Мистер Гаррикбольше слушавший, чем говорившийпроизводил впечатление весьма приземленного джентльмена без малого шестидесяти лет. Он был худ и костляв; кожа на аскетичном лице задубела под ветрами и палящим солнцем прошлых лет. Карие глаза глубоко запали в орбитах, а левую бровь рассекал, слегка ее приподнимая, короткий шрам. Седые напомаженные волосы были зачесаны назад. Наряд состоял из вельветовых штанов кремового цвета, синей рубашки и некогда желтого камзола, со временем приобретшего неповторимый оттенок, знакомый Мэтью по куску испорченного сыра, аромат которого он однажды имел несчастие втянуть носом. Что-то в выражении лица и манерах Гаррикамедленно моргающие веки, тяжеловесное построение фраз в тех редких случаях, когда он вступал в разговор, навело Мэтью на мысль, что этот человек вполне мог быть истинной солью земли, но вот по части других приправ тут явно ощущалась недостача.
Молодая чернокожая служанка внесла на оловянном подносе кубки из хрустального стеклавпечатлив этим Вудворда, ибо подобные предметы роскоши были редкостью в этих пока еще слабо освоенных колониях, до самых краев наполненные красным вином. Хозяин дома предложил всем выпить, и никогда еще это вино не лилось в глотки более благодарных ценителей, чем судья Вудворд и его секретарь.
Мелодичный звон дверного колокольчика возвестил о прибытии новых гостей. Вскоре в комнату вошли еще два джентльмена, сопровождаемые миссис Неттлз, которая тотчас же удалилась на кухню следить за приготовлением ужина. Один из вошедших, Эдвард Уинстон, был уже знаком Вудворду и Мэтью, в отличие от второго, который прихрамывал и опирался на витую трость с набалдашником из слоновой кости.
Это наш школьный учитель, Алан Джонстон, представил его Бидвелл. Нам очень повезло, когда мистер Джонстон согласился присоединиться к нашей общине. Он несет нам свет оксфордской учености.
Оксфорд? произнес судья, пожимая ему руку. Я тоже учился в Оксфорде.
Неужели? Позвольте узнать, в каком колледже?
Хорошо поставленный голос учителя звучал негромко, но Вудворд ощутил в нем ту особую силу, которая гарантирует почтительное внимание учеников.
Церкви Христовой. А вы?
Всех Душ.
Ах, это было чудесное время! произнес Вудворд, но при этом вопросительно скосил глаза на Бидвелла, ибо внешность учителя показалась ему более чем странной: лицо было напудрено, а брови выщипаны в ниточку. Сколько прекрасных вечеров я провел, исследуя дно пивных кружек в «Шахматной доске»!
Лично я отдавал предпочтение «Золотому кресту», улыбнулся Джонстон. Тамошний эль был усладой студента: очень крепкий и очень дешевый.
Я вижу, среди нас есть истинно ученый муж, улыбнулся в ответ судья. Колледж Всех Душ, стало быть? Полагаю, очень скоро Лорд Дикая Утка снова будет пьян?
В стельку, уж как водится.
Пока два оксфордских однокашника вели эту беседу, Мэтью провел собственное исследование, разглядывая Алана Джонстона. Долговязый учитель носил темно-серый костюм в черную полоску, белую рубашку с вырезом на груди и черную треуголку. На голове у него был простой белый парик, а из нагрудного кармашка торчал уголок белого кружевного платка. Из-за пудры на лице, дополненной мазками румян на каждой из острых скул, определить его возраст было затруднительнопо прикидке Мэтью, где-то между сорока и пятьюдесятью. Джонстон был наделен длинным аристократическим носом со слегка расширенными крыльями и высоким лбом мыслителя, а выражение его прищуренных синих глаз было не то чтобы недружелюбным, но несколько отчужденным. На секунду опустив взгляд, Мэтью заметил начищенные до блеска башмаки и белые чулки, а кроме тогобесформенное вздутие в том месте, где должно было находиться его правое колено. Подняв глаза и обнаружив, что учитель смотрит ему прямо в лицо, Мэтью смутился и покраснел.
Раз уж вы так заинтересовались, молодой человек, сказал Джонстон, выгибая ниточки бровей, я поясню: это врожденный дефект.
Ох извините. Я только я не хотел
Ничего страшного Джонстон легонько похлопал его по плечу. Наблюдательностьэто признак живого ума. Развивайте в себе это качество, но постарайтесь использовать его не столь откровенно.
