Приказы начальства не обсуждаются, а исполняются, ответил Ванзаров крепким рукопожатием, которое так нравилось приставу.
Опять впал в немилость у начальника?
С чего бы вдруг? Прекрасные отношения.
Ну-ну, конечно, ответил Вильчевский, который по хмурому виду чиновника сыска понял, насколько отношения прекрасные. Тогда помоги нам, окажи милость.
Петр Людвигович, по какой причине решили вызвать сыск? С такими историями сами отменно справляетесь.
Пристав подмигнул:
Ты только посмотри по-своему. Вдруг мы что-то упустили. Если в самом деле обычная история, донимать не стану. Даю слово.
И Вильчевский уступил место, с которого открывался лучший вид на гранитный спуск. Он ожидал, что Ванзаров спустится, осмотрит тело, как полагается, если повезет, прикажет вызвать Лебедева. Ну и так далее.
Ничего подобного не случилось. Ванзаров замер у чугунных перил, глядя вниз, туда, где лежал утопленник. И не шевельнулся, чтобы исполнить свои обязанности. Будто впал в оцепенение или испугался покойника. Такого поведения пристав за ним не замечал.
Родион, что с тобой? спросил Вильчевский, легонько коснувшись рукава его пальто.
Ванзаров повернул голову.
Тело и одежду досматривали?
Никак нет. Тебя ждали. А что ты такой
Перебив, Ванзаров потребовал сделать то, что вызвало в душе Вильчевского настоящий, а не выдуманный страх. Пристав подумал, что зря не послушался Можейко. Нутром полицейского почуял, что вляпался в крупные неприятности, из которых еще неизвестно как выбираться.
11
Гагаринская, 23
Третья гимназия считалась заведением вполне достойным. Конечно, далеко ей было до громкой славы Второй гимназии, или Ларинской, или Царско-Сельского лицея, но все же чиновники средней руки с охотой отдавали своих мальчиков в обучение с десяти лет, платя за бесценный багаж знаний ребенка шестьдесят рублей в год.
Как в любой гимназии, кроме математики, физики и чистописания здесь обучали древним языкам, то есть латыни и греческому. Учитель латыни Образцов Александр Гаврилович был известен беспощадным нравом, от которого вздрагивали сердца гимназистов. За свою строгость он заслужил прозвище Горгона в честь известной дамы со змеями вместо волос, от взгляда которой любой древний грек окончательно каменел.
Заработать у Образцова «отлично», наверное, не смог бы и сам Цицерон, неплохо на этой латыни болтавший и даже оставивший кое-какие свои речи в списках, которыми теперь мучили гимназистов. «Хорошо» считалось высшим баллом у Горгоны. В основном же он ставил «удовлетворительно» и «неудовлетворительно», а частенько влеплял «кол», чем приводил в отчаяние директора гимназии, который никак не мог образумить строптивого латиниста.
На нынешний урок гимназист 4-го класса Заморин не выучил ничего. С утра истово помолился, чтобы его не вызвали к доске. То ли молитва была недостаточно искренней, то ли на учителя молитвы не действовали, но Заморина, как назло, вызвали первым. Заранее зная, чего ожидать от данного субъекта, Горгона изготовил своих змей, чтобы жалить дитятю.
Ну-с, молодой человек, извольте сообщить нам в четырех спряжениях глагол rego, приказал он, недобро поигрывая указкой. Ее педагогическая сила была известна загривкам гимназистов. Рука у Горгоны тяжела, но латынь вколачивала в головы накрепко.
Стоя у доски, как одинокий пират перед расстрелом англичанами, Заморин потоптался и пробурчал нечто нечленораздельное. Он не то что не знал спряжения, но и глагол слышал впервые.
Класс затих в ожидании неминуемой расправы.
Не слышу! Громче! потребовал Горгона.
Э-м-м-м, протянул Заморин, не в силах признать, что ничего не знает, а следовательно, заработает «кол» и получит дома от отца головомойку.
Громче! Что вы мямлите, молодой человек! Латыньязык гордых людей! Извольте говорить с гордо поднятой головой!
Понимая, что спасения нет и не миновать отцовского ремня, Заморин напоследок решил повеселить класс. Чтобы товарищи по несчастной латыни запомнили его героический поступок.
Берекус-перекус, мелекум-керекум! выпалил он, передразнивая, и зажмурился. Вот сейчас указка начнет с его шеи то, что снизу спины довершит ремень.
