглянула на дверь кухни позади меня. - Лучше дай мне пройти, иначе у тебя будут ба-а-альшие неприятности.
- Отпусти Лэззи. Ты все еще можешь взять котенка, но...
- Отойди, - сказала она и пошла прямо на меня.
- Как только ты...
- Мистер Бишоп сказал: "Заходи ко мне. У меня есть для тебя котенок", - oна остановилась и хитро поглядела на меня. - Но когда Моника зашла к нему домой, он рассказал ей, как хотел пописать, снял полотенце, в котором был, и говорит: "Вот он, мой маленький котенок. Его зовут Питер".
Я только и смог, что ахнуть от изумления.
- Ты!
- И он сказал, чтобы я приласкала Питера, поцеловала Питера. Я не хотела, но он схватил меня и...
- Хватит! - выпалил я и отступил в сторону. - Забирай эту кошку! Забирай и проваливай!
Когда она важно шагала к двери, унося мою Лэззи, она мне подмигнула:
- Спасибо большое за котенка, мистер Бишоп!
Я смотрел ей вслед.
Просто стоял и смотрел, как она скользящей походкой прошла по комнате и перешагнула через порог открытой раздвижной двери. Едва ступив на бетон, она перешла на бег.
Очевидно, боялась, что я соберусь с духом и попытаюсь вернуть кошку.
Но я и пальцем не шевельнул.
Обвинение, которым она меня припугнула... Как его можно опровергнуть? Никак. До конца жизни потом не отмоешься, все равно что проказа.
Я навсегда прослыву растлителем детей.
Так что я позволил ей украсть мою маленькую Лэззи.
Я застыл на месте, охваченный ужасом, и отпустил ее.
И снаружи раздалось знакомое "ррряяааау!", а за ним - резкий визг, какой может издать девочка, когда кошка в ее руках вдруг решает выцарапать себе путь на свободу; за визгом - глухой всплеск.
Я по-прежнему не двигался.
Но ужас прошел.
Вообще-то, мне стало весело.
Бедняжка моя! Упала и вся промокла до нитки!
Лэззи перепрыгнула порог, перебежала комнату; шерсть стоит дыбом, маленькие ушки обвисли, а хвост изогнут пушистым знаком вопроса.
Она остановилась и принялась тереться о мои лодыжки.
Я поднял мою крошечную кошку. Прижал обеими руками к лицу.
Снаружи по-прежнему доносился плеск.
И вопли:
- Помогите! - да - Спасите!
Неужели в арсенале Моникиных уловок не было плавания?
Я не смел даже надеяться.
Больше никто не звал на помощь. Моника все еще задыхалась и пыталась удержаться на плаву, но вскоре переполох сменился тишиной.
Я принес Лэззи к бассейну.
Моника лежала на самом дне. Лицом вниз, руки и ноги разведены в стороны, волосы развеваются по течению, а блузка и джемпер едва заметно колышутся.
Она немного напоминала парашютиста, наслаждающегося свободным падением и ожидающего последнего мига, когда нужно дернуть за кольцо.
- Думаю, надо бы её вытащить, - сказал я Лэззи. - Сделать ей КПР.
И покачал головой.
- Нет. Неудачная идея. Мужчина моего возраста трогает десятилетнюю девочку? Да что люди подумают?
Я направился к раздвижной стеклянной двери.
- Может, сходим к Джеймсу в гости? Кто знает? Может, кому-нибудь повезет найти здесь Монику, пока нас не будет дома? - Лэззи в ответ замурчала, вибрируя всем тельцем, словно маленький теплый моторчик.
Перевод: Амет Кемалидинов
"Истекающий кровью"
В ртутном свете уличных фонарей пятно рядом с ногой Байрона казалось пурпурным. Как капля крови.
Байрон присел на корточки и уставился на него. Затем вытащил из бокового кармана своей спортивной куртки фонарик и нажал на выключатель. В ярком, слегка желтоватом сиянии его луча пятно оказалось багровым.
Может быть, краска, - подумал он.
Но кто бы стал бродить в ночи, разбрызгивая красную краску?
Он протянул руку и дотронулся до пятна. Поднеся кончик пальца ближе к стеклу фонарика, принялся изучать красный мазок. Потер его большим пальцем. Вещество оказалось водянистым. Недостаточно вязким для краски. Гораздо больше похоже на недавно пролитую кровь...
Понюхал.
Единственное, что он смог различить - запах горчицы из хот-дога, съеденного во время последнего сеанса, запах достаточно сильный, чтобы перебить неуловимый запах крови. Но острый запах краски он бы не перебил.
Байрон вытер пальцы о носок. Не вставая, посветил фонариком дальше по асфальту. Увидел грязно-розовый диск растоптанной жвачки, плевок, раздавленный окурок и вторую каплю крови.
Вторая капля находилась на расстоянии трех шагов. Он остановился над ней. Как и первая, она была размером с пятицентовик. Поведя лучом вперед, увидел и третью.
Может, у кого-то носом кровь пошла, - подумал он.
Или получил в живот выкидушкой.
Нет, будь это настоящая рана, кровь была бы повсюду. Байрон вспомнил беспорядок в уборной "Эльсинора" в прошлом месяце. Во время антракта несколько подростков пошли друг на друга с ножами. Они с Дигби, одним из швейцаров, разняли их. Хотя юнцы отделались незначительными порезами, сортир с виду ничем не отличался от бойни.
В сравнении с этим, тут была мелочь. Всего-то несколько капель. Даже кровь из носа оставила бы больше следов.
