Исхак, к изумлению всех евреев, оставался спокойным и рассудительным.
Моисей, ты не фараон, чтобы со мной так разговаривать, а мы не твои рабы. Нам обещали свободу и рай на земле. Мы не просили у тебя богатства и даров небесных, молодой мужчина подошел почти вплотную к пророку, перебарывая страх. Ты обещал нам землю, на которой мы будем трудиться, строить свое жилье, растить детей и никогда больше не знать, что такое рабство. Это были твои слова?
Дерзкое поведение молодого еврея заставило пророка растеряться:
Вам дал свободу наш Всемогущий Бог! пророк поднял свободную руку к небу. Я всего лишь выполняю волю Отца нашего небесного.
Но где же Он, твой Бог, сейчас? Наши дети умирают, старики еле волочат ноги, женщины голодные, а мужчины находятся в полном отчаянии, потому что не могут ничем помочь своим родным. И куда же делся твой Бог, коль позволяет нам медленно и мучительно умирать в этой безжизненной пустыне?
Не богохульничай! пророк не выдержал, его лицо побагровело, по щекам пробежала дрожь от невыносимого напряжения. Бог испытывает нас! Вы, презренные, не понимаете, что мы народ избранный, а тех, кого Всевышний любит, он подвергает испытаниям.
Моисей хотел ударить возмутителя спокойствия, но Исхак не дрогнул и смотрел ему прямо в глаза:
Я повторяю, мы не рабы, а свободные люди. Ты же сам сказал, что так решил твой Бог. Пророк остановился, пораженный такой смелостью некогда забитого мелкого лавочника. Бунтарь, не опуская взгляда, продолжил: Так тебе нужна была власть, а не наша свобода?
Моисей совсем растерялся, а Исхак, почувствовав поддержку людей, решительно пошел в наступление:
Ты придумал Бога ради власти! Его нет. Никто кроме тебя не видел Отца небесного, он существует только в твоей фантазии. Мы не верим тебе.
Люди один за другим начали вставать с колен, окружая пророка со всех сторон.
Нельзя верить в то, чего не видят наши глаза, не слышат наши уши и не ощущают наши пальцы. Так ведь, люди?
Толпа дружно загудела, поддерживая своего зачинщика.
Отрекись, Моисей, от своего Бога и стань одним из нас, преклони колено перед нашим главным символомЗолотым Тельцом! чья-то рука сзади попыталась наклонить Моисея, чтобы опустить его на колени перед золотым изваянием. Но пророк резко выпрямился.
Опомнитесь, люди! Вы избранный народ, только вам Господь даровал такую щедрость. Не замарывайте себя нечестью.
Но блеск золота усиливался, ослепляя людей еще сильнее. Руки со всех сторон вцепились в Моисея, пытаясь склонить голову пророка. Колени подкашивались, тяжесть прижимала к земле, казалось, еще немногои Моисей сломается под давлением толпы. Но он, прикусив нижнюю губу до крови, взревел нечеловеческим голосом, как раненый зверь, и, превозмогая страшную боль, выпрямился во весь рост. Пророк поднял над головой каменную дощечку и со всей силы ударил ее о землю:
Будьте вы прокляты, предатели!
Глава 4
В комнате было сумрачно из-за плотных штор, наглухо закрывающих окна. Солнечные лучи едва пробивались из-под карниза, тускло освещая большой диван, покрытый толстым персидским ковром. Пожилой человек в простой белой хлопчатобумажной рубахе до пят, сидя в инвалидном кресле, работал за столом с зеленой лампой. Капюшон покрывал седую голову, обрамляя бледное, болезненного вида лицо, повсеместно изрезанное глубокими морщинами. Мягкие черты тонких губ говорили о чувствительности и внутренней доброте, при этом орлиный нос подчеркивал железную волю старца. Его высокий лоб безошибочно подсказывал, что мудрости этому человеку не занимать. Портрет хозяина комнаты можно было бы на этом закончить, но одна деталь существенно дополняла образ старцаэто его глаза. Они были настолько чистые, хотя и подслеповатые, что любой человек при встрече с ним сразу преклонял голову, ощущая идейность мудреца. Последний маленький штрихдлинная седая бородазавершал портрет шейха Ахмета Исина, придавая ему облик святого человека. Старик с трудом поворачивался в инвалидном кресле, поправляя очки в роговой оправе с неимоверно толстыми линзами. Он с трудом различал буквы, которые писал на бумаге, но тем не менее из-под его пера рождалась довольно объемная статья. Рука уставала писать, а глаза от сильного напряжения слезились. Шейх быстро утомлялся, но все равно работал каждый день по четырнадцать часов без отдыха.
