Он проигнорировал истошный вопль. Что бы там ни былооно подождёт. Сейчас главное понять. В этом залог спасения.
Значит, нам не даёт покоя жрущий сам себя мертвец. Забавно.
Было бы забавнее, если бы он жрал себя молча и не буянил. Волдо нервно усмехнулся.
Опять громкий треск. Наемник бросился к двери. Аксель вскочил со скамьи, но в этот момент на его запястье сомкнулись девичьи пальцы.
Его звали Михель. Элке продолжала смотреть в никуда, но говорила чётко и внятно. Михель из Нижней Голландии. Наёмник. Убийца, насильник и людоед.
И? Аксель вопросительно посмотрел на девушку. Как давно он мёртв?
В чёрных глазах отражалось пламя.
Его казнили пять лет назад. Но я всегда знала, что он вернётся. Он пытался говорить со мной. Звал. Умолял помочь поначалу. А потом потом пообещал, что вернётся. Обязательно вернётся.
Значит, у мертвеца было целых пять лет, чтобы набраться сил.
Ты с ним связана? Как?
Я могла стать его последней жертвой. Михель похитил меня. Но его уже искали. Устроили облаву. Элке говорила всё тем же безучастным голосом. Он уже успел показать мне свою коллекцию. Черепа. Кости. Он называл меня своей новой дочкой. Когда его волокликричал, что придёт за мной. Когда-нибудь.
Проклятье. Цепочка случайностей. Вначалеискренняя вера Бернгарда Веймарского и Густава Горна в то, что им противостоят только измотанные войска императора. Затемкирасиры Фердинанда Австрийского, которые погнали то, что осталось от армии Горна по лесам и долинам Швабии. И наконецэтот дьявол. Насильник и людоед Михель-Голландец, который выбрал неподходящее время для мести.
«Для неговремя как раз подходящее. Война кормит волков. Волков и трупоедов. Чёрт, что может быть лучше?»
Крики с улицы звучали всё громче, и Аксель, вырвавшись из хватки безумной горожанки, бросился наружу.
Во внутреннем дворике постоялого двора был настоящий ад. Тяжеленные створки ворот слетели с петель, и в проём лезло нечто, на что невозможно было смотреть без содрогания. Аксель лишь мазнул взглядом по потусторонней твари: торчащие наружу осколки рёбер, хитросплетения мёртвых мускулов и сухожилий, нечто, похожее на панцирь, набранный из черепов. Ичеловеческие лица, намертво впаянные в гниющую плоть.
Выхватив шпагу, Аксель бросился вперёд, с трудом сдерживая рвотные спазмы. Мерзость была, с одной стороны, абсолютно чуждая, а с другойпахла, словно развёрстая братская могила.
Огонь, капитан! На железо им плевать! Волдо бросил в руки Акселю тяжеленную оглоблю, обмотанную тлеющей ветошью. Показывая пример, с короткого замаха ударил мертвячью мешанину по наверное, сейчас это следовало называть «клешнёй».
Не раздумывая, Аксель последовал примеру наёмника. Удар. Ещё. Тычок в оскаленную пасть? Или развёрстую грудину? К чёрту. Время разбираться настанет потом.
В сторону! старый головорез чувствительно толкнул капитана в бок. Вовремя. Через долю мгновения то самое место вспахала чудовищная лапа, похожая на исполинские костяные грабли.
Он ударил сноваи с удовольствием услышал треск костяной брони гадины. Этотоже битва. Что с того, что вместо ровного строя пехотинцев с пикамибесформенная груда мёртвой плоти? Бей. Круши. Не задумывайся, если хочешь выжить.
Аксель не знал, как долго продолжалась схватка. Запах горелой мертвечины намертво въелся в кожу, руки устали держать неудобную жердину, а кладбищенская мерзость всё ещё пыталась прорваться в их «крепость». Краем глаза он видел, как погиб кирасир с перебинтованным лбом: длинная суставчатая лапа, составленная из звеньев позвоночника, метнулась вперёд, пробив солдата насквозь. Видел, как драгун упал на колени и со слезами на глазах стал шептать нескладную молитву. Продолжалось это недолго: тварь одним движением снесла ему полчерепа. А затем с грохотом рухнула крыша конюшни. Страшно завизжали в смертной агонии ни в чём не повинные кони. И ещё одна тварь полезла вперёд, расталкивая гниющей тушей дерево и камень.
Ночь тянулась вечно. Когда все они уверились, что утро не наступит никогда, восточный край неба посветлел, и живые груды трупов медленно поползли прочь. К месту своего второго «рождения» в осквернённую кирху.
