- Выключи, - сказала Су-Ли. - Пожалуйста, выключи телевизор.
Крип нажал кнопку включения/выключения, но это не помогло. Телевизор даже не был включен, и он ни к чему не был подключен. У него было такое чувство, что даже если бы у него в руке был молоток, он не смог бы разбить выпуклый экран.
Семейство Нельсонов ушло из-за стола.
Камера оторвалась от причудливых анатомических выкрутасов в гостиной и теперь смотрела на обеденный стол, показывая недоеденную еду на тарелках, недопитые стаканы молока, курицу и овощи, которые всё ещё дымились на подносах. Затем показала им стулья, отодвинутые от стола. Один из них был опрокинут, как будто кто-то уходил в большой спешке.
Камера быстро пролетела мимо единственного окна, где, за занавесками, горел свет - мерцающий отблеск костра. Но камера не тратила на это много времени. Теперь она вернулась назад, и они увидели тёмную кукольную фигуру, стоящую в углу, голова свесилась набок, как будто у неё была сломана шея.
Абсолютно неживая, в отличие от тела на столе
Крип почувствовал, как ледяной/горячий пот стекает по его лицу. То, что лежало на столе, неуклюже двигалось в направлении камеры, которая теперь, казалось, была неподвижна. Фигура прихрамывая подошла ближе. Одна из её рук раскачивалась как маятник, безвольная и мёртвая, другая отсутствовала.
- Это Даниэль, - сказала Су-Ли, и её голос дрогнул.
Фигура приблизилась. Она всё ещё была расплывчатой и не в фокусе, но не было никаких сомнений, что это была Даниэль... или то, что от неё осталось. Её длинные светлые волосы спадали на плечо извивающимися локонами. Её лицо было бледным, гротескным, сделанным из чего-то, что точно не было кожей, один глазчёрная щель, другой смотрел, как будто через отверстие резиновой маски.
Она попыталась что-то сказать.
Похожая на ткань материя её лица двигалась, как живая. Её рот был ужасно искривлён. Одна его сторона открылась, но другая осталась недвижима, как будто её зашили.
- ВЫКЛЮЧИ! - крикнула Су-Ли, садясь. - ВЫКЛЮЧИ ЭТУ ЧЁРТОВУ ШТУКУ!
Крип просто стоял, не в силах пошевелиться.
Единственный глаз Даниэль смотрел прямо на него, потом сместился на Су-Ли. Она продолжала говорить, и Су-Ли прижала руки к голове. Она была очень близка к нервному срыву.
Лекс вскочил, и экс-Даниэль проследила за ним взглядом.
Он подбежал к телевизору и изо всех сил пнул ногой по экрану.
Крип был уверен, что он не сломается, потому что именно так работают вещи в местах, подобных этому. Он был удивлен, когда экран покрылся трещинами. Даниэль медленно качала головой из стороны в сторону, как будто была разочарована, затем раскрыла свой ужасный рот и закричала. Хотя не было слышно ни звука, Крип слышал его эхо внутри своего черепа, пока не подумал, что это у него будет нервный срыв.
Лекс пнул экран ещё два раза прежде, чем он погас.
Осталась лишь белая точка, которая постепенно исчезала. Но прежде чем это произошло, Лекс нанёс телевизору последний, самый мощный удар. Раздались леденящие душу свистящие вздохи сотен голосов, которые, казалось, пронеслись по комнатам и затихли где-то внизу, в подвале.
И вот тогда-то всё и началось.
19
Рамона стояла и смотрела, как части кукол двигаются по земле. Руки стучали, туловища дрожали, ноги брыкались. Рты открывались и закрывались, шепча пронзительными, резкими голосами.
Ледяной пот пробежал по спине.
Конечности продолжали двигаться, как будто их поддувал ветер, заставляя дребезжать, щёлкать и дрожать. Пока она смотрела, торсы один за другим поднимались в воздух как будто их тянули невидимые нити. Десятки из них закружились в каком-то диком вихре, а затем соединились в единое целое, раскачиваясь и вращаясь под какую-то неслышную мелодию. Затем поднялись ноги. Те, которые были разбиты, восстановились.
Она издала тихий сдавленный крик.
Ноги прыгали вокруг неё, бледные и странно утолщённые, их шаровые суставы блестели в лунном свете. Она ждала, что они подойдут к ней, но этого не произошло. Они подпрыгнули в воздух, вращаясь вокруг общего туловища, а затем их тоже засосало в эту массу, и они прилипли к ней. Масса продолжала двигаться и раскачиваться, как и прежде, но теперь она шевелила бесчисленными голыми ногами манекенов, которые делали её похожей на какого-то ужасного паука, состоящего из человеческих частей. Кисти соединялись с руками, а затем тоже взлетали в воздух, поднимаясь, как на горячем столбе газа. Они кружили вокруг массива ног и туловищ и были втянуты в эту массу, становясь её частью.