Да, сэр, промямлил Мэтью, готовый провалиться сквозь землю от стыда.
Мой секретарь слишком глазаст, иногда не по разуму, в порядке извинения произнес Вудворд. Ранее он также заметил изуродованное колено.
Уж лучше быть слишком глазастым, чем недостаточно внимательным, молвил учитель. Однако в этом городке сейчас крайне желательно, чтобы глаза и разум действовали в унисон. Он отпил глоток вина из своего кубка, меж тем как Вудворд кивнул в знак согласия с мудрым замечанием. И раз уж мы заговорили о таких вещах, непосредственно связанных с вашим приездом сюда, позвольте полюбопытствовать: вы уже видели ее?
Пока что нет, быстро вмешался Бидвелл. Я думаю, судья предпочтет изучить все подробности этого дела прежде, чем увидеться с ней.
Вы сказали «подробности» или «похабности»? иронически уточнил Джонстон, вызвав этим нервный смех Уинстона и Пейна, но лишь тень улыбки у Бидвелла.
Скажу вам без обиняков, сэр, как оксфордец оксфордцу, продолжил учитель, обращаясь к судье. Не хотел бы я сейчас оказаться в ваших сапогах.
Окажись вы сейчас в моих сапогах, быстро ответил Вудворд, радуясь шансу потягаться с ним в остроумии, вашим законным местом будет не кафедра в школе, а эшафот на площади.
Глаза Джонстона слегка расширились.
Как это понимать?
Моими сапогами завладел отпетый висельник, пояснил Вудворд и, не жалея красок, поведал собравшимся о недавних событиях в трактире Шоукомба.
Судья уже убедился, что такая «почти трагическая» история безотказно действует на публику, как пламя свечина мотыльков; и теперь он старательно раздувал это пламя. Мэтью с удивлением обнаружил, что в новом пересказе истории проницательный судья с самого начала догадался о «зловещих планах подлого Шоукомба» и потому решил быть начеку, дабы трактирщик не смог нанести удар ему в спину.
Обновленная версия успешно обретала черты, как глина под пальцами скульптора, когда вновь зазвонил колокольчик, и миссис Неттлз привела к ним еще одного гостя. Этот невысокий, хрупкого вида господин тотчас вызвал в голове Мэтью образ мелкой совы, примостившейся на коньке амбарной крыши. В его лице и впрямь было что-то совиное: бледные поджатые губы, крючковатый нос, большие белесо-голубые глаза, плавающие за круглыми стеклами очков, высокие дуги бровей на нахмуренном лбу. Он был в простом черном костюме, синей рубашке с оборками на манжетах и высоких сапогах. Длинные темные волосына висках тронутые сединойсвисали на плечи, а макушку венчала черная треуголка.
Доктор Бенджамин Шилдс, наш врач, представил его Бидвелл. Как дела, Бен?
Боюсь, порадовать вас нечем, ответил доктор голосом гораздо более звучным, чем можно было ожидать при его скромных габаритах. Извините за опоздание. Я только что от Честеров.
В каком состоянии миссис Честер? спросил Уинстон.
В безжизненном. Доктор снял треуголку и вручил ее миссис Неттлз, которая стояла позади него как темная стена. Как ни печально, она отошла в мир иной менее часа назад. Все из-за этих болотных миазмов! Они забивают легкие и сгущают кровь. Если дожди не прекратятся в ближайшее время, Роберт, у наших заступов будет работы невпроворот А, здравствуйте! Он направился к Вудворду, протягивая руку. Значит, вы и есть тот самый судья, которого все мы так долго ждали. Слава Богу, наконец-то вы здесь!
Насколько мне известно от членов Совета в Чарльз-Тауне, сказал Вудворд после пожатия на удивление холодной и влажной руки доктора, я уже третий мировой судья, вовлеченный в эту ситуацию. Первый умер от чумы в марте, прежде чем отправился в путь, а второй Участь судьи Кингсбери оставалась неизвестной вплоть до вчерашнего дня. Знакомьтесь, это мой секретарь, Мэтью Корбетт.
Очень приятно, молодой человек. Доктор пожал руку Мэтью, после чего вновь обратился к Вудворду. Сэр, мне абсолютно все равно, какой вы по счету: третий, тринадцатый или тридцать третий судья! Мы всего лишь хотим покончить с этим делом, и чем скорее, тем лучше. Он подкрепил это заявление пронзительным взглядом поверх очков, а затем принюхался к доносящимся из кухни кулинарным ароматам. Чую жареное мясо! Что сегодня на ужин, Роберт?