Но тут случилось чудо посильнее взгляда легендарной Медузы.
Очень хорошо, юноша, без тени иронии сказал Горгона. Продолжайте: третье спряжение
Абес-мапес, фикус-какес! сообщил Заморин, которому терять было нечего.
Прекрасно И теперь завершите четвертым
Вакупумис-дурукумис-пумпурумис!
Вот, господа. Горгона указал на замершего гимназиста. Вот вам образец того, как надо учить латынь. Блестящие познания, Заморин. С легким сердцем ставлю вам «отлично».
Решительно не понимая, что случилось, и вообще, не сон ли это, Заморин вернулся за свою парту. Со всех сторон на него смотрели одноклассники. Притихшие и восхищенные.
Так. Прошу к доске господина Нечурина. Проверим ваши познания в глаголах, юноша, сказал Горгона, помахивая указкой.
Очередная жертва поплелась к ужасному концу. Нечурин обернулся, как идущий на казнь, и заметил, что товарищ его, Заморин, хитро подмигивает.
Гимназист намек понял. Только бы хватило духу под взглядом Горгоны.
12
Екатерининский канал
Само собой вышло, что пристав вытянулся в струнку. Хоть по армейскому чину был младше его немного: в полицию Вильчевский пришел в звании подполковника по армейской пехоте. Но перед этим человеком ощущал себя младшим офицером, если не рядовымтакой страх и трепет вызывал господин полковник жандармского корпуса.
Пристав докладывал обстоятельства старательно: как утром городовой заметил, что местный бродяга вытащил из воды тело, как оставили его на ступеньках и не трогали до прибытия сыска. Карманы не обыскивали, причину смерти по внешнему осмотру установить не удалось. Выслушав, полковник приказал находиться поблизости. Вильчевский козырнул и попятился к городовым, испытав истинное облегчение.
Пирамидов подошел к Ванзарову, который с высоты набережной наблюдал, как двое сотрудников охранки, ротмистр Мочалов и чиновник Сокол, занимаются одеждой утопленника.
Благодарю.
Не за что, ответил Ванзаров, не отрывая взгляда. Чистая случайность, что послали меня.
В некотором роде повезло, сказал полковник. Долго бы его разыскивали.
Что было правдой. Тело, попавшее в участок, могло пролежать сколько угодно. Вся полиция сбилась бы с ног, искавши, и не вдруг нашла. Никто бы не подумал, что сотрудник охранного отделения не пропал, не сбежал в Финляндию, а безымянный лежит в мертвецкой участка.
Господин полковник, позвольте отбыть, сказал Ванзаров, отвернувшись от тела, которое дотошно обыскивали.
Останьтесь, последовал резкий ответ.
Прошу простить, подобным происшествием сыскная полиция заниматься не может.
Мне решать, кто может, а кто не может, сказал Пирамидов тоном, не оставлявшим сомнений в этом праве.
Засунув руки в карманы пальто, Ванзаров оставался внешне спокоен и независим.
То, что сразу опознали Квицинского, не полезли сами, а вызвали нас, говорит о вашей разумности, начал полковник. С другой стороны, я не забыл ваш недавний поступок.
Какой именно, господин полковник?
Обдурили Квицинского, но не меня. Думаете, сразу не понял, какой бесполезный хлам ему подсунули? Обманули доверчивого человека, а еще джентльменский договор с ним заключили. У нас мозгов хватает, разобрались. А ваш блеф раскрыт, Родион Георгиевич. Жаль, Леонид Антонович не сможет отплатить вам. Но смогу я. И очень того желаю.
Пирамидов выговаривал накопившуюся обиду. Мешать ему, а тем более оправдываться не следовало. Ванзаров умел слушать признания, что является оборотной стороной психологики вообще и способности раскрывать преступников в частности. Особенно следовало помалкивать, если начальник охранного отделения признается в личной неприязни.
Однако я готов закрыть глаза на ваш подлый поступок, не доводить его до сведения вашего начальства и даже посчитать шуткой, продолжал полковник. Взглядом своим, тренированным на допросах в тюремных камерах, он давил и давил чиновника сыска. К его сожалению, Ванзаров не уступал, упрямо отвечая прямым взглядом, что задевало Пирамидова. В нынешних обстоятельствах у меня нет иного выхода
Что именно ожидаете от меня? спросил Ванзаров, вместо того чтобы принести хотя бы формальные извинения. Он знал, что закоренелый преступник не признается никогда. И правильно делает. Иначе пришлось бы слишком долго объяснять.