Исин был доволен тем, что завершил очередное воззвание к своим единоверцам, в котором призывал продолжать борьбу против иудейских захватчиков. Отложив бумаги в сторону, он достал из кармана рубахи платок и хотел было вытереть глаза, как вдруг за окном раздались взрывы бомб. В комнату вбежал перепуганный Саид, телохранитель старца, крупный мужчина лет пятидесяти. Он, не раздумывая и не говоря ни слова, схватил инвалидную коляску и, прижав ее к себе вместе с шейхом, бросился из дома в специальный подземный бункер, спасая старца от очередного налета израильской авиации. Исин попробовал было возмутиться, но Саид, не слушая старика, добросовестно исполнял свою миссиюоберегал духовного лидера революционной организации «Хамам» от любой угрозы.
Семьи у Саида не было, личной жизни тоже, все последние тридцать лет он посвятил только одному человекушейху Исину, ни на минуту не оставляя его в одиночестве. Впервые они встретились в израильской тюрьме, где несколько лет отбывали срок в одной камере по обвинению в терроризме. Оба ненавидели оккупантов Палестины и вместе перенесли трагедии своих семей, погибших от осколков бомб, сброшенных израильской авиацией. За это время они сильно привязались друг к другу. Обычно в заключении дни тянулись мучительно долго, нагоняя тоску своим однообразием и серостью. Но в компании с Исином время для Саида пролетало как одно мгновение. Шейх открыл Саиду откровение и первозданную истину этого мира, ранее недоступную и непонимаемую здоровяком.
Однажды ранним утром в камеру внезапно ворвались охранники. По разгневанным лицам тюремщиков Саид понял, что его другу угрожает опасность. Он вскочил с кровати, на его лице застыло дикое напряжение. Не успел шейх проснуться, как охранники грубо и бесцеремонно начали толкать полупарализованного человека. Здоровяк грудью бросился на защиту шейха и вытолкнул израильтян из камеры. Через несколько минут в камеру ворвались бойцы специального назначения и избили Саида до полусмерти. Они силком выволокли несчастного шейха и утащили в неизвестном направлении. Как потом оказалось, его освободили из тюрьмы по загадочному решению, пришедшему откуда-то сверху, вопреки яростному протесту тюремного начальства. Причиной освобождения якобы стало резко ухудшившееся здоровье Исина. Пока спецназовцы связывали Саида, жестко заламывая ему руки за спину, шейх успел шепнуть ему: «Не волнуйся, друг, я тебя не оставлю».
Мужчина не поверил Исину, за борьбу против оккупантов его приговорили к двадцати годам тюремного заключения, и он смирился с тем, что всю свою жизнь проведет несвободным, но теперь жизнь без шейха стала для него настоящим адом. Через неделю Саида странным образом освободили из заключения. Он вышел из тюрьмы с тяжелым камнем на сердце: семья погибла, дом разрушен, найти работу с таким прошлым невозможно. За душой у него не было ни гроша. Свежий воздух не радовал борца за свободу Палестины. Он стоял перед воротами тюрьмы, не зная, что делать дальше. Рядом резко остановился микроавтобус.
Эй ты! Садись в машину.
Здоровяк, недоверчиво пожав плечами, с удивлением посмотрел на молодого водителя.
Это вы мне?
Да, а кому же еще? парень за рулем явно спешил.
Вы меня с кем-то перепутали?
Нет! Садись, там разберемся.
Саиду было все равно, что будет с ним дальше. Он покорно открыл дверь и сел в микроавтобус. В салоне было темно, только впереди маячил чей-то силуэт. Кто-то сидел на переднем сиденье рядом с водителем, лица не было видно. Пассажир повернулся, и Саид к своему изумлению увидел благородное лицо шейха.
Атака израильской авиации продолжалась почти двадцать минут. Взрывы раздавались совсем близков соседнем квартале, где они разрушали до основания дома мирных жителей. Вскоре наступила тишина. Телохранитель внимательно прислушивался к звукам: «Кажется, пронесло». Он взял шейха на руки и с легкостью отнес обратно в дом. В этот момент раздался стук в дверь. Телохранитель незаметно достал из кармана пистолет и бесшумно подошел к входной двери:
Кто там?
