Он помолчал, затем поправил съехавший цилиндр и хлопнул ожидавшего Петрушу по плечу:
Ну что, голубчик, с Богом? Значит, с Богом.
До дома ехали не торопясь, в объезд, дорогой ровной и спокойной, дабы по свежей памяти обдумать всё увиденное, что-то представить, обсудить Обоих ожидала очень плотная работа.
В прихожей их ждала обеспокоенная кухарка. Матильда, принимая у хозяина шинель, доложила нарочито громко:
К вам посетитель-с. Давно дожидаются!
И, наклонившись к уху, еле слышно прошептала: «И не уходят. Строгие-то, жуть!»
В прихожую сквозь двери кабинета струился терпкий запах дорогих сигар.
Иосиф Иванович зашёл в кабинет, где увидел сидящего в кресле бледного господина, лет этак сорока пяти. Подёрнутые первой сединой тёмные волосы, с залысинами на покатом лбу, ухоженные бакенбарды, резкий взгляд. Одет незнакомец был в строгий английский сюртук, однако стоило ему привстать, приветствуя хозяина, как обозначилась явно военная выправка.
Кого имею честь приветствовать? с улыбкой обратился к гостю Шарлемань, усаживаясь за рабочий стол, напротив. Однако, его гость в ответ не улыбался.
Прошу вас, откажитесь.
Comment? (фр.) Что?
Речь идёт о заказе госпожи Екатерины Новосильцевой. Сегодня эта дама посещала вас. Токмо для вашего спокойствия и благаоткажитесь. Поверьтевы не regrettez (фр. пожалеете).
Шарлемань, протестующе, встал. Однако, странный гость даже не шелохнулся.
Mon Dieu! Mon Dieu! (фр. «Боже мой!»)пробормотал несчастный архитектор, бессильно опускаясь в кресло.
Глава 4. Инкогнито
Тут бы и правильнейв сердцах, с размаху, ударить кулаками по столу, призвать Петрушку, да и вывести нахала восвояси, поскольку нет такого дозволения, чтобы к нему, в его же доме, да с угрозами
В сердцах-то может и честней, и правильней, однако годы крепко приучили Шарлеманя держать свой гнев в узде и полагаться более на ум, да опыт, нежели на сердце. Воистинув сердцах в России дров немало наломаешь. Куда полезнее расчёт, да сдержанность, да деловая трезвость.
Иосиф Иванович взял себя в руки и снова выпрямился в кресле.
Сначала, милостивый государь, извольте представиться и объясниться. Признаюсьрешение по интересующему вас вопросу мной окончательно не принято. И если вы хотите посвятить меня в серьёзные, касательные дела обстоятельства, я выслушаю вас. Но никаких угроз не потерплю, тем паче от личности, мне незнакомой.
Гость терпеливо выслушал и понимающе кивнул.
Бог с вами, любезный Иосиф Иванович, какие могут быть угрозы. Не злые помыслы, но уважение к вам, подвигли меня к этому визиту. Визит сюда небезопасен для меня. А оттого своего имени не открываю, за что прошу простить. Однако, доверяясь вам, скажу, что к посетительнице вашей я имею отношениеон сдвинул брови и придал лицу подобие то ли печали, то ли скорби, а после паузы, спросил: Насколько я могу быть с вами откровенен?
Всё, что не противоречит чести
Об этом не тревожьтесь. Совесть и честь, единственно, и привели меня сюда. На этом странный визитёр вздохнул. Скажу, что к упомянутой особе, имею отношение недальнего родства. После нелепой гибели Владимира мы долго жили с горечью утраты Но боль его несчастной матери была во много раз сильнее. Года не принесли ей никакого облегчения. Напротив, состояние страдалицы всё более усугублялось. Гость тяжело вздохнул, вынул платок, и промокнул намокший от волнения, покатый лоб. И перешло-таки в тяжёлую душевную болезнь.
А Шарлемань немного помолчал, подумал и, подняв глаза на собеседника, осведомился осторожно:
В чём выражается сия тяжёлая болезнь?
Болезнь сия имеет выражение в одержимости. Один из первых приступов болезни случился, почитай, как год назад. Тогда, не упредив ни лекаря, ни близких, несчастная пустилась странствовать. Гость сделал паузу, взглянул на архитектора с грустной улыбкой. Видать, лишь нашими молитвами о божьей милости всё дело до юродства не дошло
Он замолчал и снова выразительно взглянул на Шарлеманя.
Но позже недуг снова проявил себяуже иначе. По совершении паломничества по святым местам, она подверглась страстному желаниюГость словно нехотя закончил фразу: творить святыни.
