- ТЫ ТУПАЯ, ТУПАЯ, ТУПАЯ, НЕСЧАСТНАЯ МАНДА!кричала Франкенкукла, сходя с ума от ярости. КТО ТЫ ТАКАЯ, ЧТОБЫ НАРУШАТЬ РАВНОВЕСИЕ? КАК ТЫ СМЕЕШЬ ПРОТИВИТЬСЯ НАМ? ДА КЕМ ТЫ СЕБЯ ВОЗОМНИЛА, МАТЬ ТВОЮ?
Но к тому времени Рамона уже была на ногах и бежала.
Когда она наконец остановилась, то сразу же прислушалась к приближению Франкенкуклы, но ничего не услышала. Она была рада, что ей каким-то образом удалось вырваться из делового квартала с его "Всякой всячиной".
Но она чертовски хорошо знала, что единственная причина, по которой ей удалось уйти, заключалась не в том, что она перехитрила Кукловода, а в том, что ему или ей наскучила погоня и её упорство.
Как бы то ни было, она была свободна.
20
Чазз замер прямо посреди улицы. Он упал на колени, пот стекал с его головы на асфальт, как капли дождя. Он был загнан до смерти и знал об этом, но, казалось, ему было всё равно. Он только понимал, что должен бежать дальше. Ему показалось, что он слышал телефонный звонок, но он не придал этому значения. Звук был тихим и далёким. А может его и вовсе не было. Звонок повторился сразу же с нескольких улиц.
Теперь он его прекрасно слышал.
Телефон всё звонил и звонил.
Зажав уши ладонями, он крикнул: "Ответьте наконец! Почему никто, блядь, не может ответить?
Но причина этого была довольно очевидна: в этом городе не было людей. Но кто тогда звонил?
Всё это не имело никакого смысла.
Если только это не Рамона или кто-то другой, но Чазз в это не верил.
Телефон всё звонил и звонил.
Разве ты не понимаешь, звонят тебе.
Нет, нет, он не хотел думать об этом. Никто ему не позвонит, потому что некому. Боже, этот звук пронзал его череп и вызывал головную боль. Пустой город, вдруг раздаётся звонок. Почему это кажется ему знакомым? Может быть, он видел нечто подобное в старом телешоу, или вычитал из какой-то книги в старших классах?
Не важно, Чазз, - сказал ему внутренний голос. Звонок для тебя, и если ты не ответишь на него, телефон никогда не перестанет звонить.
Но он этого не сделает. Он уже принял решение. Это означало бы просто напрашиваться на неприятности, а сейчас у него их было более чем достаточно. Но если он не собирался отвечать... тогда почему он шёл в направлении звонка, выслеживая его источник? Это было неосознанное решение, абсолютно неподвластное ему.
Нет, ни хрена. Я этого не сделаю.
Он двигался в сторону звонка.
Я просто развернусь и побегу.
Он увидел что-то похожее на телефонную будку. Дверь была открыта, телефон стоял внутри, на выступе. Большой старый чёрный телефон с вращающимся диском. Боже, ну и дерьмо динозавра.
Ладно, ты нашёл его, а теперь уходи.
Но он не собирался уходить. Он видел, как его рука потянулась и подняла трубку. Она была тяжёлой. Ей можно вышибить кому-нибудь мозги, как в старом фильме.
Он поднёс её к уху.
Чазз услышал помехи, похожие на сильный ветер, дующий над пустыми полями и пустынными улочками. Он посмотрел на противоположную сторону улицы и увидел телефонные столбы, соединённые натянутыми проводами. Затем раздался медленный голос: Чазз... мне не нравится, когда меня заставляют ждать. Когда я звоню, тебе лучше отвечать.
Господи.
Он чуть не упал, но, как ни старался, не мог оторвать трубку от уха. Пустынные улицы вдруг стали казаться ещё более пустынными, тени - ещё более похожими на тени, а ночь - ещё более тёмной, словно тончайшее покрывало из чёрного похоронного шёлка.
- В чём дело, Чазз? Ты боишься? Ты в ужасе?
Так и было. Это был не просто телефонный звонок в пустом мёртвом городе. Ведь голос звонящего он уже слышал в том заброшенном доме, голос существа, которое он называл Матерью Пауков, женщиной с сотней ног. Он слышал, как она разговаривала с ним через дверь, и теперь она звала его, дразня своим скрипучим голосом.
- Ты хочешь, чтобы всё закончилось, Чазз?
С трудом переводя дыхание, он кивнул.
- Да... я просто... я просто хочу выбраться отсюда. Но я не знаю дороги. Я не могу найти дорогу. Я просто не могу её найти.
Матерь Пауков издала шипящий звук, который медленно превратился в нечто вроде воркования.