Аксель без сил опустился на залитую кровью землю. В груди клокотало. Голова шла кругом и глаза с трудом подмечали детали. С другой стороны, и подмечать-то было нечего. На земле остались трое из шестерых наемников. Все кони были похоронены заживо под стенами и крышей рухнувшего здания. Им не уйти. И не пережить ещё одну ночь.
Что скажете, герр капитан? Волдо шёл, приволакивая правую ногу, а всю правую сторону лица наёмника закрывала густая корка запёкшейся крови. Пешком нам не уйти. И помощи не дождаться.
Помощи? Если кто-то окажется здесьто только имперцы. И ещё неизвестно, что хуже: попасть в лапы прихвостней кардинала-инфанта, или быть сожранными мертвецами.
Помощи не дождаться. Нам нужноАксель помедлил, прежде чем закончить. Нужно добраться до этого нах нап
Нахцерера, герр капитан. И это будет непросто. То, что мы виделио таком не говорят даже в легендах. Ни в одной из легенд нет об этих тварях.
Легенды врут, Волдо, капитан устало вздохнул. Глупо пытаться следовать их советам.
Но кое в чём думаю, они правдивы, головорез усмехнулся. Готов биться об заклад.
Ты о
Да, герр капитан. Волдо перебил Акселя на полуслове. Я о ведьме. О той твари, что держит нас здесь.
Элке молчала, когда Аксель повалил её на длинный дощатый стол. Не издала ни звука, когда он грубым движением сорвал с неё платье, обнажив веснушчатые груди. Её взгляд оставался безучастным, даже когда он трясущимися руками полез ей под юбки.
«Онаведьма. У неё связь с дьяволом из могилы, который угробит нас всех».
Он грубо ломился вперёд, двигаясь жёстко и ритмично, не позволяя себе мыслей о том, что всё могло быть ошибкой. Что он, шведский офицер и дворянин, нынчепросто насильник, который ничем не лучше не совсем покойного Михеля.
«Она ведьма. Ведьма. Ведьма!»
Закончив, Аксель оттолкнул от себя обмякшее тело. Его место занял другой. Белобрысый тип в кабассете, в глазах которого накрепко поселилось безумие. А послепохожий на хорька кавалерист. И наконец, Волдо. Старый наёмник был нарочито груб и Внезапная догадка обожгла Акселя, словно огонь: Волдо не просто старался «порвать с проклятием». Он получал удовольствие. Наслаждался молодой плотью и собственной безнаказанностью?
В руке наёмника мелькнул кинжал.
«Связь может быть разрушена только кровью. Так и никак иначе. Выбирай, капитан! Или наша жизнь, илиеё».
Он не будет думать о том, что случилось. Не сейчас. Он подумает об этом позже. Как только вырвется из этого ада. В конце-то концов, волкам не свойственно размышлять.
Туман обступил их, едва они вышли на тракт, ведущий прочь из проклятого городка.
Его могила, скорее всего, на первом же перекрестке. Что, Михель? Скоро поквитаемся?
Аксель молча наблюдал за Волдо. Старый наёмник был уверен в себе. И это было странно, учитывая, что они едва пережили ночь.
«А ведь Голландец способен направлять мертвых и днём».
Мысль была плохая. Не ко времени и не к месту. Словно в ответ на неё туман стал ещё гуще. Он обволакивал четверых солдат, словно влажное пуховое одеяло.
Ты говорил, что со смертью ведьмы рухнет и власть мертвеца.
Лицо Волдо было едва различимым с расстояния в несколько шагов.
Да, это так. Но, видно, тварь оказалась сильнее.
«Нет. Мы пролили невинную кровь. Я пролил невинную кровь. Чтобы выжить?»
Они прошли две или три сотни шагов, когда, наконец, стало ясно: идти дальше некуда. В тумане со всех сторон маячили мрачные молчаливые тени. Мертвецы. Марионетки на страже вечно голодного господина.
Сейчас это не казалось важным. Важным было, что
Всё зря, Волдопрошептал Аксель. Мы погубили наши бессмертные души. Запятнали себя невинной кровью.
Просто тварь оказалась сильнее, капитан. Парни, ведь так?
Белобрысый лишь поправил помятый шлем. Зато «хорёк» согласно закивал.
Невинная кровь. Не ожидал, старый головорез усмехнулся. Она была ведьма. Точка. Познать плоть ведьмы, а затем выпустить ей кровьлучший способ разорвать проклятие.
