Прощай, детка, прощай - Терехов Андрей Сергеевич


Андрей ТереховПрощай, детка, прощай

Давайте жить так, чтобы даже гробовщик оплакивал нашу кончину.

М. Твен

Последуем за желтым «Бьюиком» Гвендолин по утренним улицам МакСентона 1977 года. Слышите, как ровно, утробно рычит мотор? О, что за звуки! Сядьте на пассажирское сиденье, в теплый апрельский свет, который делает Гвендолин особенно хорошенькой. Золотые блики от волн оросительного канала играют на ее щеке, ветер ерошит длинные волосы. Как видите, она не любит причесываться, но обожает быструю езду.

Вот и сейчас: девушка лихо, юзом, сворачивает на аллею из пальм, которая ведет в «Магазин письменных принадлежностей доктора Уолсуорта». Там Гвендолин купит двадцать одну тетрадку в пятимиллиметровую клетку и двадцать одну шариковую ручку марки «BIC». Затем попрает красный свет и все мыслимые правила движенияпоспешит в школу, где к радости горожан МакСентона учит второй год малышей. Желтый порыкивающий «Бьюик» пронесется мимо мясной лавки троюродного дяди Гвендодин, мимо квартала бедных, где раньше жила ее семья; мимо церкви Святого сердца, куда девушка ходит (пардоньте, «гоняет») не менее трех раз в неделю. Богу Гвендолин обязана чистой душой, а БогГвендолиннеобычайному притоку прихожанмужчин в возрасте от 18 до 56 лет с 1975 года, когда она вернулась из университета.

Порог школы Гвендолин пересекает в 7:36. В 7:41 она раскладывает тетрадки и ручки в тихом уютном классе, залитом тенями пальм Муниципального парка МакСентона. Приятная прохлада, не правда ли? Вы присядьте на стул у открытого окна и отдохните, пока Гвендолин готовится к уроку и разговаривает с Тодом Бельмором. Как вам этот солидный мужчина в черной рубашке, очкахбабочках и бежевых брюках? Директор детской школы МакСентона и декан факультета Свободных Искусств в ЮжноТехасском университете. Водит терракотовый «Понтиак», такто.

 Прекрасное дитя, мы сегодня идем смотреть кино?  с иронией спрашивает мистер Бельмор.

 Всенепременно, мой фюрер.

Эти двоепервые люди из МакСентона, которые учились в Лиге плюща, и сей достопочтенный факт связывает парочку невидимой нитью. Единственной нитьюибо Гендолин тайком любит Тода, а онкино, и еще коечто, и этим чувствам не сойтись, не сравниться. Когда Тод уходит, Гвендолин достает из сумочки желтое, в черную точку яблоко и кладет перед собой. Нет, плод познания она так и не укусит, потому что отдаст Дейзи Бакач, мать которой в тюрьме, а отецпод могильной плитой. Дада, той Дейзи, что щербатая и с веснушками.

Как вы заметили, Гвендолин любит детей. Выигрыш с конкурса красоты южного Техаса она вложила в строительство детской больницы, и вы скажете, мол, это чересчур, мол, чтото тут нет так. Ваша правда. Впрочем, мы раскроем тайну столь ласкового отношения Гвендолин к малышам (рано или поздно).

* * *

Давайте отправимся в дом ее родителей и подождем в сумраке гостиной: под тихий «щелк» ходиков, напротив стены с охотничьим ружьем. Сядьте на диван и подремите. Женщина, что бродит перед нами с пылесосом в одной руке и чадящей сигаретой в другойэто Мерфи, мать Гвендолин. Мерфиирландка, что родилась в Индии, со всеми вытекающими. Более храброй и своенравной женщины вы не найдете, а, если спросите, как ее занесло в Техас, то узрите лукавейшую, довольную улыбку. Не тратьте время, лучше попробуйте холодный чай Мерфиклянусь, он божественен.

Отца Гвендолин мы пока не встретим, поэтому отзнакомлю вас заочно. Брюнет, 54 года, участник двух войн. Любитель охоты на койота, лейтенант полиции МакСентона. У него шикарные трапецевидные усы, легкая улыбка и зеленые глаза, которые туманятся, когда Шакелфорд остается один и будто прислушивается сквозь время и пространство к далекомудалекому рокоту орудийной стрельбы. В отличие от дочери лейтенант не любит священников, «воскресные курятники» в церкви и разговоры о религии. Он вообще мало что и мало кого любит, но вы об этом не узнаете. Вам Портер Скотт Шакелфорд несомненно улыбнется, что бы ни творилось в его измученной душе,  не судите строго, такая уж у Портера привычка.