Иосиф Шарлемань ещё тесней сжал пальцы, но смолчал. Его посетитель привычно обрезал сигару и, заручившись разрешением, спокойно закурил.
Так отчего не предоставить ей свободу? нарушил наконец молчание архитектор. Благое дело успокаивает сердце. Я полагаю, что распоряжаться средствами она вольна? Или же?
Его собеседник угрюмо кивнул головой:
Вольна. Вольна покуда совершенно. Поймитечесть достойнейшей семьи Такое выносить на суд, на кривотолки Конечно, при усугублении болезни мы будем хлопотать об опекунстве. Пока что мы ведём за ней негласный, со всею деликатностью родственный надзор.
Архитектор в недоумении пожал плечами.
Тогда и не о чем тревожиться. Чините ваш надзор и проявляйте снисхождение, тем паче, что в её желании нет ничего дурного. Ежели вы сомневаетесь во мне, поскольку я в Москве малоизвестен
Нет, в вашей репутации никто не думал бы и сомневаться! Причина беспокойствия в другом.
Гость раздавил сигару в пальцах и ткнул её в подставленную пепельницу.
А начиналось это вот с чего. В своём имении, Отраде, она затеяла вместо часовенки с фамильным склепом, устроить грандиозный Мавзолей! Причем, на греческий манерротондой! Увещевания ни к чему не привели, и дело шло к публичному скандалу.
Графиня Орлова-Чесменская, её кузина, Анна Алексеевна, отправилась с прошением к митрополиту, желая вывезти семейные останки в святое местов Юрьев монастырь, дабы спасти от поругания. Однако! Известная особа воспротивилась. Пришлось писать прошение государю Так, с высочайшим одобрением, перевезли три гроба. Другие всё-таки пришлось оставить. Тем временем, фамильную часовню уже снесли под новое строение. Мы, ради соблюдения приличий, нашли ей архитектора из видных, тот взялся было за работу, но С тех пор в строительстве сплошные переделки. Нет благости ей, видите ли. Отчего? То давит сфера, то пространство узко, то широко. То привезённый камень нехорош! (Камни закуплены в святых местах, да дочиста разобрана старая кладка.) Опять не таки снова всё по новой. Нет благости! Почтенный архитектор уже отказывался от заказа Но с нею истерия, с ней припадок. Шлём к архитекторуедва не на коленяхсмилуйтесь! Да воз и ныне там. Долготерпение наше на исходе, а пуще всех боимся слухов по Москве. Ведь имя громкое, а злые языкиОн шумно выдохнул. А тут уже и новая затея. Теперь она пожаловала в Петербург.
Он горько улыбнулся и продолжил, быстро сменив свой тон на деловой:
Но я прекрасно понимаю вас. Заказ сей представляется вам выгодным.
(Шарлемань только пожал плечами.)
Ведь в вашей деятельности в Александрии близится финал.
(Тут Шарлемань поморщилсяон-то рассчитывал на новые задумки. Да видимо, «игрушки» надоели, хозяйка выросла. Вот оно как.)
Гость продолжал:
Ведь я вас не в корысти упрекаю, но лишь выказываю понимание. Я реалист, дражайший Шарлемань. Прошу лишьобождите пару дней. Не пожалеете. Вас, верьте, не забудут.
Он прикоснулся пальцами к ладони Шарлеманя. И встал.
Постойте, спохватился Шарлемань. Да ведь она тот час наймёт другого архитектора! И что тогда?
Гость перегнулся через стол, и произнёс, понизив голос: Вас, Шарлемань, только вас, de rigueur (обязательнофр.). Другого в этом деле ей не надобно. Иль отречётся от намерения вовсе.
Он выпрямился, вновь продемонстрировав военную осанку.
Теперь, с вашего позволения, откланяюсь. Прошу великодушно извинитьи за вторжение, и за моё инкогнито. Надеюсь с тем на ваше здравомыслие. Прощайте.
Надворный советник Шарлемань тем вечером ко сну не торопился Сидел вместе с ассистентом за початым графином можжевеловой, с миской моченых яблок и в изрядном смятении мыслей и чувств.
Ох, друг Петруша, ноет мое сердце
Да-с, дельце это претуманное. Конечно, за психиатрию я вам всяко не скажу
А не похоже, ой как не похоже! простонал Шарлемань, замотав головой.
