Чип облегченно улыбнулся. Это был один предотвращенный потенциальный кризис. Жаль, что все остальное не так легко исправить.
- Спасибо.
Эрнандес подтолкнул телефон к нему.
- Сначала нужно набрать 9.
Чип поднес трубку к уху и набрал номер телефона Лизы. Раздалось два гудка, прежде чем ответил незнакомый мужской голос.
- Кто это?
Чип ничего не сказал. Он был слишком ошеломлен неожиданным голосом в своем ухе. Человек на другом конце был ему незнаком - он был в этом уверен - но в его тоне звучали резкие нотки, вызывающие беспокойство. Услышав это, его сердце снова начало биться.
- Алло?
Чип прочистил горло.
- Хм извините, я, должно быть, набрал неправильный номер.
- Bы звонили- резкий мужской голос повторил номер Лизы.
Язык Чипа во рту казался слишком толстым. На мгновение он не смог выдохнуть, а тем более выдавить из себя ответ. Он наконец смог выдавить несколько слов, когда недружелюбный голос снова окликнул его.
- Да, я звоню Лизе. Она... подруга. Что-то случилось?
Человек на другом конце хмыкнул.
- Ваше имя, пожалуйста.
- Марк Делакруа.
- Мистер Делакруа, меня зовут Вэнс Морган. Я - детектив из Городского Полицейского Управления Нэшвилла.
Чип крепче сжал трубку.
Ох, ёбаный пиздец...
26.
Разговор с детективом был коротким, но информативным. Лиза находилась в коме в баптистской больнице в Нэшвилле после перенесенной «травмы тупым предметом», вызванной ссорой с неизвестным, что привело к почти фатальному кровоизлиянию в мозг. Она была там все утро. Кроме этих существенных фактов, детектив не мог предоставить дополнительную информацию относительно ее состояния. Не было необходимости симулировать шок, который Чип почувствовал, услышав эту новость. Детектив хотел узнать, есть ли у него какая-либо информация о том, чем занималась Лиза в течение ночи. Чип отрицал, что ему что-то известно, и был настолько расстроен известием о Лизе, что Морган решила не настаивать. Он сообщил Чипу, что может связаться с больницей для получения дополнительной информации, а затем закончил разговор.
Эрнандес посмотрел на него с сочувствием.
- Плохие новости, мистер Делакруа?
- Да уж.
Чип почувствовал головокружение. Новости о Лизе перевернули все с ног на голову и вывернули наизнанку. Его как будто оглушило, когда он узнал, что причинил ей столько вреда, что поставил под угрозу ее жизнь. И всякое ощущение того, что он может справиться с тем, что произошло, пока он спал, теперь было полностью стерто. Лиза не могла убить Вайолет, потому что все это время боролась за свою жизнь. Его мысли ненадолго обратились к Дуэйну, но он почти сразу же отказался от этой возможности. Несмотря на то, что он был страшным, этот парень вышел из строя, в этом нет сомнений. И мысль о парне, выслеживающем его в этом месте, была нелепой.
Итак... кто убил Вайолет?
Эрнандес выглядел обеспокоенным.
- Вам нужно сесть, мистер Делакруа. Может, стакан воды?
- Стакан воды? Что за хрень?
Эрнандес пожал плечами.
- Я просто пытаюсь помочь.
Чип поморщился.
- Я знаю. Извините, что сорвался. Я только что получил очень плохие новости, и мне трудно с ними справиться.
- Твой друг не может приехать?
Чип покачал головой.
- Это не тот друг. Но не волнуйтесь, я могу позвонить кое-кому еще. - Единственным человеком, которому он мог реально позвонить, был его дед, но он чувствовал себя гораздо менее склонным делать это в свете того, как все изменилось. Впрочем, Эрнандесу и не нужно было этого знать. - Но прежде чем я это сделаю, вы можете еще что-нибудь рассказать об этой вечеринке прошлой ночью? Ваш племянник видел, как кто-то входил или выходил из моей комнаты?
Чип не ожидал ответа на этот вопрос. Ясно, что силы, которые существуют во Bселенной, сговорились сделать все аспекты тайны, охватившей его жизнь, невозможными для понимания. Но Эрнандес удивил его.
- Он видел еще двоих. Он обратил внимание на них из-за шума. Он сказал, что эти двое входили и выходили из вашей комнаты несколько раз.
- Он описал их?
Эрнандес кивнул.