Сколько там натикало? Ого, 16:12. Сейчас на подъездной дорожке Шакелфордов взвизгнут тормоза, а пару минут спустя из солнечной дымки за порогом появится Гвендолин. Поднимется наверх, в пастельнозеленую комнату и вернется через минут сорок: умытая, непричесанная, с фиалкой за ушком.

 Гвен, ты опять гоняла,  пожалуется Мерфи.  Я слышала.

 Дорогая мамочка,  невозмутимо ответит Гвендолин и сядет на солнечной стороне гостиной проверять домашние работы,  ваша дочь имеет честь сообщить, что скорость ее передвижения по дорожному полотну не превышает среднюю по штату. О чем вы можете судить, исходя из доклада Бюро статистики Южного Техаса, в кратком виде напечатанного в октябрьском номере «Зеркала МакСентона».

Мерфи закатит свои янтарные глаза и направится на кухню: готовить ужин. Не будем дразнить вас этими аппетитными запахами и перенесемся к 18:07, когда на пороге появляется лейтенант Шакелфордв черных брюках и бежевой рубашке, в заломленной набекрень шляпе и роговых очках. Ему навстречу выпархивает Гвендолин: прыгает на одной ноге, а на другую надевают бирюзовую туфелькупод цвет шарфа.

 Юная леди не зачастила гулять на ночь?  интересуется Шакелфорд с доброй улыбкой.

 Юная леди останется старой девой, если не будет гулять на ночь.

 И?

Гвендолин вздыхает, будто перед обычной, но нестерпимо занудной процедурой.

 Мы с мистером Бельмором пойдем смотреть кино. А перед этим я загляну в церковь, хочу спросить совета у святого отца. Вернусь к двенадцати. Машину я возьму своююу.

 Церковь?  морщится лейтенант.  Всех грехов не замолишь. Грешить не перестанешь. Дело в красивом преподбном? Хоть причешись!

 Пасха. Всего лишь Пасха завтра. Не будь брюзгой,  Гвендолин хихикает и на прощание целует отца в обветренную, подобную восковой бумаге щеку. Фигура девушки тает в летней ночи, а с лица лейтенанта сползает его призрачная улыбка. Он превращается в крупного, растроганного медведя. Увы, через четыре часа и семнадцать минут, это лицо затянет тревогой, потому что Гвендолин не Золушка и к двенадцати не вернется.

Не вернется к часу ночи.

Не вернется к двум.

Лейтенант Шакелфорд, словно механическая машина, поднимется тогда с постели, наденет очки и отыщет номер мистер Бельмора в записной книжке. Узнает, что Гвендолин с директором не встретилась«может, передумала, Портер, я изза нее в кино едва не опоздал»,  и поедет к церкви.

Давайте и мы сядем в «фермерский» пикап лейтенанта. Посмотрим, как ветер качает пальмы в ночи и мчит мимо нагой луны чернильные тучи. Постойте. Что это? Там, кварталах в двух от церкви, напротив пустыря? Вот и Шакелфорд, кажется, заметил желтый «Бьюик» дочери. Лейтенант аккуратно паркуется и выходит из пикапа. Нет, не дергайтесь: мы останемся внутри, чтобы не мешаться. Понаблюдаем сквозь ветровое стеклом за тем, как Шакелфорд открывает желтую, с черной полосой дверцу «Бьюка» и в свете маленького фонаря осматривает салон.

Лейтенант вернется к нам через семь минут. Бледный и тревожныйон с трудом растянет губы в милой улыбке и направит пикап к Святому сердцу. Обстучит старинные двери, пока из пристройки не появится заспанный Дуайт Паркер. Он двадцати семи лет от роду, он ведет службы в церквях всего округа, он безмерно красив и носит очки в тяжелой роговой оправе так, будто это терновый венец.

девушка с неким личным вопросом, да. Ушла в половине восьмого,  скажет преподобный Паркер. Снимет очки и потрет глаза смешно забинтованным большим пальцем.  Да, кажется, так.

Шакелфорд снова вернется к желтому «Бьюику» дочери, снова осмотрит салон. Откроет багажник, капот; опустится на корточки и заглянет под днище.

 Если ты собираешься в место, то доедешь прямо до него?  скажет он себе и проверит стрелку топлива.  Так ведь? Не на пустырь!

Бак окажется полон, а Шакелфордна грани отчаяния. Увы, как бы ни было бесчеловечно, но мы оставим лейтенанта в этой ветреной ночи, на этом пустыре. У гнетущепустой машины Гвендолин.

* * *

Два дня минуло, мы уходим по проселочной дороге на северозапад от МакСентона. Боюсь, вам придется дома хорошенько отмыть вашу обувь от местной красноватой пыли, но цель уже близка.