Но это не по нашей с вами части. А вот касательно постройкитут я справлюсь. В Отраде строит кто-то «из маститых»? Тогда немудрено и разузнать. Но вы с утра наведайтесь в Александриюи не без пользы, да и отвлечетесь. А я между строительным, да инженерным людом поразведаю. Вот после и решимбез нервов, да сует.
Глава 5. И не навет, да и не правда
Александрийская капелла отвлекла. Изящный «готический» храм, красующийся на открытом месте, стоял как декорация, как бутафория, или изысканный, сродни затейливой шкатулке, сувенир.
Из мастерской скульптора Демут-Малиновского уже доставили фигуры для фасадов, теперь их монтировали на гранёных столбцах Конечно, эти статуи святых, созданные записным академистом, не походили на средневековых старцев, чьи вытянутые изваяния и выразительные лица он видел в порталах собора в Шартре. Шарлемань бывал во Франции в года пенсионерствадавно, нереально давно.
Париж, Амьен, Шартр и Руан. И он, потомок рода Шарлемань-Боде, сын руанского скульптора Жана-Батиста. И не француз уже, да не русак. Как, впрочем, все Брюлловы или семейство Бенуа и братья Жилярди И чьи они нынче, какой стороны?
Он не заметил, сколько времени провёл на стройке: беседовал с подрядчиком и мастерами, выслушивал художников, сверялся сроками отделочных работ По дороге домой архитектор вздремнул в экипаже, убаюканный тряской, да стуком копыт. Приехав к позднему обеду, застал в столовой проголодавшегося верного Петра. Впрочем, последний вид имел вполне весёлый.
Матильда подала куриного бульону с пирожками, что проскочили как и не было, тушёные свиные ножки с кислою капустой И, наконец, лениво разломав картофельный пирог, порядком разморённый Шарлемань, спросил Петрушу:
Так что о нашем деле разузнал? Поди навет? и промокнул салфеткой лоснящиеся губы.
Петруша крякнул:
И не навет, да и не правда. А скроено уж больно всё хитро!
Услышав это, Шарлемань мгновенно подобрался, отставил блюдо, снял салфетку с шеи, скомкал и швырнул на стол.
Рассказывай. Без шуток. С кем виделся, с кем говорил. Выкладывай, что разузнал. А я уж, братец, буду сам судить.
Пётр отодвинул от себя тарелку и бодро начал:
Сегодня в трактире у пана Ловчинского я видел знакомых Петра Мартемьянова.
Какого это Мартемьянова?
Того, что трудится в Отраде главным помощником у Доменико Жилярди.
У Жилярди Дементия Ивановича? Так это он«маститый архитектор»? Совсем неплохо! Шарлемань даже прихлопнул по столу. И сразу призадумался.
Но я слыхал, что у Дементия Ивановича слабое здоровье. Он собирался уезжать в Швейцарию
Всё так и есть. Как только завершит работу, тут же готовится отбыть. Теперь, по слабости здоровья, привлёк помощникови Мартемьянова, и Осипадвоюродного брата своего. Работу хочет завершить в ближайших сроках, под собственным надзоромединственно из уважения к заказчице, и не уедет, покамест новую Успенскую не освятят.
И как идёт работа?
Идёт, как следует. Подрядчик не подводит, к мастерам больших претензий нет. Строение вчерне закончено, недавно положили кровлю. Осталось штукатурка, да начинать отделывать лепниной.
Неплохо. Шарлемань на миг задумался и щёлкнул пальцами: А что само строениеротондой? Но, впрочем, ежели ротонда Жилярди
Известноротондой, а как же иначе! Петруша кивнул головой. Классической ротондой, какая и при батюшке её, Владимире Григорьевиче, была. Семейная ротонда-мавзолей. Однако из-за тесноты, да ветхости решили строить новую. Ну, попомпезней, попросторней, побогаче, но, в целом, прежний облик соблюли.
Отлично! Шарлемань совсем повеселел. Но как же переделки, перестройки?
Пётр и на этот раз с готовностью кивнул:
И это тоже было. А через паузу, добавил: Но не здесь. То есть в Отраде, но только в старом храме пресвятого Николая. Там из-за тесноты были разобраны приделы. Вот их и перестраивал наш Мартемьянов. Да по неопытности оплошалстарая кладка там мудрёная была, а камень, точно, привезли не тот.
Да, легче новое поднять, нежели старое-то переделывать, заметил Шарлемань.
А то! Но дело, говорят, пошло на лад, притом отстроена и богаделенка и школа. Заказчица исправно платит. Пётр лукаво улыбнулся.
Шарлемань чуть призадумался и щёлкнул пальцами:
А эта странная история с графиней Анной Алексеевной?