- Молодой человек, худой и со светлыми волосами. Девушка была стройная и с темными волосами. Мой племянник сначала подумал, что она парень, потому что она не была- тут Эрнандес сделал паузу и руками описал фигуру в виде песочных часов в воздухе. - Но эта девушка кричала на молодого человека. Гектор - это мой племянник - сказал, что это был женский голос. И ее волосы были длинными.
Чип кивнул, когда Эрнандес рассказал ему об этом. Пока он слушал, большая часть напряжения, охватившего его, рассеялась. Конечно, он многого не знал, но ему казалось, что он знает, кто эта девушка. Как он мог забыть того, кто вымогал у него косарь долларов?
- Мне очень жаль, мистер Эрнандес.
Эрнандес нахмурился.
- Извините, мистер Делакруа?
Чип схватил его за рубашку-"поло" и прижал к столу. Рука старика потянулась к тому, что было спрятано под столом, но он не смог дотянуться, и его пальцы судорожно дернулись. Чип схватил тяжелое основание старого телефона и ударил Эрнандеса по голове так сильно, как только мог. Удар оставил глубокую рану над ухом, и из раны хлынула темная кровь. Эрнандес закричал от боли и упал на стол. Он был ранен, но не потерял сознание, уставившись на Чипа из-за толстых линз своими ужасно большими, совиными глазами. Чип еще трижды ударил его телефоном по голове, а затем разжал пальцы. Старик отлетел назад и с глухим стуком приземлился на пол.
Чип швырнул забрызганный кровью телефон на стол с криком, полным беспомощной ярости и отчаяния. Ударить старика, который только что сделал все возможное, чтобы помочь ему, было очень низко. Это было то, что делали только худшие преступные отморозки. Он больше не мог скрываться от правды - теперь он был полноправным членом древнего ордена подонков и криминальных кретинов, подонком с большой буквы П.
И все же, что еще он мог сделать?
Он был в самом худшем и невозможном положении. Какие-то другие подонки нацелились на него и загнали в угол, и единственный выход был через жестокие, решительные действия. Все остальное означало поражение. Это означало попасть в тюрьму, может быть, в камеру смертников, если штат осудит его за убийство Вайолет. Он колебался на грани капитуляции и принятия своего положения раньше, но это было до того, как он получил информацию, которой обладал сейчас. У него была наводка на его деньги и людей, которые его подставили. Шансы догнать их и вернуть то, что принадлежало ему, были невелики, но, пока такая возможность вообще существовала, ему приходилось использовать ее с непоколебимой безжалостностью.
Чип перелез через стол и спрыгнул на пол с другой стороны. Он опустился на колени рядом с Эрнандесом и проверил его пульс. Сначала ничего не было, и Чип стиснул зубы от крика, который хотел разразиться. Его курс был определен, и теперь пути назад не было, но возможный факт смерти этого человека терзал его. Затем он почувствовал пульс, тихий и слабый, но определенно он был.
Чип вздохнул.
Слава Богу.
За ним была дверь. Чип открыл ее и заглянул в маленький офис. Внутри были пара высоких шкафов для документов и маленький письменный стол. На столе стояли фотографии членов семьи в рамках. Племянник Эрнандеса широко улыбался на одной из них и обнимал белую женщину средних лет, которая, возможно, была его женой. На другом снимке был старик Эрнандес в похожей позе с латиноамериканкой приблизительно его возраста. Чип пожалел, что не видел чертовых фотографий раньше. Персонализация Эрнандеса сделала то, что он делал, еще сложнее. Это был семьянин, у которого было много людей, которые заботились о нем.
Дерьмо.
Чип затащил Эрнандеса в маленький кабинет и закрыл дверь. Он не хотел, чтобы кто-нибудь мог мельком увидеть, что он делает. В конце концов, большинство людей, по крайней мере, с несколькими достаточно функциональными клетками головного мозга заподозрят неладное, увидев полуголого человека, возившегося с окровавленным телом. Конечно, были и другие вещи, которые могли вызвать тревогу в сознании незваного гостя - например, разбрызгивание крови на стойке регистрации - но он cможет побеспокоиться об этом, как только уберет старика.
Он сел на стул за столом и начал открывать ящики. В верхнем и среднем ящиках не было ничего полезного, но он вздохнул с облегчением, заметив очень полезный предмет в задней части большого ящика с большим количеством мусора - свежий, неиспользованный рулон серебристой клейкой ленты. Чип взял его и принялся связывать старика. Клейкая лента сама по себе не идеальна для того, чтобы удерживать парня, но она должна держать его вне строя, пока он не сможет уйти из этого места. Он использовал огромное количество ленты, оборачивая ее вокруг запястий и лодыжек Эрнандеса десятки раз, иногда перематывая ее между конечностями чередующимися перекрещивающимися узорами, которые, как он надеялся, зафиксируют его крепче. Удовлетворившись этим, он заклеил ему рот еще одним слоем скотча. Чип ненавидел это делать. Это затруднит дыхание, может даже вызвать смерть, но у него не было выбора. Он не мог позволить парню кричать о помощи, если он придет в сознание.
