Ищущий, на свою задницу, пришел к выводу он. Долбанная правда. Все, о чем он волновался теперь был следующий автобус.
Мама! услышал он.
Мольба прозвучала с надрывом, переходя в отчаянный визг, как у потерянного ребенка.
Затем:Я ПОКАЖУ ТЕБЕ ИСТИНЫ, ИЩУЩИЙ.
ИЩИ. ВЫИСКИВАЙ ПРОПИТАНИЕ ИСТИНЫ. ПОКАЖИ МНЕ ЧЕГО ТЫ СТОИШЬ.
Писатель ухмыльнулся. Что еще я должен сделать? Он почувствовал церковные стены сразу как подошел, так можно ощутить кого-то, столкнувшись лицом к лицу в толпе. Свет горящих свечей заставлял тьму нефа судорожно перемещаться, заполняя скамьи паствой теней, верующими и лишенными плоти.
Мама! Я здесь!
О, Боже, подумал писатель, и это была тень мыслей, более суровых и менее мудрых. То, что он увидел, ошеломило его больше, чем увиденное ранее. Он уставился в сторону алтаря, словно скованный цементом.
Гроб стоял пустой. Его предыдущий владелецмертвая старухабыла полностью раздета и распята на ковре; вся в морщинах, с серо-белой, сухой кожей и с лицом, как сушеный фрукт. Между ног трупа скрючился священник, со спущенными до лодыжек черными трусами, и яростно совокуплялся.
Я приведу тебя обратно! тяжело дыша, обещал он.
Его глаза были зажмурены в самой благочестивой концентрации. Провисшие мешки грудей колыхались на подмышках трупа.
Ради всего святого, Вы трахаетесь с трупом! закричал писатель.
Трах прекратился. Ярость, прерванного полового акта, заполыхала в глазах священника так резко, как трескаются стекла.
Чево? гаркнул он.
Вы трахаете труп своей матери!
Ну и что?
Писатель поежился:
Поправьте меня, если я ошибаюсья не эксперт по современному протоколу клериков, но в моем понимании, священникам не полагается заниматься сексом, особенно с их матерями, и особенно, когда их матери МЕРТВЫ!
Священник замялся, но не из-за возражений писателя, а из-за какого-то внутреннего позыва. Печаль осознания того, что он стащил и «оседлал» забальзамированную падаль, коснулась его лица.
Я не могу вернуть ее, сокрушался он. Нет, не так.
Его эрекция пульсировала, пародируя жесткий корень. Абсолютно несчастный, он что-то поднял. Кишки писателя похолодели. То, что священник поднял, было парой тяжелых кровельных ножниц.
Боюсь, есть только один путь, сказал священник со слезами.
Писатель крикнул:
Нет, нет, нет! Срань Господня! Не делайте это! но священник без стеснения уже обрезал ножницами головку своего члена.
Ожидаемый вопль прозвучал как выстрел около нефа; головка упала на ковер, словно круглый леденец.
Писатель пятился назад, в ушах звенело. Мне не нужно видеть это, подумал он. Но что-то вынудило его искать, и теперь у него было довольно хорошее представление о том, чем было это что-то.
Кровь беспрепятственно выплескивалась из обрезанного члена священникада, так же свободно, как вода из садового шланга.
Мама, ой, мама, пробормотал он, дрожа, когда кровь полилась сильней.
ПРАВДА, ударил голос в голову писателя, когда он в шоке побрел обратно на улицу. Он осознал, что что-то сделало всех в этом городе сумасшедшими.
НЕ СУМАСШЕДШИМИ. РАСЦВЕТШИМИ В ИСТИНЕ, РЕАЛЬНОЙ ИСТИНЕ.
Он проигнорировал это; он должен был. Почему же тогда я не сошел с ума?
ТЫ ИЩУЩИЙ, пришел ответ.
Пустым взглядом он посмотрел вдоль улицы. Он не чувствовал себя сумасшедшим, он чувствовал себя прекрасно. Так почему же он слышит голоса?