Пирамидов стерпел и это.
Спрошу напрямик: считаете ли возможным, что Квицинский, молодой, сильный, умный и ловкий сотрудник охранного отделения, мой личный помощник, не буду этого скрывать, вдруг решил покончить с жизнью и нырнул в Екатерининский канал?
Мне неизвестны обстоятельства его частной жизни.
Он счастлив в браке, финансовых затруднений нет, в карты не играет, выпивает чрезвычайно редко и только шампанское.
Неприятности по службе.
Полковник нетерпеливо дернул подбородком.
Придумайте отговорки поумнее.
Чиновник сыска дипломатично смолчал.
Повторяю вопрос: вы считает самоубийство возможным?
Нет, ответил Ванзаров, все еще отражая суровый взгляд.
Благодарю. Можете привести хотя бы один аргумент?
Когда Квицинский пропал? спросил Ванзаров, и без того примерно зная ответ, который читался по лицу трупа. Требовалось, чтобы Пирамидов немного сбавил напор.
Мы расстались вчера в первой половине дня, ответил он, не уточняя, где и при каких обстоятельствах. Квицинский отправился по делам службы и не вернулся в отделение вечером. Что иногда случалось, если дела требовали его присутствия. Но сегодня утром его супруга прислала записку: Леонид Антонович не ночевал дома. На утреннем совещании не появился, чего не могло быть ни при каких обстоятельствах. Так что скажете о ваших наблюдениях?
Во-первых, господин Квицинский одет для торжественного вечера. Если не ошибаюсь, на нем парадный костюм, крахмальная сорочка, галстук. Из кармашка жилетки свисает золотая цепочка часов, в галстуке брильянтовая заколка, обручальное кольцо и перстень на месте.
Хотите сказать, его не грабили на улице?
Ванзаров кивнул:
Полагаю, сотрудник охранного отделения нашел бы способ защититься от нападения
У него не было личного оружия.
Следов борьбы не заметил, сказал Ванзаров и уточнил: С того места, откуда мог рассмотреть.
Допустим Это все?
Немного представляя характер вашего помощника, я бы сказал, что самоубийствопоследняя слабость, которую Квицинский, как умный человек, мог себе позволить. Если бы захотел свести счеты с жизнью, не использовал бы такой ненадежный способ, как прыжок в канал. Выбрал бы яд или револьвер. В охранном отделении револьверы имеются?
Пирамидов машинально покачал головой и понял, что над ним подшутили. Но обижаться не стал. Не время мелочных обид.
Именно поэтому мне необходимо знать, кто это сделал с Леонидом Антоновичем, сказал он, почему-то избегая слова «убил».
Не трудно было догадаться, чего именно ждут от Ванзарова и чем он заработает прощение за шалость, так сказать.
Дело будет проходить по 3-му Казанскому участку или по сыскной полиции? спросил Ванзаров.
Никакого дела нети не будет, последовал неизбежный ответ. Розыск строго конфиденциальный.
Полковника можно было понять: не хватало еще, чтобы в Министерстве внутренних дел узнали о странной смерти сотрудника охранного отделения. Как же полковник Пирамидов будет охранять трон и государство от посягательств, если не смог сберечь своего человека? Вот в чем неприятность
О господине Шереметьевском не беспокойтесь, это моя забота, продолжил Пирамидов. Ваша задача: найти того, чьих это рук дело. И указать нам. Никаких арестов, задержаний и протоколов. Только назвать человека, кто бы он ни был, и представить доказательства. Это все, что от вас требуется, Родион Георгиевич. Согласны?
Ванзаров понимал, что полковник недоговаривает нечто важное. Он не стал спрашивать о том, что нашептывала логика. Кое-что успел обдумать, пока ждал охранку и разглядывал с набережной тело своего знакомого, еще недавно живого и здравствующего.
Потребуется помощь, вместо согласия ответил Ванзаров.
Все, что угодно. Что именно?
Во-первых, мне нужно знать, с кем из агентов у Квицинского вчера была встреча.
Пирамидов выразил на лице, как неприятен именно этот вопрос.
Тут мы бы и без вас справились.
В ответе был прямой намек: правила ведения секретной агентуры не позволяли полковнику знать эту информацию. Агентов охранного отделения, время и места тайных встреч знал только сотрудник, который их вел. Даже в отчетах указывались клички, чтобы риск раскрытия предателя сделать минимальным. Полковник действительно не знал, с кем мог встречаться Квицинский, в чем Ванзаров еще раз убедился.
