Все помолчали. «Ангел родился», как говорили в Питере, и первым ожил Серафимов:
Кто ж это цацки ее так страстно захотел, что человека за них порешил?
А это, Сима, очень большой, хороший и насущный вопрос, поддержал Зайцев. Но это кошка рыбу всегда с головы ест. А мы начнем не с головы, которая это затеяла, а с рук, которые преступление совершили. Посмотри-ка наших старых знакомых: кто в картотеке числится, но в настоящий момент на свободе временно гуляет. Пошли, Самойлов, к профессорше маникюр делать.
Все поднялись. Сполз с подоконника Нефедов.
А знаешь, Сима, спохватился Зайцев, когда тот уже показал затылок. Может, и ты тоже прав.
Я часто прав, проворчал он. Ты что сейчас имеешь в виду?
Крачкин бросил выразительный взгляд, поднял перед ним большой палец: мол, браво, моя школа. Серафимов хлопнул его по руке, убирая: мол, нечего пальцами тыкать.
Кошки, они тоже не дуры, когда с головы начинают. Верно, по описаниям цацки броские
Если только мадам Синицына не преувеличила, встрял Крачкин. Что простой бабе царские уборы, то работнику торгсинадутое колечко.
Психология, да, Крачкин. Но допустим, Синицына не преувеличила. Может такое быть? Может. Если она не врет, она эти цацки часто видела, присмотрелась, пообвыкласьуже не ослепляли они ее красотой своей и богатством. А судя по описаниям подробным, не врет. Хорошо рассмотрела, хорошо знала. Не всегда же убитая затворницей была. Что, если помнил ее кто по прошлой жизни? Как она в уборах своих тогда фигуряла.
Театр, ресторан начал перечислять Крачкин. Только так полгорода в подозреваемые записать можно.
Ты, Крачкин, меня нарочно стращаешь, пихнул его локтем Серафимов. Что ж теперь, пол-Ленинграда проверять?
А ты, Сима, учись, наставительно перебил Зайцев. Мы с тобой на горшке сидели, когда Крачкин уже за бандитами бегал. И старую жизнь он получше нас знает.
Разумеется, надменно процедил Крачкин.
Не пол-Ленинграда, продолжал Зайцев. Кокнуть Варю мог кто угодно. А вот позволить себе такие финтифлюшки и сейчас может не любой. Может, он их коллекционирует. Может, бабенка его в комиссионки чаще обычного наведывается и без покупок не уходит. На все это деньги нужны. Поводи носом, Сима. Вдруг золотой песочек нас куда приведет.
Господи, зарокотал из коридора Самойлов. Как же я это ненавижу. Еврейские проводы. Уже встали все, польты натянули. Приветы передали, попрощались. А все в дверях стояти лалалалала.
Договорились, Сима? Ура. Удачи. А ты Нефедовна трамваях кататься Всё, разбежались. Самойлов, лечу на крыльях любви. Где там маникюрша твоя? Веди.
А я? крякнуло вслед.
Крачкин! Да тебе ж самое сложное! Зайцев хлопнул себя по лбу. На самом деле, для старого сыщика предназначалось дело, для которого не требовалось бегать, ходить, толкаться в душном вагоне. Надо установить круг знакомств нашей затворницы. Так что тебесамое интересное: читать чужие письма. Которые Сима в панталонах у актрисы нашей отрыл.
Ни за что! донеслось ему вслед. Я джентльмен.
Донеслосьи утонуло в гоготе Самойлова.
Глава 6
Зайцев совершенно иначе представлял себе маникюршу. Точнее, совсем не представлял: так, нечто развратное. И непременно губы бантиком, густо накрашенные, как будто наклеенные на лицо.
Перед ним сидела прямая седеющая дама в белой блузке с пожелтевшими кружевами. Волосы были взбиты надо лбом и увенчаны на макушке маленькой тугой дулей по моде, которая лет тридцать-сорок назад требовала к такой прическе пышных рукавов-буфов и талии-рюмочки.
«Фасон ее молодости. Значит, сейчас ей лет шестьдесят», прикинул он. Губы цвета сырого мясного фарша. И в пенсне. Директриса женской гимназии, да и только.
Зайцев вспомнил, что онаеще и профессорская вдова. Здесь противоречия с обликом не было.
Руки она выдвинула коробочкой перед собой. Так полагалось воспитанным девицамтоже лет сорок назад. Зайцев отметил ее розовые полированные ноготки, каждый обточен в форме миндаля. Сразу и реклама собственных услуг, и давняя привычка к ухоженности. Он перехватил взгляд дамы на свои лапы и невольно подвернул пальцы. Блеснули стеклышки пенсне. Она подняла взгляд ему на лицо.
Господи, молвила она, по-петербургски четко отделяя слово от слова, букву от буквы. Конечно. Же. Нет.
Я просто подумал наивно пробормотал Зайцев. Перед такой прикинуться дурачкомсамое то. Начнет с высоты своего превосходства учить уму-разуму и оглянуться не успеет, как уже выболтала в разы больше, чем намеревалась сказать, вернее, утаить. Я просто подумал, что раз она из дома не выходила, то маникюр делать зачем? Кого удивлять?
Он не ошибся. Ледяной взгляд. Зайцев ответил круглым взором идиота. Думал: «Любовник. Для кого же еще она когти свои точила Ну давай, милая, рассказывай». Обычные письма под панталонами не хранят.
Я ничего не понимаю в женском поле В дамском В артистках бормотал он. Самойлов держал мину игрока в покер; попросту говоря, делал «морду кирпичом». Только зря старался. Гарпия не удостоила его и взглядом.
Вот именно, холодно отчеканила она. И соизволила пояснить: Настоящая женщина и настоящая артистка не позволит себе неухоженные волосы, зубы, ногти, подмышки и белье, даже если она не собирается покидать собственный будуар.
«Это явно больше, чем я хотел бы знать о женщинах, иронически признался себе Зайцев. Особенно насчет подмышек». А вслух удивился:
Почему?
Вздох.
Если вы этого не понимаете, мне вам не объяснить.
А вы попытайтесь, ласково предложил он, напряг память: Елена Львовна. Я ведь не из любопытства интересуюсь. Не секреты женской красоты и личной жизни выведываю. Я убийцу ищу.
За ледяным взором мелькнуло смущение:
Да-да. Разумеется.
Коробочка разомкнулась, рука нырнула за платочком, и Зайцев заметил, что холеные пальцы дрожали.
Вы часто виделись? сочувственно спросил он.
За стеклышками пенсне начали набухать, наливаться слезы. Под стеклышки скользнул угол платка, деликатно промокнул предательскую влагу.
Сразу после массажа и косметички, то есть Олечки, она через дверь от меня живет. Каждый второй день, из-под платочка, в нос бормотала Елена Львовна. Но хорошее воспитание не позволяло ей высморкаться перед двумя посторонними мужчинами.
У человека не растут так быстро ногти! не выдержал Самойлов. Зайцев для порядка пнул его под столом ногой. Но вопрос был кстати.
Вдова уже справилась с собой и опять била холодом:
Нет. Не растут. Но ванночку из теплого масла и трав необходимо делать через день. А в дни между ванночкамиперчатки с гусиным жиром.
А это зачем? изобразил удивление Зайцев. Та вздохнула, миг подумала: говорить? Не говорить? Кивнула сама себе.
Примечания
1
Подробнее об этом читайте роман Ю. Яковлевой «Укрощение красного коня».