Воон там. Видите бирюзовую туфлю в рытвине? Нетнет, руками не трогайте. Пройдем еще ярдов двести и заметим сумочку. Опля! Оставьте ее на месте. Теперь посмотрите налево: в ветвях сумаха развевается на ветру бирюзовый шарфик. Туфля, сумочка, шарфиквы оценили?

Через полчаса этот натюрморт оценит банкир из Невады. Он поднимет сумочку и вытащит кораллового оттенка помаду, пакетик «травки» (дети цветов, что с них взять), мятное печенье и водительское удостоверение на имя Гвендолианы Шакелфорд.

Еще через пару часов со стороны МакСентона появится полицейская машина, из которой выйдут лейтенант Шакелфорд, вышепроехавший банкир и двое сержантов.

К этому моменту лейтенант уже отметет версию бегства: он и Мерфи не самые строгие родители, а из вещей Гвендолин ничего не пропало; лейтенант с горькой улыбкой уже напишет сам себе заявление о пропаже; лейтенант уже раз шесть попросит отца Паркера рассказать, что спрашивала перед исчезновением Гвендолин, но преподобный окажется неумолим:

 Тайна исповеди, мистер Шакелфорд.

Летейнант уже допросит бывшего парня ГвендолинРода ван Бунна, который приедет в новенькой черной рубашке и помятых бежевых брюках и которого Шакелфорд проучил пятью годами ранее за распускание рук. Род поклянется, что счастлив с новой девушкой и другого ничего не хочет:

 Мне, конечно, нравилась ваша дочь, но мне плотские утехи куда больше по душе, чем бесконечные разговоры о Всевышнем.

К сегодняшнему утру Шакелфорд приготовится к худшему. Вообще эти два дня не пройдут для лейтенанта даром: он осунется, сгорбится, похудеет, но мило улыбаетсячто бы ни происходило и что бы ему не говорили.

Видите? Шакелфорд с идиотской радостью смотрит на шарфик дочери в руках полицейского сержанта, хотя понимает, что беда даже не у порогабеда вошла в дом и черным крепом затягивает комнаты.

* * *

Отправимся в управление и присядем на пластиковые стулья у стены. Отдохнитеноги у вас наверняка гудят после такой прогулки. Жарковато? Включите вентилятор. Лейтенант появляется одновременно с закатным светом: усталый, в пыльной одежде, с лихорадочным блеском в глазах. Он и еще две бригады обыскали дорогу и окрестности, но ничего не нашли.

Сейчас Шакелфорд подойдет к телефону, возьмет трубку и после размышлений положит обратно. Ему не под силу поговорить с женой. Еще не раз лейтенант потянется к аппарату, но так и не позвонит, и Мерфи узнает о зловещих находках от соседей. Да, от соседей, потому что горожане прослышали об известиях и организуют помощь в поисках. Гвендолин на самом деле любят в МакСентоне. Вы убедитесь в этом, если выйдете за мной из управления, пересечете площадь и поднимитесь на башню городской мэрии, где без отдыху гудит ветер и громогласно щелкают старинные часы. Отсюда видно, как далеко внизу по пустырям, полям и паркам идут цепочки людей, как водолазы ныряют на дно оросительных каналов и вытаскивают на берега потерянные вещи. Да уж, тревожнов городе только и разговоры, что о пропавшей Гвендолин, что ищут ее семьдесят восемь человек и что это самая масштабная операция в округе за двести лет.

Лейтенант тоже не теряет время: вызывает друзей, коллег, знакомых Гвендолин. Зайти на допросы? Нет, уверяю, это рутинная процедура. Лучше спустимся с башни мэрии по спиральной лестнице и отправимся на 92е шоссе, которое проходит рядом с оросительным каналом. В ширину он тут футов семь, по берегам колышется трава на южном ветру. Говорите, пахнет гнусно? Это беда МакСентона. Как мы видим, водолазы еще не добрались сюда, а вот пьяная в усмерть Дороти Джеймсвполне. Она бредет, пошатываясь на ветру, по обочине и думает, как жизнь стала такой невыносимой. Бредет, пока не замечает в непрозрачной воде канала чтото белое, крупное, неестественное. Дороти спотыкается и с нарастающим ужасом, сквозь дремотный туман алкоголя различает тело, которое плывет лицом вниз.

Вы побледнели. Давайте вернемся в город? Спустимся по Делавер стрит до Паддингтон авеню и направимся к Мемориальной больнице МакСентона.

Жарковато, не правда ли? Пропустите катафалк и переходите дорогу. Калитка открыта, дерните сильнее. Еще сильнее.

