БЭНГ! БЭНГ! БЭНГ-БЭНГ-БЭНГ!
День раскололся вдребезги окончательно, однако это подарило Винсу идею. Все зависит от того, где точно они сейчас находятся. Винс знал эту дорогу. Он знал ее всю, все, что впереди, но сколько лет он уже здесь не ездил! И сейчас, не в силах оторваться от руля, он, конечно, не был уверен, что это именно то самое место.
Рой что-то швырнул через плечо, что-то, блеснувшее на солнце. Предмет ударился в грязное лобовое стекло фуры и отлетел. Мачете! Грузовик рявкнул, выпустил особенно густой клуб черного дыма, водила снова налег на клаксон
БЭНГ-БЭНГ! БЭНГ! БЭНГ-БЭНГ-БЭНГ!
В дыму и череде взрывов это звучало как безумная азбука Морзе.
Если только Господи боже, если только
И да. Впереди висел знак настолько замызганный, что едва можно было разобрать: «Кумба 2».
Кумба. Драная Кумба. Жалкий шахтерский поселок на склоне холма; центр цивилизации, где всех достопримечательностейпяток игровых автоматов и старый хрыч, торгующий изготовленными в Лаосе индейскими одеялами навахо.
Две милиэто быстро, когда ты и так уже несешься на восьмидесяти. Это совсем быстро, и времени на раздумья больше не будет.
Остальные парни посмеивались над аппаратом Винсавполне добродушно, впрочем, и только в шуточках Рейса слышалась издевка. Винс ездил на оттюнингованном «Кавасаки Вулкан 800» с выхлопными трубами от «Кобры» и сделанным под заказ седлом. Кожаным и красным, как пожарная машина. «Зато мягонько» так Джим Кэроу однажды назвал это сиденье.
Да насрать на него, мрачно ответил тогда Винс, и, когда Персик, торжественный, точно проповедник, сказал: «Уверен, ты справишься», все сложились от хохота.
Само собой, парни нарекли «Вулкан» «японочкой». И еще Винсовой «Красной Худышкой». Доктот самый Док, который сейчас был размазан по дорожному полотну за их спиной, любил называть его «мисс Фудзияма». Винс только улыбался, словно знал нечто им неизвестное. Может, даже и вправду знал. Он довел «Вулкан» до приличного состояния и на этом остановился. Хорош разводить суету. Рейс не остановился бы, но Рейс молодой парень, а молодежи интересно, где предел возможностей. Сейчас Винсу тоже предстояло выяснить, где этот предел.
Он выжал до упора.
«Вулкан» откликнулся не ревом, но стоном и почти вырвался из-под своего пилота. Перед Винсом мелькнуло белое лицо сынаи исчезло сзади. Все осталось сзади: люди, машиныи его ноздрей коснулся запах пустыни. Впереди была только грязно-серая полоса асфальта и ведущая затем влево дорога на Кумбу. Справа медленным изгибом уходила Шестерка. На Шоу Лоу.
Винс посмотрел в зеркало заднего вида: парни шли плотной группой, и Персик тоже сохранял строй. Винс испугался, что фура все-таки задела Персика, а возможно, и всех остальных, но тот сидел в седле вполне уверенно, слегка отклонившись назад. Как и сам Винс, Персик знал, что ближайшие двадцать миль подъемов не будет. После поворота на Кумбу хайвэй шел вверх, и по обе стороны бежали перила ограждения; Винс представил, каково здесь перегоняемому скоту.
Однако ближайшие двадцать миль принадлежали Лафлину.
Пожалуйста, пусть сработает.
Винс отпустил ручку газа и начал ритмично нажимать тормоз. И четверо едущих следом за ним байкеров увиделиесли смотрели, конечно, вспышку тормозного фонаря: долгая вспышка короткая долгая пауза. А потом снова. Долгая короткая долгая. На эту мысль его навел клаксон фуры. Однако его звук был только похож на морзянку, а сигнал, который подавал Винс, включая и выключая тормозной фонарь, и являлся азбукой Морзе.
Буква R, «вас понял».
Рой и Персик могут это понять, Лемми поймет наверняка. А Рейс? Учат ли сейчас морзянке? Учат ли парней в теперешних войнах «ненужной» азбуке Морзе, если любая командная техника оснащена GPS, а ракеты наводятся через спутник?
