Вино фей - Михайлова Ольга Николаевна 19 стр.

Филип после недолгого молчания вяло ответил, что его отнесли в гардеробную.

 Отец сказал, что он ещё пригодится. Для новой свадьбы. Тогда не придётся снова тратиться. Это логично.

Черити поняла, что он говорит о своём портрете. Молодые должны были обменяться ими перед свадьбой, да не успели. Но она спрашивала о другом.

 Я говорю о портрете Вирджинии. Кто-то в воскресение изрезал его.

Взгляд Филипа несколько секунд точно плавал в пространстве, но потом резко сфокусировался на её лице. Черити даже удивилась, насколько пронзительным и умным стал этот взгляд.

 Изрезан?  Филип, казалось, не удивился, просто чуть слышно повторил ею сказанное. Он подобрался, закусил губу.  Странно. И, как я понимаю, заподозрили меня?

 Это случилось, когда вся семья была в церкви. Утром портрет был цел, а в полдень служанка заметила в нём дыру. Вас все видели в церкви. Но считают, что вы могли послать лакея.

На высоком лбу Филипа прорезалась морщина. Губы брезгливо искривились.

 Ну, уж,  хмыкнул он,  что за вздор? Сводить счёты я предпочёл бы с оригиналом, а не с изображением, и своими, а не чужими руками. Да и что толку? Вы тогда меня успокоили. Я подумал, может, и вправду, это к лучшему? Девица, клявшаяся тебе в любви, но при первом появлении графа давшая отставку, и впрямь не лучшая партия. Я просто был глупцом, что поверил ей. Однако поумнеть никогда не поздно,  пробурчал он.  Но разумный человек не кромсает портреты. Да ещё в чужом доме.

Черити про себя подумала, что Филип, оказывается, тоже аристократ: он примерял ситуацию только на себя. При этом она не думала и не ожидала, что он признается: но просто хотела послушать его. Сейчас она поверила Филипу. Он ещё не преодолел боль и обиду, но очень хотел этого.

Пока они говорили, Черити заметила брошенный на неё мельком взгляд кузена, и пристальный, словно чем-то недовольныйего сиятельства. Стоявшая рядом с ним мисс Кассиди улыбалась ему, и время от времени бросала торжествующие взгляды на соперницу. Триумф её был полным.

С неприятным чувством Черити заметила миссис Стэнбридж и её дочь Шарлотт. Девица была в странном платье с нелепым вырезом на груди, и миссис Кассандра несколько раз прошлась с дочкой мимо его сиятельства. «Интересно, если бы граф уделил мисс Шарлотт Стэнбридж сверхдолжное внимание, посоветовала бы матушка дочке избегать его сиятельства, как посоветовала мне?»,  пронеслось в голове у Черити.

После второго действия артистов долго не отпускали, но внизу уже слышались звуки скрипок и арф, и молодёжь потянулась в танцевальный зал, украшенный итальянскими гобеленами. Черити оказалась среди танцующихФилип стоял рядом.

Она бросила взгляд вперёд и побледнела: его сиятельство стоял в паре с мисс Кассиди, её кузенс мисс Клэверинг, Остин Стэнбриджс сестрой Шарлотт, её кузены Винсент и Энтони с девицами Фортескью. Арбетноты, Стоунывсе выстроились в ряды, и только Вирджиния, разряженная в парчу, осталась без пары.

Если бы это случилось раньше, леди Дороти могла послать к ней хотя бы брата, но оба они уже пригласили других девиц. Даже Элизабет Марвелл танцевала с младшим Стоуном. Это был афронт.

Черити понимала, что тут отчасти был некий заговор: никто не хотел портить отношения с сэром Бенджамином Кассиди, и нанесённое ему оскорбление, по мнению общества, нуждалось в сатисфакции. Сливки общества в лице леди Рэнделл тоже были на стороне Кассиди. Положение усугублялось ещё и тем, что все знали: брака своей дочери с Филипом Кассиди добивался сам Хейвуд, и то, что именно он пошёл на попятный, было удвоенным оскорблением. Причина разрыва помолвки тоже была ясна, все заметили, что девица предпочла другого, а подобная ветреность не приветствовалась, и сейчас свет наказывал мисс Хейвуд за пренебрежение достойным молодым человеком и въявь смеялся над её амбициями и надеждами.

Всего этого можно было ожидать, и даже заранее предвидеть, но Черити не могла понять, участвует ли в этом граф Клэверинг? Его попросили не приглашать мисс Хейвуд, или он сам решил оказать внимание другой девице?