Откройте, это я, Захид Саким, раздался негромкий голос снаружи.
Телохранитель осторожно приоткрыл дверь, окинул взглядом гостя:
Ты один?
Да.
Саид пропустил гостя, незаметно шепнув ему на ухо:
Шейх очень устал, говори коротко и долго не задерживайся.
Вошедший мужчина средних лет кивнул в знак согласия. Он прошел в комнату и преклонил колени перед Исином:
Ассалам алейкум, уважаемый. Прошу прощения, что оторвал вас от дел, но у меня неотложные новости из Иерусалима.
Шейх прикрыл глаза, вспоминая старинный город, который стал камнем преткновения между двумя народами. Когда-то ему приходилось встречаться там со многими влиятельными людьми из России и Америки, выслушивать их внимательно и кивать в знак понимания. Он слегка кивнул:
Ва-алейкум салам.
Святейший, у нас проблема, в голосе гостя слышалась тревога.
Опять агенты «Моссада» арестовали наших людей? спросил Исин, с напряжением пытаясь разглядеть выражение лица одного из своих немногих помощников, которых к нему допусками. Но кроме силуэта шейх ничего не мог разобрать. Последние годы его зрение катастрофически ухудшалось.
Нет, святейший. Аресты наших людей идут постоянно, но мы отвечаем на удары врага двойным ответом. Потеряв одного человека, мы бросаем в бой двух новых. Тут случилось нечто неординарное. Более сложное, чем война с врагом!
Исин удивленно вскинул брови:
Но разве битва с противником не самое главное в нашей жизни?
Да, конечно, гость прильнул к руке шейха.
Старик почувствовал, что губы помощника дрожат.
Так, что случилось? Исин говорил тихо и спокойно, отчего у мужчины еще сильнее затряслись поджилки.
Вчера убили Амина аль-Хусейна, прямо в мечети.
Лицо шейха вмиг осунулось и потемнело от глубокого внутреннего переживания.
Кто это сделал? едва сдерживания рыдания, произнес старец. Опять агенты «Моссада»?
Тонкими костлявыми пальцами он стал ощупывать лицо помощника, стараясь понять искренность гостя, потом, осторожно отодвинув в сторону голову посетителя, продолжил:
Нет, это не израильтяне, они не столь глупы, чтобы брать грех на душу прямо в храме. Может быть, это работа Фронта освобождения Палестины? Они ведь не веруют ни во что, кроме своих социалистических идей.
Помощник молчал, склонив голову к коленям шейха.
Нет, на такое они не решились бы никогда, Исин прикусил губу от досады. Амин аль-Хусейн был его близким другом еще с юных лет, и боль утраты сразу кипящим железом заполнила душу.
Святейший, за день до убийства в мечети делали ремонт рабочие из Вифлеема, они меняли полы в храме, под утро к имаму пришел Заур, чтобы поделиться какой-то новостью. Амин аль-Хусейн прошелся с рабочим по мечети и был страшно изумлен. Я разговаривал с его помощником, и тот рассказал мне, что имам после беседы с людьми из Вифлеема был сильно взволнован. По окончании пятничной молитвы он заказал машину, чтобы отправиться к вам за советом. Но водитель не дождался имама. Правоверные покинули Аль-Аксу, и помощник хотел проводить Амина аль-Хусейна к автомобилю, но обнаружил его мертвым прямо посреди мечети.
Вы нашли тех рабочих? шейх стал похож на мраморное изваяние: лицо замерло, руки не двигались, казалось, что даже дыхание остановилось.
Да.
И что они говорят?
Их нашли мертвыми, каждому перерезали горло.
Неужели это дело рук правоверных? шейх бросил болезненный взгляд на помощника.
Нет! Убийства очень странные, таких я еще не видел.
Лицо Исина передернулось от нервозной лихорадки. Саид первым заметил изменения в поведении шейха и бросился к старцу.
Все, уходи! бросил телохранитель на ходу Захиду Сакиму, подхватывая теряющего сознание Исина.
***
Моисей выпрямился во весь рост, подняв над головой каменную дощечку, он со всей силы швырнул ее на землю: «Будьте вы прокляты, предатели!» Но его слова не произвели должного эффекта на потерявших разум людей. Золотой Телец заблестел еще сильнее, уничтожая последние остатки разума иудеев. Со всех сторон к пророку потянулись руки евреев, желавших убрать все то, что мешало им идти по дороге, высвеченной золотым божеством. Моисей приготовился к худшему, проклиная тот день, когда вступился перед фараоном за свой народ. Он закрыл глаза и мысленно обратился к Богу: «Отец наш небесный, помоги моим людям, они сами не осознают, что творят. Верни им разум, если надозабери мою жизнь, но сделай, чтобы народ мой очнулся и прозрел». Сотни жестких пальцев со страшной злобой сдавили тело пророка. Моисей успел только поднять голову к небу, обращаясь с последними словами к Богу.
