Чудо, что форменные платья учениц отличаются от ее собственного стиля.
Добрый вечер, Магдалена. Я бы сказал, что рад встрече, если бы она состоялась при иных обстоятельствах, пан следователь точно прятался за углом. Он появляется в поле моего зрения внезапно, так что я отшатываюсь, но он уже поймал мою руку своими мясистыми ладонями и пожимает.
Присядь, дружок. Поговорим.
Странное отношение к девушкам моего возраста: когда нужно, нас принижают до уровня детей, а в другой ситуации взывают к предполагаемым взрослым качествам.
Не думал я, что придется так скоро возвратиться, пан следователь усаживается в директорское кресло, расправляя полы пиджака. Сама пани Ковальская вышагивает из угла в угол, заламывая белые пальцы. Как твои дела?
У меня все хорошо, пан следователь.
Вот и хорошо, что хорошо. А что же ваша Юлия? Никак сбежала, а? Одна, осенью. Куда она могла податься?
Следователь может показаться простаком, но это маска. У него цепкий взгляд и каждый вопрос с подвохом. Летом я еле вывернулась из его тисков, но в этот раз будет проще.
Мне сложно сказать. Мы не слишком дружили.
Ай-яй-яй! А ведь вы были подружками совсем недавно. Я уж думал, ты мне что полезное скажешь. Нехорошо, панна, нехорошо.
Я смотрю ему прямо между глаз.
У меня теперь другие интересы.
А какие интересы были у Юлии?
Пожимаю плечами и молчу. Пан следователь долго сверлит меня взглядом.
Может, у нее парень был? Не слышала такого?
Пан следователь, как можно! У нас строгие правила, возмущается директриса, но следователь только отмахивается. Это классический пансион!
То, что пансион классический и назван в честь святой, не помешало одной из девочек заниматься в лесу черт-те чем и там умереть. Забыли уже, пани Ковальская? А я вот помню, до смертного дня вспоминать буду, как нашли вашу Касеньку с ручонками в крови, всю в угле и красной краске. Лоб, руки, ключицывсе изрисовала какой-то дьявольщиной, а в волосах заплетены травы. Тьфу! И вы мне рассказываете про порядки классической школы?!
От его слов я цепенею, а виски простреливает болью.
Возмутительно! взвизгивает директриса. Ее лицо идет противными мелкими пятнами. Так говорить о покойной Доктор подтвердил, что она была слегка не в себе Нервное расстройство, это все объясняет. И никак не связано с исчезновением Юлии.
Кто знает? неожиданно спокойно протянул пан следователь, чем совершенно сбивает директрису с толку.
Та скрещивает костлявые руки на груди и отворачивается.
Ну, Магда, а от тебя-то и словечка не слышно. Нехорошо, я на тебя больше всех надеялся, мужчина хмуро качает головой. Когда вы поссориться-то успели? Уж не вчера ли вечером?
Нет, мы давно перестали общаться. И вчера не разговаривали даже, не моргнув, лгу я.
А с лицом что?
Безотчетно касаюсь разбитого носа и губы.
С кровати упала, на этот раз я спокойно отвечаю на его пытливый взгляд.
Он недовольно ворчит о людях, ежедневно падающих с кроватей, лестниц и прочих возвышений, но я держусь как ни в чем не бывало.
Спустя еще несколько вопросов«Где твоя брошка, Магда?» пан следователь отпускает меня восвояси. Ничего полезного я все равно не могла сообщить.
Даже если бы пани Ковальская не пыталась меня запугать, я бы повела себя ровно так же. Ведь все связано, что бы она ни говорила. Наши жизни переплелись, обросли болезненными узлами-опухолямиих не распутать, только разрубить.
Исчезновение Юлии не просто напугало меня. В груди будто перевернулись песочные часыпошел обратный отсчет до чего-то сокрушительного, непоправимого. И то, что происходит сейчас, покажется детской игрой.
* * *
Обратно я бреду уже одна. За окнами чернильная темень, и все мои мысли устремляются к Юлии. Жива ли она? А если и жива, то в тепле ли? Есть ли у нее убежище?
Холодная, дикая ночь голодна до наших страхов.
А что, если этото самое?
Нет! Мне хочется отвесить себе пощечину, но я только запускаю ногти в ладонь. Как можно быть такой глупой? Мне давно не тринадцать, чтобы продолжать верить в подобную чепуху.
