Он развернулся на заднице и увидел, что существо надвигается на него.
Коридор был залит лунным светом, потому что оно хотело, чтобы он увидел. Это было очень важно. Оно хотело, чтобы он смотрел, чтобы он утонул в собственном страхе, который оно высасывало из него капля за каплей.
Это была огромная махина, состоящая из металлических труб, деревянных вставок и эластичных шнуров-связок. Живой, пульсирующий каркас из бёдер и локтей, бесчисленных кукольных тазов, одни из которых оканчивались тонкими ногами, а другие просто шевелящимися обрубками. Ей не было конца.
Чазз закричал и обоссался, когда она пришла за ним.
Её ноги стучали по полу, стенам и потолку.
Цок-цок, цок-цок, цок-цок, цок-цок-цок-цок-цок-цок-цок-цок-цок-цок-цок-цок-цок-цок-цок-цок-цок-цок-цок-цок-цок-цок-цок-цок-цок-цок-цок-цок
Когда существо придвинулось ещё ближе, оно начало раскрываться, как цветок, показывая скопление белых глаз размером с мяч для софтбола и чёрную пропасть, которая, должно быть, была его ртом, который продолжал открываться всё шире и шире, как родовой канал, чтобы засосать его.
Он отчаянно пополз прочь, зная, что у него есть всего несколько секунд.
Тварь надеялась уничтожить его страхом, дождаться когда он заползёт в самый тёмный угол самого тёмного чулана своего разума и начнёт сосать большой палец.
И он был близок к этому.
Он заметил ещё один дверной проём и пополз к нему, не смея тратить время на то, чтобы встать на ноги. Когда он добрался до двери, он услышал голос твари, похожий на скрежет иглы на старой пластинке:
- Я устрою себе гнездо из объедков, костей и тряпья. Сотку кокон из праха, старой крови и ядовитой паутины и отложу свои яйца здесь, в чреве бездонной тьмы, и мои детеныши будут питаться тобой. В печали я буду рожать их в этом заброшенном доме. Ибо то, что приносит зло, также приносит и плодородие.
Затем Чазз закрыл и запер дверь, прижав к ней потные пальцы. Он услышал, как существо приближается. Шум множества ног был оглушительным. У него зазвенело в ушах и заболели зубы. Дверь действительно прогнулась, когда существо ударяло в неё снова и снова.
Потом удары прекратились.
Оно царапнуло дверь чем-то вроде дюжины когтей, а затем издало сосущий звук, как будто прижалось к ней ртом. Раздался склизкий, влажный звук, похожий на облизывание множества языков.
К этому моменту Чазз, вероятно, уже сошёл с ума.
Вероятно, он был ослеплён безумием. Но что-то в нём, что хотело выжить, не могло свернуться в клубок и умереть. Он просто отказывался ... даже когда существо начало проецировать образы своих жертв в его голову. Он видел, как оно раздавливает их всей своей массой, пока их внутренности не вываливаются изо рта. Как оно высасывает из них жизнь своими многочисленными сосущими ртами, а затем изрыгает то, что осталось, как шелуху. Он видел, как она мучает своих враговвыдувает их барабанные перепонки своим визгливым голосом и вставляет крючки в ноздри, как египетские бальзамировщики, вытягивая их мозги по кусочкам. Как оно чуть не дрожит от оргазма, когда жертва пытается убежать, а оно хватает её тысячью извивающихся кукольных частей.
Тварь хотела, чтобы он узрел её.
Она также хотела, чтобы он познал её жестокость, и потому показала ему это.
Чазз не мог больше терпеть. Крича, он отбежал от двери и бросился прямо к окну. Оно разлетелось вдребезги, и он упал на землю, осыпанный дождем осколков стекла.
Истекая кровью, весь в синяках, с мыслями, скачущими в черепе, как пули, он убежал в ночь, прежде чем оно успело добраться до него.
Но он понимал, что это неизбежно.
17
Когда дверь закрылась, Лекс опустился на колени, пытаясь убедить себя, что ничего этого не видел. Он пытался убедить себя, что всё это не более реально, чем то, что он и Су-Ли видели в закусочной. Но он в это не верил, потому что Даниэль была убита, и это не было фантазией. Он видел это. Это было реально.
Или нет?
Это был один из вопросов, которые не давали ему покоя. Был ли этот образ заложен в их головы?
Он стоял на коленях, просто дыша, слушая, как Крип и Су-Ли делают то же самое. Ни один из них не сказал ни слова с тех пор, как Даниэль была убита, и у него было такое чувство, что они никогда не заговорят, пока он этого не сделает.