Потом шепчущие головы.
Они подпрыгивали в воздух и закреплялись под невообразимыми углами на многочисленных объединённых торсах. Некоторые головы прилипали к животам и грудям, как жуткие украшения.
Затем это новое и почти неописуемое существо опустилась обратно на тротуар, шипя, щёлкая и жужжа. Оно приближалось к Рамоне маршем бесчисленных ног.
Она побежала.
Движимая ужасом, совершенно иррациональным страхом, она побежала по улице и завернула за угол. Она остановилась и прижалась к стене здания, чувствуя прилив адреналина. В течение нескольких секунд ничего не произошло, и хватка страха слегка ослабла. Прислушиваясь к собственному дыханию, она смотрела на пустые фасады маленьких магазинчиков на другой стороне улицы. Лунный свет был ярким, невероятно ярким. Она увидела МАГАЗИН ЦВЕТОВ, КАФЕ-МОРОЖЕНОЕ и, в самом конце улицы, ВСЯКАЯ ВСЯЧИНА. Да, всё очень шаблонно, как и раньше.
Когда в последний раз ты видела магазины под названием "Всякая всячина"? Даже если это какой-то странный трёхмерный образ Стокса из 1960-х годов, подобные вещи должны были быть чем-то необычным уже тогда. Пережиток гораздо более раннего времени.
Она услышала, как кукла снова приближается, щёлкая множеством ног.
Она побежала.
Вдоль улицы, за угол, через переулок и через маленький парк, который она раньше не видела. Затем другая улица, ещё один поворот и она снова остановилась, её лёгкие горели, а по лицу струился пот.
Щёлк-щёлк, щёлк-щёлк, щёлк-щёлк, щёлк-щёлк, щёлк-щёлк, щёлк-щёлк
Боже, оно приближалось.
Это было невозможно.
Эта огромная неуклюжая тварь не могла догнать её так быстро, но это было так. Звук её шагов эхом отдавался в голове Рамоны, словно какофоническое тиканье гигантских часов, становясь всё громче и громче. И как только она это поняла, она посмотрела на другую сторону улицы и снова увидела это: ВСЯКАЯ ВСЯЧИНА. Рядом КАФЕ-МОРОЖЕНОЕ, а рядом с нимМАГАЗИН ЦВЕТОВ.
Я не могла сделать грёбаный круг. Я просто не могла.
Либо весь этот чёртов город был одним большим замкнутым кругом, либо, опять же, её вёл, подталкивал в нужное направление тот, кто управлял этим местом. Он хотел сломить её страхом. Это было очень важно для него. Она должна быть сломлена. Он хотел загнать её до смерти, как собаку.
Щёлк-щёлк, щёлк-щёлк, щёлк-щёлк, щёлк-щёлк
Звук был похож на тот, когда её преследовала толпа злобных детей-манекенов. Всё ближе и ближе. Как и прежде, Рамона знала, что есть только один способ разрушить чары. Она не могла убежать от него, она должна была бежать к нему. Это был единственный выход, независимо от того, насколько невыносимо пугающей была эта идея.
ЩЁЛК-ЩЁЛК, ЩЁЛК-ЩЁЛК, ЩЁЛК-ЩЁЛК, ЩЁЛК-ЩЁЛК
Господи, оно было почти над ней.
Она видела, как из-за угла показалась его тень - невероятно огромное существо с тысячью ног, дрожащими руками и кивающими головами.
Медленно втянув в себя воздух, она пошла навстречу ему, прежде чем успела осознать всю глупость того, что собиралась сделать. Я не хочу, чтобы меня загнали до смерти. Она видела, как оно приближается, может быть, в сорока футах от неё, его тень уже касалась её и почувствовала холод, ужасный холод, как воздух из морозильника. Она побежала прямо на него, и оно выкрикивало её имя и ждало её, широко раскинув свои многочисленные руки, как будто хотело обнять, раздавить в своих объятиях.
Нет!
В десяти футах от него она развернулась. Она просто не могла этого сделать. Она не могла позволить этому ужасному существу овладеть ею. Оно схватит её, обхватит руками и прижмёт к себе, пока внутренности не выплеснутся изо рта, как красное желе.
Рамона проскочила между двумя зданиями, а затем оказалась на какой-то огромной огороженной территории. Тупик. Она увидела кучи мусора, старые бочки, неровные штабеля гниющих досок и брошенные машины. У них отсутствовали ветровые стекла и двери, капоты были подняты и заржавлены, моторные отсеки пусты, если не считать проросших сорняков. Ступив на обширные просторы свалки, она увидела сверкающие на свету разбитые бутылки, груды лысых шин и погнутые рамы старых велосипедов. Она обошла треснувшую ванну и перевёрнутый унитаз. Среди отбросов сновали какие-то твари, и она поняла, что это крысы.