Ты видишь этих мертвецов, а, Волдо?
Старый головорез помрачнел.
Значит, нахцерер слишком силён. Что ещё может держать его в этой дыре? Что даёт ему силу?
Волдо молчал.
Его могила. Нам до неё не добраться. И не спастись.
Наёмник недобро усмехнулся.
Иногда не нужно сражаться. Особенно, когда враг заведомо сильней тебя.
Аксель непонимающе посмотрел на своего спутника.
Что ты имеешь в виду? О чём ты?
Вместо ответа Волдо наискось рубанул здоровяка в кабассете. Тот рухнул в дорожную грязь, не издав ни звука. Аксель все ещё не понимал, в чём дело. Впрочем, то, что Волдо теперь врагбыло очевидным. Капитан успел сделать несколько шагов, а потом глухо бухнул выстрел. Ноги стали ватными. В глазах закружилось бледное, затянутое облаками-нитками небо. Земля метнулась навстречу, ударив по голове, словно дубиной.
Наверное, он очнулся сразу. По крайней мере, Волдо всё ещё был тут. Как и стоящие в тумане тени мертвецов.
Не хотел я этого, капитан, присев на корточки, наёмник сокрушённо вздохнул. Господь свидетель, вы мне нравились. В вас есть сталь. Была, точнее. Волдо невесело рассмеялся.
Аксель со стоном попытался встать, но тело не слушалось. Он не чувствовал ног, а руки были словно чужими. С усилием он приподнялся. Рот наполнился кровью.
Зачем? Зачем ты это сделал? Чтокапитан закашлялся и выплюнул кровяной сгусток. Что тебе с нашей смерти?
Волдо пожал плечами.
Мне личноничего. Но вы же помните, что я всегда готов сменить сторону?
Ты собрался служить Михелю? А почему не сразусатане?
Наемник поморщился.
С нечистью можно сражаться. А можно и откупиться. В легендах много чего интересного. В том числе и про то, как выжить, если услышал призрачные колокола. Все просто: остаться должен только один. Тот, кто решится принести в жертву прочих.
И ты
Принёс жертву. Только и всего. Ничего личного, капитан. Просто я очень хочу пожить ещё. В старости это простительно, знаете ли.
Мертвецы мертвецы тебя пропустят?
Посмотрите сами.
Аксель с трудом приподнял тело ещё на несколько дюймов. Для этого ему пришлось облокотиться о мёртвого здоровяка. Увиденное было странным: туман всё ещё клубился вдоль дороги, в нём по-прежнему маячили изломанные тени, но впереди, насколько хватало глаз, путь был свободен. И от тумана, и от мёртвых. Нахцерер принял плату.
Ничего личного, капитан, зачем-то повторил Волдо. И счастливо оставаться. Хотя возможно, облегчить вашу смерть? Рана в животмучительно. Не хотите? Право ваше.
Пожилой головорез двинулся прочь, насвистывая фривольную песенку на мотив старого марша ландскнехтов. Аксель с бессильной злобой глядел ему вслед.
Восемь жизней. Достойная плата, чтобы старый подонок жил дальше?
Саван. Толща сырой земли над головой.
Безучастные глаза Элке.
Крошево собственных костей в безгубом рту.
Родовое поместье на берегу тихого озера.
Боль. Боль в каждой кости. В каждой омертвевшей мышце.
Бесконечное пламя войны, искры которой несут люди, подобные Волдо.
Дёргающиеся тела мертвецов, что подчиняются воле. Мороки, что сбивают с дороги живых.
Аксель с трудом вытянул кавалерийский пистолет из поясной кобуры. Кажется, мертвец ободряюще ухмыльнулся? Или это всего лишь блеск солнца в застывших зрачках?
Жертвы. Мёртвые. И живые. И те живые, что вот-вот станут мёртвыми. Дуновения чумных ветров, что будут веять над Германией.
В глазах расплывалось. Но Аксель сумел прицелиться. Выстрела он не услышал, зато Волдо вдруг неловко взмахнул руками и упал на дорогу.
Саван. Темнота. Бесконечно растущие кости. Бесконечный голод. Те, кто был чудовищем при жизнистановится таковым и после смерти. Дьявол редко даёт окончательный расчёт своим слугам.
Война любит волков. А кого любит смерть?
Темнота поглотила Акселя. В последнее мгновение он только и смог понадеяться, что этонавсегда.
