Дмитрий ПетровПуть в Тир-нан-Ог
Как часто бывает, он наткнулся на этот документ совершенно случайно. Каким образом эти бумаги оказались среди тех материалов, с которыми он работал, было сложно понять. Но за последнее время его способность удивляться притупилась.
Долгие месяцы нахождения в этой стране укутали его сознание мягким одеялом мифического восприятия. Её насыщенная влагой сочная зелень убаюкивала, но одновременно рождала странное возбуждение, обострение ощущений. Как будто следуя сюжету известной сказки, сознание укрыли зеленые очки, которые не только наполняли все вокруг зеленым цветом, но и преломляли действительность. И в этом новом мире странные легенды этой страны казались более реальными, чем жаркие и сухие воспоминания о родной земле.
Искривление времени в полной мере относилось и к библиотеке колледжа, в которой он работал. Современное, уверенное в себе здание новой библиотеки встречало посетителей прагматичным удобством помещений, современным оснащением и эффективной организацией процесса. Уходящие вверх многоуровневые стеллажи создавали футуристическое ощущение бесконечности. Даже название комплексаГолубой Комплексрождало ассоциации с бескрайним небом. Книги здесь были уверены в себе, знали свою цену и место в иерархии учебного процесса. Они были похожи на одетых по форме красивых, образованных и успешных офисных служащих, всегда готовых помочь вам, но при этом достаточно безразличных.
Но для тех, кто не хотел оставаться в уютных современных пространствах, библиотека давала шанс на дайвинг во времени. Для этого нужно было заранее согласовать свой визит в старое здание, и на стойке библиотеки Беркли, входящей в новый комплекс, получить читательский билет, чтобы потом отправиться в путешествие. Дальнейший путь через холлы, лестницы вверх и вниз, павильоны, создавал ощущение небольшого квеста, который одновременно давал понять, что путь к древней мудрости сопряжен с трудностями, и готовил искателей этой мудрости к погружению в иное измерение.
Поначалу, на первом этаже, их встречала выставка кельтской культуры, носившая слегка отрешенный характер. А затем, поднявшись наверх, они попадали в знаменитую Долгую комнату, наполненную тысячами надменных книг. Так же, как и в новых зданиях, стеллажи здесь заполняли многоуровневое пространство до самого потолка. Но если в голубом здании они уходили в небо, то здесь, под полукруглым сводом, тонули в перспективе пространства, затягивали в темный тоннель времен. Здесь книги смотрели на людей сверху вниз, с высоты значимости своего возраста и ценности. Хотя они и были готовы делиться с людьми своими знаниями, но делали это с изрядной долей высокомерия.
Поначалу он любил прогуливаться по действительно длинной галерее, рассматривая череду бюстов. Он бывал во многих библиотеках мира, но галерею такой длины не мог припомнить. Бюсты древних мыслителей, таких как Аристотель, Цицерон, Демосфен и, конечно же, Платон, здесь соседствовали с бюстами деятелей, несомненно, сыгравших большую роль в истории страны, но ему малознакомых, несмотря на его историческое образование.
Постепенно это занятие стало ему надоедать, и в последнее время он посещал этот зал только для того, чтобы поздороваться с бюстом Свифта, которого он по-прежнему считал одним из величайших мистификаторов всех времен. При этом для него оставалось загадкой, являлись ли проблемы с психикой, которые появились у Свифта в последние годы жизни, следствием слишком глубокого погружения в мистификацию, либо, наоборот, склонность к мистификации проявилась на фоне особенностей психики. Впрочем, для него, как и для Алисы, которая, падая в нору кролика, думала о том, едят ли кошки летучих мышек и едят ли летучие мышки кошек, было все равно, какой поставить вопрос, потому что он также не знал ответа ни на один из них.
Закончив приветственный ритуал, он погружался в работу с архивными документами, подобранными ему сотрудниками библиотеки на основании его запросов. Иногда его исследование напоминало ему работу экскаватора, который слой за слоем снимал почву. Время от времени в его ковше оказывались совершенно странные предметы, которые никто не ожидал найти в этом месте. Большая часть из них не имела никакой ценности и не вызывала интереса. Но иногда появлялись любопытные находки, которые тянули за собой ниточку историй.
