Глава 6
К месту происшествия быстро стянулся народ. Подбежали и стражи порядка.
Ринувшийся к поверженному другу Самсон пытался привести несчастного в чувство. Он с ужасом видел, как на лбу фельетониста вырастает огромная фиолетовая шишка. Самсон сгреб снег с кромки тротуара и приложил его к чудовищному наросту, но народное средство не помогало. Юноша в растерянности поднял голову, со всех сторон неслись слова сочувствия, жалостливые возгласы, ядреные словечки. Рядом постанывали и корчились юнцы. Они, правда, успели подняться на ноги, но стояли полусогнувшись.
Что случилось? грозно возвысил голос запыхавшийся постовой городовой. Кто кого ударил? Свидетели есть?
Из толпы выступила строгая барышня в беличьей шубке, крошечной шапочке. Она вытащила из муфточки руку в перчатке и, жестикулируя, пояснила:
Эти молодые люди дожидались экипажа. Я вышла следом за вот этим юношей, она указала на Самсона, и все видела. Господа гимназисты провожали даму. Подъехали сани, из них выскочил мужчина, ударил мальчиков ногой, а вот этого, что на земле лежит, револьвером. Стрелял в фонарь. Схватил даму, затолкнул в сани и увез.
Городовой оглядел с ног до головы вывалянных в снегу гимназистов: теплые, на беличьем меху форменные пальто с огромными барашковыми воротниками, у ног валяются фуражки с выстеганным ватою дном и башлыки.
Прошу вас назвать свои имена, уважаемые господа.
Георгий Богданов, процедил неохотно белобрысый, косясь на Фалалея, который с помощью Самсона вставал на ноги.
Павел Челышев, сказал рыжий.
Как фамилия похищенной дамы?
Гимназисты переглянулись.
Мы не знаем, быстро ответил белобрысый.
Случайно на выставке разговорились, добавил второй.
Наверное, ее просто встречал ревнивый муж, улыбнулась барышня в беличьей шубке. Мальчики пострадали случайно, а ревнивец хотел убить третьего.
Девушка с любопытством смотрела на понурого Фалалея, поддерживаемого Самсоном.
Городовой откашлялся и нерешительно спросил:
Сударь, увезенная дамаваша жена или ваша любовница?
Зеваки, забыв о первоначальном потрясении, захихикали.
Мы не знаем эту даму, попытался внести ясность Самсон, в то время как его друг неверной рукой шарил в кармане.
Отстранив Самсона и с видимым трудом шагнув вперед, Фалалей протянул городовому выуженную из пальто визитку.
Нахожусь при исполнении служебных обязанностей, едва слышно произнес фельетонист.
Городовой изучил картонный прямоугольник и сунул в рот свисток.
Вы подтверждаете сказанное другими? участливо склонился он к Фалалею, голова которого свесилась на грудь, поэтому Самсон никак не мог приладить на голову друга поднятую им извозюканную в грязи котиковую шапку.
Подтверждаю, механически ответил тот.
Прибежавшему дворнику городовой велел добыть экипаж.
А мы можем идти домой? злобно спросил у городового белобрысый гимназист.
Или вы доставите меня домой в казенной карете? выкрикнул рыжий толстячок, потрясая подобранными с тротуара очечками. Адресдом судовладельца Челышева!
Городовой передернулся, но нашел в себе силы ответить бесстрастно:
Вы свободны, молодые люди. А пострадавшего придется отвезти в больницу.
Гимназисты грубо растолкали зевак и быстро зашагали налево, по направлению к Николаевскому вокзалу.
Неожиданно барышня в беличьей шубке подскочила к городовому.
Я знаю одного прекрасного невропатолога, заявила она, и готова сопроводить пострадавшего. Меня зовут Мария Жуковская, я учусь на Бестужевских курсах.
Чья-то реплика: «Вот так всегда в России бывает! Только огорчишься встречей с каким-нибудь хамом, а тут как тут оказывается душа светлая, сострадательная, деятельная» подвигла городового на трудное решение. И то, не тянуть же помятого журналиста в участок, а так вроде и пострадавших нет. Не дело полиции чужие любовные дела улаживать.
Вижу, вы девушка серьезная, сказал служитель порядка, прошу в сани. А вас, молодые люди, доверяю вашей спасительнице.
Когда трое молодых людей угнездились наконец в санях, Мария велела извозчику трогать и помахала маленькой ручкой городовому.
