Однако пока Ольга рассказывала ему о моем приключении, я с удивлением заметила, что цвет его глаз неожиданно изменился, посветлел, лицо смягчилось, и на губах чуть забрезжила улыбка.
Фрол Матвеевич,протянул он мне руку. Я назвала себя.
Он кивнул и сказал:
В дом проходите, обедать будем.
"Господи, какой обед?! Мне ехать надо, с машиной помогите!"закричало у меня все внутри, но наружу так и не вырвалось. Я почувствовала, что лучше не спорить.
Обстановка в доме была обычная, ничем не примечательная. В своих поездках я повидала много таких домов в деревнях. Меня усадили, хозяин присел тоже, а Ольга принялась накрывать на стол.
За хозяйку у меня Олюшка,глухо сказал Фрол Матвеевич,а когда нет ее, сам хозяйствую.
Где жена Фрола Матвеевича, расспрашивать не надо было, на стене висел портрет миловидной женщины в траурной рамке.
Я огляделась. На другой стене висело ружье. Я не большой знаток оружия, но такого я еще не видела никогда. Трехствольное, два ствола внизу, одинсверху. И видно, что оружие старое. Воронение уже стерлось от времени, приклад побелел.
-Блюксфлинт 1915 года,предугадал мой вопрос хозяин. Я с ученым видом знатока покивала головой и краем глаза увидела легкую усмешку хозяина.
Ладно. Приеду домой, перерою все справочники, но буду знать, что такое Блюксфлинт и с чем его едят.
Открылась дверь, в комнату вошла Ольга, держа обернутый полотенцами чугунок, и поставила его на стол.
Она сняла крышку, и в комнате запахло так, что мой желудок стремительно наполнился желудочным соком. Не просто наполнился, а стал усиленно булькать
На столе не было ничего необычного: в большой миске лежали соленые огурцы и помидоры, лежал нарезанный черный хлеб, но все это чуть не вызвало у меня голодный обморок. Только теперь я поняла, насколько голодна.
Я набросилась на еду, как изголодавшая волчица, как потерпевшая кораблекрушение, как узница концлагеря...
Тем, кто это не пробовал, никогда не понять, что такое сваренный на костном бульоне простой крестьянский суп. Основные ингредиенты в немкартошка, капуста и морковка. И все это истомлено в русской печи и забелено молоком.
Господи, да никакие деликатесы в мире не сравнятся с этим блюдом.
Как видно, я урчала от удовольствия, поедая этот суп, потому что Ольга только прыскала от смеха и мотала головой. Но мне было все равно. Не до приличных манер. Хозяин только приподнимал брови, но никак не проявлял своих чувств. Я ела и ела, и ничего в этот момент не было прекраснее
Наконец, когда голодный спазм отпустил меня, я стала превращаться в цивилизованного человека. На столе стоял новый, исходящий паром чугунок, полный вареной в "мундире" картошки.
Я осторожно брала горячие картофелины, перебрасывала их с ладони на ладонь, дула на них. Обжигаясь, я снимала кожуру и ела рассыпчатую сладкую картошку, прикусывая от целого соленого огурца и заедая все это черным ржаным хлебом явно собственного изготовления. Это был настоящий пир!
И только за чаем, я задала тот вопрос, который мучил меня еще до того, как мы сели за стол:
Фрол Матвеевич, можно вас спросить?
О чем?
Почему вас Истребком зовут?
Он помолчал, лицо его как-то сразу построжало.
Потому что истребитель я, вот Истребком и прозвали.
Вот уж не подумала бы никогда, что этот человеклетчик.
Летчик-истребитель?уточнила я.В отставке?
Он усмехнулся.
Нет, не летчик, а истребитель, и не в отставке. Мы в отставку не уходим!
И кого же вы истребляете?вероятно, у меня при этом было очень глупое лицо.
Он снова смотрел на меня тем снайперским взглядом, который я заметила при знакомстве.
Нечисть всякую: зомби, оборотней! Вурдалаков!
Вот тут мне стало не по себе. Я чувствовала, как холодок пробежал по спине.
"Неужели к сумасшедшему попала?"подумала я про себя. И, чтобы не показать испуга, выдавила из себя вопрос:
А разве они есть?
Кто, вурдалаки? Оборотни? Зомби эти? Как не быть! Есть, конечно.
Мое материалистическое воспитание восстало:
Мне казалось, это все россказни, небылицы.
Да уж, какие небылицы!
