Стоп. А почему Вик-то жив? Это вообще законно?
Левиафан не успел додумать эту мысль. Пространство содрогнулось, начная искажаться и сокращаться, ритмично, в такт мелодии. Город снова наполнил запах гари, воздух почему-то нагрелся, становясь горячим, как в духовке. Левиафан закашлялсяну-ну, как оригинально, Вик, пугать его, умирающего уже несколько лет, перспективой одышки. Что ещё придумаешь?
Город оскалил пасть и двинулся на Левиафана. Вытягивались и рушились башни, сужались и разветвлялись улицы, перед глазами то и дело выпрыгивали знакомые зданиякино, куда он водил Феликса и ходил сам, театр «Глобус», кабаки и рестораны всех времён, памятное кафе с круглыми белыми столиками, где в таких же круглых белых чашках подавали кофе Город кружился в безумном вальсе, а Левиафан не реагировал, старался дышать равномерно и лишь криво улыбался в ответ на очередное движение. Подумаешь. Нормально. Не страшно. Можно потерпеть.
А потом пространство разрезали крики.
Левиафан почувствовал, как улыбка замерзает на губах. Кричали все. Кричал Оле, Феликс, Билли, даже Филипп, почему-то Григорий. Сначала тихо, неразборчиво, а потом всё ближе, громче и громче
Помоги нам! рыдал Феликс.
Твою мать, уберите руки, эй, на помощь! матерился Билли.
Бегите! Леви!
Чёрт. Только не Оле. Левиафан зажал уши и зажмурился.
Это всё нереально, он начал задыхаться, чувствуя, как трясутся прижатые к голове руки. Это всё нереально, нереально, нереально, они уже мертвы давно мертвы
От этой мысли почему-то лучше не стало. Крики нарастали, Левиафан понял, что сгибается пополам и вот-вот сядет на асфальт. Это всё Вик, только Вик, это его игра
«А ты уверен, что до сих пор различаешь, где вымысел, а где реальность?»
К крикам стали примешиваться новые звукилязганье оружия, грохот выстрелов, голоса демонов Снизу, причём почему-то исключительно тех, кто работал на пыточных устройствах. Да ещё Оле он не слышал его голоса так ярко с той самой ночи
Левиафан не выдержал. Сдался, вскочил и кинулся бежать на крики, отпрыгивая от здания, перелетая через ямы и трещины, уворачиваясь от барабанного боя. Город не пускал. Город играл свою песню, свой реквием, мёртвый город, пожирающий собственных мертвецов.
Между зданиями мелькнула тёмная голова. Феликс! Он протянул руки, Левиафан кинулся туда, но на пути выросло очередное здание, а сама улица свернулась петлёй, выбрасывая его в переулок.
Они умирали. Раз за разом балансировали на краю крыш, срывались и расплывались кровавыми пятнами на асфальте, стучали в окна, задыхались в подвалах рушащихся домов, кашляли, кричали. Левиафан уже ни о чём не думал, не мог остановиться, бросался из стороны в сторону, создавая щиты, верёвки, и раз за разом не успевал. Каким-то диким образом крики вплетались в музыку, и очень хотелось заорать самому, но он молчал.
Всё закончилось на площадибольшой, круглой, кажется, из итальянского города. Они стояли в центре, прижимаясь друг к другу, у Феликса снова была чёлка, он цеплялся за Оле, а тот развёл руки, заслоняя остальных, и у него на рубашке не было кровавых пятен. А вокруг стояли, прямо по периметру, безликие каменные фигуры, стояли, направляя на них всё подрядножи, пистолеты, огненные шары Левиафан застыл как вкопанный. Грохнули выстрелы, мелькнули ножи, заискрило пламя, Левиафан бросился вперёд, чтобы подхватить того, кто стоял ближе, но тело уже рассыпалось пеплом. Ветер подхватил прах, разнося его по улицам, каменные палачи растаяли в воздухе, и кровавые пятна на мостовой испарились тоже.
Левиафан постоял ещё пару секунд, а потом медленно осел на мостовую, хватаясь за горло так, словно ему не хватало воздуха. Мираж. Всё мираж.
Тише-тише, Вик похлопал его по спине. Не пойму, чего ты переживаешь? Сам же всех их прикончил. Жертва порождает другую жертву, этот круг не разорвать.
Левиафан не отрывал взгляд от земли. Лицо почему-то горело, в ушах стучало, он задыхался, давился, кашлял и никак не мог успокоиться. Воздух вокруг ритмично содрогался, точно стенка, в которую молотили кулаком, а иногда на краю сознания словно звучал чей-то голосглухо, отдалённо, будто сквозь слои ваты.
