Приехали? А Окся где?
Спит она. Худая-прехудая Там бабы к мамке пришли Заходи, можно.
В избе у пастуха кипел самовар, Олькина мамка угощала соседок чаем.
Ой, бабоньки Я такого в жизни не видела. Привязали к кровати мою голубку, а она воет и кричит по-звериному, кусает ремни. Меня отец Фёдор оставил, Власу велел выйти. Стал читать над ней, и будто ветер налетел, вода стала по стенам бежать. А он читает и читает
Ах, Господи, прости нас, грешных! крестились соседки.
Потом говорит: как имя твоё? А Окся молчала столько, а тут стала сквернословить и богохульствовать, биться так, что кровать ходуном. А отец Фёдор не отстаёт. Пошёл вон, грит, оставь эту отроковицу. А потом Окся задыхаться стала, вода чёрная изо рта пошла И облако чёрное вылетело, будто из комаров и мошек.
Ужасти-то какие! Как она сейчас?
В себя пришла, слава тебе! Слабая только. И не помнит ничего
Дурная слава об этом омуте быстро разошлась. Купаться там перестали, а если кто мимо проходил, то шаг ускорял, будто пятки горели.
Санька Нытик
Жила в деревне за Волгой семья: отец с матерью и двое сыновей-погодков. Старший сын Мишка, крепкий, как грибокотцов любимец, а младший всё при матери, заласканный, да зацелованный. Санька Нытик по прозвищу.
Станут ребята в "куру" играть или чехарду, так Санька Нытик всю игру испортит, да матери нажалуется, будто обижают его. Отцу досадно, а матери жаль своё дитя, утешит, слёзы подолом вытрет и пряник сунет.
Время шло, а Санька Нытик таким же нытиком и остался, не парень, а недоразумение одно. Злым и завистливым сделался, всё подмечал: кто ест сытнее, кто пьёт слаще.
Женился Санька, взял в жёны девку сварливую да склочную. Кошка с собакой и то дружнее жили, чем Санька Нытик со своей Анной.
Придёт Санька к матери, начнёт жаловаться на Анку. И кричит она, и дерётся она, и за хозяйством плохо следит. А у Мишки жена Иришка и добрая, и миловидная, и деньги-то водятся. А у Анки, как в бочку бездонную утекают.
Мать поохает, пожалеет кровиночку, да денежку сунет. На, мол, Санечка, купи себе пряничка.
Старший Михаил скопил со временем деньжат, купил коня и кобылу на племя, стал лошадей разводить. Дом добротный построил. Уважение заслужил, все по имени-отчеству его кличут: Михайло Иваныч. А Саньку всё Нытиком называют.
Темнее тучи Санька ходит, косится на брата, копит злобу. А в глаза улыбается, по плечу похлопывает.
И решил не хуже зажить любой ценой. Всю голову сломал, пока думал. Как стемнело, пошёл Нытик к ведьмаку. Дурная слава о том ведьмаке шла, обходили его деревенские десятой дорогой.
Чего припёрся? поприветствовал Нытика ведьмак.
Я это хочу быть на месте брата! Чтоб и дом, и деньги, и конюшня моими были, выпалил Санька.
Ишь ты! А брата куда?
Ну конюхом при конюшне будет, хорошие работники завсегда нужны. А жена его у меня в прислугах ходить будет. Кофий мне подавать.
Расхохотался ведьмак, как филин заухал:
Ладно. Хы-хы Два червонца, деньги вперёд Слушай сюда. Пойдёшь к Михаилу в дом незаметно и сделаешь как скажу
На другой день едва дождался Нытик, когда брат с женой из дома уехали, пробрался тихо мимо конюха и юркнул в дверь. Огляделся: нет никого. Схватил щепоть соли из солонки, отломил кусочек хлеба от каравая. Стал рыться в одежде, выбирая рубаху. И вдруг замер, услышав голосок:
Дядя Саша, ты чего ищешь?
Глянул на печь, а там дочь Михаила сидит, играет со своей городской куклой.
Чуть в штаны на надел Нытик от страха. Стал лепетать, что в голову пришло:
Варенька я рубаху порвал, у тятьки возьму, а потом верну. Не говори никому, эге?
Ладно, не скажу, пообещала Варя. Дядя Саша, да ты бы у тяти спросил, он тебе сам рубаху даст.
Я знаю, тятька твой добрый.
Перевёл дух Санька и поспешно ушёл со своей добычей.