С другой стороны, одежда этого человека (или платок) могла впитать большую часть крови - так, что на тротуар пролилась только часть.
Только маленькие капли, тут и там.
Вполне достаточно, чтобы возбудить у Байрона любопытство.
В любом случае, следы крови шли в нужном ему направлении, так что он направил фонарик туда и продолжил высматривать.
- Че те, фонарей мало?
Байрон обернулся.
Дигби Хаймус, известный среди девушек из буфета как Зеленый Громила, шагал по тротуару. Тридцатилетний боксер в отставке снял свой зеленый мундир. Рукава мундира были завязаны вокруг шеи, и выглядел он так, будто несет на спине товарища, раскатанного в пюре паровым катком. Ручищи его были до того мускулистые, что он даже не мог прижать их к бокам.
- Жаль тебе это говорить, Бай, но ты с этим фонариком как лох выглядишь.
- Внешность обманчива, - ответил Байрон. - Взгляни-ка.
Он направил фонарик на ближайшее пятно крови.
- Да? И че?
- Кровь.
- Да? И че?
- Не находишь это интригующим?
- Наверное, у какой-нибудь детки протекло...
- Не будь таким пошляком.
- Эй, парень, ты чего-то больно на кровяку подсел. Какие-то у тебя, знаешь ли, вурдалачьи замашки.
- Если не можешь сказать что-нибудь дельное, лучше помолчи.
- Да ебись ты конем, - ответил Хаймус и направился через дорогу к своей припаркованной машине.
Байрон подождал, пока машина наберет скорость, а затем продолжил идти по кровавому следу. Остановился только на углу Одиннадцатой улицы. До его квартиры оставалось пять кварталов прямо вперед. Но капли крови сворачивали вправо.
Он замешкался на минуту, раздумывая, что делать. Следовало идти домой. Но, поступив так, он вечно будет терзаться догадками.
Не исключено, что истекающему кровью необходима помощь, - сказал себе Байрон. - Даже медленное кровотечение может привести к смерти, если продлится достаточно долго. Может быть, я - его единственный шанс.
Может, я стану героем, и моя история появится в новостях.
Тогда парни вроде Дигби - и девушки вроде Мэри и Агнес из буфета - не будут так легко над ним подшучивать.
Воображение разыгралось, он завернул за угол и пошел по кровавым следам на Одиннадцатой улице.
Телевидение. Он прямо-таки видит это. Карен Линг в пятичасовых новостях.
- Байрон Льюис, двадцативосьмилетний поэт и работающий на полставки швейцар в театре "Элсинор", прошлой ночью пришел на помощь жертве разбойного нападения на аллее у Одиннадцатой улицы. На жертву, двадцатидвухлетнюю модель Джессику Коннорс, было совершено нападение этим вечером перед театром, где работает Байрон. Истекая кровью и потеряв ориентацию, она прошла несколько кварталов, прежде чем упала без сознания, где и была позже обнаружена молодым поэтом. Байрон сделал эту ужасающую находку, проследовав по следам крови. По словам медиков, Джессика была в нескольких шагах от смерти к тому моменту, как была найдена. Своей жизнью она обязана быстрым действиям Байрона, оказавшего первую помощь и вызвавшего медиков. В настоящее время она поправляется в Лос-Анджелесском Королевском Госпитале и чрезвычайно признательна своему спасителю.
Байрон улыбнулся.
Мечты-мечты, - сказал он себе. - Ну и что в них плохого?
Истекающий кровью может оказаться старым бомжем, порезавшим губу бутылкой вонючего бухла.
Или того хуже.
И ты, возможно, пожалеешь, что не пошел сразу домой.
Но, по крайней мере, ты узнаешь.
Остановившись на Харкер Авеню, он увидел пятно крови на бордюре. Поблизости не было ни одной машины. Но Байрон считал, что играть надо по правилам. Он нажал на кнопку, чтобы вызвать надпись "Идите", подождал, пока сигнал изменится, и стал пересекать улицу.
Если истекающий кровью и оставил на дороге капли, проезжавшие машины, должно быть, стерли их.
Байрон снова обнаружил кровь, достигнув противоположной стороны.
Истекающий кровью по-прежнему держал путь на север.
И Байрон обнаружил (это его немного обеспокоило), что пересек невидимую границу Скид Роу[5].
На территории, простирающейся впереди, большинство огней не горело. Обширные пятна темноты лежали на тротуаре и дороге. Все магазины в поле зрения Байрона были закрыты на ночь. Металлические решетки защищали их витрины и двери. Он взглянул сквозь решетку на фасаде магазина одежды, увидел в окне лицо и с трудом смог подавить испуганный вздох.
Всего лишь манекен, - сказал он себе, спеша прочь.
Он велел себе избегать взглядов в какие-либо окна.
Лучше смотри на дорогу, - подумал он. - Следи за следами крови.
В следующий раз, подняв глаза, он увидел пару ног, торчащих из дверной арки многоквартирного дома.
Истекающий кровью!
Я сделал это!
Байрон поспешил к упавшему человеку. Это, как назло, был мужчина. Мужчина с дырками вместо подметок, с лодыжками чумазыми и усеянными струпьями, одетый в усеянные пятнами заскорузлые штаны и изодранную рубашку, один пустой рукав которой был закатан и пришпилен.
Левая рука отсутствовала.
Правая была подложена под голову вместо подушки.
- Простите, - сказал Байрон.
Мужчина продолжал храпеть.
Байрон легонько поддел его ногой. Тело согнулось. Храпение оборвалось испуганным вздохом.