Если хочешь знать, Леви, Ад до сих пор не заметил твои интриги лишь благодаря мне. Я прикрывал тебя.
Зачем?!
Интересно было. Смотреть, как ты соскальзываешь всё ниже. Барахтаешься. Тонешь. Что, думал, можно просто так напасть на меня и отделаться лёгким испугом?
Вик уселся напротив, скрестив ноги.
Знаешь, в чём наше отличие? Ты на все лады называешь себя монстром, выродком, подонком, но ты не он. Ты не мразь, Леви. А вот яда. Поэтому тебе никогда не победить. Ну как, во что будем играть дальше? В салочки? В прятки?
Левиафан медленно поднял голову, чувствуя, как его затапливает ненависть, слепящая, абсолютная, такая, какой он не испытывал никогда прежде. В ладонь ткнулась рукоять кинжала.
Эй, мы это уже проходили, Вик снова погрозил пальцем. Ножичек тебе дверь наружу не откроет, а я не люблю повторяться в играх.
Кинжал с хлюпаньем вошёл Вику в живот. Тяжело дыша, Левиафан навалился на рукоятку, вгоняя лезвие как можно глубже и проворачивая его, чтоб уж наверняка. Вик прыснул:
Вот так, да? Ну ла-адно. Будем учиться по-другому.
Вик отбросил руку Левиафана, а потом вдруг лёг на спину и уставился в небо. Рукоятка кинжала торчала у него из живота.
Я расскажу тебе сказку, змеёныш. Когда-то, давным-давно, жили на свете две овечки. Или два человека, тут уж как посмотреть. И им, как и всем дурачкам, очень нравилось смотреть на запретные яблоки. И потом он, этот тихий умный мальчик, упрямый, как и ты, своё яблоко всё же сорвал. Не побоялся даже вторую овечку прикончить, когда та разделить с ним яблоко не захотела. Люди глупые, Леви, а ты сейчас совершаешь людские ошибки. Знаешь, что досталось в награду тому пареньку? Пустота. А пустота, дружок, у каждого своя. Посиди тут и подумай о своём поведении. У нас антракт.
С этими словами Вик исчез.
2
Левиафан остался один. На улицах свистел ветер, гоняя тусклые обрывки бумаги, напоминающие вырванные страницы книги. Он встал, оглядевшись вокруг. Это ловушка. Всёодна большая ловушка. Надо найти выход, сейчас, пока ему дали передышку. Левиафан прерывисто вздохнул. Теперь он понимал, что раньше совсем не боялся Вика. Чтобы бояться, надо знать.
Над головой едва слышно громыхнуло, и полил дождь. Сначала лёгкий, потом сильнее, сильнее. Дома скрылись из виду, потоки воды побежали по улицам, и вскоре Левиафан вынужден был остановится. Сразу стало хужеходьба всё же отвлекала, не давала отчаяться окончательно. Ведь если по-честному, идти ему некуда. Земли нет. Ада тоже. Даже Небес нет. А если бы и были? У него никого не осталось. И, если уж совсем честно сам виноват.
Нет, так стоять нельзя. Левиафан подергал дверь ближайшего дома, та не открылась. Он попытался пойти к другому, почти сразу поскользнулся и упал. Мокрые волосы липли к лицу, потоки дождя смывали кровь с рук и одежды, и вода вокруг окрасилась в розоватый. Странно, кровь должна была давно засохнуть Левиафан попытался встать, не смог, и его внезапно охватила паника. Это что, навсегда? Дождь, и пустой город, и
Ви-и-ик!
О да, он знал, что это безумие. Но страх остаться одному душил хуже кашля, и Левиафан орал, захлёбываясь и срывая горло:
Вик, послушай меня, вернись! Пожалуйста, только выслушай, я не хочу оставаться один! Вик!
Руки задрожали, соскользнули, Левиафан скатился на дорогу. На этот раз не получилось даже приподняться, и он сдалсялёг навзничь, на спину, глядя в голодную пасть неба. Там всегда было столько зубов? Дождь стихал, дома пропадали, вокруг прорастала трававыше макушки и будто насквозь. Ничего не видно. И воздух почему-то продолжает вздрагивать, и приглушённый голос на краю сознания звучит всё отчётливее Левиафану даже показалось, что сейчас он разберёт слова.
Так, а вот это лишнее, чужая рука легла на затылок и резким толчком вернула Левиафана в сидячее положение. Голос исчез. Левиафан отшатнулся, потирая голову, и уставился на довольного Вика.
Понравилось? Будешь ещё умничать? Ты, знаешь ли, один, и твой големчик тебя защищать уже не кинется. Ах, големчик, големчикВик причмокнул. Столько веков, столько адских сплетен. Он ведь, по сути, ни в чём и не виноват. Рассказать?