И начались с той поры неприятности у Михаила. Цыгане свели со двора племенного жеребца Лютика. Средь бела дня волки загрызли любимую кобылу Лиску И самое страшное: захворала дочь Варенька. Стала грустной, сонливой, ручки-ножки прозрачные; перестала играть со своей любимой куклой. Худеет и тает на глазах.
Доктор приезжал, руками развёл. Неизвестная болезнь, говорит, в Питер везти надо к профессору.
Надо так надо, чего не сделаешь ради дочки единственной. Стали собираться в дорогу, Иришка свои и Варины вещи укладывает, чтобы в Питерскую больницу ехать.
Варенька наблюдала, как мать рубашонки и платья перебирает, и вдруг вспомнила:
А дядя Саша рубашку тятину вернул? Синюю такую с вышивкой.
Он брал рубашку? Вот эту? удивилась Ирина.
Да, эту. Значит, вернул, как обещал. И хлебца кусочек отщипнул, он наверно кушать хотел
Расскажи всё подробно, Варенька
Варя рассказала.
Ох, неспроста этот завистливый братец здесь рыскал, нахмурилась Ирина.
Мам, а мы поедем в Питер?
Нет, Варенька, мы поедем в монастырь, как дядя Антип советовал.
Вышла Ирина во двор, переговорила с конюхом, велела запрягать тарантас, не мешкая.
А Санька Нытик сидит ждёт, когда на него богатство посыплется. Стал злиться, беспокоиться: лишней копейки нет, жена поедом ест, хоть домой не приходи. Что-то не так пошло.
Сунулся, было, к ведьмаку, да то его на порог не пустил.
Мается Нытик, плохо ему, тошно ему. Тянет его душонку поганую в дом к брату, а почемупонять не может. Едва ночь пережил.
Утром пришёл к Михаилу Санька Нытик, колотил в закрытые ворота, пока не выглянул на шум конюх Антип.
Чего шумишь, уехали хозяева.
Куда уехали?
А я почём знаю? По своим хозяйским делам.
Впусти меня!
Не велено, буркнул Антип.
Это как"не велено"? Не узнал, что ли? Я же брат Мишкин.
А мне что? Хоть брат, хоть сват Ирина Матвеевна сказала не пускать.
Санька Нытик и сам не знал, зачем пришёл, кружил вокруг дома до вечера. Совсем худо ему стало, трясётся весь, то в жар, то в холод его кидает. Едва до дома доплёлся и повалился на лавку.
В избу влетела разгневанная Анка.
Где ходишь весь день? Корова заболела, еле привели сейчас с пастухом. Да вставай, разлёгся тут! Сдохнет корова, тогда сами околеем!
Я вперёд коровы околею Анка, мать позови
Анка разразилась бранью, но мать позвала.
Мама, куда Мишка уехал?
Я не знаю. Да зачем он тебе? Тебе дохтур нужен.
Скажи, как приедет, поговорить надо.
Дорога до монастыря не близкая. Трясётся с по пыльной дороге тарантас, устали путники. Прикорнула Варя на подушке, спит беспокойно, мать её по головушке поглаживает. А вот и монастырь показался, слава богу, приехали.
Кто такие? у них спрашивают.
К отцу Фёдору болящую отроковицу привезли.
Открыли ворота, заехала повозка на широкий двор. Сам отец Фёдор навстречу спешит.
Посмотрел на Вареньку, благословил её и родителей. Велел послушнику отвести их в комнату.
Рассказала Ирина о болезни дочкиной, о неприятностях, как из худой бочки полившихся. Нахмурился отец Фёдор и промолвил:
Опять люди греховными делами занимаются. Ибо в Писании сказано: «Когда ты войдешь в землю, которую дает тебе Господь Бог твой, тогда не научись делать мерзости, какие делали народы сии: не должен находиться у тебя приводящий сына своего или дочь свою чрез огонь, прорицатель, гадатель, ворожея, чародей, обаятель, вызывающий духов, волшебник и вопрошающий мертвых; ибо мерзок пред Господом всякий, делающий это, и за сии-то мерзости Господь Бог твой изгоняет их от лица твоего». Будем зло прогонять святою молитвой, Бог дастпоправится отроковица.
Отопри, Христом-богом прошу, скулил под воротами Нытик.
Шёл бы ты домой, Лексан Иваныч, надоел ты мне хуже горькой редьки, сплюнул Антип, а пускать не велено.
Не час и не два сидел Нытик, пока жена Анка не увела его. И как раз вовремя: показался на дороге хозяйский тарантас с лошадью.
Никак хозяева едут, проговорил Антип. Поспешил навстречу открыть ворота.
С приездом, Михайло Иваныч и Ирина Матвеевна!