Во рту у него был ужасный привкус ржавчины. Он никогда раньше не чувствовал ничего подобного и был почти уверен, что это был вкус страха, сочетание химических веществ, выделяемых организмом во время невероятного стресса. Своего рода адреналиновый/гормональный/феромонный/эндорфиновый коктейль, и это был его побочный эффект, тошнотворный аромат.
Он собирался сказать об этом остальным, но не осмелился.
Он просто не осмелился.
Его кожа была жирной от пота, который стекал по волосам и щипал глаза. Он был измотан. Они все были измучены ... но мысль об отдыхе была абсурдной. В пещере тигра-людоеда не вздремнёшь, а там, где они сейчас, без сомнения, гораздо опаснее.
- Думаю, пока мы в безопасности, - наконец сказал он.
В полумраке дома Крип только кивнул головой.
- Даниэль мертва. Она ... мертва, чувак.
- Мы ничего не могли сделать, - сказала Су-Ли.
- Чазз не должен был привозить нас сюда.
Лекс вздохнул.
- Крип ... это не вина Чазза.
- Он выбрал грёбаный короткий путь.
- Это не имеет к нему никакого отношения. Я не знаю, кто стоит за этим, но кто бы они ни были, именно они всё подстроили. Нас привели сюда с определённой целью.
- Убить?
Лекс только покачал головой.
- Даже не знаю. Никто из нас ничего не узнает, пока мы не перестанем бегать и не начнем думать. - он изучал их лица в тени. Всё это место - своего рода имитация. Это не настоящий город. Это либо проекция одного из них, либо какая-то ... физическая галлюцинация.
- По-моему, это не галлюцинация, - сказал Крип.
- Это реальность, но кто-то её контролирует. Когда они остановятся, кошмар прекратится.
- Откуда ты знаешь?
- Я не знаю, это чистая интуиция, и пока этого должно быть достаточно. Если, конечно, у тебя нет лучшего объяснения.
У Крипа не было.
- Значит, ты считаешь, что это место - своего рода временная петля или альтернативная реальность?
- Возможно. Я не знаю.
- Я заметила это с самого начала, - сказала Су-Ли. - Всё выглядело таким ... искусственным. Помню, я подумала, что это похоже на съемочную площадку, на представление какого-то режиссёра о том, как должен выглядеть маленький городок. Всё выглядело слишком ... идеально.
- Как воспоминание о маленьком городке, увиденном сквозь розовые очки. Не настоящий город, а ностальгический, слишком хороший, чтобы быть настоящим городом.
- Да, как декорация, - сказала Су-Ли.
- Я подумал то же самое, когда мы вошли в ту закусочнуюшаблонная закусочная из старых фильмов и телешоу, картин Рокуэлла и открыток. Всё было прекрасно, как и сам город. - он всё обдумал и почувствовал, что это ключ к разгадке. - Я имею в виду, чёрт возьми, нет даже трещин на тротуарах или сорняков во дворах. Ничего такого, что могло бы нарушить идеальный баланс.
- И что это значит? - спросил Крип.
- Это значит, - сказала Су-Ли, - что, как бы странно это ни звучало, мы словно попали в чей-то сон или воспоминание о городе. Не настоящий Стокс, а такой, каким кто-то хотел его видеть или представлял себе в воображении.
- Ладно, теперь я ещё больше напуган, - сказал Крип.
Лекс рассказал ему, как всё изменилось, когда они оказались в закусочной и отказались принять предложенную им реальность. Она стала темнее и грязнее, отвратительным местом, полным трупов, крыс и мух.
- Похоже, наше неверие кого-то разозлило. О, тебе это не нравится? Я могу сделать намного хуже.
- Вот тогда дверь и исчезла, - сказала Су-Ли.
- Да, именно так. Этот кукловод, о котором мы говорим, изменил внешний вид закусочной, но это не помешало нам сбежать. Дверь исчезла, но она всё ещё была там. Мы прошли сквозь неё, хоть и не видели. Так что у его власти есть предел.
Наконец-то до Крипа дошло. Он сел. В темноте его глаза казались ещё ярче.
- Это значит, что если мы найдем место, откуда пришли, то сможем выбраться. Может быть, мы и не видим дороги, но она, скорее всего, существует.
- Возможно.
Су-Ли кивнула.
- Но найти дорогу назад будет проблематично. Этот город - настоящий лабиринт, и я думаю, мы все это заметили. Не думаю, что нам позволят её найти. Кукловод направит на нас ещё больше кукольных людей. Всё, что угодно, лишь бы не дать нам сбежать.