Мария Анаптикс
Родилась и живу в Минске. По образованиюфилолог, работаю в университете. Начинающий писатель, делаю первые шаги в сетевом литературном творчестве, хотя выдумывать свои миры начала давно, еще в детстве. Первой пробой пера стали форумные (текстовые) ролевые игры, теперь пробую писать небольшие рассказы. Увлекаюсь культурой и политической жизнью африканского народа туарегов, веду блог, посвященный этому народу: https://blog-house.pro/tamasheq/
Собака туарега
Мои университетские исследования завели меня далеко: в самую глубь Сахары, в занесённый песками городок на границе Мали и Алжира, населённый полукочевым народом пустынитуарегами. Из прохладных и светлых аудиторий я перенёсся в царство палящего солнца, жгучего пыльного ветра и мутной солёной воды, и люди, о которых я раньше читал с экранов компьютеров и планшетов, теперь были рядом со мной. Я разговаривал с ними, задавал им вопросы, пытался с ними подружиться.
Мне было интересно познакомиться с представителями разных слоёв туарегского обществаот гордых имохарвоинов пустыни, не растерявших свой боевой пыл, которым они славились с давних времен, до презираемых прочими кастами бывших рабов-белла, отличающихся от остальных туарегов более тёмной кожей и негроидной внешностью. Они были потомками сахельских чернокожих народов, которых в прошлом воинственные светлокожие имохар брали в плен и продавали как рабов.
Застарелая неприязнь между имохар и белла не исчезла и по сей день, и моё желание общаться на равных и с теми, и с другими не нравилось никому. Однажды, когда я вернулся с рынка, где беседовал с двумя торговцами, туарегами из благородных, мой знакомый белла, Исмаил, перехватил меня у входа в городок и пригласил к своему костру. Он развёл огонь прямо в песке на самой окраине городкаподальше от шума и грязи. Вечерело, глиняные низкие домики, слепленные в длинную гряду, медленно погружались в густую темноту. Заходящее солнце бросало рыжие лучи на их плоские крыши, расчерчивало чёрными тенями истоптанный песок. Исмаил подождал, пока я присяду рядом с костром, демонстративно поднял с подбородка на нос нижний край выцветшего зеленого тюрбана, скрыв от меня своё лицословно бы не признавая во мне своего.
Я спросил, не огорчен ли он чем-нибудь, и он в ответ задал вопрос, вправду ли я ходил разговаривать с торговцами из Тимимуна? Я подтвердил, и тогда Исмаил заметил:
Зачем ты разговариваешь с имохар? Ты же мой друг. Не ходи к ним. Имохар тебе не скажут правды, никогда. Аллах знает, какой лжи могут наговорить имохар!
Я не ответил, лишь вздохнул, виновато развёл руками. Исмаил покачал головой и принялся раскладывать посуду для чайной церемонии. Мне уже не раз доводилось пить чай с туарегами, но я никогда не уставал наблюдать за неторопливым и сложным процессом его приготовления. Здесь чай, обязательно зелёный, не заваривают, а варят на углях в маленьком чайничке вместе с сахаром, а потом переливают много раз в стакан и обратно, взбивая густую пену. Большой чайник с водой уже грелся на костре, а Исмаил достал маленький, пузатый, тоже жестяной и закопченный, и высыпал туда добрую пригоршню чая.
Я смотрел на его сгорбленную фигуру, замотанную в просторные грязно-жёлтые одежды. У него были чёрные узкие ладони, которые жизнь в пустыне разукрасила густой сеткой трещинкогда я впервые поздоровался с ним за руку, я поразился, насколько его кожа напоминает кору дерева.
Эти торговцы из Тимимуна, они издевались над нами всю весну, предлагая смехотворно низкие цены за наших коз. Словно знали, что будет засуха. А сейчас многие готовы продать хоть за сколькоа они не берут, говорят, скоро вы попросите забрать их даром. Тощие животные, которые вот-вот падут. Здесь уже не осталось никакого корма для скота, ничего, полились привычные уже моему слуху жалобы.
Слушай, сказал вдруг Исмаил, посмотрев на меня внимательно. А те, кто тебя сюда заслалони не могли бы нам чем-то помочь? Они могли бы сделать колонку. Мы устали доставать воду вручную из пересыхающей дыры.
Было неловко, что, видя столь бедственное положение этих людей, я фактически ничем не мог им помочь, а лишь изучал их, как редкий, почти исчезающий вид. Я попытался, как мог, объяснить ему, что университетэто не благотворительная организация, что они занимаются только исследованиями, а не помощью.