Елена БасмановаБомбейские чудовища
Глава 1
Вбегает в аптеку мужчина и кричит: «Спасите! Жене стало хуже»! Аптекарь интересуется: «И пиявки не помогли»? Муж отвечает: «Нет. Три штуки съела и больше не хочет»!
Редакционную комнату эротического журнала «Флирт» заполнил дружный хохот сотрудников. Холодное февральское солнце едва освещало просторное помещение, в котором журналисты сошлись на традиционное собрание по планированию следующего номера своего популярного еженедельника. Ленивые лучи с трудом добирались до концертных и театральных афиш в простенках между шкафами, застревали в кипах потрепанных журналов и газет на полках, замирали на желтоватых изразцах жарко протопленной печи.
В сумрачной сотрудницкой стоял бритоголовый, белобрысый молодой человек, известный фельетонист Фалалей Черепанов и изображал незадачливого муженька. Справа, за столом, заваленном бумагами, расположился заместитель редактора Антон Треклесовна этот раз и он, обычно вялый и пресно-серьезный, изволил рассмеяться: его внушительное пузо и двойной подбородок мелко-мелко тряслись. В углу наискось от Треклесова, за другим столом, сидела строгая барышня с дурным характером, Аля Крынкина, но и она нынче не смогла сохранить серьезности. Громче всех смеялся дородный красавец женоподобного видатеатральный обозреватель Модест Синеоков, в его подведенных глазах блестели слезы. Тихо хихикал притулившийся на подоконнике переводчик Иван Платонов, в толстовке и мятых брюках, заправленных в сапоги. Рядом с ним, сложив руки на груди, криво ухмылялся репортер Мурин.
А, Самсоша, друг, давай к нам, Фалалей хлопнул по плечу появившегося на пороге стажера, крупного, русоволосого юношу, будь как дома. Слышал последний анекдот? Лежат муж и жена. На другой день исполняется пятнадцать лет, как они поженились. Жена думает: «Что мне завтра подарит муженек? Французские духи или соболиный палантин?». А муж думает: «Если б я ее убил в первый день, завтра бы уже вышел на свободу!»
Новый взрыв хохота привлек и других сотрудников: из смежного закутка высунулись машинистка Ася и музыкальный обозреватель Леонид Лиркин, оба со стаканами в руках. Легкий аромат горячего чая влился в устоявшийся букет запаховдухов, одеколона, табака и бумажной пыли. Клетчатым привидением мелькнул в дверном проеме усатый человечек и, загребая кривыми ногами в сапогах, плюхнулся на стул напротив Треклесова. Лицо клетчатого было мрачно.
Стенные часы отбили половину первого.
Безобразие! возмутился репортер, в этой проклятой редакции нисколько не ценят чужое время. Уже полчаса потерял.
А куда вы так спешите, господин Мурин? Треклесов выпрямился в кресле и, подняв брови, смерил сидящего на подоконнике репортера влажным рыбьим взглядом.
Почему я не вижу госпожу Май? негодовал тот, не реагируя на вопрос. Почему задерживается собрание?
Ольга Леонардовна, господин Мурин, проводит важное совещание с господином Либидом, изрек Треклесов, отрывая руки от подлокотников и любовно оглаживая лежащий на столешнице последний выпуск журнала за январь 1908 года, полюбуйтесь пока на наш свежий номер. Весь тираж про падших мужчин распродан. Едва дозвонился до типографии, чтобы заказать дополнительный. Такой успех! Гонорар всем выписан в двойном размере! А вы бузите.
Вы счетовод, вот и считайте ваши рубли и копейки, заработанные нашим потом и унижением, вспыхнул Мурыч, а в творческие проблемы не суйтесь. На этот журнал смотретьвредно для здоровья. До сих пор в себя придти не могу от унижения.
И мой очерк Майша испортила, включился в перебранку Синеоков, так ведь и не вставила туда гимназистика, хотя и обещала.
А ваша «Венера в мехах», господин Платонов, удивительная мерзость, подала голос Аля, вставая из-за стола и подходя к переводчику. Или вы решили поиздеваться над русскими читателями? Не верю, чтобы в Европе за такую гадость человека гением объявляли.
Да что вы, Алевтина Петровна, побагровел Платонов, у меня и оригинал имеется, на немецком, хотя я переводил с французского перевода, он изящней.
Лучше бы госпожа Май интересовалась отечественными талантами, не унималась Аля, вот вы сейчас у нее в фаворе, посоветуйте.