А вот об этом, Пётр развел руками, строителям неведомо.
Да, впрочем, нам это уже неважно.
Шарлемань допил остатки чая, доел пирог и встал из-за стола.
Итак, сегодня отдыхаем. Утром подашь мне выходной сюртукда непременно, новый, чёрный. Вели Степану вычистить коляску, скажиу хозяина важный визит. И отдыхать, сегодня отдыхать!
Лёг Шарлемань в тот вечер рано, дабы иметь наутро свежий вид и бодрость духа. Уснул легко, и спал довольно крепкоспокойным и вполне здоровым сном.
Глава 6. Авантюрист, однако же, горжусь
На утро следующего дня, старательно намытая, да умащённая до блеска колясочка надворного советника мягко пружинила на смазанных рессорах, свернув с Большой Морской на Невский, в сторону Дворцовой.
Против парадного входа гостиницы «Лондон» Шарлемань велел остановить. Встречающий гостей седой швейцар в длиннополой зелёной шинели с поклоном распахнул внушительную дверь. Шарлемань, прижав к себе бювар, со снятым при входе цилиндром в руке, вошёл в просторный вестибюль.
Госпожа Новосильцева? Екатерина Владимировна? переспросил портье. Так точно, пребывает у себя.
Попрошу доложить. Шарлемань представился и протянул визитку.
Не более пяти минут спустя, он шёл по красному ковру гостиничного коридора к апартаментам Новосильцевой.
Екатерина Владимировна ждала в гостиной, в домашнем чёрном платье кружевном чепце на серебристых волосах. После приветствия она присела на диван, указав архитектору место напротив себя.
Не скроюрада вашему визиту. Скажу даже большеждала.
Она улыбнулась тепло, с особым умиротворением.
Шарлемань слегка смешался:
Признаюсь, опасался не застать, либо отвлечь, застав вас не одну.
Да ведь в столице я живу уединённо. А если и выезжаюто по делам. Но дел, сказать по правде, у меня немного. Она, улыбаясь, пожала плечами. Вчера наведывалась к моему издателю
Шарлемань наклонил вопросительно голову.
А вы не читали моих повестей? Она рассмеялась. И верно. Есть перья лучше, да острей.
Смущённый Шарлемань подумал, что книжных лавок не навещал уже давно. Выписывал парижские архитектурные журналы, да младший брат слал из Италии отчёты о местных веяниях и новшествах архитектурных. А так, чтобы до чтения иного Вот ведь конфуз.
Но, впрочем, я вам всё же подарю
И Новосильцева, легко поднявшись, вынесла из спальни небольшую, в скромном переплёте книгу: Здесь я писала о войне с французом. Москва, пожарвсё то, пережитое.
Он встал и с учтивым поклоном принял подарок. Присели.
Прочтётене судите слишком строго. Признаться, сочинительствую больше для себя. (На это архитектор понимающе кивнул.)В обществе я уже много лет не появляюсь, с визитами не езжу, салонных пустословий не терплю.
А что родные ваши? Должно быть, часто навещают?
Она печально развела руками:
Так нынче в Петербурге из Орловых никого и нет. Граф Алексей Фёдоровичв Константинополе послом, там, говорят, сейчас тревожно. Ещё есть племянник, Владимир Петрович
Старая дама улыбнулась с нежностью.
Володенька Давыдов, сын покойной сестры, тот романтик! Три года, знаете ли, жил в Италии и свёл знакомство с братьями Брюлловыми. Ведь вы о них, поди, наслышаны.
О, безусловно. Мой брат теперь в Италии для совершенствования мастерства. Он мне писал, что Карл Брюллов наделал шуму, выставив в Милане незауряднейшее полотно. Масштабный холст на сюжет помпеянской трагедии.
Она кивнула:
Я даже знаю, что к началу лета этот шедевр доставят в Петербург. Володенька и в том похлопотал немало.
Не сомневаюсь, что художника Брюллова в столице встретят по заслугам. А ваш племянник, господин Давыдов, прибудет с ним?
Екатерина Владимировна покачала головой:
Увы, но ни Владимир, ни Брюлловы в Россию не спешат. На родине теперь им скучно. Она печально усмехнулась. Да ведь и правдаспят у нас Везувии. Граф Бенкендорф, по слухам, преотменный усыпитель.
Но разве плохо, ежели в отечестве спокойно?
Когда б не скука, всё бы ничего Но скука разум не питает. Она вздохнула. Одна лишь плесень ей и кормится. Да оттого растёт, как на дрожжах.