Сани помчались в сторону Адмиралтейства, но не успели доехать и до Михайловской, как бездыханный, казалось, Фалалей, притулившийся к спинке саней, резко выпрямился и заорал на всю ивановскую:
Стой! Стой, тебе говорят!
Извозчик с испугу резко натянул поводья, лошадь встала, барышня повалилась на Самсона, тот невольно схватил ее и сквозь беличью шубку ощутил ладненькое тело. А еще приятный аромат жасмина.
Живо разворачивайся! Мчись, что есть духу, к Пушкинской, велел Фалалей, там остановишься.
Извозчик поспешил выполнить команду, и Фалалей посмотрел на барышню:
Не сердитесь, мадемуазель Жуковская, я навеки ваш должник, и ваш невропатолог без клиентов не останетсяобещаю. А покамолчок.
Наконец и Самсон обрел дар речи:
Извини, но я ничего не понимаю. Зачем нам на Пушкинскую? Что ты собираешься делать?
Прости, брат, но это уже выходит за всякие ворота, то есть рамки Хочешь, ступай по своим делам, а я это дело так не оставлю. Эти молокососы у меня за все ответят.
Ты вздумал за ними гоняться? спросил Самсон.
Вздумал, злорадно потер шишку Фалалей, коли уж не могу гоняться за пупсиком Простите, мадемуазель. Но я их выведу на чистую воду! Чувствую, дело нечисто! Ты слышал, что они сказали?
Что? не понял Самсон.
Нагло врали! Пупсика они не знают! Встретили на выставке! А я чтодурак? Не вижу, что они врут?
Зачем же им врать? возразил Самсон, смущенно поглядывая на барышню, которая с каждой минутой казалась ему все симпатичней. Вполне могли только что там и познакомиться.
Нет, брат, врешь! завопил Фалалей истерично. Я же чувствую! Ты забыл! У меня интуиция!
Мария Жуковская расхохоталась.
Это ты забыл, с горячностью воскликнул Самсон, у нас другая задача! Зачем тебе гимназисты? Плюнь на дураков! Не трать время!
Не плюну! упрямо твердил Фалалей. Не плюну, а добьюсь своего! Стой! Стой!
Последние неистового накала слова были обращены к извозчику. Сани стали на углу Пушкинской.
Я здесь дождусь голубчиков, потер руки Фалалей и надвинул шапку поглубже на лоб. Здесь засаду им устрою.
Ты что, потащишься за ними? удивился Самсон. Но мы и так знаем их имена, завтра спокойно и найдем.
Все, братец, не слушая друга, заявил Фалалей, дело на мази. Вон они. Идут, голубчики по другой стороне.
Фалалей, последний раз прошу, одумайся!
Считаешь, что я в психозе? Что у меня мозги повредились? Фалалей со злостью схватил отворот самсоновского пальто. Нет же! Я уверен, мошенники сейчас возьмут извозчика и помчатся за пупсиком! Голову даю на отсечение, они знают, где она!
Завтра все выясним, пустил в ход последний довод Самсон, я номер извозчика чубаровского запомнил. С утра без труда узнаем, куда увезли твою красавицу
Завтра будет поздно, злобно толкнул Самсона Фалалей, мне сегодня надо! Вылезай из саней! Мне ехать за ними надо! Мадемуазельтысяча благодарностей и тысяча извинений.
Нельзя сказать, чтобы слишком любезно, но фельетонист «Флирта» принудил друга и спутницу покинуть сании тут же саданул кулаком в спину извозчика. Санки дернулись, и полозья быстро заскользили по накатанной колее, а Самсон и Мария в недоумении остались стоять на тротуаре.
Прошу прощения, мадемуазель, наконец спохватился стажер журнала «Флирт». Позвольте, я вас провожу.
Бестужевка глухо засмеялась, прикрывая рот муфточкой и посверкивая глазами из-под темных бровей.
Очень смешной ваш друг, такой горячий! Такой неожиданный! И имя у него смешноеФалалей! А ваше имя я не знаю.
Меня зовут Самсон. Самсон Васильевич.
Очень хорошо, остальное я угадаю сама. Вы учитесь. В университете. На третьем курсе. Судя по серьезному изможденному видуна математическом отделении. А судя по одеждевольнослушатель.
Э-э-э, в общем, да вы угадали, замямлил от неожиданности Самсон, неприятно пораженный тем, что ему дали на два-три года больше.
Тогда мы люди одного круга и примерно одного возраста. Я тоже совершеннолетняя. А значит, мне уже не возбраняется быть самостоятельной.
Самсон улыбнулся и застенчиво признался:
Простите, мадемуазель, но я был в таком расстройстве, что не запомнил вашего имени.