Между тем, зазвучала музыка, начались танцы, мелодии сменяли одна другую, а Вирджиния Хейвуд все стояла у стены. Черити удивлялась, что её не приглашают хотя бы Винсент или Энтони, но те, не ожидая всеобщего остракизма по отношению к сестре, видимо, уже пригласили других девиц на все танцы. Черити тоже приглашали наперебой, то старший Арбетнот, то Фортескью, потом её партнёром стал кузен Флинн, великолепно танцевавший.

Во время танца Черити рассказала ему о разговоре с Филипом и выразила твёрдую уверенность, кто бы ни изрезал портрет кузины, это не Филип. Потом она бросила взгляд на Вирджинию, стоявшую с убитым лицом, и тихо попросила Флинна пригласить её на следующий танец.

 Не могу,  ответил Флинн между двумя па,  я наприглашал девиц в расчёте на отказ, но как назло, никто не отказал. Вот что мундир животворящий делает. Так что, до буланже я нарасхват. А после буланже я всегда зверски голоден.

Черити вздохнула.

 Значит, вы тоже в заговоре?

 Нет,  рассмеялся кузен,  так получилось. Его сиятельство был просто несколько испуган напористостью некой особы, и счёл нужным дать ей понять, что увлечён другой. Я предупредил его, что так легко из огня попасть в полымя, он понял это, и сейчас, как видите, не пропускает ни одной.

Музыка смолкла. Черити увидела, что граф поклонился мисс Фортескью, проводил её к матери и направился к ним.

 Мисс Тэннант-Росс, вы танцуете буланже?

 Ты куда это полез?  раздалось над ухом Черити злое ворчание кузена, но, оказалось, адресовано оно было не его сиятельству, а мистеру Фортескью, приглашавшему мисс Клэверинг на буланже. Полковник непонятно как ввинтился между ними, сообщил мистеру Фортескью, что танец обещан ему, после чего все закончилось тем, чем обычно заканчивались стычки штатских и военных: нахал в погонах и галунах увёл девицу.

 Каков наглец, а?  спросил Клэверинг, однако в тоне его не было ни малейшего гнева.

 Если танец был обещан ему, он поступил правильно, но разве я обещала танец вам?  Черити уныло взглянула на его сиятельство, снова вспомнив письмо мисс Стивенс.

 Нет, но я же обещал вам быть равно любезным со всеми девицами, и если пропущу вас, подумают, я тем самым снова вас выделяю.

Черити вздохнула и, боясь, что ненужными препирательствами только привлечёт к себе излишнее внимание, стала в паре с графом. Потом спросила его:

 Почему вы не пригласили мою кузину? Вы тоже заодно со всеми?

Его сиятельство покачал головой.

 Мне просто жаль мистера Филипа Кассиди. Мне не нравится, когда человеку обещают любовь, а потом отнимают надежду. Это не просто жестоко, это бесчеловечно.

Краска бросилась в лицо Черити. Каков негодяй! А он сам не обещал мисс Клэр Стивенс любовь? Он сам не отнял у неё надежду? И теперь осмеливается читать проповеди! Только усилием воли Черити удалось обуздать порыв гнева. Чуть успокоившись, она всё же вернулась к теме разговора.

 Моя кузина несколько нервная особа. Подобное пренебрежение может совсем расстроить ей нервы.

Его сиятельство пожал плечами.

 Сожалею, но в таких обстоятельствах это единственное, что может вразумить даже самую нервную особу. Не говоря уже о том, что я боюсь нервозных молодых леди.

Черити бросила на него недобрый взгляд, но промолчала.

Тут к ней обратился сам Клэверинг.

 Кузен рассказал мне о странном происшествии в вашем доме в воскресение, связанном со свадебным портретом мисс Хейвуд,  неожиданно заговорил он.  И я, по его просьбе, пригласил мистера Кассиди в Фортесонхилл поохотится.

 Я знаю, кузен сказал мне об этом, но это сделал не мистер Кассиди.

 Почему вы так уверены?

 Он джентльмен.

 Это аргумент адвоката?

 Не знаю, но даже если, вопреки моему впечатлению, это сделан он,  ответила Черити, не желая продолжать этот разговор,  портрет стоит всего двадцать гиней. Для Хейвудовневелик убыток.

 Пусть так, но есть одна мелочь, о которой пока не знает ваш кузен.

Черити вопросительно посмотрела на графа.

 В воскресение, пока мы были в церкви, кто-то влез в мой кабинет в Фортесонхилле.