Закрываю глаза и снова чувствую запах костра и тлеющих листьев крапивы; вижу, как бусинки крови падают на угли с черных пальцев, и раздается сухой треск ломающихся веток. Звук движется к нам по кругу, по сжимающейся спирали.
По телу пробегает озноб, и я выныриваю из воспоминаний. Ерунда. Тогда это был олень, и ничего больше. Просто олень.
У подножия лестницы я сталкиваюсь с пани Новак. Она выглядит встревоженной.
Пани Новак со второго года преподает у нас родную речь и литературу. С ней зубрежки стало чуть меньше, а интереса к предмету прибавилось. Нам даже дозволяется озвучивать на занятиях личное мнение. Думаю, поэтому она такая чувствительная к чужим настроениям: нельзя рассуждать о поэзии Юлиуша Словацкого1 и оставаться сухим пнем.
Ну, что там? пани Новак прижимает сжатые кулаки к груди, и они тонут в пышном жабо. Есть ли новости о Юлии?
Нет, пани Новак. Меня только спрашивали, не ссорились ли мы с ней накануне.
Она ахает, ее светло-зеленые глаза сначала округляются от изумления, но тут же суживаются в гневе.
Это они чтоподозревают наших девочек? Подозревают тебя?! Да как они могут!
Пани Новак невысокая, но может производить подавляющее впечатление. Вот как сейчасрядом с ней я чувствую себя маленькой, хотя на полголовы выше наставницы.
Не волнуйся, Магдалена. Никто не думает о тебе дурно. Во всяком случае, я точно не думаю, тараторит пани Новак, теребя все украшения, что на ней есть: сжимает подвеску, дергает серьги, крутит на пальце кольцо. Ведь если ты говоришь, что с Юлией не ссорилась, то, значит, так и есть. Я тебе верю.
Меня вдруг пронзает стыд, глаза жжет.
Пани Новак быстро понимает, что я на грани, и раскрывает передо мной объятия.
Милая моя, милая Магдалена. Тебе одиноко, да? Ты ведь так любила нашу Касю, вы так дружили! А теперь ты осталась одна. Бедная, бедная моя девочка
С этими словами она гладит меня по спине и слегка покачивается, а я рыдаю, спрятав лицо в кружева ее воротничка, зажав себе рот ладонью.
Под шепот и участливое причитание пани Новак я успокаиваюсь и уже могу стоять без поддержки.
Полегчало? Держи, вытри глазки, она протягивает мне вышитый гладью платочек. А теперь тебе стоит умыться холодной водойчем холодней, тем лучшеи лечь спать с легким сердцем. Ты ни в чем не виновата, не забывай об этом. Не виновата.
Я зачарованно киваю, почти веря ее словам.
Давай, иди к себе. Скоро прозвонят отбой. Поисками Юлии уже занимается полиция. Может статься, ты проснешься, а ее уже найдут. В плаще из листьев, в короне золотой, шутит она.
Мне нравится эта черта пани Новак, но сама бы я не смогла шутить, когда на душе кошки скребут.
Распрощавшись с наставницей, я отправляюсь в наше крыло. Отбой и правда уже скоро. Какой пустой, тревожный день! Начался кровью, кончился слезами. Умыться бы и забыть о нем.
По пути я решаю забежать в танцевальный классвдруг Данка решила не брать мои вырезки. Сомнительно, но все же
Двери слегка приоткрыты, и я заглядываю внутрь одним глазком. Там, в темном зале, кто-то есть.
Мне потребовалось несколько секунд, чтобы различить силуэт, движущийся в мертвенном свете растущей луны. Это девочка из младших классов.
Раз, два, три, четыре, шепчет она отчетливо. Раз, два, три, четыре.
Форменные туфли стоят у порога, девочка скользит по паркету в одних чулках, а те гармошкой сбились на широких щиколотках. Еще через секунду я вижу высеребренный пух вокруг головы и понимаю, кто передо мной.
Раз, два, три, четыре
Первогодка продолжает считать шаги и кружиться, наклоняться и поднимать руки над головой, протягивая их к луне. Ее движениям не хватает отточенности и грации, а музыка звучит где-то в ее мечтах, но я вижу человека, который от всей души наслаждается танцем. И самое острое удовольствие находит в том, что ее никто не видит.
Поэтому я отворачиваюсь и оставляю девочку наедине с собой. Иногда это самое милосердное, что мы можем сделать друг для друга.