С каждым шагом поднималось маленькое облачко чёрной пыли.
Пахло жаром, как от золы. Она моргнула, и всё на свалке начало тлеть. Всё произошло очень быстро. Не гореть, а тлеть, как будто настоящий костёр потух несколько часов назад, и от него осталась лишь удушливая вонь, горячий пепел и затяжной жар. Она чувствовала это даже сквозь подошвы своих туфель. Дерево обуглилось, шины расплавились до неузнаваемости, но всё ещё испускали жирный чёрный дым.
Мэм, пожалуйста, выслушайте меня, хорошо? Единственный Стокс на шоссе 8 сгорел дотла ещё в 1960-х годах.
Рамона вскрикнула, потому что это был не голос воспоминаний, эхом отдававшийся в её голове, а настоящий голос. Он прозвучал так, как будто кто-то говорил внутри одной из машин. Но она отказывалась пойти и посмотреть. Она не хотела этого видеть. Задыхаясь от удушливого запаха, она поплелась вперёд, обливаясь потом, ноги горели и болели, кожа была словно обожжена солнцем. Если она сейчас же не уберётся отсюда, то потеряет ориентацию от дыма и сознание впридачу.
Это был только вопрос времени.
Дым, казалось, становился всё гуще. Лунный свет отбрасывал невероятные тени на обгоревшие обломки. Она различила кое-что ещё в пепле, который теперь был по щиколотку глубиной. Части тела. Она думала, что это останки людей, сгоревших в огне, уничтожившем Стокс много лет назад ... но нет.
Это были части кукол.
Части детских кукол.
Маленькие ручки расплавились, тела сложились пополам и сплавились воедино друг с другом, десятки маленьких лиц смотрели на неё пустыми глазницами. И все они ухмылялись с каким-то жутким восторгом.
Несмотря на жару, Рамона почувствовала, как по спине у неё побежали мурашки.
Она стояла, раскачиваясь взад и вперёд, не в состоянии связать две мысли вместе. Тоненький голосок, где-то внутри её головы, шептал ей, что не жара, не усталость, не ужас этой ночи перемешали её мозг, как хорошо встряхнутый мартини, а тот, кто управлял этим местом, Кукловод. Оно, определённо, заслужило своё имя.
Неужели ты не понимаешь, Рамона? Этот старый мозготрах играется с тобой. Твоя стойкость и упрямство истощают его. Мучить тебя и, наконец, сломитьего главная задача. Здесь, на этой дерьмовой свалке первозданного и совершенного Стокса, оно хочет, чтобы ты умерла, прежде чем сбежишь, выяснишь больше и воспользуешься своими знаниями против него. Оно знает это, и ты тоже.
Еле переставляя ноги, как цыплёнок-гриль из старой телевизионной рекламы, она начала понимать, что внутренний голос прав. Туман в её мозгу мгновенно рассеялся, как будто свежий ветерок пронёсся через её череп.
Ты уже поняла, что этот город - Стокс до пожара.
Ты уже поняла, кто-то всем здесь управляет.
И ты знаешь, что сирена активирует этих тварей, и доносится с востока. Там эпицентр этого грёбаного ужаса. Кукловод, наверно, боится, что ты отследишь её источник и выведешь из строя.
Но времени на раздумья не оставалось, потому что земля раскалилась, воздух наполнился клубами жгучего дыма, и она, несомненно, была загнана в угол. У неё снова закружилась голова, и она начала видеть вещи, которые были либо чистой галлюцинацией, либо реальностью, либо какой-то причудливой комбинацией того и другого.
Она видела скелеты вокруг себя. Не идеальные, сверкающие хэллоуинские скелеты, а разбитые, пожелтевшие, а некоторые и почерневшие, как уголь, с широко раскрытыми челюстями замершими в беззвучных криках. Большинство из них валялись в отдалении у забора, но некоторые были совсем рядом. Не более чем в четырех футах от неё стояла древняя детская коляска, чьи колеса были затянуты паутиной, а ткань корпуса порвана и развевалась на ветру. И в ней был ребёнок, который был сожжён до самых костей. Его одежда расплавилась на крошечном скелете, превратившись в чёрные лохмотья. Самым безумным было то, что он всё ещё горел. Его чёрные кости дымились, языки пламени вырывались из глазниц и рта.
Она видела, как крысы роются в куче мусора. Жирные серые меховые мешки с крошечными красными глазками, похожими на драгоценные камни, сверкающие в лунном свете. Все они издавали странный звук, похожий на тиканье карманных часов.