Глава 19. Месть света

Черити была так поражена, что даже остановилась, однако тут же опомнилась, снова продолжив танец.

 Там были ценные вещи? Что-то украдено?  спросила она.

Клэверинг пожал плечами.

 Нет, на столе лежал мой портсигар, память об отце, платина и бриллианты, фамильная монограмма, но его никто не тронул. Да и вообще ни одна ценная вещь не сдвинута с места. Но из стола пропал мой дневник.

 Господи, вы ведёте дневник?  удивилась Черити.

В её понимании, это было сугубо женское дело.

 Это была своего рода записная книжка для памяти,  вяло пояснил граф.  Я отмечал, что необходимо написать управляющему, иногдавремя визитов, котировки ценных бумаг, ставки на бегах, карточные долги и некоторые цитаты. Я везде возил его с собой, но в церковь не брал. Вначале я подумал, что убиравшаяся в комнатах служанка куда-то его переложила, но она уверяет, что не видела его. Он был в ящике письменного стола и просто исчез.

 Но кто мог проникнуть в поместье? Пройти по всем коридорам

 Увы, кабинет выходит в сад, там французское окно, и я редко закрывал его. Оно и на этот раз было открыто.

 Там было написано что-то важное?

 То-то и странно, что нет,  пожал плечами Клэверинг.  Дневник ни для кого не представлял никакой ценности.

 А почему вы не рассказали об этом мистеру Флинну?

 До последнего думал, что он найдётся. Я часто писал в саду, думал, что выронил его где-то в беседке, но пятеро моих слуг сегодня обшарили там всю траву и заглянули под каждый куст

 Вы писали там правду?

 Я вообще редко лгу,  пожал плечами Клэверинг.  Ложьслабость. Но я достаточно осмотрителен в суждениях. Однако пора и на ужин,  тут он подал руку Черити.

Она бездумно пошла за ним в столовую, по пути размышляя об услышанном. «Ложьслабость» Да, но не только прямая ложь. Лживость и в умалчивании, подумала Черити, и в преувеличении, и искажении истины, и в притворном согласии с чужим мнением, и в ложных обещаниях, и в боязни сказать правду, когда требует долг. И в притворном признании в несуществующих чувствах!

Но, хоть Черити была крайне низкого мнения о графе Клэверинге, ей не верилось, что он придумал эту кражу. Зачем? А если всё это правда, то кому нужен дневник его сиятельства?

Они миновали великолепные гостиные и сводчатый салон с атриумом. Красная лестница привела к столовой, которая использовалась для больших званых обедов. Здесь не было аляповатого богатства, как у них в доме, всё было дорого и строго, почти аскетично в своей ценности.

В столовой под неодобрительным взглядом леди Рэнделл кузен Флинн нагло ухлёстывал за мисс Клэверинг, которая, правда, принимала его знаки внимания совершенно как должное, сохраняя на лице выражение полнейшей невозмутимости и королевского достоинства. Мистер Фортескью окончательно стушевался перед полковником, выглядел жалким и убитым.

Наполнившие залу пары уже рассаживались, Черити поймала на себе недобрый взгляд мисс Сесили Кассиди и откровенно взбешённыйВирджинии, которая так и не была ни разу никем приглашена на танец. Черити вспомнила, что она снова невесть как оказалась рядом с графом Клэверингом и тут услышала негромкий вопрос мисс Клэверинг, адресованный брату.

 Вилли сказал, что ты так и не нашёл дневник?

Черити поняла, что сестрица графа в курсе его дел.

 Увы,  отозвался его сиятельство,  я надеялся, что он в дальней беседке, но и там ничего.

 Ты потерял дневник?  удивился полковник.

Клэверинг рассказал о пропаже и поисках дневника, и Флинн нахмурился.

 Чертовски странно,  тихо пробормотал он, но тут же осёкся, заметив устремлённый на него укоризненный взгляд мисс Клэверинг.  Говоришь, обнаружил пропажу в воскресенье?

 Да, утром я записал ставки на бегах, и сунул его в стол, а после церкви и ленча не нашёл ничего в столе.

 Почему же искал в саду? Там светлее, что ли?

Его сиятельство возвёл очи горе и тихо пояснил:

 Потому что не нашёл его там, где оставил.

 Странная у тебя логика,  пробурчал Селентайн Флинн, но выражение его лица было задумчивым и отрешённым, точно он думал совсем не о том, о чём говорил.