Вот как? Я не сержусь! И все понимаю! Вот если б у меня было какое-нибудь редкое имя, вы бы сразу его запомнили! Мамелфа, например, или Препедигна. Но меня зовут Мария. Мария Васильевна.
Так мы с вами тезки! преодолев неловкость, воскликнул Самсон. Почти как брат и сестра: Васильевич, Васильевна
Молодые люди стояли, глядя друг на друга, и смеялись, не обращая внимания на прохожих.
Что же мы? кокетливо-укоряюще покачала головкой Мария. Надо идти. У вас есть какие-то дела?
Дела подождут, галантно ответил Самсон, устремляясь следом за своей новой знакомой. А вы далеко живете?
Нет, на Николаевской, возле Троицкой церкви. А вы?
А я квартирую в Графском переулке, ответил уклончиво Самсон, стесняясь признаться самостоятельной и привлекательной барышне, что его приютили в редакции журнала и живет он там на птичьих правах, под крылышком редакторши. Вот вы какие-то странные женские имена назвали Я, например, в жизни вообще ни разу не встречал людей с такими именами. Они, наверное, только в святцах и остались.
А вот и нет, Мария Васильевна, семеня рядышком, обратила румяное личико к своему спутнику, я знала одну Мамелфу, жену купеческую, она очень гордилась своим именем. Мой папа в юности давал ее детям домашние уроки. А еще одна девушка, она со мной на курсах училась, хоть и называла себя Полиной, а крещена была Препедигной.
Тоже петербурженка? игриво уточнил Самсон.
Нет, приезжая, из Пскова. Но она курсы бросила и собиралась выходить замуж Давно ее не видела. С полгода.
Самсон смолк. На дальнем плане его создания тлела мысль о госпоже Май, которая сегодня или завтра утром непременно потребует от него отчета: посетил ли он место жительства обманутой невесты Препедигны Толмазовой? Он искоса посматривал на мадемуазель Жуковскуюнеужели это случайное знакомство даст ему возможность узнать побольше о невесте покойного Хрянова? Неужели подруга Марии Васильевны и несчастная невестаодно и то же лицо? Но почему же тогда она приехала из Пскова, а не из Саратовской губернии, как говорил шафер? Или это две разных девушки?
Самсон вынырнул из задумчивости и поспешил задать очередной вопрос:
А у вашей подруги, наверное, и фамилия была необычная?
Мадемуазель Жуковская мило улыбнулась, приоткрыв косо поставленный верхний зубок:
Вовсе нет. Фамилия у нее была очень простаяМендель. Полина Мендель. Но я смотрю, вас более заинтересовала моя мифическая подруга, чем я?
Самсон покраснел.
Простите, милая Мария Васильевна, нежно ответил он, мне так хорошо рядом с вами, так приятно с вами болтать, что и ни о чем серьезном говорить не хочется.
Я понимаю, посочувствовала барышня, вы беспокоитесь о друге. Но вот мы и пришли. Благодарю вас. Приятно было познакомиться. Если потребуется моя помощьхороший невропатолог, звоните, номер найдете в телефонной книге.
Барышня приподнялась на цыпочки, легко коснулась губами замерзшей щеки Самсона и, повернувшись, вбежала в парадные двери дома.
Самсон помедлил с минуту, но мороз напомнил о себе и погнал его дальше. Он направился к ярко освещенному храму, высокому, облицованному желтым глазурованным кирпичом, с изразцовыми иконами по фасаду. Служба еще не закончилась. На паперти храма толпились нищие. Самсон, сняв шапку, перекрестился на купольный крест, затем на надвратную икону и двинулся вдоль храмовой ограды, облепленной нищими. Но его остановил городовой.
Дальше нельзя, сказал он.
Самсон взглянул через плечо стража порядка и увидел, что часть приоградного пространства освобождена от сирых и болезных. И посредине освобожденного участкаколенопреклоненный человек в потрепанной одежонке. Рядом с нимневысокий элегантный господин в бобрах, лицо бледное, словно напудренное, над верхней губойчерные атласные усики. Вальяжно покачиваясь, он играл тростью с серебряным набалдашником, на его ярких губах блуждала приятная улыбка. А за элегантным господином, с другой стороны тротуарной проплешиныеще один городовой.
