Энни была в ванной. Билл слышал, как бежит вода. Билл слышал, как она кашляет. Глубоким, лёгочным кашлем.
Он снова посмотрел в зеркало. То же самое лицо, всё вроде бы в порядке - однако что-то в нём было не так Какая-то лёгкая, почти неуловимая припухлость на краю подбородка, едва заметная одутловатость щёк. Если бы Билл не брился ежедневно на протяжении последних двадцати пяти лет, он бы ничего не заметил. Но он заметил.
Ему это не нравилось.
Его это пугало.
Это случилось буквально за одну ночь.
Когда Энни вышла из ванной комнаты в своём халате и шлёпанцах, его начало трясти.
- Прости, - сказал он. - Сам не знаю, что...
- Я собираю вещи, - сказала она.
- Да ладно тебе
Она повернулась к нему, кипя от злости.
- Послушай, я не понимаю, что это было и я не хочу понимать. Ты почти убил меня. Ты псих, или что-то типа того. Слова, которые ты говорил...
- Что? О чём я говорил?
Она посмотрела на него в недоумении.
- Господи, Билл, неужели ты не помнишь?
А потом она почти не разговаривала с ним. Он пытался убедить ее остаться, дать ему еще один шанс. Но она не купилась.
- Ты говорил во сне, храпел, бормотал, вставал и разгуливал...
- Бормотал?
-...а под конец попытался меня придушить. Билл, тебе нужна помощь. Ты на ходу разваливаешься".
После этих слов она захлопнула дверь.
Печально. Энни, конечно, была глуповата, но она содержала дом в чистоте, занималась стиркой, а ещё ему нравился её суп из курицы.
Теперь Билл работал из дому.
Почему бы и нет? Он мог себе это позволить. Если тебя не ловят за руку, инсайдерский трейдинг приносит огромную прибыль.
В паузе между сиэнэновскими финансовыми сводками он встал и проверил своё отражение в зеркале. Его лицо выглядело чуть лучше. Потом он проверил тонометром давление, экран показал 135/75, в пределах нормы. В общем, он чувствовал себя неплохо, можно сказать, был на полпути к хорошему настроению, пока вдруг не вспомнил...
Слова, которые ты говорил
Фраза преследовала его.
Так что же он сказал.
Около четырёх он принял душ и вышел на улицу. Он поймал такси и съездил в "Фотомагазин на 47-й улице", где молодой бородатый еврей-хасид продал ему микрокассетный диктофон с голосовым приводом Micro-25 за полцены. Вернулся домой. Никаких особенных приблуд у этой штуки не было - лишь кнопка ВКЛ/ВЫКЛ, проигрывание и перемотка. Микрофон был встроен в корпус. Парень из магазина сказал, что машинка начинает писать звук, только когда чувствует источник шума - там что-то вроде сенсора. Билл включил диктофон и лёг спать.
Зазвонил телефон.
Нет, не телефон. Квартирный домофон. Который сейчас час вообще? - подумал Билл спросонья и тут же подскочил, как ошпаренный. Что же, мать вашу, происходит?!! Он был промокшим до нитки. Неужели ему на колени вылили десять галлонов воды? Его пах был мокрым, простыни и матрас под ним пропитались влагой, и запах сказал ему все остальное. Билл обмочился прямо в постели, причём абсолютно монументальным образом. Всё из-за проклятого диуретика! - подумал он. Проклятый домофон продолжал пищать, орать на него. Судя по всему, сейчас было раннее утро. Он встал, шатаясь пересёк кухню и добрался до входной двери. Он поднял домофонную трубку и ощутил, что его руки очень влажные, покрытые потом до самых локтей.
- Да? - голос Билла опять звучал незнакомо.
Как будто он приходил в себя после долгой простуды или ещё какой болезни. Звук был почти на октаву ниже, чем обычно.
- Пожалуйста, прекратите стучать, мистер Дюмонт. Вы извините, но к нам поступают жалобы.
- Стучать?
- Да. И кричать тоже, уж простите
Билл стиснул зубы.
- Кричать?
- Да, сэр. Если верить жалобам ваших соседей. А их немало.
- Что я кричал? - спросил Билл.
- Что-то насчёт блондинок. Так, по крайней мере, сказал один из соседей.
Потрясающе. Милли была блондинкой, одной из множества в его жизни. Одному Богу известно, о чём ещё он кричал.
- Не суть важно, мистер Дюмонт. Сейчас слишком рано для такого шума. Если вы не будете вести себя тихо - мне придётся вызвать полицию. И, кстати говоря, чем вы там гремите - собираете мебель, да?