Она протянула Платонову журнал.
Что это?
«Современное обозрение», свежий номер. Там есть чудесный рассказ. Трагический. О любви.
А кто автор?
Леонид Андреев. «Вот пришел великан Большой большой великан. Такой большой, большой. Вот пришел он, пришел. Такой смешной великан Вот пришел он и упал»
Аля неожиданно всхлипнула, развернулась на каблуках и вернулась на свое рабочее место.
Кстати, насчет великана, оживился Фалалей, вихрем перемещаясь к угловому столику и закуривая на ходу. Мужу присылают анонимку: «Ночевала тучка золотая на груди утеса-великана. Доброжелатель». Ха-ха-ха
На что вы намекаете, милостивый государь? Синеоков вскочил. Будучи ярым женоненавистником, женщин, служащих в редакции, он всегда защищал: не мог видеть женских слез. Ваши сальные шуточки, ваши двусмысленности оставьте для других, Алевтину Петровну не троньте.
Да я и не трогал ее, ей-Богу, Фалалей выкатил круглые глаза, какая ж она тучка золотая? Худая, чернявая, усатая
А великану дону Мигелю скелеты и нравятся, ввернул со злостью Мурин, видимо, не зная, как излить свое раздражение от бесплодно растраченного времени. Он обратился к Самсону, который без всякого интереса посматривал на коллег, и полушепотом спросил:Ну как, дружище, отдохнул? Что вчера делал?
Да ничего, хандрил, вяло отозвался юноша, полдня валялся, письмо домой писал, затем сходил в синема, посмотрел фильму «Охота на медведей в окрестностях Петербурга». Никогда не думал, что
Реплику свою стажер оборвал на полуслове, увидев рядом с репортером подскочившего клетчатого усача. Лягушачий рот клетчатого дрожал, глаза сверкали.
Тебе чего, Братыкин? изумился Мурин, подозрительно глядя на коротышку, и махнул ладонью перед своим носом. Фу, весь-то ты своей фотохимией провонял.
Господин Мурин, взвизгнул Братыкин, извольте встать, сию же минуту!
Что? крепкий, мускулистый репортер, раздувая ноздри, поднялся с подоконника. Да я тебя.
Братыкин выдернул руку из кармана и бросил в лицо Мурину что-то темное.
Оторопев, Мурин воззрился на упавший предмет.
Поднимите, сейчас же поднимите, негодяй вы этакий! топнул ногой Братыкин. Я вызываю вас на дуэль. Вы принимаете вызов или нет? Поднимайте перчатку сейчас же, трус несчастный! За оскорбление женщины вы ответите своей жизнью!
Мурыч побагровел, пнул ботинком перчатку и вцепился в лацканы клетчатого пиджака. Фотограф, зажмурившись, принялся выворачиваться, схватил нападавшего за глотку.
Они убьют друг друга! панически заверещала машинистка Ася. Разнимите их!
Не надо, пусть, рыжий Лиркин кинулся из закутка к дерущимся. Давайте, братцы, давайте, двумя дураками меньше будет!
А ты, провокатор, не подзуживай, внезапно разъярился красавец Синеоков и оттолкнул Лиркина.
Музыкальный критик наткнулся на венский стул, свалился вместе с ним на пол, мгновение непонимающе хлопал рыжими ресницами, но с растерянностью справился быстро, вскочил, схватил стул за ножку и занес предмет мебели над театральным обозревателем.
Самсон, Фалалей, Треклесов и Платонов бросились разнимать драчунов.
Что здесь происходит? Властный голос перекрыл шум и визг.
На пороге стояла Ольга Леонардовна Май. Рядом с ней возвышалась элегантная фигура господина Либида: тройка из английского трико оливкового цвета в модную крапинку удачно оттеняла его каштановую шевелюру и скрадывала недостатки слегка расплывшейся фигуры.
Ольга Леонардовна имела вид суровый, но была необыкновенно хороша. Высокая, тонкая, в синем английском костюме. Темные волосы причесаны на прямой пробор, скручены на затылке в вольный узел. Одной рукой она прижимала к груди пачку бумаг. Подняв к чуть косящим глазам лорнет, висевший на шелковом шнурке, владычица «Флирта» обвела ледяным взором живописную композицию. Затем опустила лорнет и проследовала к стулу с мягким сиденьем, который успел услужливо предложить ей Треклесов.