Умывальня предназначена для всех трех дортуаров, но я выработала привычку приходить раньше или позже остальных. Распускаю узел, скрепляющий дурацкий матросский воротничок, и плещу холодной водой себе на шею, лоб и щеки. Смываю соленую патину с ресниц. У воды привкус металла и гнили.
Внутри черепа снова поднимает плоскую змеиную голову боль. Такая бывает после плача: будто мозг сдавила огромная рука, а после резко отпустила. Перед глазами проплывают цветные кругиоранжевые, желтые, малиновые. Я почти теряю равновесие и опираюсь на умывальник, с урчанием глотающий воду.
И слышу стук.
Кто-то стучит в стену умывальни из моей комнаты.
Три удара. Пауза. Еще три. И еще. Пауза.
Дрянь, сплевываю остатки воды, сдуваю приставшие к губам мокрые волосы и отталкиваюсь от раковины.
Выскакиваю в коридор, толкаю дверь собственной спальни и замираю.
Сверху медленно опускается легкое перышко, выдернутое из подушки. Я сама утром пристроила его сверху на дверь, чтобы знать, не заходил ли кто-то, пока меня не было. Выходит, не заходил, но
На столе лежит моя папка с газетными вырезками.
Кто положил ее сюда? Данка разгадала мой трюк с пером?
Подхожу на деревянных ногах, развязываю матерчатый узел, открываю.
Все вырезки со статьями об университете истерзаны ножницами, лица на фотографиях грубо замалеваны карандашом. И крапива. Множество аккуратно высушенных крапивных листьев теперь наполняют все пространство, распространяя сладковатый запах умершего лета.
Со стоном отправляю папку со всем содержимым в ведро для бумаг. И тут мое внимание привлекают темные капли на полу. Утром я вытерла одну платком, ту, которая натекла из разбитого носа. Но теперь я замечаю, что крови на полу больше: дорожка редких бусин рассыпалась от двери до кровати, созвездие почерневших точек раскинулось у ножек письменного стола, бурый мазок окровавленного пальца на обоях со стороны бывшей касиной кровати. Поспешно оттираю то одно пятно, то другое, но чем сильнее я присматриваюсь, тем больше вижу. Выглядит это так, будто кто-то плясал по всей комнатушке, разбрызгивая кровь с кончиков пальцев.
Да что же это Как это? Я же я просто упала. И лежала, от удивления я произношу это вслух, отчего теряюсь еще сильнее.
Неужели бессонница забрала часть моей памяти? Неужели я забыла о чем-то, что делала?
Раздается звонок отбоя, и по всему пансиону гаснет свет.
1 Юлиуш Словацкий (18091849) польский поэт и драматург эпохи Романтизма.
Дневник Касеньки
Осень 1922
Часть 1
Раз в месяц нам выдают посылки из дому. Присылать можно только вещи из списка дозволенныхникаких книг, украшений, фруктов и шоколадных конфет. Пластинки не под запретом, но нам все равно негде их было бы слушать. Так уж сложилось, что чаще всего из дому нам присылают печенье.
Обычно оно упаковано в картонки из кондитерских, перевязанные золотыми или серебряными шнурками. Но некоторым счастливицам достаются жестяные коробки, расписанные тонкой кистью.
Что за чудо эти коробочки! Круглые, сундучки с игрушечным замочком, шестиугольные и даже в форме сердца! На них рисуют ангелов и крольчат, кукольные домики и цветущие розы. Девочке годом старше как-то прислали коробку, на крышке которой был изображен эльф со стрекозиными крыльями: он сидел в цветке лилии и играл на флейте. Ну разве не прелесть? Тогда весь пансион ей завидовал.
В чудо-коробках печеньица лежат стройными рядками, каждая в своей корзинке из бумаги, а когда их съедают (делиться обязательно!), то в них хранят записки, письма в конвертах, высушенные цветы, вырезки из журналов и ленты. Секреты, в общем. Само печеньехоть творожное, хоть песочное, а хоть бы и миндальное с цукатами и шоколадомдело десятое.
Мой день рождения как раз был в сентябре. Дедушка еще летом спросил меня, чего мне хочется в подарок. Я бы сказала честно, но ведь это ему все равно не по плечу. Поэтому я попросила, чтобы он прислал мне в школу жестяную коробку с печеньем. Только красивую!
Дедушка тогда рассмеялся и спросил, может, купить мне такую прямо сейчас, а на день рождения что-нибудь другое? Конечно, ему это показалось капризом.