- Но если бы мы могли туда добраться.
- Даже если мы туда доберёмся, мы можем этого и не узнать, - сказала она.
- Я думаю, всё, что мы делали с момента аварии и до прибытия сюда, было тщательно спланировано, - сказал им Лекс. Мы там, где оно хочет, чтобы мы были. Оно натравило на нас ту тварь, и когда мы от неё убегали предложило убежищеэтот дом. Мы должны действовать, а не реагировать. Если не возьмём на себя ответственность за нашу судьбу, кукловод уничтожит нас, а потом отдаст на растерзание тем куклам.
- Так когда же мы начнём действовать? - спросил Крип.
- Когда оно предпримет что-нибудь ещё, - сказала Су-Ли. Мы можем покинуть этот дом прямо сейчас. Мы можем бегать кругами, но в конце концов мы снова будем просто реагировать. Что нам нужно сделать, так это дождаться его следующего шага, и как-то переиграть его. Это был бы первый шаг, я думаю.
- Как вы думаете, когда это случиться? - спросил Крип.
- С минуты на минуту, - сказала Су-Ли. Я почти чувствую, как это начинается.
18
Крип не знал, что и думать о них. Всегда казалось, что Лекс и Су-Ли были на одной волне и могли легко общаться без слов. Но он не разделял их оптимизма и считал, что их безрассудные теории приведут их всех лишь к смерти.
Он встал и подошёл к окну.
Он ничего не видел, но это ничего не значило.
Его внутренности сжались в комок в ожидании сирены или чего-то подобного. Су-Ли сказала, что это вот-вот произойдёт, и он нисколько в этом не сомневался. Единственное, что его пугало, - какую форму оно примет.
- Интересно, живы ли ещё Рамона и Чазз, - сказал он.
- Если кто и остался в живых, так это Рамона, - сказала Су-Ли.Она, наверно, сейчас ищет нас.
- И Чазза убить будет нелегко.
Крипу было наплевать на Чазза. Он не хотел его смерти, но все его мысли были о Рамоне.
Они находились в гостиной дома, который выглядел почти так же, как и все дома в квартале. Обычный дощатый двухэтажный домик. Они ещё не поднимались наверх и не спускались в подвал, и не было смысла рыскать там в поисках неприятностей.
Неприятности сами найдут нас и без всякой помощи.
Он достал зажигалку и щёлкнул ею, прыгающее пламя осветило комнату и дало ему возможность взглянуть на обстановку. Ничего необычного: диван, два кресла с откидными спинками и лампами рядом. Кофейный столик. Книжный шкаф. Большая старая стереосистема. И телевизор, как будто с музея, на четырех ножках, с выпирающими переключателями каналов и громкости, с выпуклым экраном и рожками антенн.
Пламя зажигалки начало жечь ему пальцы, и он выключил её.
- Заметили, какое всё старое? Одно лишь дерьмо динозавра, - сказал он. - Нет ничего новее 1960-х, ни мобильников, ни компьютеров. Даже видеомагнитофона нет.
- Всё сходится, - сказал Лекс.Образ старых добрых 60-ых. Бьюсь об заклад, если ты подойдёшь к книжной полке, то не увидишь ничего выпущенного после 1965 года. Просто предположение.
Крип так и сделал. Он щёлкнул зажигалкой.
- Чёртова куча обзорных книг от "Ридерз Дайджест". Посмотрим... Убить пересмешника ... Агония и Экстаз ... Фрэнни и Зуи. Ну и старое дерьмо. То, что нас заставляли читать на уроках английского.
- Мне нравится Убить пересмешника, - сказала Су-Ли.
Лекс хмыкнул.
- Мне пришлось читать Фрэнни и Зуи в десятом классе. Наш учитель был одержим Сэлинджером.
- Разве не все учителя литературы одержимы им? - сказала Су-Ли.
- Большинство, за исключением моего учителя английского в одиннадцатом классе. Мистер Сприг. Он был большим поклонником Фолкнера. Одно упоминание имени Фолкнера вызывает у меня нарколепсию.
Крип не обращал на них внимания. Он не был заинтересован в обсуждении грёбаных книг. Больше всего его заинтриговал старый телевизор. Ему очень хотелось разобрать его и добраться до трубок. Когда он был ребёнком, его дядя Фрэнк коллекционировал старинные телевизоры, и у него была удивительная коллекция старых трубок. Крипу нравилось смотреть на них. Ему хотелось вскрыть этот и рыться в его внутренностях, пока он не найдёт эти трубки, как ныряльщик, вскрывающий устриц в поисках жемчужин.