Я рискнула:
Вот уж не думала, что бывают зомби э-э вурдалаки!
Так говорят те, кто к ним не попадался. А те, кто попался, те уже ничего не скажут.
Он молча смотрел на меня, пристально и строго.
А как же они появляются? Где?
Это поглядеть где везде, где люди. Где живут или жили. Где совсем плохо, там, глядишь, объявятся! Мне Олюшка сказала, ты в газете работаешь? Значит, ездишь много и видишь, сколько деревень заброшенных одни избы почерневшие, развалюхи покосившиеся А людей нет. И так по всей России-матушке. А где деревня стояла, там и кладбище. Раньше деревни были, люди жили, детей рожали, хлеб рОстили, скотину выкармливали. Человечьим духом веяло. А только кто сам умер, кто прочь подался. Вот и пропала деревня. Хаос, запустение, бурьяном все поросло.
И теперь на кладбище никто не придет. А жили в этих деревнях люди разные. И жили по-всякому. По-разному и умерли. Ктосовсем успокоился, а кто полежит-полежит, а там, глядишь, и встанет.
А я читала, что зомбиэто оживленные колдунами мертвецы. Они их оживят и используют для разных поручений. И живут зомби, только пока колдун или тот, кто их оживил, нуждается в их помощи. А надобность минуетназад отправляют. Эти нежити имеют жажду крови. А если зомби остался без контроля своего хозяина, то он непременно пойдет искать себе жертву, чтобы растерзать ее просто так. Так, выходит, они не сами встают?
Ну, этих зомби, как ты говоришь, мало. Хотя встречаются. Колдуны есть еще. И колдуны всякие. Кто и с червоточиной. Вот и дают им приказвставай, мол! И те встают, делают свое черное дело и назад укладываются! Только я про вурдалаков тебе толкую. Эти страшнее и опаснее. Они сами встают. Эти выкапываются и беду несут. Боятся, конечно, поначалу. Кровь им нужна свежая, без крови они нежити. Загрызут кого, а люди на волков валят. Только не волки это. Они!!! Кладбищ-то заброшенных много! Уехали люди.
Так люди же лучшей жизни искали, вот и бросали насиженные места, уезжали.
А где она лучшая жизнь? Лучшую жизнь себе самому строить надо, а не думать, что кто-то ее подарит. Вот уехали они в город, дети их деревенской жизни уже знать не будут. Лошадь да корову только на картинке и увидят. А деревня Она в детстве у каждого должна быть. Здесь настоящая человеческая душа рождается. Русская
Не любите город?
Отчего же и в городе люди живут. Только в городе душе простора нет, домами-муравейниками она зажатая, да и соблазнов для души там больше. Потому хлипкие душонки в городе чаще
И что же они (я поняла, что не смогу произнести это слово) только в сельской местности встречаются?
Как бы не так!вмешалась в наш разговор Ольга, до сих пор молчавшая.Разве только в селе жили злыдни и мерзавцы? Я вот была на городском кладбище. Так самые пышные надгробья у кого? Зайди, полюбопытствуй!
Они на свои могилы камень кладут тяжелый и решетку чугунную почему? Все потому,объяснил Фрол Матвеевич,чувствуют, негодяи, не улежаться им спокойно. Вот они заранее и просят: закройте меня покрепче, придавите посильнее, чтоб не выбраться было!
Помолчав, добавил: "Да все равно ведь выбираются!"
И опять внимательно посмотрел на меня. И словно порожденный его взглядом, сам собой родился вопрос:
А что, Фрол Матвеевич, не страшно вамистреблять их?
Страшно - не страшно надо же кому-то это делать? Приходится страх пересиливать! Хотя, конечно, хорошего в этом мало
Он замолчал, будто уже сказал мне достаточно. Во мне давно копошилось что-то такое авантюрное, навеянное журналистикой.
Фрол Матвеевич, а мне нельзя с вамину, на охоту эту?
Он долго с интересом смотрел на меня.
А ты в живого человека стрелять сможешь?
В живого человека? Нет, не смогу, конечно! А что они живые? На что похожие?
Похожие на что? А вот на нас с тобой и похожие. Сперва и не отличишь. Только могильной сыростью от них пахнет. Да глаза у них белые, как пленкой накрытые. Я этот дух могильный за версту чую! И потом не бабское это делос нечистью схлестнуться. Так что никак не получится, дочка.
А вы что же ихсеребряными пулями?припомнила я что-то давно прочитанное.
Ими. Сам лью. Народ мне серебряные вещи приносит. На доброе дело жертвует. У нас дело такоевсе своими руками готовить надо. Никому не доверять. От каждой мелочи жизнь зависит, а то и больше чем жизнь.
А как же вы их угадываете?спросила я.Что это за чутье такое?
Как?его удивил мой вопрос.Да душой, вот как! Ведь что есть душа наша, как не инструмент для распознания добра и зла. Тут главноене чутье, а хватка. Почуять их мог бы каждый если душа настоящая, не кирзовая! А уж у кого храбрости хватиттот не уступит, сойдется с ними насмерть. Да и не один я такой. Вот на Украине жил некий старичокв тех краях баловства не допускал. Только ветхий был. Должно быть, помер уже. Или загрызли его эти. Зато, я вам скажу, на Урале есть молодец! В Чечне воевал. Он там порядок наводит. Но и его, случилось, покусали, он писал мне. Сейчас уже снова службу свою несет. Так что не один я.
А узнаете как про них? Ну про этих
А мне сообщают. Как узнают где могилка разрытаямне весточку. Вот тогда ухо востро держи!
А милиция что же?
А что милиция? Ей только помощь. Один выстрел, и нечисть в пыль превращается, теперь уж навечно.
Мы замолчали. На языке вертелся вопрос, но я не решалась его задать.
Хозяин пристально глянул на меня, потом отрицательно покачал головой.
Нет, никакой жалости быть не может. И сострадания тоже. Они и сами этого не ждут. Все они одного хотятокончательной, последней смерти.
При жизни всякие мошенники, хапуги, жулики, грабители, и насильникивсе они мечтают втайне о том, чтобы их поймали и покарали, что бы они ни натворили. Это хрестоматия. Нет в их душах ни любви, ни свободы, и одержимы души их черным стремлением к смерти. Ты про Чикатило слышала? Видела по телевизору, как он почти радостно рассказывал о своих преступлениях. Радостно! А радовался тому, что, наконец, поймали его! Так и все остальные.
И столько носят они в себе эту тягу к смерти, что случается, она обманывает их. Они восстают после смерти снова, чтобы опять нести людям зло. Но в самой злобе, в самой чудовищности их выходок есть знак. Они призывают: "Узнайте обо мне! Найдите меня! Уничтожьте меня, чтобы меня не было".
И у самого страшного оборотня все же есть капля надежды на то, что люди помогут ему, упокоят навсегда. Они боятся меня и ненавидят. Ненавидят люто за то, что со многими я покончил. И со многими еще покончу
Он повернулся к окну и произнес сдавленным глухим голосом:
Ну, а уж если промахнусь, положат меня на том вон склоне, под старым дубом. И ни холмика там не будет, ни знака, ни камня. Только трава будет расти, да желуди будут падать...
Некоторое время он сидел отвернувшись. Потом вновь обратился ко мне:
А не пойти ли нам машину твою проведать? Тебе ведь еще дорога предстоит?
Я приняла слова Фрола Матвеевича как намек. Пора и честь знатьуходить. Мы поднялись, я попрощалась с Ольгой.
Я встала на крыльцо, рассчитывая, что хозяин пойдет запрягать лошадь, но он сказал:
Пойдем пешком! Тут тропинка мимо родника, до дороги ходьбы минут десять.
Мы молча прошли по тропке через рощу, мимо источника, и вскоре вышли на проселок. Белого коня на косогоре уже не было. Только на дороге виднелся силуэт моей брошенной машины.
Фрол Матвеевич поднял капот машины, заглянул туда... Я поразиласьон, казалось, прямо на глазах стал каким-то напряженным. Тело его выпрямилось, не поворачивая шеи, он медленно обернулся вокруг себя, оглядывая округу, словно прислушиваясь. Потом опустил аккуратно крышку капота.
-Ну-ка, дочка, попробуй по моему знаку повернуть ключ!сказал он.
Я безнадежно уселась на сидение, вставила ключ в замок зажигания, поставила ногу на педаль.
И тут Фрол Матвеевич резким движением хлопнул ладонью по капоту и неожиданно громко, прямо-таки громовым голосом выкрикнул:
Маррршшш!!!
Этот выкрик испугал меня, я дернула ключ, нажала на педальдвигатель взревел, как у взлетающего самолета, и застучал ровно и уверенно.
"Вот те на!"подумала я. Боясь теперь, что машина снова заглохнет, я не решилась из нее выходить.
Спасибо за все, Фрол Матвеевич! Прощайте!крикнула я, отпустила ручник, включила передачу. Помахала рукой в окошко. "Антилопа" покатила, уверенно набирая скорость. Я оглянулась.
Фрол Матвеевич стоял на обочине. Дорога шла прямо. Я еще долго видела в зеркале Фрола Матвеевича, теперь уже поднимавшегося на откос. А когда взглянула в очередной раз, то увидела только белого коня в разноцветье полевых трав.
Впереди лежала дорога на Кудыкино, где ждал меня изобретатель и его ракета на фотонной тяге. Но это уже совсем другая история.
Послесловие
Не скоро я снова попала в эти края. Прошло года два. Дом Фрола Матвеевича стоял заколоченный. Местные жители рассказали мне, что Истребка в лесу загрызли волки, что, он похоронен там, где и наказывал себя схоронить. Куда уехала Ольга, никто не знал.
Там, под старым дубом, я положила букет полевых цветов.
Послесловие второе
А еще я подобрала под дубом желудь. Позже один мастеровой залил этот желудь какой-то смолой, которая затвердела и стала похожа на янтарь, обточил его, отшлифовал и приделал к нему серебряную цепочку. Я носила этот желудь на шее как талисман, и никогда со мной не случалось ничего плохого. Не снимала его ни днем, ни ночью, а несколько лет тому назад, купаясь в реке, потеряла. Видно, расстегнулся замок цепочки. И посыпались на меня несчастья
Ольга Воликова: Качели
Дети стали пропадать еще весной. Но это потом уже стало ясно, а сначала никто не мог заметить никакой закономерности. Все началось с того, что в соседнем дворе построили новый дом. Ну, дом и дом, ничего особенного, а вот детская площадка тампросто загляденье! Мне доводилось видеть множество разных детских городков, чего только не увидишь в наши дни! Раньше все эти сооружения были похожи, как близнецы-братья: чего там выдумывать, есть же прекрасный материалводопроводная труба, вот и знай, гни из нее чего-нибудь да клепай! Разве что пара-другая досочек понадобится, уж этого-то добра в каждом ЖЭКе легко было сыскать. Вот и щетинились наши дворы дурно сработанными турниками, жалкими пародиями на шведские стенки, какими-то монстрами в виде уродливых черепах, непонятно для каких упражнений придуманных. А сейчас, небось, дизайнеры да художники, не покладая рук, трудятся над разнообразными проектами детских площадок. Так вот, игровая площадка во дворе нового дома поражала воображение всех без исключения граждан, забредших в те края. Она состояла из металлических и суперпрочных пластиковых модулей. Металл сверкал на солнце серебром, а пластик радовал приятными оттенками. От этой композиции веяло космосом, и каждый, кто к ней приближался, ощущал себя сопричастным к "Прекрасному Далеко". Но самое главное преимущество новой площадкиналичие качелей. Что за качели безрадостно влачили жалкое существование в наших дворах, пока сердобольные начальники жилищных контор не давали указания какому-нибудь дяде Васе с "болгаркой" вместо рук прекратить их мучения? Громоздкие, как правило, разболтанные раскоряки на шизофренически длинных подвесах, к которым и подойти-то было страшно; а то еще лучше: сиденье находилось так высоко, что забраться на него без посторонней помощи не было никакой возможности. Вот так и задумаешься, бывало, что бригады мастеров в доперестроечных ЖЭКах состояли исключительно из гномов и великанов.
Здесь же качели предусматривались для разных возрастных категорий. Были невысокие, с такими симпатичными люльками, для самых маленьких; имелись качели с более высокими мачтами и удобными креслицамидля детишек постарше, а самыми классными считались большие красные качели. На этой поляне детских удовольствий вообще все было классно. Вот и потянулась детвора во двор нового дома. Малышня совершала свое ежедневное паломничество, конечно, с мамочками, а те, кто постаршесамостоятельно.
Первый ребенок пропал еще до Пасхи. Мальчик из соседней семиэтажки пошел покачаться на качелях и не вернулся. Они ушли втроем, он и еще двое приятелей. Товарищи засобирались домой, когда стало смеркаться, а он остался. Мальчишка исчез бесследно. Родители и их знакомые сбились с ног, милиция стояла на ушах, опросили всех и вся, но он как в воду канул.