Приближался поворот на Кумбу. Винсу хватило времени, чтобы передать букву R еще раз. Теперь он надеялся, что его поймут. Он отвел руку влево в жесте, который Команда знала отлично: Съезд с хайвэя. Следовать за мной. Лафлин увидел сигналВинс на это и надеялсяи со всей скоростью вписался в поворот. В тот же миг Винс выкрутил газ. «Вулкан» завизжал и мощно рванул. Он накренился вправо и понесся по основной дороге. Остальные следовали за ним. Но не фура. Лафлин уже ехал по проселку в сторону Кумбы. Если бы он постарался сейчас снова вырулить на основную дорогу, машина бы опрокинулась.
Винс ощутил прилив восторга и торжествующе сжал кулак. Мы это сделали! Твою же мать, мы это сделали! Пока гребаная колымага будет поворачивать, мы пройдем те девять миль до
Мысль обломилась, как сухая ветка, едва он взглянул в зеркало заднего вида. За ним ехало три мотоцикла, не четыре: Лемми, Персик и Рой.
Винс резко развернул корпус влево, чувствуя, как трещит позвоночник. Он уже понимал, что́ сейчас увидит. И увидел. Фура оставляла за собой гигантский шлейф рыжей пыли; цистерна была уже так покрыта грязью, что утратила последний блеск. Однако в полусотне метров впереди нее что-то отсвечивало. Винс понял, что́: хромированные трубы и двигатель «харлея». Рейс или не знал морзянку, или не поверил своим глазам, или не заметил сигнала вообще. Винс вспомнил восковое, застывшее лицо сына и подумал, что наиболее вероятен последний вариант. Рейс перестал воспринимать остальных членов Командыон ослеп ровно в тот момент, когда осознал: за ними несется не просто потерявший управление грузовик, но убийца, настроенный их всех уничтожить. Отмашку Винса он различил, однако в тот момент видел только отца, а парнейнет. Своего рода туннельное зрение. Что это было, паника? Или животный инстинкт самосохранения? Или, когда доходит до дела, разницы между ними нет?
Рейсов «харлей» скользнул за холм. Следом скрылась и фурана дороге остался лишь пылевой след. Винс велел себе собраться. Если ему не изменяет памятьв чем он весьма сомневался, ведь ездил по этой трассе года два назад, ветка проходит сквозь Кумбу, потом отклоняется и снова вливается в Шестерку в девяти милях впереди. Если Рейсу удастся удержать дистанцию
Вот только
Вот только, если ситуация не изменится, сразу за Кумбой начнется плотный грунт, а там в это время года часто бывают песчаные наносы. Грузовик пройдет нормально, но мотоцикл
Шансы Рейса пережить последние четыре мили девятимильного участка были призрачны. А вероятность, что «харлей» завалится и Рейс вылетит через руль, наоборот, очень велика.
В голове Винса словно мелькали снимки разных лет: Рейс на трехколесном велосипеде: юный Воин дороги. Рейс, в упор смотрящий на отца с заднего сиденья «Понтиака»; лужица растаявшего мороженого, в глазах ярко плещется ненависть, нижняя губа трясется. Рейс в восемнадцать: он одет в военную форму; он надменно улыбаетсягерой.
Последним возник образ мертвого Рейсасломанной куклой на дорожном полотне, и только кожаная одежда не дает кукле развалиться на части.
Винс прогнал эти картины. Они не помогут. Да и копы не помогли бы, факт. И какие здесь копы, в Кумбе? Если даже кто-то увидит, как фура гонится за байком, он позвонит в полицию штата, однако ближайший полицейский сидит сейчас где-нибудь в Шоу Лоу, слушает кантри, пьет кофе, лопает пирог и любезничает с официанткой.
Здесь есть только они сами. Впрочем, это и так понятно.
Он вытянул руку вправо и взмахнул сжатым кулаком. Остальные трое заняли места от него по бокам и чуть сзади. Двигатели бушевали, воздух над глушителями чуть мерцал.
Лицо Лемми осунулось и как-то резко пожелтело.
Он не видел сигнала заднего фонаря! крикнул он.
Не видел или не понял? завопил Винс в ответ. Его трясло. Хотя, возможно, мотоцикл сотрясался под ним. Все одно! Что там у нас с «Мальчуганом»?
Сначала Лемми не сообразил. Потом согнулся к правой седельной сумке и рванул лямку. Из ткани, никакого пластика. Все-таки Леммичеловек старой закалки.
Пока он возился, сзади загрохотало оружие. Рой слетел с катушек. Он развернул байк и принялся стрелять по направлению на восток. Его тень теперь бежала перед ним: черный изломанный силуэт. На спине кожаной жилетки красовалось: «Не сдавайся. Не отступай».
Назад, Клавз, сукин сын! завопил Персик.
