И в тот момент, когда евреи приготовились к смерти, детский плач пронзил шум стихии. Буря смолкла, наступила тишина. Тучи разошлись, голубое небо раскрылось над пустыней, яркий свет озарил людей.
Народ иудейский! с неба зазвучал громовой голос. Веруете ли вы в Меня?
Да! глухим эхом разнеслось по пустыне.
Будете ли исполнять мои заветы и жить по ним?
Да! снова пронеслось над землей.
Я выбрал вас, иудеев, чтобы вы несли слово мое через многие века вперед.
Миллионы голов склонились в полном почтении и понимании, что требует от них Бог.
Но искупать свою вину придется долго! Путь к Земле обетованной будет трудным! Но Я всегда буду с вами. Готовы ли вы, Мною избранный народ, искупить тяжелыми испытаниями свои заблуждения?
Готовы! головы склонились к земле.
Моисей заметил рядом с собой луч света, который был едва заметен на фоне яркого дня. Вдоль луча, словно по невидимому тоннелю, с неба на землю медленно опускался большой блестящий ящик. Сундук оказался у ног пророка, он был закрыт, а на его крышке между двумя позолоченными фигурками ангелов лежали две каменные дощечки, на которых были выгранены заповеди. Только сейчас Моисей вспомнил слова Господа, сказанные на вершине Синая.
***
Саид бережно укладывал старца, краем глаза наблюдая, как покидает дом гость, принесший страшную новость. Лицо шейха скривилось от боли, он пытался приподняться, но судороги начали выкручивать сначала руки, затем перекинулись на ноги, вызывая мучительные страдания у старика. Телохранитель обложил Исина со всех сторон бархатными подушками, подошел к столу, нашел нужное лекарство и шприц, осторожно сделал укол больному старику, стараясь как можно быстрее облегчить его мучения. Голова шейха задергалась, глаза закатились, он начал задыхаться. Саид осторожно приподнял голову друга, нежно поглаживая горящий лоб Исина широкой ладонью. Приступ длился минут десять. Под действием лекарства боль стала отступать. Старец лежал бледный, с перекошенным лицом, пустые глаза были устремлены в потолок. Телохранитель заботливо взял шейха на руки, глядя на него с состраданием, понес во двор, в углу, которого стоял ничем не примечательный старенький микроавтобус скорой помощи. Пора уезжать отсюда. Саид опасливо оглядывался по сторонам, он не доверял никому. Шейх для него был смыслом жизни, и телохранитель прекрасно знал, сколько влиятельных людей не только в мире, но и в самой Палестине желали смерти этому мудрому старцу.
К счастью, Саид обладал нечеловеческим предчувствием опасности, он умудрялся непонятным образом почувствовать ее еще до того, как она превращались в смертельную угрозу. Месяц назад в Хевроне шейх прибыл на территорию Западного берега реки Иордан на встречу со своими сторонниками. В поездка были учтены все меры предосторожности, по ходу движения несколько раз менялись маршрут, машины и одежды. В город шейх въехал не по основной трассе, а по заброшенной тропе, про которую почти все забыли. Дом, в котором была назначена встреча, размещался в старинном квартале, среди узких улочек. Надежная охрана разместилась по всему кварталу. Безопасность была на высшем уровне. Шейх должен был прочитать молитву и посвятить соратников в новые задачи движения в закрытом от посторонних глаз помещении. Хозяин дома Валид, член «Хамама» с десятилетним стажем, был проверенным, надежным человеком. Широкоплечий мужчина сорока лет, высокого роста, с открытым волевым лицом, излучающим доброжелательность и истинную веру в дело, которому он служил. У него был прекрасный послужной список борьбы за правое дело.
Саид оценивающе окинул взглядом Валида и остался вполне доволен хозяином дома. Телохранитель направился к шейху, как вдруг неожиданно остановился, ощущая неясную тревогу. Он быстро повернулся. Что-то во внешности Валида было не так. Хозяин дома по-прежнему улыбался, но в его глазах Саид увидел странный отблеск. Не подав виду, телохранитель обошел весь дом, поднялся на крышу и обратил внимание на спутниковую тарелку. Ее цвет едва заметно отличался от окраски подобных тарелок на других крышах. Приглядевшись, Саид заметил, что она была перекрашена и к ней прикреплена дополнительная черная коробка. В душу телохранителя пробрался смрадный холод, он быстро спустился вниз, ища старца глазами. Шейх, окруженный сторонниками, мирно беседовал, сидя в инвалидном кресле. Саид, растолкав собравшихся людей, бесцеремонно, ничего не объясняя, схватил коляску в охапку вместе с Исином.