Покончив с этим, он приоткрыл дверь и выглянул в вестибюль, который все еще был пуст. Со своего наблюдательного пункта он мог видеть нижнюю сторону стойки администратора. Слева было несколько полок, а справа - открытое пространство. В углу открытого пространства стояла клюшка для гольфа. Она была тяжелая и толстая. Клюшка была тем, за чем Эрнандес тянулся под столом, что было отчасти разочаровывающим. Он надеялся на оружие, которое уравняло бы ситуацию, когда он отправится на охоту за своими деньгами. Но это было лучше, чем ничего. Он заберет его с собой, когда уедет.
Кроме того, на открытом пространстве стояла незапечатанная картонная коробка, в которой, должно быть, хранился ассортимент потерянной/найденной одежды, о которой упоминал Эрнандес. Чип открыл дверь пошире, вышел из кабинета и осторожно прикрыл за собой дверь. Он подкрался к столу, стараясь не наступить в небольшую лужу крови за ним. Он вытащил коробку и начал перебирать скудный ассортимент ненужной одежды. Одежда была выстирана и аккуратно сложена, но это было лучшее, что Чип мог сказать о коллекции. В общем, это были те вещи, которые нельзя было надеть, в том числе простые белые футболки и различные части нижнего белья с пятнами, которые даже самое сильное моющее средство не могло полностью стереть. Если бы он управлял этим местом, чертово нижнее белье пошло бы в мусор. Остальные предметы представляли собой небольшую подборку вещей, которые человек с низкими стандартами мог бы реально носить на публике. В настоящий момент стандарты Чипа были довольно низкими, так что все было в порядке. Одна пара мужских джинсов была слишком маленькой. Он натянул на себя серые спортивные штаны с парой маленьких дырочек в области ягодиц. Простая белая футболка его размера нашлась прямо под ними. Это было облегчение - быть одетым снова, но был и отрицательный момент. На дне коробки была единственная доступная обувь - пара розовых женских шлепанцев с блестящими пластиковыми «бриллиантами» на Y-образном ремешке. Чувствуя себя самой большой задницей в мире, Чип надел шлепанцы.
Проверив полки под столом, он нашел ключи Эрнандеса и положил их в задний карман брюк. Вытерев кровь со стола брошенным полотенцем, он принялся вытирать остальные поверхности, к которым мог прикоснуться. Он вернулся в кабинет и сделал то же самое, взявшись с полотенцем за дверную ручку на обратном пути. Избавиться от всех доказательств ДНК, связывающих его с этим, вероятно, было невозможно, но Чип чувствовал себя обязанным хотя бы попытаться. Закончив, он подошел к двери вестибюля и выглянул на улицу. Красный Hyundai Эрнандеса все еще оставался единственным автомобилем в поле зрения. Возможно, у него еще есть время, чтобы вернуться в номер 1024 и погрузить все, что можно - тело Вайолет и простыни, на которых они спали ночью - в багажник для последующей утилизации.
Все еще используя полотенце, чтобы не оставлять отпечатков пальцев, он взялся за дверную ручку, повернул ее и начал открывать дверь. Он замер, когда солнечный луч ударил в лобовое стекло машины, приближавшейся со стороны перекрестка федеральной автострады. Он затаил дыхание и мысленно помолился, чтобы машина проехала мимо.
Вместо этого он сбросил скорость и свернул на стоянку мотеля. Это был черный "Chevy Impala" с тонированными стеклами, большой, мощный автомобиль начала 70-х. Его двигатель гортанно ревел, когда он направился прямо к вестибюлю.
- Проклятье!
Чип отпустил дверную ручку и отступил за стол. Он еще раз быстро протер поверхность стола полотенцем, а затем поспешно сделал все возможное, чтобы вытереть небольшую лужицу на полу. Окровавленное полотенце отправилось в коробку потерянных вещей. Как и телефон после того, как он вырвал шнур из розетки на стене. Он выскочил из-за стола в тот момент, когда дверь в вестибюль открылась.
A затем его рот открылся от крайнего изумления.
27.