- Бедняжка, ты потерялся и одинок, и некому тебя обнять. Некому, кроме меня.
- Пожалуйста ... просто оставь меня в покое
- О-о-о, - сказала она. На самом деле ты этого не хочешь. Ты хочешь, чтобы мама пришла и обняла тебя. Вот что на самом деле тебе нужно.
- Нет, я ...
Но это было правдой. Он мог говорить всё, что хотел, испытывая ужас и отвращение к твари на другом конце провода, но сам не был уверен в своих словах. Её голос звучал странно успокаивающе, словно его завернули в тёмный шёлк, в котором он мог бы проспать вечность. Мелодичное звучание голоса Матери Пауков уносило его куда-то далеко, заставляя чувствовать себя беспомощным, как младенец.
- Оставайся на месте, Чазз, и мама придёт за тобой.
Но он знал, что не может этого допустить. Он представил, как она связывает его и заставляет сосать один из сморщенных мешочков.
- Нет... держись от меня подальше. Я не позволю тебе прикоснуться ко мне.
- Твои слова ранят меня. Не ухудшай ситуацию, Чазз.
С этими словами телефон выскользнул у него из рук, и он вышел на улицу, не зная, в какую сторону бежать, потому что все улицы выглядели совершенно одинаково. Может быть, не имеет значения, куда он пойдёт, потому что все дороги ведут в самое сердце этого кошмара, где она ждёт его. Его ноги станут её ногами, его руки станут её руками, а его бьющееся сердце сделает её сильной и бессмертной
Цок-цок, цок-цок, цок-цок, цок-цок, цок-цок, цок-цок.
Она приближалась.
Она знала, где он, и теперь шла к нему.
Цок-цок, цок-цок, цок-цок, цок-цок, цок-цок, цок-цок.
Звук её бесчисленных ног отдавался эхом по улицам, отражаясь от фасадов зданий, становясь всё громче и громче.
Но она не шла по улицам.
Она ползла по крышам.
Он поднял глаза и увидел её ноги, перебирающиеся через карниз трехэтажного здания прямо через улицу. Он помчался прочь, выбирая направление исключительно наугад, не думая, просто зная, что ему нужно уйти, прежде чем она поймает его в ловушку. Потому что рано или поздно она это сделает.
21
Су-Ли ощущала лишь две вещи: запах и темноту. Запах шёл буквально отовсюду, сгущаясь и усиливаясь, наполняя её желудок волнами тёплой тошноты. Испорченное мясо, подумала она. Вот как это пахнет. Как грузовик, полный мяса, которое испортилось.
Что, конечно, не имело никакого смысла.
Даже если бы в доме была настоящая еда - в чём она сильно сомневалась после пережитого в закусочной, - она давно бы превратилась в пыль. Ничто не гниёт так быстро, за считанные секунды.
Во-вторых, темнота.
Да, здесь и раньше было темно, но не так, как сейчас. Что-то случилось. Даже лунный свет не проникал в комнату через окна. Ничего не было видно. Как будто на дом опустили гигантское покрывало, похожее на те, что используются для птичьих клеток по ночам.
Это лишь начало.
- Держитесь вместе, - сказал Лекс, потянувшись и взяв её за руку, когда она взяла руку Крипа.
Вонь становилась всё сильнее, и Су-Ли услышала, как Крип издал рвотный звук. Воздух был почти непригоден для дыхания. Это была не просто тьма, это была абсолютная чернота. Она окутала их, как чёрный туман. Все трое были словно положены в мешки для трупов; света для них больше не существовало.
- Пошли, - выдохнул Крип. - Давайте убираться отсюда к чёртовой матери.
- Нет, - ответила Су-Ли. Именно этого от нас и ждут. Мы больше не можем бежать. Мы должны преодолеть это.
Лекс сжал её руку, в то время как рука Крипа, казалось, стала ещё более вялой. Он понимал, что они хотели сделать, но у него не было настоящей веры в это, никакой веры в то, что это сработает. Но Су-Ли знала, что это сработает. Если бы только он доверял им.
Что-то коснулось её лица.
Это было лёгкое прикосновение, как будто муха коснулась одной щеки. Но она знала, что это не муха. Хотя она ничего не видела, она чувствовала, как что-то парит в воздухе прямо перед её лицом. Оно снова коснулось её щеки, и хотя ей ужасно хотелось закричать, она не сделала этого. Она просто сидела, слегка дрожа.
Запах и темнота не вынудили нас двигаться, поэтому Кукловод пробует что-то новенькое. И он будет продолжать свои попытки.
Что-то коснулось тыльной стороны её ладони.
Это было похоже на палец.