Страшный грохот потряс землю до основания. В одно мгновение все замерли. Черные облака закрыли небо, стало темно, и только Золотой Телец еще слабо поблескивал, тускнея на глазах. Темноту осветила необъятная вспышка, похожая на неземной разряд молнии. Яркий ослепляющий луч вырвался с небес и со всей силы ударил в божество. Золотой Телец, горделиво возвышавшийся над людьми, затрясся; красные рубины, не выдержав напряжения, выкатились из глазниц и на глазах у изумленных иудеев начали падать на землю, словно капли крови. Не успели они достичь песка, как божество в испуге сжалось в ком, утратив свои очертания, а затем, в последний раз вспыхнув красным огнем, разорвалось на миллионы маленьких частиц. Евреи в панике ринулись к пророку, падали на колени, закрывая глаза от ужаса и обхватывая головы. И только Моисей стоял посреди миллионов своих соплеменников, гордо смотря на небо.
Вершина Синая осветилась необычным огнем: широкий столб голубого огня пробил темноту. Луч уходил в бесконечность, освещая черные облака от горизонта до горизонта кроваво-багровым светом. Земля, гора, люди стали ярко-алого цвета, словно потоки крови потекли по пустыне, готовые утопить все живое. Облака зловеще закружились вокруг огненного столба, угрожающе закручиваясь в тугие канаты. Они неумолимо уплотнялись, двигаясь по спирали со страшным гулом, неторопливо опускаясь вниз, как огромные жернова, готовые стереть все на своем пути.
Моисей в нервном исступлении смотрел на небо полными слез глазами, охваченный слепой обидой на свой народ. Он ни о чем не думал, пораженный неблагодарностью людей. Однако страшный гул, доносившийся с неба, привел его в чувство, пророк вдруг опомнился и в ужасе отшатнулся от происходящего вокруг. Его любимый Бог не на шутку прогневался на людей. Засверкали молнии, скрежет с неба стал нарастать, тучи пугающе опускались все ниже и ниже.
Исхак лежал, распластавшись на песке. Не имея смелости бороться за жизнь, он приготовился к мучительной смерти, но поднял голову к небу, не желая умирать трусом. С самого раннего детства Исхаку все время приходилось приспосабливаться к тяжелым условиям жизни, терпеть унижения и даже побои. Он был заботливым и чувствительным ребенком, но его доброту не ценили, принимая лучшие качества за слабость. Вся жизнь пролетела перед глазами в несколько мгновений. В свои двадцать лет Исхаку не хотелось умирать, но он твердо решил уйти из этого мира с достоинством, которого ему так не хватало раньше. Где-то рядом раздался плач грудного ребенка, мужчина услышал голос своего сына, сердце резанула острая боль, он стал оглядывать по сторонам, ища свою семью. В этот момент глаза Исхака встретились с болезненным взглядом пророка. Он бросился к ногам Моисея:
Прошу тебя, прости нас грешных! Голод и предчувствие мучительной смерти помутили наш разум. Ты вправе покарать каждого из нас, но не губи детей! Дай возможность им увидеть мир, познать любовь. Дай шанс на жизнь! Исхак обнял колени пророка. Принеси меня в жертву ради всех остальных, возьми мою душу, подвергни меня самым жестоким наказаниям. Спаси наши семьи. Мы возлюбим нашего Отца небесного и больше никогда не будем оступаться.
Бунтарь зарыдал. Сострадание наполнило сердце Моисея. Пророк внезапно обмяк, осознавая, что гнев Божий может погубить весь его род. Он вскинул руки к небу:
Господи, прошу Тебя, пощади мой народ! Прости слабости человеческие. Возьми жизнь мою, дабы искупить все обиды, нанесенные Тебе. Моисей резко обернулся к людям: Молитесь нашему Господу, презренные! Просите прощения!
И иудеи вскинули руки к небу, читая молитвы искупления. Гул нарастал, тучи опускались ниже, поднялся яростный ветер. Страх парализовал волю людей, и они застыли в ожидании жестокого наказания.