Думай, думай.
- Полки собираю. Мне их сестра прислала из Северной Каролины. Нужно бы их собрать наконец. Кстати, она блондинка. Наверное, я немного на неё разозлился, когда пазы не совпали с болтами. Простите.
Довольно слабая отмаза, но лучше, чем ничего.
- Конечно, мистер Дюмонт.
Пауза
- С вами точно всё в порядке?
- Да, всё хорошо и мне очень жаль, что я вас потревожил. Это больше не повторится.
- Ладно, мистер Дюмонт. Доброго вам дня!
Он аккуратно повесил трубку, стараясь не ударить ею о рычаг. Дьявол! Крики? Грохот? Он включил свет в гостиной и подумал, что мол, ничего, сейчас мы всё узнаем, вернулся в спальню, зажёг свет, достал диктофон и нажал на кнопку ПЕРЕМОТКА.
И впервые разглядел свои руки, свои предплечья.
Они были покрыты кровью. Не потом. Кровью. Часть уже успела свернуться, часть оставалась свежей - в особенности на костяшках. Он взглянул на изголовье кровати, на которой лежал диктофон, проматывающий плёнку. Потом он осмотрел кусок стены в полуметре от изголовья, прямо над прикроватной тумбой. Чего-то не хватало.
Что же там было?
Куда подевался этот предмет?
Рамка. На ней должна была быть фотография Энни, сделанная им на пароме. Широкая улыбка, большие сиськи, огромные влюбленные глаза. Фотография исчезла, вместо неё на гипсокартоне красовались кровавые отпечатки кулаков. Господи, даже гвоздь, на котором висела рамка был по самую шляпку впечатан в стену, неудивительно, что его руки были в таком состоянии.
Билл посмотрел на пол. Фотография лежала на ковре изображением вверх - рамка расколота, стекло разбито. Картинка с улыбающейся Энни разорвана и смята.
Я теряю контроль, - подумал он. И в этот самый момент понял, что и в самом деле его теряет. Он никогда раньше не оказывался в такой ситуации. Он всегда сохранял спокойствие, без всяких исключений. Ты должен быть спокоен, если хочешь добиться хоть чего-нибудь в этой жизни.
Он ворвался в ванную и включил воду. Правой руке досталось сильнее, поэтому он тёр её левой. Успокойся, успокойся, - приказывал он себе. - Ты должен сохранять спокойствие. Что произошло? Что, нахрен, произошло???
Он разозлился на Энни. Проснулся посреди ночи и начал выбивать всё дерьмо из её фотографии. И сопровождал всё воплями. Как будто фотография была ею.
Примерно так.
Он посмотрел на своё отражение. Оно ответило ему взглядом воспаленных глаз. Он выглядел...
Биллу пришлось признать - он выглядел психом.
Его сердце болело - будто бы что-то умирало в его груди. Медленные, тяжёлые удары. Его тело казалось ему тесным, стягивающим. Билл подумал о перекрученных между собой проводах, а после вспомнил слова Энни про инсульты и сердечные приступы.
Он присел на обоссаную кровать, расправил рукав тонометра и замерил давление. Оно было чудовищно высоким.
Первые лучи солнца проникли в комнату. Он несколько раз глубоко вздохнул, потом сходил на кухню и принял свою утреннюю доху лекарств. Закрыл глаза, подышал ещё немного. Потом выпил огромный стакан апельсинового сока, который неплохо его взбодрил. Через несколько минут он начал чувствовать себя гораздо лучше, напряжение начало уходить. Провода начали раскручиваться.
Ладно, - подумал он. - Не принимай всё близко к сердцу. Теперь ты взял себя в руки. Какой бы ни была проблема - исправь её. Контролируй ситуацию.
- И проблема, - произнёс он вслух, - кроется прямо здесь.
Он ударил по кнопке воспроизведения диктофонной записи.
Сначала было тихо. Потом раздались первые нотки храпа.
Потом много храпа. Глубокие, почти гортанные звуки дыхания, которые вызывали у него отвращение. Господи Иисусе, - подумал он. - Звучит так, будто кто-то тонет!
А потом начались стоны. О, боже. Он действительно стонал во сне! Как будто кто-то или что-то мучало его во сне, измывалось над ним, превращало его в старого и слабого нытика. Это было почти так же отвратительно, как храп.
После этого раздался какой-то булькающий звук. Долгий и протяжный. В иных обстоятельствах он бы посмеялся над ним. Это могло быть в какой-нибудь комедийной передаче про скрытую камеру - чувак спит, но при этом издаёт больше звуков, чем целый дом престарелых. Это было забавно, если не думать о том, что звуки исходили из его собственной глотки.