Здесь нельзя находиться, тихо шепнул телохранитель старцу на ухо и быстро, не слушая никого, вынес его из здания.
Шейх попробовал возмутиться:
Почему ты командуешь мной, здесь собрались все мои соратники, в каком свете ты выставляешь меня перед ними?
Ты не должен здесь находиться. Проведем встречу в другом квартале.
Исин пытался настоять на своем, но Саид был непреклонен. Шейху пришлось провести беседу в доме, расположенном в соседнем квартале. Когда шейх читал молитву, призывая своих последователей к священной войне с иудеями, совсем рядом раздался мощный взрыв. Дом, в котором должна была проводиться встреча, накрыла крылатая ракета, ни оставив от него практически ничего.
За последние три года Саид сумел предотвратить почти сорок покушений на шейха, умело избегая засады, постоянно запутывая следы и вычисляя предательства, которые плотной стеной преследовали духовного лидера «Хамама».
Мой друг, тебе стало лучше? с большой теплотой в голосе поинтересовался Саид у Исина, укладывая его в салон микроавтобуса. Старик открыл глаза, тяжело дыша, он попытался улыбнуться.
Все хорошо, мой ангел-спаситель, Исин перевел дыхание. Мы опять уезжаем?
Да. В этом доме больше оставаться нельзя.
Глаза шейха стали влажными от чувства благодарности, он с пониманием кивнул:
Спасибо, я знаю, что ты все делаешь правильно.
Исин закашлялся. Саид с болью на лице улыбнулся:
Все будет хорошо, друг.
Он закрыл дверь, и микроавтобус резко тронулся с места. Машина скорой помощи на огромной скорости, включив сирену и ловко объезжая большие воронки на дорогах, направилась в сторону Египта.
Глава 5
Эфраим Галиви, сидя за массивным дубовым столом, со своими помощниками и заместителями слушал доклад руководителя управления Кейлы Овальской. Позади него на стене красовалась надпись на иврите: «Хитростью и обманом ты должен вести войну». Этот лозунг появился еще на этапе зарождения тайной разведки в одна тысяча девятьсот сорок восьмом году, когда судьба еврейского государства повисла на волоске. Все арабские соседи, объединившись в один мощный кулак, пошли войной на только что появившийся Израиль, но Бог благоволил сынам Иудеи, и враг был разбит. И в этом была большая заслуга «Моссада», который смог найти слабые места в боевой мощи недружелюбных соседей. Потом были еще войны и победы, но самой важной всегда оставалась первая битва, в которой укрепился дух еврейского народа. Со временем «Моссад» из небольшого управления разведки превратился в самую могущественную в мире спецслужбу, которая пустила свои незримые щупальца по всему миру. Сначала выискивая нацистских преступников во всех уголках земного шара, потом помогая бежать в Израиль всем евреем, которых угнетали правительства тоталитарных стран, и, конечно, борясь с палестинцами, не желавшими признавать оккупацию евреями их земель.
Эфраима Галиви не особо любили сотрудники «Моссада» за его замкнутость и нелюдимость, но больше всегоза странную привычку долго молча смотреть на человека немигающим взглядом, выворачивая все внутреннее содержимое наружу. Однако все знали, что скрыть что-либо от директора «Моссада» было невозможно, он замечал малейшее изменение в поведении человека и обладал уникальным даром читать мысли людей. Несмотря на невзрачную внешность, даже можно сказать серость, Эфраим Галиви был человеком с незаурядными способностями, он в совершенстве владел десятью языками, при этом умудрялся говорить на разных диалектах. Обычно таких людей относили к гуманитариям, но директор «Моссада» был одним из лучших математиков, хотя открыто никогда не демонстрировал свои способности. Молчаливый, замкнутый, всегда внешне спокойный, Эфраим Галиви никого не допускал в свой внутренний мир, в эту сверхсекретную лабораторию, где с грохотом и неимоверной скоростью все двадцать четыре часа в сутки без выходных работали самые мощные в мире компьютеры. Ни один факт, слово, жестничто не проходило мимо директора «Моссада». Мелочей для него не существовало. Если в его мозг попадала хоть одна, даже самая ничтожная деталь, включалась мощнейшая аналитика, и тут же запускался скрупулезный поиск всего остального, что должно было создать единую картину. Она формировалась из множества хаотично разбросанных образов, которые при умелом подборе давали ответ на любой вопрос.