Спасибо, Антип Николаевич. Как дома?
Слава Богу. Как съездили? Давайте помогу Варю в дом Спит?
Да, спит. Хорошо съездили, расскажу после, устали, ответила Ирина.
Этот поганец так и ходил возле дома все дни. А рубаху я сжёг, не сумлевайтесь.
Отец Фёдор поклон передаёт, на Покров ждёт к себе.
Спасибо. Непременно Слава Богу, что помог, отца Фёдора я давно знаю
Саньку Нытика на станцию в больницу возили. Пролежал месяц, а потом поехал работать в город на завод, сосед Митька позвал. Работал и деньги жене слал, да дураку везде плохо. Связался с разбойника ми, которые супротив царя. Посадили в тюрьму Саньку, там и сгинул
Дед и бабушка
Домик у деда с бабушкой небольшой. Окна закрыты по случаю жары ставнями. Остеклённая, залитая солнцем веранда, две комнаты, кухня и ванная.
Дедмастер на все руки, без дела не сидит. Вот и сейчас он устраивается на табурете возле окна, где он обычно плетёт рыболовные сети, ловко орудуя деревянным челноком. Катушки из-под лески дед отдаёт мне, я ими забавляюсь, катая по полу. Жаль, что они скучного чёрного и серого цвета. Куда бы лучше красные синие или жёлтые!
Дед затягивает песню про хмелю, который где-то «зиму зимовал», бабушка подпевает. У них хорошо получается, я до сих пор помню этот протяжный припев.
Бабушка в простом платье с пёстреньким рисунком «огурцы» готовит что-то у плиты, зорко поглядывая, чтобы я доела варёное яйцо и пайку мелкого круглого печенья с чаем. Аппетита у меня совсем нет, я очень боюсь, что бабушка нажалуется маме, поэтому поминутно спрашиваю:
Баб, ты ведь не скажешь маме, что я плохо ела?
Вот съешь ещё немного, тогда не скажу.
Она не скажет, я знаю. Она меня очень любит.
Бабушка немного умеет лечить заговорами и отливать воскомэтому её мать научила.
Однажды бабушка решила меня отлить воском. Я, конечно, начала кобениться и сыпать вопросами, потом всё же согласилась сесть на табурет в дверном проёме.
За порог не заступай, предупредила она.
Бабушка держала над моей головой эмалированную чашку и что-то шептала.
Без дела сидеть было скучно. Интересно, а почему нельзя заступать за порог? А что будет, если заступлю?
Я совсем немного подвинула ногу. В ту же секунду у бабушки из рук выскользнула чашка, и на меня обрушился поток воды. Бабушка страшно перепугалась, заохала.
Ах, Господи! Да как же это вышло? Никита!
А я даже не вякнула, ибо поняла, что заслужила. Сказали же: не заступай за порог
Я не помню, чтобы дед и бабушка ссорились или говорили на повышенных тонах. Дед бабушку просто обожал. Мама рассказывала, что дед пил редко и знал меру, а выпив, становился сентиментальным.
Марусь, ты меня любишь?
Будет тебе, Никита, чай, не молоденький уже, отвечала бабушка, которой эти вопросы надоели.
Ты меня не любишь, грустно констатировал дед. Сидел, страдая, охватив кудрявую голову руками, а через минуту не выдерживал и снова заводил свою любовную песню.
Марусь, ты меня любишь?
Вот пристал Да люблю, люблю.
Дед успокаивался и шёл спать.
История сватовства деда стала притчей во языцех в нашем роду. У Маруси уже была большая взаимная любовь с парнем по имени Яшка. Яшка-гармонист. И однажды Маруся, потупив глаза, сказала родителям, что Яша придёт её сватать. Мать Прасковья задумалась.
Далеко не богато Прасковья с Варламом жили, но имели корову и невесть как очутившегося в наших краях верблюда. А у Яшки в кармане вошь на аркане. Голодно дочке жить будет. Но если Яшка примаком в дом захочет, то значит тому и быть.
Так и было сказано Якову, когда он в новой рубахе пришёл свататься. Примаком гордый Яшка быть отказался, унизительно это было ему.
И тут появился Никитка по прозвищу Кудряш, давно влюблённый в Марусю. Свататься пришёл. Ему сказали то же самое, что и Яшке. А он возьми и согласись!
Ну что, дочка, пойдёшь за Никиту? спросил отец.
Нет, я не согласна. Не пойду, отрезала Маруся, в глубине души надеявшаяся уговорить родителей на свой брак с Яшкой.
Неволить не будем. Нет так нет.