Его рука соскользнула с рычага. Мотоцикл накренился и нырнул вперед, почти под ногу Винса, плюнул вонючим дымом и забуксовал. Впрочем, Персик, похоже, этого не заметил. Он все еще смотрел назад. Взмахнул кулаком; его редкие седые волосы вихрились вокруг узкого длинного черепа.
Назад, сукин сын, скотина!
Рой не повернул. Даже не оглянулся.
Персик посмотрел на Винса. Слезы текли у него по щекам, побуревшим за сотни рейдов и тысячи попоек. Сейчас он выглядел старше, чем пустыня под его ногами.
Что этот ублюдок делает, а, Винс? Ты ведь с ним разберешься, а? А я помогу.
Винс обернулся к Лемми:
Быстрее! Быстрее, черт тебя подери!
И ровно когда он подумал, что сейчас Лемми вытянет пустышку, старый друг выпрямился с «Мальчуганом» в затянутой в перчатку руке.
Команда не брала в рейды оружие. Такие байкеры-изгои никогда его не берут. На всех в полиции имелись досье, и любой коп в Неваде счел бы за счастье закатать нарушителя в тюрягу на тридцать лет за незаконное ношение оружия. Одного или сразу всехкак выйдет. Они носили ножи, но в такой ситуации ножи бесполезны: что, сильно Рою помог его мачете? Да и сам Рой особенной пользы не приносил. Ну если не считать убийства обдолбанных маленьких девочек в школьных свитерах.
«Мальчуган», хоть и не сказать, что сильно легальный, оружием не был. И обнаруживший его коп («при поиске наркотиков» эти свиньи всегда «ищут наркотики») вставил, конечно, Лемми фитиль за объяснение, что это более надежная штука, чем дорожный фонарь, если ты поломался ночью. Возможно, коп понял, что́ перед ним; возможно, нет, однако он знал, что Леммиветеран Вьетнама. Не просто по ветеранскому номерному знаку на мотоциклетот мог быть украден, но и потому, что сам коп был ветераном тоже. «Долина Ашау, где даже дерьмо пахнет слаще», сказал он, и они оба засмеялись и ударили кулаком о кулак.
«Мальчуган» граната шокового действия М84, более известная как светошумовая граната. Лемми держал ее в кофре уже лет пять и часто повторял, что в один прекрасный день она их всех выручит, включая Винса.
По всему, «один прекрасный день» наступил сегодня.
Интересно, эта хрень еще не протухла? прокричал Винс, подвешивая «Мальчугана» на руль. На гранату он не походилскорее на смесь колбы от термоса и баллона с аэрозолем. Единственное, что наводило на мысль о гранате, вытяжное кольцо, сейчас заклеенное скотчем.
Без понятия! Я вообще не представляю, как ты
У Винса не было времени обсуждать логистику. У него была всего лишь смутная идея, и с логистикой она соотносилась слабо. «Пора ехать! Этот мудак скоро окажется на дороге по другую сторону Кумбы. Значит, и мне надо оказаться там в то же время!»
А если Рейс не удержит дистанцию? спросил Лемми.
Спросил. До сих пор они продолжали перекрикиваться: в крови кипел адреналин. Было даже странно услышать почти обычный тон голоса.
Ну как-нибудь, ответил Винс. И вам нет нужды ехать со мной. Вам обоим. Я пойму, если вы повернете. Все-таки мой сын.
Так оно так, отозвался Персик, но это наша команда. Ну была команда.
Он запрыгнул в седло и завел мотор.
Я с тобой, кэп.
Лемми просто кивнул.
Винс тронулся с места.
Он ошибся в расчетах: не девять миль, а семь. Навстречу им не попалось ни одной машины, ни грузовика, ни легковушки. Дорога была пустынной; возможно, все водители направились в объезд из-за ремонтных работ. Винс ехал и поглядывал налево. Иногда он видел красную пыль: фура мчалась вперед в половине пустыни сбоку. А затем перестал видеть даже пылевой след: дорогу заслонили изъеденные известняковые холмы.
«Мальчуган» покачивался на петле. Армейские запасы. Интересно, эта хрень еще не протухла, спросил он у Леммии только сейчас понял, что спрашивать надо было себя. Когда в последний раз ему приходилось вот так мчаться на пределе сил, выкрутив газ до упора? Когда в последний раз весь мир сужался до мучительногосовершенно буквальноговыбора: жить ясно или умереть смеясь? И как так вышло, что его собственный сын, такой весь из себя классный в новой косухе и зеркальных очках, упустил из вида этот простой урок?