Левиафан промолчал. Кивать было как-то совсем уж унизительно, а ответить отказомстрашно.
Он часть тебя, отражение твоего сознания, твоих тайных желаний. Он бы никогда не встал на сторону детёнышей, если бы не твои собственные, Вик изобразил в воздухе кавычки, душевные метания. Твоё нежелание убивать сопляка перешло к нему, и Сделать голема голосом собственной совести, вот умора! Ты такой забавный!
Он снова захихикал, уткнувшись в кулак.
Неправда, слабо пробормотал Левиафан. Он он всё мог сам. Он умел думать. Как эти которые с душой.
Ага, ага, коне-ечно. Нонсенс, дружок. Единственное, что отличало твою марионетку от остальных, так это его преданность лично тебе, а не Аду. Вот и вся мысль.
Не вся. Вик не знает главного. Не знает, что Оле сумел сломать формулу.
Левиафан попытался собраться с мыслями, чтобы сказать хоть что-то, что остановит это безумие, но не успел. Небо стремительно потемнело, наливаясь южной чернотой. Город пропал, и вокруг легло бесконечное травяное поле, но ничего хорошего это значить не могло. Ад всегда отличался изобретательностью пыток.
Второй акт, господа!
Фигуру Вика окутало серебристо-серое свечение. Он достал из-за спины укулеле, подбросил её, заставив зависнуть в воздухе, и Левиафан вдруг понял, что у маленькой гитары Вика нет ни одной струны.
Хочешь вернуть големчика? Как трогательно. Особенно учитывая, что это ты его убил.
Левиафан приподнял плечи, но ответил ровно:
Я не убивал.
А кто? Свалишь на второго? Он такая же марионетка. Твоя. Которая бы не выстрелила, если бы где-то глубоко, в своем подсознании, ты не
Замолчи! Левиафан двумя руками толкнул его в грудь. Это неправда, неправда, неправда! Ты специально меня путаешь!
Да ну? И что ты сделаешь? Позовёшь на помощь? Чего ты стоишь без своей армии, без призраков, големов, детей?
Где-то на краю небес заиграла музыкатихая, струнная, совсем не похожая на бодрый марш первого акта. Вик медленно поднял руку ко лбу и повёл ей сверху вниз, будто маску менял. Левиафан замер, не в силах оторвать взгляда, точно под гипнозом. А когда Вик отнял руку, на Левиафана уставились знакомые глаза. Голубые. Оле.
Его вырвало. Сразу и без прелюдий, прямо под ноги. Он зажмурился, попытался заслонить лицо, но Вик без усилий перехватил его руки, разведя в стороны:
Ну уж нет, имей смелость смотреть своим жертвам в глаза! Ты и так слишком долго бегал от последствий. Время пришло. Напомни-ка, с чего мы начинаем беседы с грешниками Внизу?
Левиафана затрясло, и он стал оседать на колени, отворачиваясь и безуспешно стараясь вырвать у Вика руки:
Хватит, прекрати
Хватит? О-о, это только начало, мой хороший, Вик резко нагнулся к его уху. Чш-ш. Они уже здесь. Тени твоих мертвецов. Прислушайся.
Шёпот зазвучал со всех сторон, не приглушая музыку, а по траве поползли чёрные пятна. Вик швырнул Левиафана им навстречу, тот упал и скорчился, заслоняя руками головусовсем как раньше, тысячелетия назад, в Преисподней. Тьма росла, колыхалась, тянулась жадными пальцами, лязгала зубами
Оу-у, ты боишься темноты, Вик с показным умилением сложил руки на груди. Бедный маленький Леви. Может, попросишь прощения? Давай, давай, попробуй. Скажи, что сожалеешь, что больше так не будешь. Им, теням прошлого, скажи!
Левиафан мотал головой, закрывалсяруками, щитами, всем подряд. Он чувствовал, как его тянет к земле, словно в одежду вцепились ледяные руки, слышал, как хохочет разными голосами Вик, как шуршит засыхающая трава, а стоило хотя бы попытаться отвести взгляд от темноты, как его встречали эти глаза. Пронзительные, страшные. Не принадлежащие Вику. Никогда не смотревшие вот так.
Вершитель судеб! Ты даже свой игрушечный мирок не смог сберечь, хотя клялся им тысячу раз. Обмануть в самом важном, очень по-демонически, хвалю. И как чудесно, они ведь пытались тебя защитить! Предупредить ошибки, спасти от тебя же самого Считаешь, ты заслуживаешь пощады? Хоть каплю снисхождения? Давайте подумаем вместе. Вик взмахнул руками, и тени стали расти, почти достигая небес. Какой пощады достоин тот, кто раз за разом отталкивает все шансы, предаёт доверие, не щадит ни чужих, ни своих?