Вышел Никита из Марусиного дома мрачнее тучи.
Ты что, Кудряш, голову повесил?
Поднял Никита глаза от земли, а это тётка его, Татьяна, от колодца идёт.
Свататься к Марусе ходил, вздохнул Никита.
Да ну? И что же?
Отказала. Не пойду, говорит.
Вона какпротянула Татьяна. Я помогу, твоя Маруська будет. Не посмеет отказывать такому красавцу!
Татьяна поджидала Марусю у калитки. Вот и она идёт с матерью, наверно в магазин собрались.
Здравствуй, Прасковья Михайловна! Здравствуй, Маруся!
Здравствуйте.
Что, Маруся, пойдёшь замуж за нашего Никитку? улыбается Татьяна.
Нет, не пойду, качает головой Маруся.
Ну и ладно! На-ка, возьми яблочко. Сладкое Нет, ты в карман не прячь. Ты сейчас попробуй
Маруся нерешительно надкусывает яблоко.
Вкусно? смеётся Татьяна.
Да
Может пойдёшь за Никитку замуж? снова пристала тётка.
Маруся рада бы отказать, а не может. Что-то парализовало волю, затуманило голову.
Ну, Маруся, что сказать Никитке? Пойдёшь за него?
Пойду
Они поженились, ребятишки пошли. Со временем Никита построил свой дом, даже не один. И всё вроде хорошо, но этот Яшка до старости не давал ему покоя.
Марусь, ты меня любишь?
Малярия
Моего деда Никиту приняла в зятья семья жены: такое условие поставили её родители, мол, с нами Марусе легче будет, голодать не будет хотя бы. Никита был молодым рукастым мужиком, не боявшимся никакой работы, голод Марусе бы и так не грозил. Но дед был влюблён и согласился бы на что угодно, поэтому не спорить не стал. Сыграли свадьбу, и зажили не хуже других, детишки пошли.
В тридцатые годы в наших Уральских краях свирепствовала малярияэта лихорадка, передаваемая комарами. В городах проводилась профилактика и лечение заболевших, создавались антималярийные станции, а в глухих деревнях, где и фельдшерские пункты не везде были, какие станции? Про хинин, может, и слышали, что есть такой, но никогда не видели. Травки заварят, оботрут тряпочкой, смоченной в уксусе, вот и всё лечение.
Люди умирали от малярии тысячами, а у выживших эта болезнь становилась постоянным спутником на всю отмеренную богом жизнь.
Моему деду не повезло: он тяжело заболел малярией. Стояло пекло: лето выдалось жарким, а дед под тремя тёплыми одеялами жаловался на холод и просил укрыть ещё и тулупом. Временами Никита бредил и терял сознание от головной боли.
Никиту спасла моя прабабушка. Прасковья Михайловна была знахаркой, к ней съезжались за помощью изо всех окрестных деревень. Способ её лечения казался странным, но она уверяла, что он должен помочь.
Они стояли на улице и тихо переговаривались.
А это поможет? спросила Маруся.
Поможет, с божьей помощью поможет. Солому вот сюда, подальше от стен
Из сарая принесли солому и разложили вокруг дома.
Сними платок, Маруся, и косу распусти, велела мать.
Маруся повиновалась.
Ну, с Богом! Прасковья чиркнула спичкой и подожгла стожки соломы. Сухая трава мгновенно вспыхнула, появилось пламя и повалил густой едкий дым.
Ай, батюшки! Пожар! Горим! заголосила Прасковья.
Воды, воды! Вёдра берите!
Лобановы горят! Пожар! подключились голосистые соседки.
Крики, шум, суета заполнили двор и улицу.
Простоволосая Маруся с распущенными волосами влетела в избу.
Никита! Никита, горим! не своим голосом закричала она.
Очнувшийся Никита дико посмотрел на жену, на дым, валивший в распахнутую дверь. Он отбросил одеяла, выбежал из дома, и вёдрами воды из бочки стал заливать горящую солому.
Корову и Проньку выводи, Маруся! (Пронькаэто верблюд).
От чёрной соломы шёл пар. Обессиленный Никита упал на землю, он ещё чувствовал слабость, но этой изматывающая лихорадка пропала.
Слава тебе, Господи, теперь поправится, перекрестилась Прасковья.
Дед и в самом деле выздоровел, малярия больше никогда не давала о себе знать.
Эпидемию малярии победили к шестидесятым годам. По этому случаю была выпущена серия почтовых марок с надписью: "В СССР малярия побеждена!" На зелёном и синем фоне изображён малярийный комар, от укуса которого едва не умер мой дед.