АХ, ДА, услышал он. ПРОПИТАНИЕ!
Было ли это действительно безумие, или это чрезмерная восприимчивость кажется голосом, чтобы он сделал вывод? Все его дискуссии об истине, и о том, что есть истина на самом деле, исключали один очень важный фактор. Может быть, правда была изменчивая. Как философия, искусство, технологиикак жизнь, сама по себевозможно, старые истины умерли и были заменены новыми.
Изменилась ли истина? Было ли это?
Писатель толкнул вращающуюся дверь «Перекрестка».
Смотри, он вернулся! сказала жирная блондинка. Это писатель!
Ищущий, поправил бармен. Готов к «шоту»?
Ебал я в рот твои «шоты», твое жлобство и тебя самого! он яростно указал на жирную блондинку, Держитесь, блядь, подальше от меня!
Она рыгнула в ответ, наполовину закончив со своей следующей пиццей. Рыжая тоже все еще оставалась за стойкой; на барной салфетке она рассеянно рисовала каракули с непомерно большими гениталиями
Чего приперся назад? спросил бармен.
Жирная блондинка пустила еще одну отрыжку, которая прозвучала как треск дерева:
Может быть, он хочет еще пиццы.
Вы не видели моего безнадежно-неадекватного дружка, бродящего поблизости? спросила рыжая.
Господи, подумал писатель.
Все, что я хочу знать, когда следующий проклятый автобус приходит в этот проклятый город.
Позвони в «Trailways», - предложил бармен. Платный телефон по пути в сортир.
Ну, наконец-то, телефон!
Но, подожди сек, бармен хлопнул желтый «шот» на стойку. Выпей, ищущий. И не волнуйся, это
Я знаю, жесть. Не повредит, не так ли? Писатель начал пить и замер на середине глотка, а затем выплюнул его:Ебать, что это было?
«Мочебрызг», партнер, Ширинка бармена была расстегнута. Фирменный напиток. Немного вкуснее, чем последний раз, да?
Вы всекучка психопатов! закричал писатель.
Замути один из твоих «Соплебрызгов», предложила жирная блондинка.
Это хорошо, что я был простужен всю неделю. Сделаем его погуще, пожирнее. Бармен прижал указательный палец к его левой ноздре, а затем громко осушил правую в один из стеклянных «шотов». Да уж, красава. Давай, Ищущий.
Голову писателя лихорадило:
Нет уж, спасибо. Я пытаюсь экономить.
Твое здоровье, сказала толстая блондинка. Она аккуратно его выпила, глотая, более-менее как единый комок. Приятный и жирный!
Это просто никогда не закончится, не так ли? Писатель покачнулся назад к таксофону, забросил мелочь и стал ждать.
Гудка не было.
Будь проклято это ебаное дерьмо, этот баркусок чокнутого дерьма и этот, еб твою в жопу мать, город! писатель сформулировал самое лучшее из его утонченной и эрудированной лексики. Ебаный в рот жлобский город-помойка, где даже нет ебаного телефона, который работает!
Телефоны не работают с прошлой ночи, проинформировали его.
Это был парень в белой рубашке, который только что зашел с черного хода. Он взвешивал в руке блестящую, 1.5-килограммовую, алюминиевую бейсбольную биту.
Тсс, прошептал он затем. Я хочу удивить ее.
Он подкрался сзади к рыжей, выбирая позицию как грозный бэттер и вмазал
ТРРРАХ!
Удар битой в правое ухо рыжей, выплеснул большую струю крови из левого. Она слетела со стула, как мяч для гольфа от тройника, и приземлилась на пол.
Как насчет этого? мягко спросил Белая Рубашка. Я готов поспорить, что это было достаточно большим для тебя.
Бармен и жирная блондинка рукоплескали. Писатель просто смотрел. «Белая Рубашка» за глотку оттащил рыжую через заднюю дверь.
Все еще не нашел, че искал, ага, Ищущий? прокомментировал бармен. Все еще не нашел Истину. Ну, дай я скажу тебе че истина может меняться.