Госпожа Май перебирала бумаги и казалась совершенно погруженной в свое занятие. Сотрудники бесшумно шмыгнули по углам. Господин Либид поместился в мягкое кресло для почетных гостей и, полуобернувшись назад, игриво махнул ладонью Самсону Шалопаеву, своему протеже, которого чуть больше месяца назад встретил в поезде «МоскваСанкт-Петербург» и направил в редакцию столичного журнала, где юный провинциал из Казани обрел и работу, и пристанище в виде софы в буфетной. Эдмунд Федорович не скрывал симпатии к юноше, быть может и потому, что Шалопаев был единственным из флиртовцев, кто не испытывал к нему ни зависти, ни презрения.
Наконец госпожа Май оторвалась от бумаг и с минуту внимательно изучала своих сотрудников. Затем разомкнула уста:
Господа журналисты, сказала она зловеще, вы, вероятно, догадываетесь, что вы мне смертельно надоели. Вот мы и размышляли с господином Либидом: что мне делать? То ли вовсе закрыть журнал? То ли последовать совету моего доктора и отправиться на курорт, чтобы от вас отдохнуть?
В сотрудницкой повисла гробовая тишина.
Среди вас нет никого, кто мог бы стать опорой слабой женщине, продолжила она с горечью. Исключая, конечно, Эдмунда Федоровича. Зато проблемы вы подбрасываете мне неукоснительно. Ни одной недели без скандала. Ни одной недели не проходит без того, чтобы я не изворачивалась перед полицией, чтобы кто-нибудь из вас не натворил глупостей. На собрания вовремя не являетесь. Материалы в номер сдаете поздно, манкирует своими обязанностями. И творческих идей у вас нет никаких. Все я должна придумывать.
Сотрудники «Флирта» понурились.
А между тем у меня и своих проблем хватает, заявила после паузы госпожа Май, причем об их сложности вы даже не подозреваете. И возиться мне с вами некогда. Воспитывать и вразумлять вас недосуг. Вы все поняли? Поэтому с сегодняшнего дня утверждаю новые условия контрактов. Кто не согласен, может сию же минуту быть свободен.
Не шевелясь и стараясь не дышать, флиртовцы безмолвствовали.
Итак, пункт первый. Во время планирования номера говорю только я. Все остальные молчат. Если есть творческие предложенияв письменном виде на стол Антону Викторовичу. Пункт второйкто в понедельник пропускает собрание, тот автоматически получает расчет. Вопросы есть?
Вопросов ни у кого не было. Самсон метнул взгляд на Фалалея. Тот возвел очи к потолку и дурашливо шевелил губами, молился, что ли?
Я вижу, у господина Братыкина есть интуиция, саркастически улыбнулась госпожа Май, сегодня он на собрание пришел. Очень хорошо. А вот дона Мигеля я не вижу. Где он?
Сотрудники хранили молчание: Ольга Леонардовна сама только что запретила им говорить
С сегодняшнего дня господин Сыромясов в журнале «Флирт» более не служит, госпожа Май сделала властный жест в сторону Треклесова. Уведомите его об увольнении. Возомнили себя незаменимыми. Обозреватель мод, эка невидаль. Да я хоть завтра найду на его место дюжину желающих. А пока тему мод буду освещать сама. Остальные все в сборе?
Полная колода, Олюшка, лениво отозвался господин Либид.
Итак, сухо продолжила госпожа Май, начнем планирование. Падшие мужчины мне уже порядком надоели. Кроме того, надо избегать однообразия. Читатель должен всегда получать что-нибудь неожиданное. Следующий номер будет светлым и невинным, тема номера «Красота спасет мир». Но без всякой достоевщины, ясно?
Все согласно закивали.
Программную статью напишет господин Черепановпосетит конкурс красоты, который намечен на среду, подаст его в нужном ракурсе. Я, конечно, понимаю, что Фалалей Аверьяныч специализируется на фельетонах о супружеских изменах. Одно другому не помеха. Если всплывет материал для фельетона, мы найдем ему применение. Господин Братыкин, разумеется, предоставит нам снимки красавиц-конкурсанток. Вам все ясно, господин Братыкин?
Мрачный фотограф, опустив глаза, кивнул.
Но это не все, господин Братыкин. За вами фотографии брачных игр животных. Сразу же после совещания возьмите у Антона Викторовича адрес ветеринара Тоцкого, он будет вести у нас эту рубрику. К нему и отправитесь.
