Он замолк и искоса посмотрел на Винса.
Знаешь, о чем я думаю с тех самых пор, как мы дали деру? Лон Рифус переехал в Денвер и открыл там гараж. Он присылал мне фотку тамошних пейзажей. Горы. И вот я думаю, пригодится ли ему такой старикашка, как я, скажем, крутить гайки. И, наверное, я смог бы привыкнуть к запаху хвои.
Он снова замолк, затем перевел взгляд на остальных парней, сидевших за столами.
Половина тех, кто не смоется, будет искать способы вернуть потерянноетак или иначе. И эти способы тебе не понравятся. Меттакая штука, затягивает. Мерзкая дорога, монета за вход и десять за выход. На этой дороге крутятся слишком большие деньги. И та девчонка, которая стреляла в Роя, она уже вступила на эту дорогу; именно поэтому она и пыталась его убить; и сам Рой из таких жеименно поэтому он нанес ей чертову сотню ударов своим поганым мачете. Кто, мать твою, вообще носит с собой мачетеесли он не подсел на винт?
Винс сказал в сердцах:
Вот только не начинай про Роя! Сунуть бы ему в задницу «Мальчугана», чтобы глаза засверкали.
Лемми хохотнул. Их излюбленная шуткапридумывать всякие затейливые способы использования «Мальчугана». Винс не смеялся.
Ну, давай. Скажи. Ты же думаешь об этом весь последний час.
Откуда тебе знать?
Полагаешь, я не знаю, что значит, когда ты так сидишь?
Лемми буркнул:
Рано или поздно копы выйдут на Роя или других придурков, а те утащат с собой остальных, до кого дотянутся. Рой и парни такого типа им никогда не хватает ума, чтобы избавиться от того, что они сперли на месте преступления. Никому из них не хватает ума помалкивать о сделанном. Обязательно кто-нибудь похвастается подружке. Черт. Да у половины из них язык за зубами не держится, подмывает болтануть уже прямо сейчас. Вот и все.
Винс поскреб бороду.
Ты твердишь о двух половинах: тех, кто намерен смыться, и тех, кто нет. Можешь сказать мне, к которой относится Рейс?
Лемми невесело усмехнулся, снова показав обломок зуба.
Надо отвечать?
В три часа пополудни они догнали грузовик с надписью Лафлин на борту. Он тяжело штурмовал подъем.
Дорога шла вверх, а потом снова вверх, словно одна американская горка сменяла другую. Безостановочно. Рейс опять был впереди. После того как они отъехали от закусочной, он ускорился, увеличивая разрыв с остальными настолько, что порой Винс вообще терял его из вида. Но когда они догнали грузовик, его сын держался у самого бампера.
Десять мотоциклов поднимались на холм за ревущим грузовиком след в след. В выхлопном облаке. У Винса заслезились глаза.
Какой урод! крикнул Винс, и Лемми кивнул.
Легкие Винса стянулись в тугой узел; грудь саднило. А еще что-то было со зрением.
Эй, ты, убери свою жирную жопу с дороги! заревел Винс.
Перекрывшая подъем фура в таком местенеприятный сюрприз. Сколько они отъехали от закусочной миль двадцать, не больше. Лафлин, наверное, пересидел где-то еще, но где, ведь после закусочной другого места для остановки или съезда не было! Возможно, он припарковал фуру в тени билбордаподремать в сиесту. Или пробил шину и срочно менял колесо. Неужели важно? Совсем нет. Винс даже не был уверен, с чего он вообще думает об этом, что бесило.
Сразу за следующим поворотом дороги Рейс почти уложил «харлей» на встречную полосу, припал к рулю и ускорился с тридцати миль до семидесяти. Байк прижался к покрытию, а потом прыгнул. Он подрезал дорогу фуре, едва с ней сравнялся, и скользнул обратно на свою полосу как раз вовремя, чтобы разойтись на встречной с бледно-желтым «Лексусом». Водительница «Лексуса» подала сигнал, но его звук быстро растворился в мощном реве звукового сигнала фуры.
Винс тоже увидел движущийся по встречке «Лексус», и на секунду ему показалось, что столкновение неизбежно: вот живой сын, секундаи месиво на дороге. На несколько ударов его сердце замерло.
Чертов псих! завопил он.
Водила грузовика? Лемми почти орал, перекрывая клаксон. Или Рейс?
Да оба!
К следующему повороту Лафлин вроде бы пришел в себяили просто посмотрел наконец в зеркало заднего вида и заметил байкеров, изо всех сил кроющих его в спину. Он выставил руку из окошказагорелую жилистую руку с выпирающими суставами и короткими пальцамии махнулпроезжайте.