Писатель взглянул на него.
Я знаю, что есть истина, заявила жирная блондинка.
Да? возразил писатель. Скажи мне тогда, жирный кусок дерьма, ходячее быдло из трейлер-парка, блевото-машина. Что есть истина?
Она черная!
Отлично. Истиначерная. Замечательно. Писатель направился к выходу, но бармен взмолился:
Не уходи пока. Ты пропустишь мой следующий. он спустил штаны.
«Спермобрызг»! закричала жирная блондинка.
Смех все еще преследовал писателя за дверьми. Он все еще чувствовал их взгляды. Возможно, в их безумии они знали что-то, чего не знал он. Возможно, безумие, в данном случае, было знанием.
В переулке, «Белая Рубашка» потрошил рыжую большим охотничьим ножом. Нетерпеливо, он рылся во влажных органах, как кто-то ищет что-то, например, запонки.
Верни! кричал он, весь в запекшейся крови. Я хочу вернуть ее!
Писатель прислонился к стене и закурил.
Приятель, тихо спросил он. Не мог бы ты сказать мне, когда следующий автобус проедет через город?
Больше здесь нет никаких автобусов. Все изменилось.
Изменилось, подумал писатель.
ИСТИНА ИЗМЕНИЛАСЬ, выполз голос. ТЫ БЫЛ ПРАВ. ОНА ВОЗРОДИЛАСЬ, ЧЕРЕЗ МЕНЯ. Я ЖИВУ В НЕЙ.
Писатель задумался.
Я ищу свою любовь, заметил «Белая Рубашка» и указал на вскрытый живот рыжей. Я дал ей свою любовь, и я хочу вернуть ее, oн почесал затылок. Это должно быть где-то там.
Любовь находится в сердце, указал писатель.
Да, но эта телка была бессердечной.
Ну, патриархальные японцы привыкли верить, что любовь находится в животе, в кишечнике. Они считали, что живот был храмом души на земле. Вот почему они практиковали ритуальное самоубийство через эвисцерацию- освободить душу и освободить духовную субстанцию своей любви.
Кишечник, осматривался «Белая Рубашка». Итак если я отдал ей свою любовь oн смотрел на развороченную кишку, перебирая свои инструменты. Для того, чтобы получить ее обратно, я должен получить это внутрь себя?
Писатель пожал плечами.
Я не могу советовать. Решение за тобой.
«Белая Рубашка» стал есть кишки девушки.
У писателя выступил пот. Рыжеволосая была мертва, как могут быть только мертвые, если не мертвее. Тем не менее, пока ее бывший любовник постепенно употреблял петли ее внутренностей, ее глаза распахнулись, и ее голова повернулась.
Она смотрела прямо на писателя.
Он берет свою любовь обратно, хихикнула она.
Я знаю, сказал писатель.
Это щекочет
Могу себе представить.
Луна светила в каждом из ее глаз, как идеальная белая точка.
Настоящая истина питает нас, только по-разному.
Питает, повторил писатель. Пропитание.
Конец твоего похода ждет тебя.
Писатель сглотнул.
Скажи мне, взмолился он. Это очень важно для меня. Пожалуйста.
Ищи нечто черное, сказала она, и снова умерла.
Писатель перепрыгнул ограду в конце переулка. Жирная блондинка говорила то же самое. Черное. Но сейчас ночное время. Как он мог надеяться найти что-то черное ночью?
Потом он услышал что-томощное, далекое урчание.
Двигатель, понял он.
Он увидел что?
Зарево?
Пятно света, которое было каким-то невозможным образом, черным.
Он стоял в школьном дворекакая иронияместе обучения. Свет мерцал в развороченной траншее, подобной воронке от бомбы. Оно черное, подумал он. Неподалеку находился источник шума двигателяприземистый бронетранспортер армии США.
Писатель заглянул в откинутый люк.
Не ходи туда, предупредил хруст все еще приглушенного голоса.