Он еще раз, с нарастающим возбуждением просмотрел документы. Профессиональный навык работы с архивами позволил ему мгновенно оценить значимость находки и вынудил его сознание выстроить цепочку дальнейших исследований и продвижения материала. На основании предыдущей работы он понимал, что эти документы относились к той части архивов, которые пока еще не были оцифрованы библиотекой, и, возможно, именно поэтому до сих пор не стали достоянием общественности.
Он отложил документы и на некоторое время застыл в легком сомнении. Он всегда считал, что не все тайны должны выходить из тени. Особенно такие, в погоню за обладание которыми могут быть вовлечены огромные деньги. Но сомнение на этот раз не было долгим, он действовал машинально, как будто по внешней подсказке. В обход официальной процедуры он аккуратно отсканировал документы приложением на телефоне и вернул их сотрудникам для возврата в недра архива, где они могли бы и дальше храниться долгие годы, не потревоженные людским вниманием, в том случае, если цепочка информации о документах на нем и замкнется.
Хотя в этом у него были большие сомнения. Его опыт подсказывал, что единожды потревоженные документы очень редко засыпали снова
По пути к дому Ден с легкой грустью рассматривал крапинки желтизны на кронах деревьев, наполняющие окружающий мир настроением приближающейся осени. Он любил зелень деревьев, и в тех местах, где ему удалось побывать, пытался почувствовать её оттенки и настроения.
Яркая и ровная салатовая зелень аккуратных альпийских лугов подчеркивала правильность безразличной Гельвеции. Но, несмотря на её безразличие, в ней было комфортно и уютно. Она радовала глаз, но не тревожила душу.
Густая и насыщенная зелень Карибских стран, напротив, цепляла и возбуждала. Даже тень от неё не давала свежести, скорее ощущение укутанности жарой.
По северному темные оттенки валаамской зелени создавали ощущение глубины и многослойности. Странным образом она сочетала в себе умиротворенность и тревогу.
А в Москве зелень была краткой и изменчивой. Стремительно раскрывшись короткой весной, она как бы торопилась себя показать миру яркими свежими расцветками, чтобы вскоре приобрести слегка ленивые спокойные оттенки лета. Но понемногу лето грустнело, все чаще срываясь дождем. И зелень теряла яркие тона, приобретая чуть грустноватые блеклые оттенки, понемногу вытесняемые желтизной осени.
Но какую бы зелень он не встречал на своем пути, главной его любовью все же оставался изумрудный цвет ирландских лугов. Возможно, потому, что он стал одним из самых ярких впечатлений в тот день, когда он первый раз оказался за границей и был готов впитывать все новое. Оставив под крылом серую грязь московской мартовской слякоти, самолет уносил его в загадочную южную страну, но был вынужден на несколько часов сделать посадку на дозаправку. В те времена самолеты не могли летать так долго, так далеко и так комфортно, как сейчас. Волею судьбы этой точкой оказался аэропорт Шеннон. И когда они вынырнули из облаков, внизу он увидел ярко-зеленые ровные клеточки полей, каких раньше никогда не видел. Для него они стали символом новых неизведанных земель и эталоном свежести впечатлений.
Когда он вошел в квартиру, то понял, что Мари уже дома, увидев её плащ на вешалке, хотя она не подавала никаких звуков, выдававших её присутствие. Но не успел он раздеться, как она на мгновение появилась в дверном проеме, чтобы приветствовать его мягкой улыбкой, и снова скрылась в комнате.
Привет, Милая! помахал он ей рукой, когда проходил мимо дверей гостиной, направляясь в спальню, чтобы переодеться.
Он отметил, что за то время, пока он раздевался, она расположилась на диване, вытянув ноги, на которых лежал гаджет, и играла в любимую ей незамысловатые игру. Он скользнул глазами по мягким изгибам её ног, ощутив приятное возбуждение от их вида. Почувствовав его взгляд, она подняла глаза и снова улыбнулась той же мягкой улыбкой, которой он не мог противостоять, да не слишком и хотел сопротивляться.