Прохожие обтекали запретное пространство, даже не пытаясь роптать. Для Самсона такое зрелище было в диковинку, он во все глаза смотрел на одинокого старца. Бедняга одет был едва ли не в лохмотья. Кудлатая голова обнажена, волосы седые или заиндевелые. Шапка валялась тут же, на земле. Колени его, видимо, уже примерзли к земле. Ладони в рукавицах тоже лежали на тротуаре. Лбом мужик упирался в каменно-ледяную твердь.
Самсон, не в силах отвести взор от странного зрелища, стоял и размышлял. Может, грешник слеп, тогда ему нужен поводырь. Но может ли у убогого грешника быть столь элегантный поводырь? Или это случайный прохожий? И почему никому не дают к старику приближаться? Почему не дают возможности православным людям бросить несчастному копеечку? Любопытный стажер журнала «Флирт» еще не видел ранее этого храма, и теперь он предполагал, что, возможно, эта картинаобычная для окрестных прихожан. Во всяком случае, никто несчастным особенно не интересовался.
Самсон хотел задать вопрос о мужике городовому, что возвышался перед ним, как вдруг увидел, что к кающемуся пропустили экипаж. Экипаж остановился, и из него выпрыгнул мужчина, весьма смахивающий на господина Эдмунда Либида. Мужчина подал руку даме, облаченной в длинную шубу и соболиную шапку. Когда дама, опираясь на руку спутника, спустилась, сомнений у Самсона не осталосьгоспожа Май собственной персоной!
Самсон, не сводя глаз со своей статной хозяйки, непроизвольно пригнулся и нырнул за спину городового.
Госпожа Май решительно устремилась к коленопреклоненному мужику, в шаге от него остановилась. И вдруг неожиданно пнула носком ботинка в голову несчастного. Элегантный поводырь грешника смотрел на безобразную сцену все с той же приятной улыбкой. Не шелохнулись и городовые. Лишь на смугло-розовом лице господина Либида возникла плотоядная улыбка.
Несчастный старик приподнял голову, снизу вверх взглянул на величественную госпожу Май и, странно урча, принялся быстро-быстро облизывать дамский ботинок.
Филька! резким голосом скомандовала госпожа Май. Фу! Пес шелудивый!
Лохматый старик заурчал еще громче и, не прекращая урчания, начал выписывать какие-то странные движения торчащим вверх острым задом.
Завтра, как стемнеет, на цепь посажу, сторожить мост, хохотнула госпожа Май, обращаясь к невозмутимому поводырю и освобождая свой замусоленный ботинок из пасти безумного нищего.
Внезапно коленопреклоненный старик выпрямил спину, задрал острую мордочку с жидкой бороденкой к небу, сложил ладони на груди и противно завыл:
У-у-у! А-а-а!
Кинь ему кость, велела госпожа Май господину Либиду.
Тот, казалось, только и ждал этого повеления. Он вынул из кармана коричневый пакет и бросил его к коленям безумного старика. Тот перестал выть, схватил обеими руками подачку, разорвал плотную бумагу зубами, выплюнул бумажные лохмотья и стал с яростным чавканьем пожирать гнутую палку колбасы.
Госпожа Май со зловещей улыбкой с минуту смотрела на отвратительную картину, затем шагнула к элегантному пастырю гнусного старика и властно распорядилась:
Фильку сегодня более не кормить.
Будет исполнено, госпожа. Любезный красавец поклонился.
Завтра утром купить для него собаку. Сучку породы пудель.
Самые дешевыев питомнике Франца Крюгге, предупредительно ответил поводырь.
Там и купите, отрезала Ольга. Еще вопросы есть?
Нет, многоуважаемая Ольга Леопольдовна!
Глава 7
Помощник дознавателя Лев Милеевич Лапочкин прибыл в меблированные комнаты вдовы Будановой в полной уверенности, что беседа с несчастной невестой покойного Ардалиона Хрянова даст материал для быстрого и успешного раскрытия необычного убийства латиниста. Однако на пути к невесте оказалось препятствие: возле худосочного консьержа стояла плотная дама с могучими бедрами и необъятной грудью. Отсутствие талии, короткая шея и низенький рост делали ее похожей на кубышку, правда, кубышку, затянутую в черное платье с кокетливыми воланами и рюшечками. В темных, с проседью волосахкружевная наколка. Рядом с ней топтался парнишка в синей суконной гимнастерке, без пояса. Черты лица его: тонкогубый рот, нос уточкой, близко поставленные глазане оставляли сомнения, что он сын плотной дамы, так велико было сходство. Тут же громадный дворник цепкой лапищей придерживал за рукав субтильного господина в расстегнутой шубе, во фраке, из кармана которого торчал потрепанный розан.