Рой и еще двое тут же вырвались вперед и прогрохотали мимо. Остальные разбились на двойки. Теперь объехать казалось проще простого, ведь грузовик шел едва ли на тридцати. Винс и Лемми шли последними, они обогнали фуру перед очередным подъемом. Винс бросил взгляд на водителя, но не увидел ничего, кроме выставленной в окно темной руки. Через пять минут они оставили фуру так далеко за собой, что даже звук ее мотора растаял в воздухе.
Они втянулись на высокое открытое пустынное плоскогорье: справа от дороги полынь и кактусы, слеваскалы, с желтыми и красными полосами меловых отложений. Они ехали сейчас навстречу солнцу, и удлиняющиеся тени двигались за ними следом. Редкие дома, несколько трейлеровони проскочили жалкую пародию на настоящий городок. Байки растянулись едва не на километр; Винс и Лемми так и держались сзади. Но сразу за горе-городком Винс увидел, что Команда притормаживает на обочине: впереди лежал четырехсторонний перекресток и поворот на Шестое шоссе.
За перекрестком, к западу, их хайвэй был раскопан. Оранжевый знак предупреждал: «Ремонтные работы. Следующие 20 мильбудьте готовы снизить скорость». Вдали виднелись грузовики и грейдер. Глиняная взвесь расползалась во все стороны, и дорожные рабочие трудились в облаках красной пыли.
Винс не слышал о ремонте: прежде они тут не ездили. Возвращаться этой дорогой предложил Рейс, и тогда идея пришлась Винсу по душе. Оказаться подальше от двойного смертоубийства, не мозолить никому глазаради такого и по плохой дороге проехать не страшно. Впрочем, конечно же, Рейс предложил такой маршрут вовсе не из осторожности или страха.
Винс притормозил и опустил ногу на землю.
Что такое?
Словно еще не понял.
Рейс махнул рукой в сторону от дорожных работ, вдоль Шестой трассы.
Если ехать по Шестерке, доберемся до Сорокового перекрестка
и Шоу Лоу. И почему меня это не удивляет?
Рой Клавз ткнул пальцем в самосвалы:
Чем плестись пять миль в час по этому дерьму двадцать миль, по мне, так лучше катить с огоньком и, может, еще и ухватить по пути шестьдесят грандов. Такая у меня мысль.
Голову не надавило? спросил Лемми. От мысли? Я слышал, по первому разу больно. Ну как цыпочка впервые ты сам знаешь что.
Отвали, Лемми!
Когда мне понадобится твое мнение, Рой, произнес Винс, я тебя спрошу. А пока притормози.
Рейс спокойно и рассудительно проговорил:
В Шоу Лоу вам двоим не обязательно задерживаться. Никто слова против не скажет, если вы решите уехать.
Вот как.
Винс обвел глазами парней. Молодые встретили его взгляд, не опуская лиц. Те, кто постарше, те, с кем он гонял десятилетиями, смотрели в землю.
Я страшно рад, что никто мне слова не скажет против, заметил Винс. А то я уж волновался.
Вспышкой мелькнуло воспоминание: ночь, и они с сыном едут на машине, на «Понтиаке». В те дни он еще старался ездить прямой дорожкой. У него была семья, Мери. Деталей той поездки он сейчас не помнил. Куда они тогда ехали, откуда? Он помнил другое. Взгляд в зеркало заднего вида и лицо десятилетнего сына, покрытое пылью, хмурое, надутое. Они остановились у прилавка с гамбургерами, но ребенок отказался от еды, сказал, что не голоден. Он согласился только на фруктовое эскимо, а потом взбрыкнул, когда Винс принес лаймовое вместо виноградного. Он так его и не съел, и на кожаном сиденье осталась растаявшая лужица. А потом, когда они отъехали от гамбургеров на двадцать миль, Рейс заявил, что у него урчит в животе.
Винс посмотрел в зеркальце и сказал: «То, что я твой отец, еще не значит, что я должен быть от тебя в восторге». И мальчишка поймал его взгляд, уставился в ответ. У него дрожал подбородок, он изо всех сил давил слезы, но глаз отводить не желал. И во взгляде сына Винс увидел яркую ненависть.
Почему Винс вообще это произнес? Пойди тот разговор по-другому, возможно, не было бы ни Аль-Фаллуджи, ни позорного увольнения из армии за то, что смылся на своем грузовике из-под огня, подставив отряд под минометы неприятеля. «Увольнение с бесчестьем», вот как это называется. Не было бы ни Дина Кларка, ни метамфетаминовой лаборатории. И мальчик не испытывал бы потребности все время вырываться вперед, выжимая из своей тачки семьдесят, когда остальные дают шестьдесят. Это ведь собственного отца ребенок всю жизнь старается оставить позади. Всю жизнь.