Но я настояла, чтобы была посылка. Мне так хотелось открыть при всех упаковку и обнаружить удивительный узор на крышке. И чтобы все ахнули. Чтобы позавидовали мне и принялись клянчить печенье. Я, разумеется, со всеми поделюсь, и они увидят, что со мной можно дружить.
Это недостойные мысли, но так приятно их думать! И дедушку я совсем не обманула.
Как же я жду этого дня! Осталось совсем недолго!
* * *
Мерзкие девицы
Я только открыла дневник, а уже всю страницу закапала.
Это несправедливо!
Сегодня мой день рождения. Пани Ковальская сказала, что дедушка прислал мне посылку, и вручила ее прямо в столовой. Я не стала отсаживаться от девочек. Специально рядом села, чтобы они видели, и стала открывать.
Сначала все шло так, как я и представляла множество раз: почтовый сургуч разломлен, нить разрезана при досмотре, но мне достается удовольствие поднять крышку. Внутри еще упаковочная бумага, тонкая и морщинистая, как кожа какой-нибудь мумии. А внутри!
Кажется, я даже вскрикнула.
Я в жизни не видела такой прелестной коробочки!
Она была круглой. По краю крышки бежала гирлянда из васильков и пшеничных колосьев, а в центре нарисована пара: кот и кошка на задних лапах, совсем как люди. На кошке длинное платье в полоску, а на коте пиджачок и соломенная шляпа-канотье. Пара котиков прогуливалась под лапку по бульвару. У меня перехватило дыхание от восторга. Я даже забыла, что на меня должны были смотреть. Точнее, не на меня, на мою чудесную коробку с расписной крышкой.
Но когда я подняла глаза, они не смотрели. Они отвернулись. Клара еще косилась, как ей казалось, совсем незаметно. Это потому, что она любит красивые картинки больше всего на свете. И сама рисует. Наверняка ей понравились мои котики.
Данка и Мария громко переговаривались, глупо хихикая. Кажется, Марыся опять пересказывала какую-то книгу. Магда сосредоточенно выковыривала изюм из утренней булочки, прежде чем намазать ее маслом, Юлька отводила глаза.
Я спохватилась и вспомнила о манерах.
Вынула коробку полностью из посылкипо жестяному боку несся маленький поезд, каждый вагон своего нежного цвета, а из трубы вырывался белый дыми поставила в центр стола.
У меня сегодня день рождения. Угощайтесь!
Они будто не услышали. Заговорили между собой еще громче.
Прошу вас, зачем-то настаивала я, хотя надо было остановиться. Попробуйте печенье. Пожалуйста.
В тот миг я поймала взгляд Магды: та закусила нижнюю губу и слегка покачала головой, но было поздно.
В мою сторону уже поворачивалась Дана.
Ты что-то сказала, Монюшко?
Она криво ухмыльнулась, глядя на коробочку.
Вы только посмотрите Монюшко на день рождения прислали всего-то навсего печенье в жестянке. У меня таких уже десять. Не слишком тебя любят, да?
У меня даже во рту пересохло.
Дальше она запустила руку в коробку до самого дна, разворошила бумажные гнездышки, перемешала все и выудила один песочный кругляш, обсыпанный дробленым арахисом. Надкусила и сморщилась.
Фу. Не люблю такие. Вы будете пробовать? обратилась она к девочкам.
Но уже было понятно, что они ответят.
Не помню, как бежала оттуда.
Уже в дортуаре поняла, что забыла на столе круглую крышку. Ту самуюс котиками в нарядной одежде. И так обидно стало! И жарко, и холодно, и в горле царапучий ком.
Бедный дедушка! Он же специально для меня искал покрасивей, чтобы меня порадовать!
А они не отдадут! Себе оставят или сломают.
И печенье это мне уже совсем не нужно.
* * *
Ночь, я пишу тайком, почти ничего не вижу.
Но мне так хорошо!
Только я спрятала дневник после того случая утром, как в комнату вошла Магдалена. Лицо у нее было, как туча, хотя обычно она выглядит как принцесса в золотой короне.
Я испугалась.
Но тут она протянула мне крышку от коробки с печеньем! Целую и невредимую!
Держи, сказала Магда. Ты забыла на столе, а они она замялась и умолкла.
Она ни за что не расскажет, что девочки хотели, но так и не успели сделать.
Поблагодарив соседку, я еще раз глянула на роспись. Милый, милый дедушка! Знал, что мне понравится. Сердце сжалось от любви к нему. У него же никого не осталось, кроме меня. Всех отобрала война.
Нотабене: написать дедушке большое письмо!