Милый, стейки ждут тебя на кухне, греются. Или ты хочешь, чтобы они изменили тебе со мной?
Ну что ты, Милая, я всю жизнь следовал старой английской пословице, говорящей о том, что есть три настоящих удовольствия в жизни мужчины: to eat meat, to ride on the meat and to stick meat into the meat.
Ух, ты просто брызжешь во все стороны токсичной маскулинностью, рассмеялась оная сдаюсь на твою милость: возьми меня, Воин Степей.
Мой поцелуй еще в степях, его придется немного подождатьслегка банально отшутился он, скрывая под этой фразой легкое раздражение, которое он внезапно испытал.
Она почувствовала смену его настроения, и сделала попытку скорректировать его раздражение мягкой непосредственностью. Встав с дивана и отложив в сторону гаджет, она подошла к нему и прижалась всем телом.
Милый, я хочу твои поцелуи всегда и везде.
Он нисколько не сопротивлялся исходившей от неё волне желания близости, и поцеловал её волосы, вложив в этот поцелуй всю накопившуюся за день нежность. Приняв это поцелуй как аванс на вечер, она снова скрылась в недрах гостиной, оставив его один на один с кусками мяса, которым предстояло стать связующим элементом их вечера.
Хотя он и воспроизводил английскую пословицу с изрядной долей иронии, но при этом вполне искренне был уверен в том, что мясо всегда получается лучше в том случае, если оно приготовлено мужчиной. Мари не слишком возражала против этой точки зрения, хотя он и не совсем был уверен в том, какова была причина такой покладистости. Вариант, добавлявший очки в его уверенность в себе, заключался в том, что она была с ним полностью согласна. Альтернативная версия цинично утверждала, что её согласие не более чем уютный способ переложить на него приготовление одного из блюд.
Но думать об этом ему вовсе не хотелось. Ему просто было приятно сделать что-то, что могло доставить ей удовольствие, независимо от причин и мотиваций.
Он прошел на кухню и привычными движениям стал подготавливать стейки: обработал каждую сторону оливковым маслом, посыпал перцем и специями, одновременно нагревая сковородку с ребристой поверхностью.
Мари всегда с легкой иронией относилась к его привычке выставлять таймер на каждом этапе приготовления, но это не только облегчало для него процесс, но и вносило в него нотку оригинальности.
Когда резкий сигнал таймера сообщил о разогретости сковороды, он бросил стейки на горячую поверхность и вышел их кухни, оставив её наполненной дымом от жарящегося мяса.
Мари снова вернулась к игре, от которой он не стал её отвлекать. Вместо этого сел в кресло, открыл свой ноутбук и, продолжая настроение, захватившее его по дороге домой, начал просматривать страницы, посвященные стране зеленых лугов. Когда мягкий писк таймера сообщил ему о том, что пора переворачивать мясо, он оторвался от экрана и встал с кресла. В этот момент он поймал пристальный взгляд Мари, которая незаметно для него оторвалась от игры.
Когда после нескольких минут, проведенных на кухне, он вернулся в комнату, Мари уже отложила свой гаджет и обратилась к нему с напускной серьезностью:
Милый, когда ты так сосредоточен, это обычно означает, что ты что-то задумал.
Не так, чтобы задумал, медленно протянул он, скорее смутное настроение. Мы ведь с тобой так и не решили, куда поедем этой осенью?
Действительно, не решили. Мыслей было много, но так они ни во что толковое не оформились, по крайней мере, у меня. Помню только, что вертелись они вокруг теплых краев, где мы хотели продлить лето. А у тебя есть интересные идеи?
Как я и говорил, это не оформившаяся идея, а скорее «oscuro objecto del deseo», тайный объект желания, улыбнулся он.
Очередной писк таймера вернул на его лицо озабоченное выражение. Он быстро ушел на кухню, бросив на ходу:
Пойдем, Милая, мясо уже готово. Пока оно будет дозревать, накроем на стол.
За те пять минут, которые они ожидали готовность стейков, Мари расставила на стол посуду, а Ден открыл бутылку вина и разлил его по бокалам. Лишь когда они пригубили вино и попробовали мясо на готовность и вкус, Мари расслабилась и вернулась к разговору.