Мрачный красный свет заливал внутреннее отделение, как кровь в освещенном бассейне. Сержант в противогазе и полной экипировке дезактивации ссутулился над консолью радиоаппаратуры. Моментально, он ткнул 9 мм. пистолетом в лицо писателя.
Писатель тут же обмочил штаны.
Не стреляйте в меня. Я всего лишь писатель.
Экипированный сержант казался очень грустным:
Бок и Джонс. Я должен был отослать их. Это область протокола DECON. Только служаки самого низкого ранга идут в окончательную изоляцию периметра первыми.
Окончательную изоляцию периметра?
Я думаю, оно добралось до них, сказал сержант.
Оно, повторил писатель.
В окулярах маски, глаза сержанта выглядели безумными.
Когда моя дочь была младенцем, я раскачивал ее на коленях каждую ночь.
Это, ну, это мило, сержант.
Это давалось мне тяжело Сейчас ей четырнадцать. И я просверлил отверстие в стене ванной, чтобы смотреть как она принимает душ.
Ну, есть консультанты для таких вещей, как эта, я думаю
Темные, истеричные нотки проникли в слова сержанта:
В полночь волк воет
Писатель поморщился.
Что?
Я никогда не знал моего отца.
Затем сержант выстрелил себе в голову.
Звук и контузия ударили писателя физическим весом. БАБАХ! Его откинуло в верхнюю часть транспорта, в то время, как маска сержанта быстро заполнялась кровью.
Я ТОЖЕ ЖАЖДУ ИСТИНУ, замаячил голос. НО, ЧТОБЫ УВИДЕТЬ ЕЕ, ОНА ДОЛЖНА ПОКАЗАТЬСЯ. ТЫ ПОНИМАЕШЬ? ТЫ ДОЛЖЕН ПОНЯТЬ.
Писатель забрел во двор. Да, он думал, что теперь он понимал. Здесь было то, к чему подводила вся его жизнь. Все, что он искал в своих нелепых претензиях как искатель, привело его к этому окончательному испытанию. Уже нельзя вернуться назад. Его наставник ждал завершения поисков.
Второй солдат Decon лежал мертвый в траве. У него не было ладоней на концах рук, а обрубки казались сожженными. Какое-то колоссальное внутреннее давление выдавило его мозги через уши.
Убирайся отсюда, ты, гражданский ублюдок! скомандовал кто-то. Третий солдат шагал сквозь тени, еще ребенок, не более двадцати. Свет! Это мое!
Вы совершенно уверены, что?
Это Бог. Я забираю его!
ИСПЫТАНИЕ? СМОТРИ.
Смотри! крикнул паренек. Я докажу, что это мое!
Он маниакально побежал к траншее, его молодое лицо, в благоговении, замерло над сияющей черной размытостью.
Ебать-тебя-в-жопу, чувак! Я забираю Бога!
С широкими, как луны, глазами, он положил руки на свет и поднял его. В тот же миг свет упал обратно к месту упокоения, расплавив ладони паренька. Тот лишь бился в жестких конвульсиях с безмолвным криком на губах.
Голос протрубил:УВЫ. ПОРАЖЕНИЕ.
Это смутило писателя, потому, что он знал, что следующим будет он. В последний раз в своей жизни, он задал себе самый важный вопрос. Насколько мощная сила истины?
Я ПОКАЖУ ТЕБЕ.
Внутренности паренька выпадали через его рот несколькими медленными, ровными импульсами; писатель подумал о жирной змее, выдавливаемой из этого отверстия. Лёгкие, печень, сердце, кишечный трактвсе, что было внутри в настоящее время, в большей степени висело снаружи и мерцало. Затем красное сердце, на фоне всего этого перестало биться, и парень упал мертвый.
ТОЛЬКО ВЕРА МОЖЕТ СПАСТИ ТЕБЯ СЕЙЧАС.
Я вроде понял это, признался писатель.