Мир многое потерял, когда изобрели микросхемы, подумал он. Есть что-то такое в старых вакуумных трубках.
Что было вполне приемлемо для такого технаря, как он.
В темноте он неотрывно смотрел на мутные очертания телевизора, и самое странное было то, что он, казалось, не мог отвести взгляд. Он знал, что они были в трудном положении, действительно ужасной ситуации, но его глаза были прикованы к выключенному телевизору, и он не мог думать ни о чём другом.
Это было странно.
Это было более чем странно.
Перед его мысленным взором возникали чёрно-белые картинки передач, которые телевизор улавливал своими антеннами-рожками в старые добрые времена... зернистые, трепещущие образы вещей, которых он никогда не видел и никогда по-настоящему не хотел видеть. Мужчины курили трубки и читали газеты; женщины в фартуках трудились на кухне; дети были хорошо воспитаны и хорошо одеты. Это была эпоха, которую он не понимал. Но эти образы пленили его, и он как будто действительно смотрел в прошлое.
Что, чёрт возьми, происходит? спрашивал он себя, но в его голове не было ответов. Во всяком случае, ничего такого, что имело бы хоть какой-то смысл.
На экране появилась крошечная белая точка.
Не только Крип видел это, потому что Су-Ли ахнула.
- Какого чёрта? - сказал Лекс.
Теперь картинки исчезли из головы Крипа. Он, как и все остальные, смотрел на крошечную белую точку в центре выпуклого экрана. Она увеличивалась. Сначала с булавку, потом с четвертак и так далее. Затем на экране появились помехи.
Никто ничего не сказал.
Су-Ли сказала ранее, что она чувствовала, как что-то начинается, и это должно было быть оно или, по крайней мере, прелюдия. На экране появилась картинка, но она всё ещё была размыта и обесцвечена. Сначала было трудно сказать, на что они смотрят, но Крип знал, что старым трубкам требовалось время, чтобы прогреться. Изображение не будет HD качества, но оно проявится.
Он ждал вместе с остальными.
Изображение улучшилось. Оно всё ещё было зернистым, но стало достаточно чётким, чтобы они могли увидеть, что происходит. Телевизор показывал семью, сидящую за обеденным столом. Судя по всему, это была семья 1950-х годов. Мать, отец и двое мальчиков оживлённо беседуют. Звука не было, но иногда раздавался записанный смех. Когда передали горох и цыплёнка, мальчики развеселились. Они, по-видимому, придумали какую-то шутку, отчего их мать выглядела комично ошеломлённой, а отец раздражённым в стиле Опять мальчики за своё.
- Что-то знакомое, - сказала Су-Ли.
Лекс сглотнул.
- Да... я думаю, это Приключения Оззи и Харриет. Нам однажды показывали в средней школе.
- Каких это годов? - спросила Су-Ли. - Пятидесятых годы? Шестидесятых?
- Насколько я помню, оно длилось с пятидесятых по шестидесятые годы. Но их сыновья здесь маленькие, и, судя по обстановке, думаю, что этот эпизод относится к 50-ым.
- А какое это имеет значение? - спросил Крип.
- Может быть, кукловод пытается воссоздать мир до того, как что-то случилось
- Что случилось? - сказала Су-Ли.
- Трагедия. Что-то с городом или лично с ним. Я не знаю.
- Твои домыслы? - спросил Крип.
- Да, - признался Лекс.
Телешоу продолжалось, а Крип напряжённо сидел в мерцающем свете телевизора. Лица Су-Ли и Лекса были окрашены тусклым голубым сиянием. Какой в этом был смысл? Было ли это чьё-то любимое шоу или, как предположил Лекс, пародия на жизнь перед какой-то ужасной трагедией? Крипу было всё равно. Он просто хотел выбраться из города.
Камера сместилась от радостно спорящей семьи к арке позади них, которая, по-видимому, вела в стандартную гостиную 1950-х годов. Они увидели тёмно-серую фигуру, сидящую у стены. Она была призрачной и искажённой от плохо сфокусированной камеры. Перед ней стоял стол, на котором лежало тело женщины.
Крип был почти уверен, что это Даниэль.
Изображение было плохого качества, но он был уверен в этом. Эта уверенность была как ледяной клинок в его сердце. Тёмная фигура - один из кукольных людей, понял он, - что-то делала с телом. Существо вскрыло труп, обломало руки и ноги, как крылья у мухи, осторожно заменив их чем-то похожим на протезы, а внутренности шестерёнками и прочими механизмами. Затем кукольный человек взялся за её лицо. Он чистил, резал и, наконец, зашил его чёрной проволокой.