«Растерзайки» под перечным соусом, произнес Бидвелл уже не таким бодрым голосом, как всего пару минут назад.
Его всерьез огорчила смерть Доркас Честер, почтенной пожилой дамы, муж которой, Тимоти, был портным в Фаунт-Ройале. Сейчас весь их миропорядок расползался, как гнилая ткань. Вдобавок ко всему фраза доктора насчет заступов вызвала у Бидвелла тягостное воспоминание о снах Элис Барроу.
Ужин скоро будет подан, сообщила миссис Неттлз и удалилась с докторской треуголкой в руках.
Шилдс подошел к камину и начал согревать руки над огнем.
Очень жаль миссис Честер, промолвил он, пока никто из присутствующих не успел сменить тему. Славная была женщина. Судья, вы уже успели осмотреть наш город?
Пока нет.
Тогда поторопитесь. При таких темпах вымирания наш Королевский Источник вскоре придется переименовать в Могильный Пустырь
Бен! оборвал его Бидвелл чуть более резко, чем сам того хотел. Я считаю, что для подобных речей нет никаких оснований. А разве ты считаешь иначе?
Может быть, оснований и нет. Шилдс все так же тер свои руки над огнем в стремлении избавить их от холода мертвой плоти Доркас Честер. Но, к сожалению, в этом есть большая доля правды. Уверен, судья и сам очень скоро все выяснит, но почему бы нам не ускорить процесс выяснения? Он взглянул на стоявшего рядом учителя. Алан, ты уже не пьешь?
Не дожидаясь ответа, он взял из руки Джонстона полупустой кубок с вином и глотнул от души. Затем его мрачный взор переместился на Айзека Вудворда.
Я стал врачом не для того, чтобы хоронить моих пациентов, но с некоторых пор моей лечебнице больше подходит вывеска погребальной конторы. Я говорю о последних двух неделях. Среди почивших был сынишка Ричардсонов, упокой Господь его душу. И вот сейчас Доркас Честер. Кого еще мне предстоит проводить на следующей неделе?
Это уже никуда не годится! строго сказал Бидвелл. Ты должен держать себя в руках.
Держать себя в руках Доктор покачал головой, созерцая вино на донышке кубка. Роберт, я и так слишком долго держал себя в руках. Я устал держать себя в руках.
Это погода виновата, сказал Уинстон. Но дожди наверняка скоро закончатся, и тогда
Дело не только в погоде! прервал его Шилдс, вызывающе задрав острый подбородок. Дело в самом духе этого места. Нас поглощает мрак.
Он допил остатки вина.
В полдень здесь тот же мрак, что и в полночь, продолжил он, блеснув мокрыми губами. Распространяются болезни. Болезни духа и болезни телаони взаимосвязаны, джентльмены. Одно влечет за собой другое. Я видел, как болезнь духа у миссис Честер забрала ее телесное здоровье. Я это видели ни черта не мог с этим поделать. Теперь эту заразу подхватил дух Тимоти. Как скоро я буду провожать и его?
Простите, сэр, подал голос Гаррик, прежде чем Бидвелл успел дать отповедь доктору. Когда вы говорили про болезнь в городе вы имели в виду Он запнулся, подыскивая формулировку. Вы имели в виду, что до нас добралась чума?
Полегче, Бенджамин, вполголоса предупредил доктора мистер Джонстон.
Нет, он говорил не об этом! сердито вмешался Бидвелл. Просто он расстроен кончиной миссис Честер, вот и все! Скажи ему, что речь не идет о чуме, Бен.
Доктор выдержал паузу, и Мэтью уже было подумал, что он сейчас объявит о начале эпидемии чумы в Фаунт-Ройале. Но вместо этого Шилдс испустил долгий усталый выдох и произнес:
Нет, я говорил не о чуме. По крайней мере, не о чуме, вызванной какими-либо физическими причинами.
Мне кажется, наш дорогой доктор хочет сказать, обратился Джонстон к Гаррику, что нынешняя духовная гм уязвимость нашего города отражается и на физическом здоровье жителей.
То есть, по-вашему, болезни насылает на нас эта ведьма? медленно ворочая языком, уточнил Гаррик.
Бидвелл решил остановить этот поток рассуждений, который мог прорвать дамбу, если бы Гарриктолковый фермер, но бестолочь во всех вещах, далеких от мотыги и плуга, начал доносить свое толкование сказанного до ушей местных жителей.