ПРАВДА ЕСТЬ МОЕ ПРОПИТАНИЕ. Я СУЩЕСТВУЮ, ЧТОБЫ ИСПОЛЬЗОВАТЬ ЕЕ, ЧТОБЫ ДАВАТЬ ЕЙ ПЛОТЬ. Я ВЫЧЕРПЫВАЮ ЕЕ ТАК, ЧТОБЫ ОНА МОГЛА БЫТЬ РЕАЛЬНОЙ И, СЛЕДОВАТЕЛЬНО, ПИТАЛА. ТЫ ПОНИМАЕШЬ? СЛИШКОМ ЧАСТО ИСТИНА СКРЫВАЕТСЯ ВНУТРИ. БЕЗ РАЗОБЛАЧЕНИЯ, КАКОЙ СМЫСЛ МОЖЕТ БЫТЬ В ПРАВДЕ?
Хорошая мысль, подумал писатель.
МЫ ОБАИСКАТЕЛИ, У НАС ОБОИХ ЕСТЬ ПУТЬ. ПУСТЬ НАШИ ПУТИ ПЕРЕПЛЕТУТСЯ СЕЙЧАС, В РЕАЛЬНОМ СВЕТЕ ТОГО, ЧТО МЫ ИЩЕМ.
Да, сказал писатель.
БУДЕШЬ ЛИ ТЫ ПАСТЫРЕМ МНЕ?
Да.
ИЗ СУЩЕСТВУЮЩИХ, ОСТАЛАСЬ ТОЛЬКО ОДНА ДВЕРЬ, ЧТОБЫ ТЫ ВОШЕЛ. ТРИУМФ ИЛИ ПОРАЖЕНИЕ. ПРАВДА ИЛИ ЛОЖЬ. ПРОВЕРКА ТВОЕЙ ВЕРЫПЕРЕД ТОБОЙ.
Писатель посмотрел в мерцающую траншею. Это будет либо конец, либо начало; прозрел он. Отвернуться сейчас, означало бы оборвать всю его жизнь, полную лжи. Он начал спускаться, мягко улыбаясь.
ЯИщущий, подумал он.
Он положил руки на свет.
ДА!
Он взял его. Он смотрел на него и баюкал его. Триумф на его лице ощущался ярче тысячи солнц. Испытание было закончено, и он прошел его.
Был ли черный свет плачем об утеряном? Кто знал
УНЕСИ МЕНЯ, сказало оно.
Он взял его с собой в армейский транспорт и закрыл задний люк.
ТАМ ТАК МНОГО, МНОГО ЧЕГО ДЛЯ НАШИХ ПОИСКОВ.
В отсеке водителя, писатель закурил.
Все выглядит достаточно просто, заметил он. Сцепление, акселератор и тормоз. Автоматическая коробка передач, пониженная и вторая. Указатель уровня топлива показывал более половины бака.
Он подумал о пропитании, первом, что огласил свет. Этот город был слишком мал; что и было проблемой: крохотный и высушенный. Здесь не было достаточного количества людей, чтобы обеспечить Истину, необходимую для плоти. Но это не было проблемой. Он знал, что это не займет много времени, чтобы добраться до действительно большого города.
ПРОПИТАНИЕ, ИЩУЩИЙ, прошептал свет как любовник.
Ищущий переключил передачу и поехал.
Послесловие
В 1989 году я влюбился в девушку по имени Мэри. К сожалению, ничего не вышло. Это были жестокие отношения: она много раз выбивала из меня дерьмо, и отношения резко оборвались, как автомобильная авария. Это была чудесная, однако, невероятная катастрофа. Я любил ееслишком рассеяно, чтобы понять несовместимость. Я был слеп. Как и главный герой этой истории, я чувствовал, что ищу что-то, и когда я нашел, это была уже куча пепла. Все изменилось. Что-то, что я чувствовал, было определенной истиной, превратилось во что-то другое. Тем не менее, мое общение с ней дало огромный творческий импульс, за который я всегда буду благодарен. Она была «формалисткой», балеринойманипулировала своим телом, как стриктурами искусства. Однажды она просто сдалась. Она перестала искать то, что искала.