И снова храп.
И снова стоны.
Комбинация того и другого.
А потом...
А потом он заговорил.
- Я думал, у тебя всё на мази, - произнёс он. А потом добавил ещё что-то, но диктофон этого не различил.
- Ты должен был это предвидеть.
Невозможно было понять, сколько времени прошло между двумя фразами - диктофон включался лишь когда улавливал звуки.
- Ты должно быть слышал группу Грейтфул Дед, - сказал он. - У них была песня Питер и Волк, ну ты её знаешь. Я сказал лишь - заходи И ещё. Этот пистолет потеет на жаре, не правда ли
-Это шумная комната...
-Мы попались им с Ру Роулзом. Они заперли нас, не оставив нам ничего кроме бутылок с молоком и супом
Что за херня? Во всём этом не было никакого смысла.
А после
- Что за куча идиоток. Куча тварей. Да знаю я, знаю. Я что, совсем тупой, по их мнению?
О ком он говорил?
- Суки, все они суки.
Внезапно Билл понял, о ком идёт речь.
- Я им ещё покажу.
Короткий, очень злой смешок.
- О, да. Ты должен быть на коне, если хочешь оставаться в игре. Ты должен контролировать себя. Убей, или будь убитым. Всех грызи, или живи в грязи. Никто не смеет отнять у меня.
Разумеется, Билл разделял эту несложную философию. Это точно были его слова. Он улыбнулся. Он всегда был собой, неважно - во сне или наяву.
Когда он услышал следующие слова, его улыбка померкла.
- Да, я их всех поимел. У меня всё их дерьмо, все ценные бумаги, коллекция, прямо за диваном. Тупые сучки...
Долгая-долгая серия храпов и стонов.
- Блядь, - сказал он вслух. - Боже, Cвятый.
Он произнёс буквально худшую из возможных вещей. Он замер не дыша, его глаза перестали моргать, он сам не мог поверить в произошедшее. А после он снова расслабился.
Чего это я тут сру кирпичами, - подумал он. - Может быть ночью я и проговорился насчёт моей заначки, да только Энни рядом со мной не было. Она ведь съехала отсюда!
Из всех ночей, в которые он мог проговориться, он выбрал ту, когда её уже не было дома!
И всё же...
Надо ведь всё проверить, правильно?
Это не было неуверенностью или паранойей. Всего лишь осторожность. Энни никоим образом не могла узнать про его тайник.
Билл зашёл в гостиную и отодвинул диван - а после он сам не знал плакать ему или кричать, разнести квартиру на куски или просто лечь на пол и сгнить.
Стенная панель была отсоединена.
Он встал на колени и заглянул внутрь.
Всё пропало. Разумеется, там ничего не было.
Ценные бумаги, коллекция монет, пара с лишним незаконно нажитых миллионов долларов.
Всё исчезло.
Осталась лишь записка, написанная цветистым почерком Энни:
МУДАК
Билл вернулся в спальню с полностью потерянным лицом. Как это вообще произошло? Панель была на своём месте ещё вчера - он проверял тайник каждый день - а Энни собрала свои вещички и смылась задолго до очередной проверки.
Всё случилось этой ночью, - понял он.
Это был единственный возможный ответ. Энни одурачила его буквально несколько часов назад. Но как? Ведь её здесь не было.
Или всё-таки она сюда заходила?
Я найду её и прикончу, - подумал Билл. Не самое рациональное решение ситуации, но ему очень нравилось себе это представлять.
Успокойся, успокойся, - в очередной раз подумал он. - Держи себя в руках.
Секунду спустя ему слегка полегчало. Он внушил себе, что ему полегчало. У жизни бывают чёрные и белые полосы, так ведь? Сегодня вот чёрная. Определенно. У него ведь и раньше бывали плохие деньки, правда? Он всё пережил.
Ну и что? Сучка стащила мои деньги. Вероятно, я и прошлой ночью бубнил во сне про эту нычку, вот она и вернулась за деньгами сутки спустя. Ничего страшного. Всего лишь одно очко в её пользу. У меня ещё куча рабочих вариантов - через полгода в этом тайничке будет столько же денег, сколько было вчера.
Вот. Теперь мне гораздо лучше.
Контроль над собой - потрясающая штука.
Но что-то все равно не давало ему покоя. Женщины вероломны. Само-собой он это знал. Но как, чёрт возьми...?