Женщина, которая вошла в дверь, была одной из самых горячих, которых он видел в своей жизни. Она была высокой, светловолосой и статной. Ее одежда была скудной - крошечная, облегающая белая майка и джинсовые шорты, такие короткие, что они были едва больше, чем нижняя часть бикини - и она была обильно татуирована. Вдобавок ко всему, у нее было лицо богини с высокими скулами и восхитительно пухлыми губами, которые блестели от оттенка розовой помады. Она выглядела как голливудская версия крутой рок-н-ролльной цыпочки или стриптизерши, гораздо более горячей и менее измученной, чем в реальности. Это был просто пример женского совершенства. Чип никогда бы не поверил, что что-то может отвлечь его от этого ужасного положения, но эта женщина сделала это, по крайней мере временно.
Он прочистил горло.
- Эм-м... Привет. Чем я могу... помочь?
Женщина сняла солнцезащитные очки и подошла к столу.
- Мне нужна комната.
- Ну что ж, вы пришли по адресу, - oн заставил себя улыбнуться, и это выражение показалось ему отвратительным, учитывая то, что он только что сделал с Эрнандесом, но улыбка была тем, что должен был делать работник мотеля, когда приезжал потенциальный гость. - Это ведь мотель и все такое
Женщина наклонилась над столом достаточно далеко, чтобы дать Чипу полный обзор. Ему бросилась в глаза такая впечатляющая ложбинка между грудями, что он почувствовал слабость. Женщина покачала головой, выражая свое неодобрение его нарядом.
Она выпрямилась и спросила:
- Как тебя зовут, мальчик?
- Чип.
Ох, блядь!
Чип понял, что ему, возможно, придется воспользоваться клюшкой для гольфа. Он не собирался называть женщине свое настоящее имя. Он был слишком очарован ее внешностью, чтобы помнить о необходимости придерживаться "легенды". Избиение клюшкой живого произведения искусства, подобного этой женщине, показалось ему оскорблением природы, но, если она продолжит быть такой любопытной, у него не будет выбора.
- Сколько за комнату, Чип?
- Эм-м
Это был действительно хороший вопрос. Разум чипа на мгновение затуманился, когда он снова стал похож на слюнявого идиота. Потом у него мелькнуло воспоминание о разговоре с племянником Эрнандеса, когда он регистрировался. Он выдавил из себя еще одну улыбку.
- Пятьдесят долларов.
- Да-а-а-а.
Чип засмеялся.
- Я знаю. Кажется, слишком много для такой дыры, верно?
Женщина ухмыльнулась.
- Ты всегда ругаешь свое место работы, Чип? Это дурной тон, скажу тебе. Без здешней зарплаты ты не смог бы позволить себе эти сказочные розовые шлепанцы.
- Хм
- Ты гей, Чип?
Он покачал головой так сильно, что чуть не сломал шею.
- Нет, мэм.
Женщина засмеялась.
- Может быть, я тебе верю, а может, и нет. Но есть один способ доказать это мне.
Чип нахмурился.
- Какой?
Она улыбнулась.
- Заплати за мою комнату
Несмотря на улыбку, она, похоже, не шутила. Чип открыл рот, чтобы сказать, что его руководство не допустит этого, но потом вспомнил, что он не был настоящим работником в Мангуст-Лодж.
- А знаетe, что? Я сделаю это.
Она потянулась через стол и погладила его по щеке, от физического контакта по телу пробежала дрожь желания.
- Конечно, сделаешь, Чип. Mогу сказать, что ты в моем вкусе. Знаешь, что? Тебе, наверное, стоит и мне заплатить.
- Что?!!
Она пожала плечами и выгнула бровь.
- Я сделала твой день счастливей в ту же секунду, как вошла сюда. Не оскорбляй меня, отрицая это. Ты будешь помнить его до конца своей жизни. Я бы сказала, что это чего-то да стоит, ты согласен?
Чип мог только рассмеяться от чистого изумления. Oна была самой роскошной женщиной, которую он когда-либо встречал. По сравнению с ней Лиза казалась скромницей, и это действительно чего-то стоило. За исключением своей коматозной подруги, он всегда ненавидел людей, так откровенно влюбленных в себя. Но он не мог ненавидеть ее за тот простой факт, что она была права. Это был один из тех крайне редких случаев, когда самообожание было оправданным. Она была богиней. Он дал бы ей деньги, если бы имел их.
Ой, подожди.
Он посмотрел на кассу. Это был старомодный, не компьютеризированный вид. Он не знал, как ее открыть, что было бы сложно объяснить. Он мог сказать ей, что она сломана, но это не поможет, потому что наличные от гостей, очевидно, должны куда-то идти, верно? Он начал немного потеть, а моменты продолжали ускользать, без каких-либо правдоподобных объяснений.