Тени зашипели, скалясь и выгибаясь, точно змеи.
Пра-авильно, оскалился Вик. Никакой. Мы заставим тебя вспомнить всё. Каждое имя. Каждое лицо. От самого сотворения времён. Смотри мне в глаза, ничтожество! Смотри!
Вик танцевал. Кружил, точно коршун, говорил, водил пальцами над укулеле, касаясь струн самой реальности. Музыка нарастала, проникая под кожу, ввинчиваясь в мозг, и Левиафан уже не помнил, в какой момент сдался, перестал различать происходящее. Он не умолял о пощаде ни разу в жизни, даже в Аду, но сейчас фактически срывался на рыдания, выкрикивая бессвязные, бесполезные слова:
Пожалуйста, хватит! Хватит, не надо, прошу, пожалуйста, я не хочу, я не хотел! Лучше убей меня, не надо, умоляю, только не так! Что угодно, я всё сделаю, всё отдам, ради Бога!
Сквозь сбившееся дыхание, сквозь собственные всхлипывания и стук обезумевшего сердца он не сразу понял, что Вик перестал хохотать. Он молчал, казалось, целую вечность, а потом протянул:
Мда-а Какое жалкое зрелище. Признаться, я удивлён, что ты сумел зайти так далеко. Заслоняться Его именем Серьёзно? Ну и позор.
Левиафан медленно отвёл руки от лица. Губы жгло, реальность никак не хотела складываться в целую картинку, но музыка стихла. Небо посветлело, а Вик Вик снова выглядел нормально.
Зачем? хрипло прошептал Левиафан. Воздух рядом снова почему-то вздрогнул, и Вик недовольно покосился в ту сторону. Зачем ты это делаешь?
О-о, дружок, я могу сейчас много чего сказать. Что я каратель, который приходит к оступившимся демонам, например Но правда не в этом. Мне просто весело. Ну и вообще ты немножко бесишь.
Он фыркнул и сунул руки в карманы:
Подумать только, так старательно противопоставлять себя всему Аду и так этим гордиться Мы все в одной упряжке, щеночек! А уж от демонстративности твоего жеста в защиту выжившего в стрелялке демона, меня буквально тошнило. Достаточно? И это я ещё про грузовик не вспомнил.
Он вскочил и слегка пнул Левиафана в бок:
Вставай давай, трус! Помнится, ты что-то вопил о свободе, о великой цели?
Левиафан не отвечал. Он сжимал руки на траве, держа голову опущенной, и пристально смотрел в себя, пытаясь разглядеть хоть крупицу прежних сил. О недавней истерике напоминали только частые прерывистые вздохи. Каждый раз звать Бога не будешь, и он прощупывал пространство, пытаясь найти хоть какую-то лазейку в безупречной иллюзии.
Я не буду тебя слушать.
Левиафан сказал первое, что пришло в голову. Просто чтобы отвлечь Вика, не позволить ему заподозрить, что Левиафан ещё готов сопротивляться, что он не совсем отчаялся. А он, к слову, как раз-таки наконец отчаялся, по-настоящему, настолько, чтобы совсем перестать бояться.
Я больше не хочу быть демоном. И твоей куклой тоже не буду. Ты распоследняя тварь, и у нас нет ничего общего.
Всё. Нашёл. Немножко сил осталось. Вряд ли, конечно, поможет, но пусть. Он всё равно это сделает.
Оу-у, как жаль, Вик вытянул губы трубочкой. Минус один безумец. А я уж подумал, ты готов. Придётся нам тогда продолжить игру!
Левиафан осторожно, стараясь не привлекать внимания, начал плести тонкую ниточку иллюзии. Из-под земли медленно поползли, набирая длину и толщину, древесные корни. Вик прервался, удивлённо глянул вниз:
Это ещё что за
Левиафан схватил ниточку двумя руками и дёрнул. Корни обвили Вику руки и ноги, опрокидывая на землю, и в тот же миг Левиафан вскочил и вскинул руки, обрушивая на Вика буквально всё, на что хватило фантазиибетонную плиту, град льдин, снежную лавину, огромный автомобиль
Карма прилетела моментально и без предупреждения. Вспыхнули позабытые ожоги рук, грудная клетка точно взорвалась изнутри, пробил кашельсловом, заболело всё, что могло заболеть. Но адреналин бушевал в крови, напоминалВика не задержать надолго. Левиафан бросился вперёд сломя голову, на чистом инстинкте, не думая, куда и зачем.
Далеко убежать ему не дали. По ногам хлестнуло невидимой верёвкой, и Левиафан грохнулся лицом об траву. Вик прыжком оказался рядом и поставил ногу ему на спину.