Братыкин поднял голову и в изумлении уставился на редакторшу, лягушачий рот его раскрылся, но возразить он не осмелился.
Вместе с вами, господин Братыкин, к Тоцкому пойдет Иван Федорыч Платонов. Загружать новыми сложными переводами господина Платонова пока не стану, а пошлифовать ветеринарский стильэто почти курорт.
Платонов нервно сдернул с носа пенсне, стал протирать его платком, но скрыть растерянность за привычным занятием ему не удавалось.
Теперь о вас, господин Синеоков, продолжила госпожа Май, что это вы там строчите?
Театральный обозреватель вскочил и, подбежав к редакторше, почтительно протянул ей программку.
Так, программка соревнований Борцовский клуб. Чемпионат России. Поддубный, Карло Милане, Шимон Агебор Ход вашей мысли мне ясен. Однако у меня на вас другие планы. Вы все-таки театральный обозреватель. А не спортивный. Можете написать о новой звезде Наталье Волоховой?
Модест Синеоков, согнувшись в пояснице, умоляюще сложил ладони у груди, прямо под пышным шелковым бантом, и яростно замотал кудрявой головой.
Ну-ну, не надо так огорчаться, смягчилась госпожа Май, мне и самой Волохова не очень нравится. Правда, есть поэты, которые от нее без ума Посвящают ей стихи Но и стихи для нашего журнала слишком заумны, и поэтам она, видимо, поднадоела. Да и сама актриска порядочная ломака. Я, так и быть, Модест Терентьич, вашу задачу упрощу. Вы напишете о женской красоте на экране О звезде синема Согласны? Возьмете интервью у зрителей помоложе, расспросите, чем их так пленяют дивы синематографа? Интервью ныне в моде.
Синеоков захлопал ресницами, взвешивая в уме все плюсы и минусы нового задания.
Ну, идите, идите. Садитесь на свое место, госпожа Май взмахнула холеной рукой, вижу, вы довольны. Синематографискусство прогрессивное. Не то что театр. Ваше имя украсит первые страницы летописи российского синема.
Польщенный Синеоков почел за лучшее скрыться из поля зрения мучительницы.
Господин Мурин, развернулась к репортеру редакторша, настал ваш звездный час. Я знаю, вы подрабатываете и в других изданиях. И к спорту неравнодушны. Так вот и пишите о первенстве России среди борцов. Мужчина более женщины одарен красотою: широкие плечи, сильный затылок, борода Но разве можно назвать красавцами молодых людей с потухшими глазами и с искривленными спинами? Или зрелых мужчин с отвислыми подбородками, толстыми кадыками и огромными животами? Ольга Леонардовна с плохо скрываемым наслаждением обвела взором смущенных сотрудников. Откуда вялый вид, вздутое лицо, толстая шея и рыхлая мускулатура? Природа здесь не при чем. Надо подумать, как нам вернуть мужскую красоту. Никакого вина, водки, пива, табака Нужны упражнения мускулатуры. У вас статья получится, я уверена. Полагаю, вы сумеете связать российские состязания с историей Олимпийских игр.
Мурин пожал плечами и бросил взгляд на Самсона.
Впрочем, Гаврила Кузьмич, для более детального разговора прошу вас сегодня прибраться в вашей квартире, а завтра в это же время прийти в мою приемную, добавила многозначительно госпожа Май и обратилась к другой жертве. А вам, Леонид Леонидович, предстоит немало попотеть. Вы поняли тему номера: «Красота спасет мир»? Очень хорошо. Но на этот раз я хочу, чтобы вы нашли спасительную красоту не в Бахе и Генделе, не в Моцарте и Вагнере, а в городском романсе. В тех безыскусных мелодических перлах, которые заставляют рыдать бедных и богатых, пробуждает в их душах милосердие и человеколюбие. Сойдите с вершин классики в народную гущу. Послушайте рядовых исполнителей. Их музыка переживет Моцарта.
Рыжий Лиркин залился пунцовой краской, однако возмущение лишило его дара речи.
Итак, что у нас осталось? Постоянные рубрики те же. Алевтина Петровна, проследите, чтобы госпожа Астростелла и отец Августин соответствовали теме номера. Ася, я надеюсь, тоже меня слышит, и «Энциклопедия девушки» предстанет в необходимом ракурсе. Что еще? Моды, ткани, наряды, украшения Антон Викторович, подберите выигрышную рекламу. Текст напишу я сама. Вопросы есть?