Живи ясно или умри смеясь, но только не беги. Не беги, мать его так!
«Мальчуган» сработает. Или нет. Впрочем, Винс знал, что в любом случае его выступление состоится, и в голове у него делалось легко и весело. Если стекло в кабине фуры поднято, ничего не сложится. Однако у закусочной стекло было опущено. Винс хорошо помнил выставленный из окна локоть. А позжеразве водила не помахал им из своей кабины? Помахал. Точно.
Семь миль. Пять минут. И хватит времени на воспоминания: как он учил сына менять моторное масло и никогданечестным трюкам на дороге; как учил управляться со свечами зажигания и никогдамошенничать за игрой. Сейчас самое время спросить себя: как же ты позволил мальчику влезть в проклятое дело с метом, как дал согласие? Ведь все понимал! А очень просто: согласился в надежде, что можно что-то искупить, исправить. Только вот время для искупления миновало.
Винс почти лег на руль, чтобы уменьшить сопротивление воздуха. Он несся под восемьдесят пять миль в час. Он несся, и голову терзала ужасная мысль; ужасная, мерзкая, но избавиться от нее он не мог. Возможно, для всех причастных будет лучше, если Лафлин догонит сына? Он вспоминал сейчас не то, как Рейс, обозленный потерей денег, бросает саперную лопатку в голову беспомощного человека. Это само по себе скверно, но думалось о другом. Перед глазами стоял застывший, пустой взгляд сына, когда тот свернул на дорогу к Кумбе.
А еще он снова видел Команду. И тот спуск. И как жуткая махина расправляется с парнями, с одним за другим. Они боролись тогда, пытались уйти из-под удара. Они были живы до последнего мгновения, до последнего мига борьбы. А Рейс при первой угрозе немедленно превратился в камень, в истукана с затвердевшей шеей. Он смотрел только на дорогу к спасениюни на парней, ни на отца. Вокруг не было ничего, что стоило бы увидеть. Возможно, и никогда в жизни не было.
Сзади раздался грохот, а еще крик, который он разобрал даже сквозь рев ветра и рычание двигателя: «Сука!» Он посмотрел в зеркальце заднего вида и увидел, что Персик закидывается назад. Между его ногами-спичками повалил густой чадный дым. На дорожном покрытии за мотоциклом разливалось масляное пятно, становилось все больше шире байк двигался все медленнее медленнее. Рванул цилиндр Чудо, что этого не произошло раньше.
Персик отчаянно махал руками им вслед. Мог ли Винс остановиться? Вопрос, можно ли пожертвовать Персиком ради Рейса, не имел смысла. Вопрос выкупа одного за счет другого не стоял вообще. Однажды коп в Аризоне тормознул их и произнес: «Окей, посмотрим, кого это нам отрыгнула дорога». Собственно, именно этим выражением их и можно было назвать: отрыжка дороги. Однако тела, которые сейчас валялись изломанными на дорожном полотне за его спиной, еще сегодня утром двигались, ездили, дышали; они были его друганамиединственное, что у него имелось ценного. Они все были Винсу в каком-то смысле братьями, а Рейс был сыном. Ведь если кто-то уничтожает семью мужчины, он же не рассчитывает остаться безнаказанным? Нельзя подставить чьих-то близких под нож мясника на бойнеи просто уехать. Если Лафлин этого и не знал, то сейчас узнает.
Совсем скоро.
Лемми не мог держаться наравне с «Красной Худышкой». Он все больше и больше отставал. И отлично. Винс даже порадовался, что Лемми еще прикрывал его спину.
Вперед, до знака «Входящий поток слева». Из Кумбы выворачивала дорога. Очень плотная грунтовка, как он и боялся. Винс сбросил скорость, потом остановился и заглушил двигатель «Вулкана».
Подъехал Лемми. Ограждения тут не имелось. В этом единственном месте, где в Шестерку вливалась дорога из Кумбы, хайвэй был на одном уровне с пустыней, хотя чуть впереди он начинал забирать вверх, снова убегая из зоны затопления, снова превращаясь в тесную клетку для скота.
Лемми тоже заглушил двигатель.
Ждем.
Винс кивнул. Досадно, что он больше не курит. Он сказал себе: либо Рейс сейчас по-прежнему в седле впереди нефтевоза, либо нет. От самого Винса ничего не зависит. Чистая правда, однако от этого не легче.
Может, он найдет, где свернуть, в самой Кумбе, произнес Лемми. Переулок там или что-нибудь в этом роде, куда фура не пролезет.