Вдруг она услышала настойчивые удары в дверь. Звук доносился из маленькой ветхой хижины, стоявшей между мачтами двух обгоревших деревьев. С них посыпался пепел, со звоном оседая на металлической крыше хижины. Из дома, спотыкаясь, вышел мужчина, закрыв лицо руками. Он не горел, но чёрный дым поднимался от него извивающимися клубами. Вонь жареной плоти и палёных волос вызывала тошноту. Пройдя два-три фута, он споткнулся и рухнул на землю, рассыпавшись, как сигарный пепел.
Всё это было части паззла под названием Стокс, которые ей нужно было собрать вместе, если она хотела выбраться отсюда.
ЩЁЛК-ЩЁЛК, ЩЁЛК-ЩЁЛК, ЩЁЛК-ЩЁЛК, ЩЁЛК-ЩЁЛК.
Оно снова приближалось.
Рамона чуть не упала в обморок от отчаяния.
Она развернулась, закашлявшись от дыма, и увидела огромную тень, как из старого фильма нуар. Тень казалась такой же живой, как и то, что её отбрасывалочёрное ползущее существо, всё увеличивающееся в размерах, выбрасывающее перед собой десятки тянущихся отростков. Затем на свалку вошло само существо - Франкенштейновское лоскутное одеяло из частей, пульсирующая колония голов, рук и неуклюжих ног.
- Это Рамона, - сказали многочисленные рты. - Это Рамона. Достаньте её, разорвите и сделайте частью нас. Прикрепите её голову на самый верх, чтобы она могла кричать вместе с нами
Некоторые головы не пели в общем хоре. Они принадлежали различным животным, которые лаяли, рычали и шипели, клацая зубами и щёлкая челюстями.
Это существо - Франкенкукла, как прозвала его Рамонанадвигалось на неё, и Рамона поняла, что попала в ловушку. Единственным выходом был забор на другом конце свалки. Но добраться туда, учитывая жар и испарения, будет нелегко. Она чувствовала головокружение и тошноту, и, казалось, не могла ясно мыслить.
Просто стой на месте, всё это скоро закончится. Очень скоро.
Но она не могла этого допустить. Она побежала, её разум метался в голове, как птица в клетке. Она лавировала между остовами машин, перепрыгивала через заросшие сорняками коробки передач и споткнулась о ржавые трубы, упав в обжигающую золу. Боль была как приводящая в чувство пощёчина.
Забор был футах в тридцати, а может, и ближе.
Ты почти на месте. Поднимайся, твою мать, и беги!
Франкенкукла всё ещё выкрикивала её имя, преследуя её. Один раз она обернулась и посмотрела. При виде твари у неё чуть сердце не остановилось. В лунном свете оно было похоже на карикатурное чудовище, которое просто не могло существовать, гигантское объединение частей, которые, казалось, двигались независимо друг от друга, хотя и были частью единого целого. Ноги топали, руки тянулись вперёд, а головы мотались из стороны в сторону. Сплавленные торсы, казалось, пытались оторваться от общей массы.
Теперь тварь была в каком-то демоническом бешенстве, преследуя её.
Оно отшвырнуло с дороги бочки, перевернуло накренившуюся кровать и бросилось сквозь дымящуюся груду шин, поднимая облака золы. Оно схватит Рамону. И чем ближе оно подходило, тем больше приходило в ярость при мысли об этом. Его многочисленные, покрытые волдырями лица выдыхали клубы чёрного дыма.
Но и Рамона не сидела на месте.
Хоть её глаза слезились, дыхание скребло в горле, а пот оставлял дорожки на потемневшем от пепла лице, она увидела забор и пошла к нему, чувствуя головокружение, спотыкаясь и путаясь, но шаг за шагом продвигаясь вперёд. Оказавшись рядом с ним, Рамона вскочила на старый телевизор и перепрыгнула через забор. Она упала на травянистую лужайку с другой стороны, тяжело дыша и дрожа, слезы текли из её глаз.
Франкенкукла закричала.
Каждый из её многочисленных ртов издавал звук, похожий на крик десятков истерзанных детей. Затем она ударилась о забор, колотя и пиная его ногами. Рамона увидела верхушки голов прямо над забором. Тот начал разваливаться, вылетали ржавые гвозди и падали расшатанные доски.
- НЕТ! НЕТ! НЕТ, РАМОНА! НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО! - рты взывали к ней. БУДЕТ ЕЩЁ ХУЖЕ, ЕСЛИ ТЫ ЭТО СДЕЛАЕШЬ! МЫ ХОТИМ ПОМОЧЬ ТЕБЕ, МЫ СДЕЛАЕМ ЭТО БЫСТРО, БЕЗБОЛЕЗНЕННО
- ДА ПОШЛА ТЫ!крикнула Рамона.
Кукольный ужас набросился на забор с новой яростью, как Годзилла на Токио. Полетели доски, деревянные щепки и тучи опилок.