Мысль пришла ему в голову, и эта мысль была страшна. Он метнулся к входной двери только ради того, чтобы подтвердить свои опасения. Он всегда запирал второй замок перед сном и у Энни не было от него ключа. Так как же она этот ключ заполучила? Ну, он мог забыть запереть эту дверь перед сном, но такого никогда раньше не происходило.
Он посмотрел на маленькую латунную ручку.
В закрытом положении.
Единственным человеком со вторым ключом от этой двери была Лора. Ещё с тех времен, когда он только ушёл от неё, ещё до Энни. Тогда они с Лорой общались как адекватные люди, и он всерьёз размышлял на тему частичного примирения, чтобы время от времени ей вставлять.
И вот тут он услышал её голос.
Прямо из спальни.
Он вернулся обратно бегом.
Диктофон продолжал проигрывать запись. Это был голос Лоры, записанный на диктофон.
-...кусок говна, - шипела она. - Ну, теперь-то он призадумается. И, ради всего святого, объясни, как ты терпела его храп и стоны? Омерзительно. Я за пять лет чуть с ума не сошла.
Второй женский шёпот согласился:
- За всё время с ним я ещё ни разу нормально не выспалась. Даже не могу точно сказать, сколько раз мне хотелось отрезать его тупую башку, только бы он заткнулся.
Голос Энни. На плёнке. Вместе с Лорой. Что означает... Они обе были здесь прошлой ночью. Стояли над ним!
Эти две сучки сговорились!
Он видел их как наяву. Сели в самом тёмном углу, скорчились, терпеливо ждали пока он проболтается о местонахождении тайника. Хитрые, пронырливые мрази.
Хорошо. Ещё одно очко в их пользу. Но, у меня ещё будет свой трёхочковый.
Месть будет сладка. Но нужно сохранять спокойствие и ясный ум, мыслить рационально.
Контролировать себя.
Он придумает что-нибудь интересное для каждой из них, и когда придёт его время, поломает их так, что они не будут подлежать ремонту. Билл Дюмонт не любит оставаться в дураках.
- Это лишь вопрос времени, - произнёс ещё один голос. - Когда говорящие во сне переходят в фазу быстрого сна, они выкладывают то, что больше всего хотят скрыть. Вместе с околесицей, разумеется. Неосозноваемое чувство вины вперемешку с шлаками бессознательного. Чтобы отделить бред от ценной информации нужен знающий человек. Наш план сработает. Я в этом абсолютно уверен.
Третий голос не принадлежал ни Лоре, ни Энни.
И Билл сразу понял, кому он может принадлежать.
Этот злоебучий доктор! Босс Энни! Чёртов Сеймур!
Они были здесь втроём.
Билл едва не рехнулся! Но он всё ещё не понимал. Откуда они знали в какую именно из ночей он проболтается о тайнике?
Энни заговорила вновь:
- Лишь бы вы оказались правы. Я так долго ненавидела этого ублюдка. И я точно знаю, что он стащил коллекцию монет моего дяди.
- Мы были просто парой идиоток, - добавила Лора. - Поверили этому лживому, вороватому куску говна!
- Ш-ш-ш! - осадила её Энни. - Разговаривай потише. Ты его разбудишь.
- Не надо насчёт этого переживать, - успокоил её Сеймур. - Бензотиамид (???Бензтиазид???), который ты добавляла к его ночной порции Клонифила это не просто новомодный гипнотик. Это одно из лучших снотворных. Аналог Диазепама...
- Ммм. Не могли бы вы говорить на человеческом языке, пожалуйста?
- Я это к тому, что если он сейчас проснётся и начнёт ходить во сне, он не поймёт, что мы здесь. Он не придёт в себя, даже если вы закричите ему в лицо, настолько эта штука мощная. Я просто сожалею о побочных эффектах.
- Ага, Энни. Он мог тебя убить.
- Да, - произнёс Сеймур. - Я призывал вас быть поосторожнее. Серьёзный побочный эффект этого лекарства - ночные кошмары у лиц, страдающих гипернатриемией - высоким уровнем натрия в сыворотке крови, что характерно для гипертоников.
- Ну, я была обязана воспользоваться этим шансом, - прошептала Энни. - Нужно было каждую ночь проводить рядом с ним, пока он не проболтается. Но, прошлая ночь была последней каплей. Этот психопат перепугал меня до смерти.
- Ну, нам повезло. Сегодня мы получили то, чего ждали, - cнова доктор. - Кстати говоря, давайте заглянем в тайник. Он ведь за диваном, правильно?
- Ага, - сказала Энни. - Пойдёмте.
Аппарат отключился на секунду, затем голоса снова включили его.
- Ого, глазам своим не верю! - Лора визжала от восторга.