Винс, прищурившись, посмотрел назади там снова была эта чертова фура! Винс видел ее сквозь знойное марево над дорогой. Она казалась почти фата-морганой, миражом: громоздкий силуэт кабины и серебристый радиатор: Лафлинили Окровавлен, если вспомнить Фрейда. Винс нахмурился, и на миг ему стало очень некомфортно: как, спрашивается, они ухитрились догнать и обойти парня, который почти час не давал себя обогнать.
Док смущенно сказал:
Что-то надо решать, босс. Неохота переться двадцать миль по уши в грязи.
Конечно. А то и сами будем по уши, кивнул Винс.
И он съехал с обочины на дорогу, дал по газам, свернул налево, на Шестую трассу, ведя Команду в сторону Шоу Лоу.
Откуда-то сзади доносился меняющийся по тональности голос фуры: рев форсируемого двигателя, когда путь шел в гору, и слабый вой на ровных участках.
Желтые и красные известняки по бокам, и пустая, узкая двухполосная дорога под колесами байков. Без обочин. Они достигли вершины, потом начали спускаться в ущелье: дорога, словно рана, прорезала скальный массив скалы. По левой сторонеразбитые перила, а справапочти голая порода.
Винс рванул вперед, догнал Лемми; потом Лемми ушел назад, и теперь рядом остался только Рейс. Отец и сын ехали бок о бок; ветер трепал черные волосы Рейса и по-киношному откидывал их назад. Солнце, теперь оседлавшее западную сторону неба, ярко горело в зеркальных стеклах его очков.
Винс посмотрел на сына. Жилистый, худой, и даже его посадка в седле байка казалась агрессивной. Он вписывался в повороты, наклоняясь к асфальту под углом в сорок пять градусов. Винс позавидовал его почти звериной грации; в то время как Рейс управлял байком, словно совершал тяжелый труд. А для самого Винса все выглядело ровно наоборот: он потому и пристрастился к мотоциклу, что это было чем угодно, но только не работой. Мелькнула праздная мысль: интересно, а Рейс хоть когда-нибудь расслаблялся за рулем?
Винс услышал позади мучительный рев мощного мотора и бросил долгий ленивый взгляд назад через плечо: как раз вовремя, чтобы увидеть, как их снова нагоняет фура. Словно выбравшийся из укрытия лев, настигший стайку газелей у водопоя. Команда шла плотной группойкак всегда: на таком рельефе они держали сорок пять, а фура сейчас неслась под шестьдесят. Винс еще успел подумать: «Он не тормозит», когда Лафлин проломился сквозь три едущих последними байка. Раздался душераздирающий скрежет стали о сталь.
Байки летели кувырком. Один «харлей» впечатался в скалу, и его пилотаДжона Киддера, он же Малютка Джон, выбило из седла; он ударился о камень, отлетел и канул под огромными мощными металлокордными колесами фуры. Еще одного байкераДок? Ох, только не Док! вынесло на левую, глядящую на обрыв, полосу. Перед Винсом на секунду мелькнуло бледное потрясенное лицо, широко распахнутый рот; блеснул на мгновение золотой зуб, которым Док так гордился. Не в силах совладать с управлением, Док перемахнул через руль, протаранил перила ограждения и, кувыркаясь по камням, полетел вниз. Его «харлей» опрокинулся; замок кофра сломался, и наружу посыпалось барахло.
Фура зажевала все, до чего смогла дотянуться, только решетка радиатора сыто чавкнула.
Кровь бухала в груди Винса, распирала сердце, и на минуту стало очень больно. За следующий глоток воздуха пришлось сражаться. Все произошло на самом деле? Разбрызганные под колесами фуры байкиразум отказывался воспринимать эту картину.
Винс и Рейс влетели в очередной поворот.
Дорога в этом месте шла резко вбок и вниз. И все, что осталось от Дока, упало на дорогу перед ними. Док скатился с верхнего изгиба хайвэя, а сверху упал байк. Лязгнуло, задрожало. А потом поверх посыпалась одежда из кофра. Джинсовый жилет Дока спланировал на кучу последним, надуваясь жарким воздухом взрыва, словно парус. В шестьдесят восьмом во вьетнамском Железном треугольнике ходила шуточка: «Когда я умер, меня пустили в рай, потому что в аду я уже побывал». Столкновение с фурой произошло за поворотом шоссе, двадцатью метрами выше. И сейчас Винс и остальные выжившие оказались в той точке, куда упали тряпки из кофра, их хозяин и его байк.