Эфраим Галиви немигающим взглядом смотрел прямо в глаза Кейлы, невольно читая мысли одного из лучших специалистов «Моссада»: «Как же одиноко этой женщине сейчас. Надо ее хоть с кем-то познакомить, а то ведь так и умрет от тоски. Таких спецов надо беречь». Галиви опомнился и переключился на доклад Кейлы:
Так вы утверждаете, что рисунки нашли под полом в мечети?
Неожиданный вопрос привел Овальскую в замешательство.
Да, так говорит мой агент, которому можно доверять. Косвенным подтверждением являются также убийства рабочих.
Но как они могли оказаться в Аль-Аксе? Эфраим Галиви опять устремил свой немигающий взгляд на Кейлу.
Я не знаю, полковник Овальская беспомощно развела руками, а потом опустила их на стол.
Странно, директор «Моссада» посмотрел в сторону человека в светлом костюме, сидящего напротив него. Совсем забыл, коллеги, обратился он к своим подчиненным и руководителям главных управлений. Хочу представить вам ведущего специалиста по истории иудаизма, профессора Иерусалимского университета Арона Дьяху.
Худощавый мужчина встал и слегка кивнул всем в знак приветствия. На вид ему было лет пятьдесят, приятной внешности, с пышной шевелюрой, которую слегка посеребрила благородная седина. Он немного нервничал, поэтому часто поправлял очки на тонком длинном носу. Собравшиеся повернули головы в сторону ученого. Профессор сел, еще больше смутившись из-за внимания столь серьезных людей. Он долго не мог понять, почему его пригласили на встречу в «Моссад», в столь закрытую организацию, про которую ходят не самые приятные слухи. Эфраим Галиви тоже кивнул в знак приветствия и передал ученому несколько листков бумаги, на которых были изображены какие-то странные рисунки.
Скажите, вам знакомы эти символы?
Профессор взял рисунки и стал внимательно рассматривать их, его руки внезапно затряслись, а глаза расширились и заблестели. Он попытался овладеть собой и поправить очки, но у него ничего не получилось. От взгляда директора «Моссада» не ускользнуло крайнее удивление ученого.
Это ммм как вам сказать это закодированные древние писания. Они относятся к эпохе правления царя Соломона, десятый век до нашей эры.
Вы не ошибаетесь, профессор? в разговор вмешалась Кейла. Почему вы решили, что надписи относятся к этому периоду?!
Арон Дьяху вспыхнул от возмущения:
Вы разве не видите, что на рисунке изображен вот этот знак! он ткнул пальцем в рисунок. Это символ царя Соломона, а теперь взгляните на буквы, даже невооруженным глазом видно, что это закодированная древняя информация именно того периода, скрывающая какой-то очень важный секрет.
Вы можете его расшифровать, профессор? директор «Моссада» оживился, разгадывать сложные шрифты и тайны было его коньком.
Скорее всего, нет! Но зато я точно знаю, о чем идет речь! ему наконец удалось поправить очки, и Арон Дьяху пальцем ткнул в рисунок под буквами. Здесь изображен первый храм, вы видите?
Первый храм? хором переспросили все собравшиеся в кабинете.
Он был построен при царе Соломоне, а после его смерти разрушен.
Мы это знаем, он исчез очень давно! перебила его Овальская. Я много слышала о нем, но большинство историков считают, что это всего лишь миф, как и то, что самого царя Соломона никогда не существовало. Никто и не видел ни храма, да и про сына Давида рассказывается только в Библии. Это мифы древних евреев, чтобы выделить себя на фоне всех остальных народов.
Да что вы говорите, уважаемая! профессор сердито фыркнул на руководителя управления, будто в этот момент задели его честь, а не царя Соломона. Царь Соломонмудрейший правитель всех времен и народов. Именно он построил первое культовое сооружение на Храмовой горе, на которой сейчас размещена мечеть Аль-Акса. А знаете, для чего был построен первый храм?
Для чего? Кейла под горящим взглядом всемирно известного ученого почувствовала себя неловко.