Ну, рассказывай про свои тайные желания.
Я не говорил, что они тайные, я сказал, что они смутные, а это совершенно разные вещиулыбнулся Ден, Кроме того, я упомянул этот фильм скорее для того, чтобы поразить тебя знанием интеллектуального кинематографа.
Ты зря старался, я не смотрела этот фильм.
Я смотрел, но очень давно и на оригинальном языке, когда был на Кубе сразу после института. Поэтому понял в нем не так уж и много.
Прозвучало слово Куба. Я угадала?
Нет, Милая, я имел в виду другое место для поездки. Ирландию.
Мари посмотрела на него с легким удивлением.
Мне всегда казалось, что моря, окружающие Ирландию, не самые теплые на нашей планете. Или я ошибалась?
А мне всегда казалось, что теплота моря не главный фактор, который определяет то, насколько интересным может быть путешествие. Впрочем, я на этой идее не настаиваю, если ты хочешь на теплое море, мы легко найдем интересное место и среди южных морей.
Мари примирительно улыбнулась.
Не могу сказать, что идея мне не нравится, просто она слегка неожиданна. Мне нужно с ней сдружиться, посмотреть, почитать.
За ужином они больше к этой теме не возвращались, но Ден почувствовал, что Мари захватила его задумка. Сразу после ужина она углубилась в интернет, просматривая информацию о стране, её достопримечательностях, климате. Ден давно обратил внимание на то, насколько по-разному он и Мари погружались в страны и города.
Ден обычно начинал с истории страны, это помогало ему понять, что из себя могут представлять проживающие там люди. По его убеждению, исторический путь всегда накладывает отпечаток на особенности нации. А затем он погружался в анатомию страны: какие её наполняли города, какие способы передвижения между ними, что нужно знать, чтобы комфортно себя ощущать. Параллельно сознание автоматически выстраивало план примерной поездки, намётки, где остановиться и что посмотреть.
По сравнению с его достаточно механическим подходом, взгляд Мари не фиксировался на деталях, но зато глубже проникал в дух страны, её настроение, интуитивно определял точки интереса. И Ден был вынужден признать, что всегда, когда они выстраивали путешествие, основываясь на её находках, то поездка была насыщена яркими впечатлениями.
Поэтому, он привычно хранил молчание, не нарушая её процесс погружения, за время которого он успел набросать сроки и маршрут поездки, выбрать отели и наметить достопримечательности, которые следует посетить в каждом из мест. Но зато, когда Мари нарушила молчание, он понял, что вопрос насчет поездки для неё решен.
Милый, я посмотрела информацию про достопримечательности Ирландии и выбрала то, что может быть нам интересно, сказал она, сосредоточенно глядя на экран и не заметив его улыбки.
Как оказалось, подготовительные мероприятия к поездке оказались чуть сложнее, чем Ден ожидал. Прежде всего, отсутствие прямых рейсов усложняло дорогу, а необходимость получения своей собственной визы дополняла хлопот. Но больше всего вопросов вызывал способ передвижения по стране. Чисто теоретически Ден представлял себе, как управлять автомобилем с правым рулем. И даже несколько раз совершал несложные короткие поездки. Но он с трудом понимал, каким образом будет покорять сотни километров не самых простых ирландских дорог. Так и не найдя на текущем этапе решения этой проблемы, он оставил её на потом.
Несколько дней они потратили на подготовку документов и фото для визы. За это время Ден подобрал удобный рейс через Амстердам и наметил отели в каждом из мест, где они предполагали останавливаться.
В отличие от простой шенгенской анкеты, ирландская оказалась более замысловатой и напоминала английскую как по языку, так и по стилю. Как обычно, анкету за них обоих заполнял Ден, обложившись бумагами и документами. В это время Мари расположилась рядом на диване, погрузившись в свой гаджет и лишь время от времени бросая короткие взгляды на сосредоточенные и слегка раздраженные действия Дена. Ему казалось, что она совершенно выключена из процесса, но в тот момент, когда он заполнял графу про место их пребывания в Ирландии, как будто прочитав его мысли, внезапно спросила: