Придёт время, до всех доберёмся, сказал я. А здесь мы не лясы точим, как вы изволили выразиться, а проводим следственную работу.
Что-то не вижу пока никакого следствия, с некой долей язвительности пробасил купец.
Не иначе как уверенность обрёл. Это он зря. Хотя, быть может, это я зря позволил ему оправиться.
Желаете следствия? спросил я. Извольте. Самоубийство вашего племянника уж больно подозрительно выглядит.
Тут он прищурился. Глазки стали щёлочками, на скулах желваки заиграли. Сразу понял, куда я клонить собираюсь.
Никак, убийство подозреваешь?
Именно, Артём Поликарпович, сказал я. Есть подозрение, что не так всё просто в этом деле. Вот скажите, кому смерть Андрея была выгодна?
Купец огляделся, словно ожидая увидеть убийцу в своей конторке. Жаль, зеркала там не было.
Кому?
Так вот ведь и выходит, что более всехвам. Во-первых, по достижении восемнадцати лет вы должны были выплатить Андрею двадцать пять тысяч.
И что? перебил купец. Должен был, уплатил бы. Я сам полмильёна стою. У меня деньги на обоих в банке лежат, в дело просятся, а не трогаю.
Как вы сами недавно сказали, спокойно продолжил я. Денег много не бывает. Хотя в этом плане у них свой плюс всё-таки есть. Их поделить можно. А вот Катерину
Наверное, надо было повернуть к этой новой версии как-нибудь поделикатнее, а я поторопился. Вскочив на ноги, купец метнул в меня папку с бумагами. Я едва увернулся. Удачно, кстати, потому как вслед за папкой Золотов на меня бросился сам. Я рефлекторно пихнул ногой вперёд свободный стул. Купец налетел на него и вместе с ним рухнул на пол. Стул с громким хрустом испустил дух.
Убью! проревел купец и начал подниматься.
Я смахнул на него со стола все папки. Купец зарычал и, поднявшись на четвереньки, отряхнулся, точь-в-точь как собака. Бумаги разлетелись по всей комнате.
Буйствовать изволите? осведомился я. Это вы напрасно.
В шею! прохрипел купец. В шею гнать! Хлыщ поганый! Убью!
Я понял, что беседа расклеилась окончательно, и вышел, громко хлопнув за собой дверью.
Дядя опять сердится? донёсся откуда-то сверху ангельский голос.
Маргарита Викторовна стояла на самой верхней ступеньке. Она уже успела переодеться в золотистое платье с кружевами и взирала сверху, словно опечаленный ангел.
Похоже на то, признал я. Извините.
Да Бог с вами, Ефим Родионович, барышня развела руками. Дядя от любой искры готов вспыхнуть. Да вы и сами видите, что он за человек.
Вижу, сказал я. На сопротивление властям это пока не потянет, но, в принципе, задержать его можно. Пока не остынет.
В дверь ещё бьёт? спросила сверху Маргарита Викторовна.
Нет.
Значит, уже остыл, сказала барышня. Спасибо вам, Ефим Родионович, но пусть он лучше там сидит. Он оттуда добрее выйдет, чем из камеры.
Вот как? ответил я. Что ж, пусть остывает, а мне, Маргарита Викторовна, кое-что проверить надо. Прогуляетесь со мной?
На её лице отобразилась неуверенность.
Простите, Ефим Родионович, думаю, сейчас я буду нужнее здесь, сказала она. А за меня не беспокойтесь. Дядя уже на вас всех собак спустил, теперь он до завтра не опасен. Ступайте смело.
Честно говоря, не хотелось оставлять её одну с этим башибузукомна приказчика надежда слабаяно барышня уверила меня, что с ней будет всё хорошо. Купец, конечно, будет ворчать, но к этому она уже привыкла, а до рукоприкладства дело не дойдёт как минимум до завтра. Завтра же, если я проявлю должную расторопность в расследовании, купец уже должен будет сидеть в камере и ждать передачи его дела в суд.
Последнее меня слегла успокаивало, и всё же я покинул магазин с мыслью, что ни как сыщик, ни как рыцарь я сегодня что-то явно не на высоте.
* * *
Заведение Мартына я знал хорошо. Бывший моряк устроил нечто вроде «англицкого клуба», на который быстро наложились российские реалии. Сейчас это был, скорее, ресторан. Далеко не из дешёвых, но с приличным обслуживанием, отчего у Мартына предпочитали обедать те, кто не считал в кармане каждый рубль. А ещё те, кто после еды был не прочь перекинуться в карты. Мартын никого не гнал, лишь бы ониэто уже на французский манер было заведенокаждые полчаса хоть что-нибудь, да заказывали бы.
Времени до обеда оставалось предостаточно, и посетителей, соответственно, почти не было. Я едва успел оглядеться, как рядом будто из ниоткуда возник официант. Выглядел он так, как не стыдно было бы выглядеть какому-нибудь чопорному англичанину. Не в смокинге, конечновместо него была аккуратная чёрная жилеткано всё остальноерубашка ослепительной белизны, брюки со стрелочками и лакированные туфликуда больше подобали бы посетителю. Скажу даже больше: не каждому посетителю этого заведения удавалось похвастаться таким европейским шиком.
Мартын у себя? спросил я.
Хозяин вышедши, ответствовал официант, вложив в два слова столько провинциального акцента, сколько обычному провинциалу хватило бы на целую речь.
Я подожду.
Что заказывать будете?
Свежие газеты и кружку горячего кофе.
Уточнять, что кофе должен быть по-настоящему горячим, у Мартына не требовалось. Когда я снял плащ, мой заказ уже ждал на столике. Прихлёбывая обжигающий кофе, я бегло пролистал газеты, но ничего интересного на глаза не попалось. Международный перелёт воздушных шаров официально закончился. В Берлинеточнее, в его окрестностяхблагополучно финишировали одиннадцать экипажей. Ещё трое потерпели крушение. Где до сих пор болтались остальныегазетчики не знали и их это нисколько не волновало.
Надо же, раздалось над самым ухом, как летит время.
Рядом со мной стоял Мартын. Когда я в детстве зачитывался английской книжкой про Остров сокровищ, то тамошнего Джона Сильвера представлял именно в его облике. Правда, нога у Мартына была только сломана, но так неудачно, что он всё равно ходил с костылём.
Да-а, продолжал тем временем Мартын. Был Ефимкада весь вышел. Ефим Родионович, агент сыскной полиции. А давно ли бил мне стёкла из рогатки?
Во-первых, давно, ответил я. Во-вторых, здравствуйте.
Здоров будь, сказал Мартын, устраиваясь на стуле напротив. Откушать пожаловал или по делу купца Золотова?
Я хмыкнул. Слухи, конечно, у нас разносятся быстро, но чтоб настолько
Про купца-то откуда знаете?
Видал случайно, как ты из его лавки выходил, пояснил Мартын. Про твою службу слыхал, а еще зеленщик рассказал, будто бы племяш Золотова в канале утоп. Я, конечно, не агент, он произнёс это слово с ударением на «а». Но сложить одно с другим сумею. Помнишь, как тебя с рогаткой вычислил?
Вы мне до самой смерти об этом напоминать будете? фыркнул я.
А мне, старику, одни воспоминания и остались, развёл руками Мартын. Как кофей?
Отличный, похвалил я.
Это хорошо. А то привезли мешок из Голландии, хвастались, будто самый что ни на есть замечательный, только я ведь бывал в тех краях. Не растёт там кофея. Вот я и решил проверить. Стало быть, можно брать.
Я усмехнулся.
Ладно, будем считать, что кофе проверить я вам помог. Теперь за вами очередь.
Мартын издал звук, которыйбудь он раз в десять тишеможно было назвать хмыканием.
А палец тебе, как и раньше, в рот не клади. Хорошо, Ефимка, то есть, прости старика, Ефим Родионович, с чем пожаловал?
Взгляд у Мартына стал внимательный, с прищуром, будто что-то внутри меня он высматривал. Почему-то в детстве мне всегда казалось, что такой взгляд только бывает у пиратов, чтобы добычу в чужих трюмах видеть. Однако, поступив на службу, я быстро убедился, что таким хищным прищуром каждый второй чиновник может похвастаться.
Скажите, Мартын, вы племянника Золотова, Андрея, хорошо знали?
Да как тебе рассказать? Мартын задумчиво огладил реденькую бородёнку. Бывал у меня регулярно, но общаться мы почти не общались. Здоровался он всегда вежливо. Вот «до свидания» забывал говорить. Кушать заказывал редко. Цены, мол, у меня кусаются. А сам пятьдесят рублей зараз мог в карты спустить. Нет, не скажу, что он мне нравился. Вот сестрёнка у негоумница, а оннет.
Сестрёнка? Вы говорите о Маргарите Викторовне?
А других, вроде, и не было.
Ага, я задумчиво потёр подбородок. Ну, в отношении неё наши взгляды совпадают. Кстати, она говорит, будто бы вы ей легенду про Петровскую арку рассказывали.
Я рассказывал? переспросил Мартын. Хотя постой-постой. Было такое дело. Она же тут вместе с братом бывала, смотрела, чтобы не заигрывался особо, но сама-то не играла. Чего ей за чашкой чаю скучать одной? Вот по случаю и травил ей всякие байки. Про русалок, про чудеса морские, про маяк этот петровский. Наверно, раза два или три про него пересказывал, ну так это ей-то, барышне, интереснее, небось, чем про девок морских.
Отхлебнув из чашкиуж не знаю, откуда он на самом деле, но в тех краях действительно знали толк в хорошем кофея продолжил:
Значит, рассказывали Маргарите Викторовне. А её брат мог слышать ваш рассказ?
Так он рядом сидел, неспешно ответствовал Мартын. А слушал или мимо ушей пропускал, этого тебе сказать не могу.
По всему выходит, что слушал, сказал я. Что ж, с этим ясно. Значит, говорите, Маргарита Викторовна за братом постоянно приглядывала?
Получается, так. По крайней мере, последнее времяточно. Он ведь тут, помнится, как-то в дым проигрался. На тридцать тысяч в долг.
Вот те раз! удивлённо протянул я. Было с чего канал прыгать.
Да нет, с того раза не было. Тут такое дело, шулер у меня завёлся, Мартын произнёс это так, словно речь шла о тараканах. И давай внаглую гостей раздевать. А у меня так дела не делаются. Он сыграл да сбежал, а у меня клуб, репутация. В общем, попросили его вон через чёрный ход.
Не убили? без особого интереса спросил я.
Да нет, что ты. Так, рёбра малость посчитали.
Я недоверчиво покачал головой.
Проверить можешь, ничуть не обиделся Мартын. Я тебе по книге посмотрю, какого числа то было, а ты потом на пароходе сверишься. Когда тело грузили, оно ещё материлось.
Если материлось, значит, живое, согласился я. А дальше что было?
Да ничего не было. Деньги проигравшим вернул все до копейки, и всего делов. Зла никто на меня вроде не затаил.
Андрею тоже?
Конечно. Как сейчас помню, две расписки былона десять и на двадцать тысяч. Я лично обе Маргарите и отдал с извинениями. Они тогда оба заходили, ну, я и улучил момент, чтобы он не видел.
А почему? не понял я.
Потому что у него глаза горели, пояснил Мартын. А скажу тебе, Ефимка, ежели у игрока глаза горят, так он до последней копейки отыгрываться будет. Только не отыграется. Азарт в этом деле только помеха. Вот, очень кстати, полюбуйся, он с недовольным лицом кивнул в сторону дверей.
Я повернул голову. У дверей робко жался оборванец. Явно не из тех, по кому здешние цены.
Купчик, между прочим, бросил Мартын. Тоже в дым проигрался, и всё отыгрываться ходит. Рубль где-то наскребёт, квасу стаканчик закажет и, пока не вышвырну, так и сидит.
Рядом с оборванцем нарисовался официант. Казалось, ещё секунда, и вылетит купчик за дверь, её же головой открыв, но политика открытых дверей у Мартына соблюдалась неукоснительно.
Деньги есть? строго спросил официант.
Купчик согласно закивал и получил разрешение пройти. Точнее, просеменить, оглядывая посетителей просящим взглядом. Мол, не дадут ли монетку?
Погодите-ка, сказал я. А я его этим утром видел.
Мартын тотчас щёлкнул пальцами. Официант сгрёб купчика за шиворот, и спустя буквально секунду тот уже сидел у нашего столика. Не за ним, но рядом. Надо бы этого официанта к нам в полицию переманить.
Купчик, скромно потупив глаза, молча ждал. Мне даже жалко его стало, столько покорности в человеке было. С Золотовым бы поделился, что ли.
Вы не бойтесь, сказал я. Вы меня помните? Мы встретились сегодня утром у Гостиного двора.
Простите, батюшка, запамятовал, пробормотал купчик, даже не взглянув на меня.
Ну, да ладно, не это главное.
Нестрашно. Вы шли от Андреевского собора. Так?
Воля ваша
Да или нет?
Уразумев, что это был вопрос, купчик чётко ответилнет. Шёл он от канала. На Екатерининской увязался за молодой парой. Тут купчик долго и чуть не со слезой стал уверять, что ничего дурного не имел в виду. Пришлось Мартыну на него рявкнуть. По описанию, пара была очень похожа на Золотовых.
Спешили они очень, оправдывался купчик. Еле догнал.
Зачем? спросил я.
Так, денежку малую попросить. Поиздержался я.
Дали?
Да. Барышня расщедрилась, двугривенным пожаловала.
Что было дальше, он, увы, не видел. Зажав монету в кулаке, побежал отыгрываться, но никого из игроков в столь ранний час не застал.
Батюшка, ссудили бы гривенничком, жалобно попросил купчик. С утра маковой росинки во рту не было.
Не давай, сказал Мартын. Проиграет всё.
Я немного поколебался, потом дал гривенник официанту.
Дай ему чего-нибудь перекусить.
Тот глянул на Мартына, получил утвердительный кивок и исчез, точно джинн из арабских сказок. Купчик, получив разрешение, понуро побрёл следом.
Так на чём я остановился? спросил я. Ах да. Золотов-младший, стало быть, с тех пор проигрывался не так сильно?
И рядом не стоял, уверенно заявил Мартын. Маргарита его прямо в ежовых рукавицах держала. В игру, конечно, не лезла, но контролировала жёстко. Игроки, бывало, посмеивались, но лишнего себе никто не позволял.
Стало быть, перед тем, как в канал прыгать, шансов наделать серьёзных долгов у него не было?
В моём заведенииточно нет. Ежели кому и должен по мелочи, то там не рубликопейки. А он, выходит, сам прыгнул?
Сам, ответил я. Вроде как поверил он в вашу байку про маяк петровский. Мол, проплывёт он под ними путь правильный увидит, и ещё какие-то блага урвёт. Какие, кстати?
Да какие там блага? искренне удивился Мартын. Это ж маяк, Ефимка. Он только путь указывает. Ты ж сам кронштадтский, такие вещи знать должен.
Я кивнул и оглянулся. Купчик, забившись в угол, торопливо хлебал борщ. Ложка так и летала вверх-вниз. Должно быть, полученный утром от барышни двугривенный пошёл на другие цели. С этой мыслью я распрощался с Мартыном, и вышел из ресторана.
* * *
На улице опять моросило. Я поднял воротник плаща и быстро зашагал по мостовой. Поначалу возникла идея отправиться прямиком к Фроловым и побеседовать ещё раз с Катериной о её ночных визитёрах, чьи имена теперь были мне известны, однако я задумался, и ноги сами принесли меня на угол канала.
На первый взгляд, уже ничто не напоминало о недавней трагедии. Зеваки давно разбрелись. Вещи Андрея прибрали и доставили к нам в полицию. Вдали, сразу за воротами канала, ударил в небо и тотчас исчез луч света. Будто молния сверкнула снизу вверх. Кто-то наверху продолжал бороться с прожектором, найдя в лице светового прибора достойного противника по части упрямства.
И всё же здесь оставалось что-то ещё. Что-то крутилось у меня под самым носом, точно назойливый комар. Я это чувствовал нутром, но никак не мог ухватить. Остановившись там, где я впервые увидел Маргариту Викторовну, я ещё раз окинул взглядом всю панораму.
Разгадка должна была быть где-то рядом. Моё чутьё сыщика подсказывало мне, что чутью Вениамина Степановича можно было доверять, а ему вполне хватило рассказа об утреннем происшествии, чтобы уверенно заявитьздесь произошло убийство. Я такой уверенности по-прежнему не испытывал, но и сдаватьсякак тот неведомый механик с прожекторомне собирался, а потому снова и снова прокручивал в голове моё утреннее купание, пристраивая по местам каждую мало-мальски значимую деталь.
Получалось, прямо скажу, с большим трудом, а потом меня и вовсе отвлекли.
Как говорится, на ловца и зверь бежит. Мимо проходила Катерина Фролова. Я окликнул девушку, и та остановилась.
Ох, это вы, господин агент? громко воскликнула она. Ну как, нашли уже наши ложечки?
Пока нет, но я близок к разгадке, заверил я её. И был бы ещё ближе, если бы вы честно отвечали на мои вопросы.
Ох, скажите, пожалуйста! Это когда я вас обманывала?!
Вы не обманывали, но и не договаривали, а молчание в нашем деле
Ох, да говорили вы мне это уже, отозвалась Катерина. Говорили. А я вам сказала