Та пристройка под одинокой пальмойморг; мы подождем в его тени карету скорой помощи. Часа два или три, не дольше.

А, вот она! Хлопают дверцы, двое санитаров выкатывают носилки с телом, укрытым мокрой простыней. Изпод нее свисает белая, разбухшая от воды нога в синих пятнах. Вы почувствовали запах? Отойдем подальше. Через четыре минуты появляется усатый коронерон кладовщик в кондитерской лавке, но на наше счастье имеет медицинское образование,  открывает морг и впускает санитаров. Еще шесть часов спустякаждые минут сорок усач выходит подымить, не снимая блестящего от влаги черного фартука,  у ворот больницы останавливается полицейская машина. Лейтенант Шакелфорд и Мерфи проходят, как осужденные на смерть, до этой жуткой двери, которая будто вырастает ввысь и вширь и обдает их холодом. Дважды у Мерфи подкашиваются ноги, и Шакелфорд фактически несет жену: обморокпару шаговобморокскрип петель. Шакелфорды внутри, а страшная дверь весело покачивается на сквозняке.

Вы готовы? Возьмите ментоловую мазь и помажьте у ноздрей, иначе не выдержите внутри и минуты. Вдохните поглубже, посмотрите на вечернее солнце, и следуйте за мной.

На контрасте с теплой улицей в морге сумрачно и прохладно. Перед нами унылый коридор с дверями по обеим сторонам, и слева доносится приглушенный голос лейтенанта. Мерфи у окна: прижала ладонь к губам, будто чувствует тошноту. Ну, что же вы? Вторая дверь, идем.

Голос Шакелфорда становится громче, отчетливее:

  не она. Это не она.

 Лейтенант,  отвечает коронер.  Она слишком долго пробыла в воде.

 Это не она.

 Лейтенант

 Это не она!

 Заткнись!  гремит страшный, хриплый голос Мерфи.  Заткнись, ради Бога! Заткнись! Заткнись!

Ох, вы тоже испугались ее крика? Дайте Мерфи выйти на улицу и заходите внутрь. Лейтенант молча замер посреди прозекторскойон будто боится приблизиться к тому белому, набухшему и бесформенному, что мало напоминает Гвендолин, но и уйти уже не способен.

Вам плохо? Запах. Сладковатый, гнилостныйкоронер говорил за кружкой сидра, что этот «аромат» буквально въедается в волосы и одежду. Ни привыкнуть, ни отмыть.

Шакелфорд трет лицо, будто чувствует дурноту и тихо спрашивает:

 Что ты нашел?

 Лейтенант, возможно, комуто другому лучше выслушать, чтобы

 Что ты нашел?  повторяет Шакелфорд.

Коронер тяжело вздыхает. Бросает взгляд на тело и нерешительно подходит к нему ближе.

 Если вы так Смерть наступила через деньдва после пропажи. На голове крупная рана от удара тупым предметом. Есть несколько синяков на руках и груди, на пояснице. Вокруг шеи была обмотана веревка или шнур, вот, остались синяки. Под ногтями грязь, кожа с подушечек пальцев содрана. Блузка разорвана, под одеждой нет нижнего белья, нет обуви. На на внутренней стороне бедер ссадины.

Чтото с треском ломается в руке Шакелфорда. Лицо его каменеет, выступают желваки.

 Я не  коронер запинается,  она слишком долго была в воде, поэтому семенную жидкость мы не обнаружим. Но да, есть признаки изнасилования.

Шакелфорд с минуту молча смотрит на тело дочери, затем моргает.

 Причина. Смерти.

 Удушье? Сначала я думал, что утопление, но воды в легких нет. Трахея цела. Ее будто закрыли в помещении без воздуха.

Шакелфорд кивает, и на его губах медленно проступает глупая, неуместная, вежливая улыбка.

 И еще,  коронер хочет вытереть пот со лба, но замечает чтото на своих руках и неестественно, медленно их опускает.  Несколько лет назад у нее был аборт. Рубцы грубые, так что, скорее всего, подпольный. И скорее всего, ваша дочь уже не могла иметь детей.

* * *

Видите тень на фоне желтого квадрата окна? Это Мерфи: бродит по дому и разговаривает сама с собой. Иногда поднимается в комнату дочери и перебирает керамических коровок на столике, некрасивых примитивных коровок, которых Гвендолин делала в детстве. Механически раскладывает одежду, рассматривает фотографии: Гвен в школе, Гвен на выпускном. Гвен в университете. Чегото там не хватает, кажется Мерфи: еще одногодвух снимков из невозможного теперь будущегоГвен в свадебном платье. Гвен со своими детьми. Гвен в

Дальше