Давайте смотреть в будущее, а не в прошлое, джентльмены! Элиас, наше спасение уже не за горами, и оно всецело зависит от мирового судьи. Так будем же уповать на Господа и на правосудие, впредь не позволяя себе такие разрушительные речи.
Гаррик взглядом попросил Джонстона перевести сказанное.
Это он к тому, что не надо тревожиться, пояснил учитель. И я с ним согласен. Уже скоро судья избавит нас от этой напасти.
Я польщен вашим доверием, господа, сказал Вудворд, наряду с удовольствием ощутив и бремя ответственности. Надеюсь оправдать ваши ожидания.
Да уж постарайтесь, проворчал Шилдс, отставляя в сторону пустой бокал. Судьба этого поселения отныне в ваших руках.
Джентльмены! В дверях появилась миссис Неттлз. Ужин подан.
Банкетный зал в задней части здания, по соседству с кухней, производил сильное впечатление: стеновые панели из благородного темного дерева, развешанные повсюду гобелены, облицованный камнем камин размерами с зев фургона. Стену над камином украшала голова матерого оленя, а по обеим сторонам разместилась коллекция мушкетов и пистолей. Вудворд и Мэтью, никак не ожидавшие увидеть столь комфортный особняк посреди заболоченной глухомани, в этом залекоторый мог бы сделать честь любому английскому замкуи вовсе онемели от изумления. Над огромным прямоугольным столом висела столь же огромная люстра, которую удерживали под потолком толстые корабельные цепи, а пол устилал ковер кроваво-красного цвета. Стол ломился от яств, главным среди которых были уже упомянутые «растерзайки» жареные цыплята, еще скворчавшие горячим соком.
Господин судья, вы сядете рядом со мной, указал ему место Бидвелл.
Мэтью ясно видел, что хозяин дома наслаждается властью, которую дает ему необычайное по здешним меркам богатство. Бидвелл заранее определил место за столом для каждого из гостей; Мэтью усадили на скамью с прямой спинкой между Гарриком и доктором Шилдсом. Из дверей кухни появилась еще одна юная негритянка с большими деревянными кружками, в которыхкогда Мэтью осторожно проверил, памятуя о «змеином укусе», оказалась холодная вода, только что набранная в источнике.
Кто прочтет благодарственную молитву? спросил Бидвелл до того, как первый нож успел вонзиться в подрумяненного и наперченного цыпленка. Мистер Джонстон, не окажете нам честь?
Охотно.
Все склонили головы, и учитель прочел молитву, возблагодарив Господа за щедрую трапезу, вознеся хвалу Премудрости Божьей, доставившей мирового судью невредимым в Фаунт-Ройал, и попросив о скорейшем прекращении дождей, если, конечно, сие предусматривалось Его замыслом. Однако еще до завершения молитвы раскаты грома возвестили о приближении очередного грозового фронта, и Мэтью показалось, что учитель сопроводил финальное «аминь» зубовным скрежетом.
А теперь приступим к ужину, объявил Бидвелл.
И заблестели под свечами ножи, кромсая тушки «растерзаек» этот редкий термин к тому времени употреблялся лишь охотниками, еще помнившими старинную забаву, когда собак запускали в загон с цыплятами и заключали пари, чья собака успеет растерзать больше всех. Через минуту на смену бойкой работе лезвий пришло смачное отрывание мяса от костей зубами и пальцами. Ломти лепешек из грубой муки с привкусом горелой кукурузы, падавшие в желудок с тяжестью церковного кирпича, шли в ход, только когда нужно было вымакать подливу. Блюда с дымящейся фасолью и вареным картофелем были расставлены в пределах досягаемости каждого, а принесенный служанкой изящный серебряный кувшин с ромом и пряностями тотчас пустили по кругу, дабы еда проскакивала быстрее.
К тому времени ливень уже вовсю стучал по крыше. Вскоре Мэтью заметил, что банкет привлек и незваных гостей: крупных, противно жужжащих слепней ичто еще хужемоскитов, от которых стоял звон в ушах, а после укусов нестерпимо зудела кожа. Под гул праздной болтовничасто прерываемой шлепками по особо надоедливым насекомымБидвелл сделал очередной глоток из кувшина и передал его мировому судье. Затем он прочистил горло, и Вудворд понял, что пришла пора поговорить о деле.