Черити проголодалась и налегала на пудинг, попутно размышляя, могут ли быть связаны порча свадебного портрета Вирджинии и кража дневника Клэверинга? Эти события объединяло то, что произошли они в воскесение, когда все были в церкви. Но сходство тут и кончалось.

Черити пришло в голову, что кто-то просто решил шантажировать Клэверинга чем-то, написанным в дневнике. Он уверен, что там не было ничего секретного или важного, но мало кто и что мог счесть опасным? Однако, если это подлинно кража, то какова дерзостьпроникнуть в Фортесонхилл, пробраться из сада в кабинет графа. И это снова какой-то нанятый лакей? Она покачала головой.

Между тем ужин подходил к концу, в некоторых залах были расставлены карточные столы, гостей развлекало скрипичное трио, большинство обсуждало спектакль.

Черити присела послушать скрипачей, но одновременно слышала, как сзади её кузен витийствовал за карточным столом, снова сидя рядом с мисс Клэверинг. Она посетовала, что он совсем не пишет стихов, хоть раньше недурно сочинял, и мог бы стать большим поэтом.

Селентайн Флинн отмахнулся.

 Мы часто слышим о любимцах фортуны и муз, дорогая мисс Клэверинг, великих полководцах, первоклассных актёрах, знаменитых поэтах. Мы поражены их блеском и не думаем, сколько бедных лейтенантов всю жизнь тщетно ждут продвижения по службе, сколько странствующих актёров обречены в лохмотьях прозябать в провинции, мечтая о Лондоне, сколько художников трепещут в лихорадке надежд, но превращаются в учителей рисования! А сколько несчастных стихотворцев тщетно взывали к музе, не находя своим излияниям иного места, кроме «Уголка поэта» в сельской газете? Зачем же мне к ним присоединяться, Сэломи?

 Ты мог бы прославиться в сражении, Селентайн,  заметил его сиятельство.

 Брось, Фрэнсис. Проломленный череп в Кенсингтоне производит на нас большее впечатление, чем все войны империи вместе взятые. Главноене подвиг, главноенайти хорошего историографа, который опишет твои геройства. Хорошо подобранные слова обладают такой силой, что описанное на бумаге производит более яркое впечатление, чем увиденное воочию. В последней компании я запомнил только проливные дожди, непролазные джунгли, треклятых змей и вкус конины, но прочитали бы вы мемуары Кэмпбелла! Полуночное солнце, Южный крест, Тавой и Мёджи и берег Тенассерима! Тьфу.

 Ты законченный циник, Селентайн,  вынес приговор Флинну Клэверинг.

 Господи, да я просто правдив!  возмутился полковник.

В этой болтовне Черити неожиданно выделила странное обращение Селентайна Флинна к мисс Клэверинг. Сэломи? Это было несколько фамильярно, впрочем, они знакомы много лет. И всё же

Тут Черити заметила нечто весьма странное и невольно напряглась: вдали, за музыкантами, на оттоманке сидели её дядюшка, сэр Тимоти, и Вирджиния. У Черити сжалось сердце: оба были бледны и напряжены. Мистеру Хейвуду хватало светскости скрывать огорчение: лицо его было каменным. Им нужно было продержаться ещё полчаса до окончания вечера и спокойно удалиться, делая вид, что ничего особенного не случилось. Это было единственным спасением.

Но тут, едва сэр Тимоти отошёл к столу, где серебрились бокалы с малиновой водой для дам, мимо оттоманки прошла, обмахиваясь веером, мисс Кассиди. Черити поняла, что она что-то сказала Вирджинии, причём, достаточно ядовитое. Вирджиния, чьи нервы были на пределе, вскочила и кинулась на соперницу.

Послышался звук пощёчины, громкий крик, к ним с разных сторон кинулись Филип Кассиди, Винсент Хейвуд, сэр Тимоти и леди Дороти. Сэра Тимоти нечаянно толкнул мистер Арбетнот, тоже подбежавший на крики, малиновая вода выплеснулась на дамские платья и на ковёр, зазвенели разбившиеся бокалы, в итоге разъярённая Вирджиния вцепилась в волосы Сесили, и обе девицы свились в жуткий визжащий комок и покатились по ковру. Впрочем, у Сесили хватило ума упасть в обморок. Или ловко притвориться.

Черити онемела.

Музыканты тоже резко смолкли, прервав исполнение на высокой тоскливой ноте. Черити беспомощно обернулась на кузена Флинна, невесть почему рассчитывая, что он вмешается и наведёт порядок. Однако Селентайн спокойно смотрел на скандальную потасовку, при этом имел наглость обмахиваться веером мисс Клэверинг.