Вот то-то и оно. В нем хранился под неусыпной охраной Ковчег Завета, ученый сделал паузу, углубляясь в символы на листке. Мне что-то подсказывает, что в этих надписях содержится разгадка самой большой тайны древнего мира, он опять увлекся чтением, не обращая внимания на собравшихся. Скажите, а где находится оригинал рисунка и можно ли мне хоть мельком взглянуть на него?
Овальская бросила вопросительный взгляд на директора. Тот едва заметным кивком головы дал добро.
Оригинал находится под полом мечети Аль-Акса, сказала Кейла.
Здесь, в Иерусалиме?! руки Арона Дьяху снова задрожали, но уже от радости. Дозвольте мне посмотреть на них.
А вот этого мы не можем вам позволить, Эфраим Галиви сразу остудил пыл ученого. Территория мечетидостояние мирового ислама, и любое проникновение туда вызовет настоящую войну.
Эта находка представляет важнейшее значение для всего мира!
Вы действительно так считаете, профессор? директор «Моссада» буквально впился в глаза профессора.
Вы атеисты и не веруете в Бога. Вам этого не понять. А без веры величайшую тайну мира вам не разгадать.
Эфраим Галиви, перекинувшись взглядами с Кейлой Овальской и поняв, что дальнейший разговор стоит перенести на потом и провести его в другом формате, закрыл совещание, предварительно взяв с профессора подписку о неразглашении содержания проведенной беседы.
***
Голос, доносившийся с неба, затих, пустыня погрузилась в зловещую тишину. Все кругом было окутано пеленой. Евреи с трепетом в душе замерли, ожидая свое будущее, которое теперь полностью зависело от одного человека, который возвышался посреди пустыни над необъятным морем покорно приклонившихся голов. Моисей смотрел на небо, ожидая чего-то. Но небеса молчали. Пророк не мог сдвинуться с места в ожидании знака свыше. В это время в глухой тишине раздался слабый детский плач. Моисей очнулся. Малое дитя призывало его к действию. Первым к нему подполз на коленях Исхак, он с умоляющим видом смотрел на пророка:
Помоги нам, дети умирают, они хотят есть. Они не виноваты в наших грехах. Бог сможет нас простить, Он Великодушный, и мы обязательно искупим вину, будем выполнять любую волю Всевышнего и твою, но спаси наших детей.
Моисея окружили тысячи людей, они в отчаянии протягивали к нему руки, моля только об одномо спасении малышей от страшной мучительной смерти. Моисей по-прежнему стоял, глядя на небо, он не знал ответа на просьбы людей. Неожиданно яркий ящик загудел. Евреи насторожились, услышав странные звуки, затем начали боязливо отходить как можно дальше от небесного подарка, ниспосланного самим Богом. Шум усилился, едва заметное свечение расходилось кругами от ящика. Женщины подхватили детей на руки и в испуге бросились в разные стороны, они бежали не оборачиваясь назад, спотыкаясь и падая, и даже мужчины попятились, готовые в любой момент поддаться панике. И только Моисей равнодушно смотрел на сияющий ящик.
Внезапно херувимы на крышке ожили и подняли крылья вверх, а затем снова застыли. В пространстве между ними образовалось горящее облако, вращающееся по кругу с огромной скоростью, оно медленно поднялось на несколько метров над землей и замерло. Моисей не отрывая глаз наблюдал за чудом, которое совершалось на его глазах. Горящий шар вращался, разбрызгивая в разные стороны яркие огни. Потом он замер и с шипением начал затухать. Евреи отступили еще дальше от ящика, опасаясь, что сейчас произойдет нечто страшное. И только Моисей бесстрашно стоял рядом с облаком.
Облако стало светлым, как вата, и из него мощным потоком полилась белая вязкая жидкость. Пророк подставил руку и набрал полную ладонь неведомой кашицы. Моисей осторожно понюхал жидкость, она приятно пахла. Затем он, закрыв глаза, медленно прошептал про себя: «На все воля Божья» и прикоснулся языком к неведомому посланию. Только сейчас он понял, что это была пища, больше похожая на хлебную похлебку. Пророк воскликнул:
Люди, ваши молитвы услышаны! Отец послал нам еду. Мужчины, берите свои котлы и подходите ко мне, каждому из вас теперь будет даваться три литра еды в день. Накормите в первую очередь своих детей, стариков, женщин, а потом подкрепитесь и сами. Голод вам больше не грозит. На то воля Бога. Ешьте манну небесную, прославляя Отца нашего небесного.