Потребуются сведения о делах, которыми занимался Леонид Антонович последнее время.
Вам сообщат. Что еще?
Содержание карманов Квицинского. Тело должен осмотреть Лебедев.
Принято. Еще?
У меня должно быть право задавать любые вопросы, кому сочту нужным.
Такое право у вас есть. Все?
Жене Квицинского сообщите, что муж отправлен в срочную командировку.
Не возражаю.
Фотографический снимок Квицинского.
Вам доставят в сыскную.
Просьбы Пирамидов удовлетворял не хуже волшебника. Подозвав ротмистра Мочалова, приказал передать все, что было обнаружено при обыске одежды. А также ответить на любые вопросы, которые задаст чиновник полиции, без утайки. В обмен за любезность полковник потребовал, чтобы его постоянно держали в курсе, как продвигается розыск. Первый докладзавтра утром у него в кабинете.
И не вздумайте шутить со мной, проговорил он, понизив голос. Помните: найти, указать и отойти в сторону. Тогда в моем лице не обретете врага.
Неизвестно, что лучше: быть врагом или другом начальника охранки. Фортуна так переменчива.
Между тем на набережной канала нашелся человек, у которого случилось хорошее настроение, хотя он тщательно это скрывал. Пристав Вильчевский испытал невероятное облегчение и глубокую благодарность, когда Ванзаров шепнул ему, что дела не будет. Не будет вовсе. Как будто ничего не случилось. Даже несчастного случая. А то ведь пронюхают репортеры и напечатают в разделе «Приключения» пакостную заметку «Утонул в канале»
13
Угол Вознесенского проспекта и Казанской улицы
Станислав Станиславович будто очнулся ото сна. Он находился у себя в конторе, в окна светил серый, но дневной свет. Что случилось с ним за последние часы, нотариус Клокоцкий не только не мог понять, но даже вспомнить. Вроде, как всегда, пришел в обычный час, отпер дверь, снял пальто, сел за стол. Дальше вошел посетитель.
Обычно Клокоцкий запоминал людей с первого взгляда. В профессии нотариуса память на лица довольно важна. Но тут, как ни старался, не мог вспомнить, кто приходил. И даже не был уверен, приходил ли вообще. Оглядев кабинет, он понял, что у него происходило нечто странное. Если не сказатьужасное.
Весь пол устилали бумаги, сброшенные с полок. Бумаги лежали на креслах, на столе и даже на чайном столике. Все, что в порядке и аккуратности Клокоцкий расставлял в папках, все прошлые дела и дела новые, превратилось в бумажную кашу. Хуже катастрофы, кажется, нельзя представить. Бродя по кабинету, как привидение, нотариус обнаружил, что бедствие еще хуже. Сейф, в котором хранились особо важные наследственные дела, был распахнут, а его содержимое в беспорядке валялось под столом. Причем ящики самого стола вытащены и брошены на пол. Разгром был полный и окончательный. Такого зверства не позволяет себе даже полиция при обысках. Чтобы восстановить порядок, придется закрыть контору на неделю. Да если бы только в этом беда
Клокоцкий смотрел на часы и не верил своим глазам: исчезли два часа. Без следа. Что происходило в это время? Какая муха его укусила, что он разгромил своими руками дело всей жизни? И ведь не пьян, не в хмельном угаре. И такое натворил Станислав Станиславович был уверен, что катастрофу устроил сам. Кто же еще, если дверь закрыта.
Что тут поделать? На самого себя не заявишь в полицию. Жаловаться некому. И друзей почти не осталось в живых. Быть может, это ему наказание? Но за что? Что такого дурного натворил? Честно исполнял службу нотариуса.
На глаза попался журнал «Ребус», оставшийся на столе. И тут Клокоцкого посетила странная мысль: а не есть ли это наказание за то, что он занимался спиритизмом? Сколько раз у них обсуждались явления, которые случаются не на сеансе, а вот так, средь бела дня, неизвестно откуда. Может быть, и его кабинет навестила спиритическая сила, которая оставила такой разгром? Отсюда и провал в памяти. Поразмыслив, нотариус счел это объяснение самым разумным. Оставив все как есть, он оделся и вышел на улицу. Ему требовалось срочно поделиться и обсудить явленное чудо. И понять, что делать дальше. Клокоцкий знал, кто сможет помочь ему советом.