Винс вывернул руль, объехал обломкиподошва скрежетнула по залатанному асфальту. Док Реджис, его друг целых двадцать лет, превратился теперь в слово из кроссворда: «консистенциямесиво». Он лежал лицом вниз; у левого уха в луже крови поблескивали вылетевшие зубы, и золотой среди них. Берцовые кости проткнули кожу, и красные осколки торчали сквозь дыры в джинсах. Все это Винс запечатлел в одну секунду; а потом зажмуриваться было уже поздно. Он пытался проглотить комок и не мог; в горле стоял привкус желчи.
Рейс объехал груду, совсем недавно бывшую Доком и его байком, с другой стороны. Искоса посмотрел на отца. За зеркальными стеклами глаз не видно, но лицо застыло в ужасе выражение маленького ребенка, который не вовремя проснулся, пошел искать родителей и наткнулся на включенный телевизор и сцену из ужастика.
Винс снова обернулся. Из-за поворота вынеслись остатки Команды. Всего семеро. Фура ревела следом, с такой скоростью проходя поворот, что длинная цистерна опасно кренилась вбок, едва не задевая асфальт; покрышки дымились. Потом грузовик выровнялся и ударил Эллиса Харбисона. Эллис резко взлетел в воздух, словно прыгал в бассейн с трамплина. Было почти смешно: руки, раскинутые в голубом небе а потом он обрушился вниз и упал под грузовик. Его байк получил жесткий удар и тоже покатился кувырком под мощные колеса.
Фура преследовала Дина Кэроу, и Винс поймал его полный ужаса взгляд. Грузовик задел заднее колесо мотоцикла. Дин не удержался в седле и жестко приземлился на дорогу. Повалился с бешеной скоростью под уклон, и асфальт сдирал с него клочки кожи. А голова раз за разом билась о землю, и на грифельной доске мостовой оставалось красное многоточие его последней дороги.
А в следующее мгновение фура съела мотоцикл Дина: ударило, хрустнуло, чавкнуло, и лоурайдер, за который Дин все еще выплачивал кредит, взорвался, и вокруг грузовика распустился яркий парашют пламени. Винса в спину толкнула злая волна жара; его протащило вперед, чуть не сорвало с седла. Он ждал, что горючее в цистерне сейчас сдетонирует, и фура тоже взорвется. Однако этого не произошло. Грузовик, рыча, пронес сквозь пламя черные от сажи бока цистерны; колеса и несущая система дымили; фура же оставалась неповрежденной и только набирала скорость. Винс знал: «Мак» машина быстрая, новые модели имеют под капотом мощнейшую электросиловую установку, но вот так?..
Наддув? Может у этой чертовой таратайки быть дизель с наддувом?
Винс летел по шоссе, чувствуя, как дымится передняя покрышка. Они сейчас приближались к нижней точке спуска; там дорога выравнивалась и переходила в горизонталь. Рейс держался чуть впереди. В зеркале заднего вида мелькали силуэты других выживших: Лемми, Персика и Роя.
А грузовик снова нагонял.
Они могли сделать его на подъемевлегкую, но здесь и сейчас подъемов не было. На двадцать миль вперед не было, если память ему не изменяет. Фура прицелилась в Персикасмешного парня, особенно смешного, когда он пытался быть серьезным. Персик в ужасе обернулся через плечо, и Винс знал, что сейчас видят его глаза: надвигающуюся блестящую морду нефтевоза. Настигающую.
Нахрен такие мысли! Выводи парней!
Это ведь его дело, его обязанностьвыводить. Рейс еще держался, но вел словно на автопилоте: лицо застыло, взгляд направлен только вперед, как будто у него загипсована шея. Винса пронзила мысльстрашная и забавная одновременно, что именно так Рейс и выглядел в тот день, когда в Аль-Фаллудже, бросив своих, спасался от минометного огня.
Персик выжимал из байка все что мог, и ему удалось чуть-чуть оторваться. Фура громко засигналила, словно в гневе и отчаянии. Или издеваясь. Так или иначе, старина Джорджиа Пич по кличке Персик лишь оттянул казнь. Винс слышал, как водила грузовикаЛафлин или, черт его, сам дьявол из ада! переключил передачу. Господи, да сколько сил в его движке? Дистанция начала сокращаться. Винс не думал, что Персик сможет снова ее разорвать. Его байк и так уже выдавал все, на что способен. Так что или фура все-таки его настигнет, или сначала мотоцикл взорвется от перегрузки, а фура настигнет его уже потом.