Кто-то или что-то стояло в темноте прямо перед ней. Она была почти уверена в этом. Она заставила себя успокоиться. Она не собиралась ломаться, не собиралась кричать. Его физическое присутствие было почти сокрушительным. Палец или что-то ещё коснулось её носа, потом губ. Оно провело линию от её подбородка вниз по шее к груди и остановилось там.
И всё же она не двинулась с места.
- Здесь кто-то есть, - сказал Крип.
И Су-Ли, и Лекс это уже знали. Они ждали. Они взяли себя в руки. Су-Ли сопротивлялась инстинктивной потребности пнуть то, что там было. По одному виску стекала капелька пота. Во рту у нее так пересохло, что она едва не плевалась пылью. То, что было перед ней, никуда не делось. Нет, оно приближалось всё ближе и ближе. Теперь его лицо находилось в нескольких дюймах от её собственного. Она чувствовала его горячее дыхание на своём лице. В нем чувствовался отчетливый затхлый запах, знакомый ей по древним сундукам, гниющим в сырых подвалах
Ты должна сопротивляться.
Это звучало великолепно в теории, но на практике было совершенно не так. Она едва дышала, боясь, что оно услышит её, что её растущий страх зарядит его, как аккумулятор.
Рядом с ней Крип ёрзал, издавая горлом стонущие звуки.
Дышащая тварь была теперь так близко к её лицу, что выдыхаемый ею воздух заполнял всё окружающее пространство и мешал сделать хотя бы вдох. Она была не дальше, чем в дюйме от него. Пальцы коснулись её шеи, медленно потянулись вниз по обнаженным рукам. Один из них коснулся её левой груди.
"Я могу это сделать", - лихорадочно думала она. Я не сломаюсь.
Затем существо, словно почувствовав это, просунуло руку между её ног, в то же время его холодные деревянные губы прижались к её собственным. Всё это было ужасно, но ещё хуже было то, что она почувствовала, как его язык скользнул ей в рот, только это был не язык, а что-то вроде сегментированного червя.
Она закричала.
22
Как раз перед тем, как Су-Ли закричала, Крип тоже почувствовал что-то в воздухе вокруг себя. Почти как энергия, текущая по тыльной стороне его рук покалывающими волнами, как статическое электричество. Что бы это ни было, оно нарастало, и именно этого он боялся больше всего: какую форму оно примет и сможет ли он противостоять этому, потому что он был на грани сумасшествия.
Что-то упало ему на колени, и он испуганно отбросил это свободной рукой.
Что-то ещё упало.
Оно задело его голову и скатилось на тыльную сторону ладони. С тихим вскриком Крип ударил по нему, чувствуя, как небольшой шарик лопнул под его ладонью растекаясь горячей слизью по его коже. Он вытер её о джинсы. К этому времени всё его тело было покрыто жирным потом. Ещё один предмет упал ему на колено, и когда он попытался скинуть его, тварь пробежала по его руке на крошечных, щетинистых ножках. Его левая рука сжала руку Су-Ли.
"Ты же знаешь, что это такое", - сказал он себе. Ты чертовски хорошо знаешь, что это такое.
Да, это были пауки. Кукловод прекрасно знал, что Крип их боится. Пауки. Но в Стоксе не было насекомых. Здесь вообще ничего не было. Всё было стерильно, как в городе, хранящемся под стеклянным куполом в музее. Насекомым и прочим ползучим тварям вход воспрещён. Он заметил это раньше. Стояла тёплая летняя ночь, и не было ни одного комара. Даже когда в закусочной зажёгся свет, мотыльков к ней не потянуло. Они должны были ползать по стеклу и кружиться сумасшедшими петлями, как они это обычно делали.
Но их не было.
И пауков тоже нет.
Но неверие давалась нелегко. Его фобия побеждала. Пауков стало больше. Они падали на него, а Крип извивался, бился и отбрасывал их прочь. Он хотел встать и уйти, но Су-Ли крепко держала его за руку. Ведь в этом была их сила, и он это знал. Он чувствовал это. Если Крип уберёт руку, они все обречены.
Больше на него не падали пауки.
Но он слышал, как они ползали вокруг него, повиснув на тонких нитях и потирая друг о друга свои многочисленные лапки. И кое-что ещё: высокий, едва слышный писк, который, как он знал, они издавали, когда общались друг с другом. Обычные пауки, вероятно, не делали таких вещей, но они не были обычными, и писклявые звуки, которые он слышал, были их голосами.
Они замышляют заговор, и ты это знаешь. Они обсуждают тебя и то, что они сделают, чтобы заставить тебя отпустить руку Су-Ли. Они покроют тебя и укусят одновременно. Они знают, что ты их боишься.
Рядом с ним Су-Ли напряглась и закричала.
Её тоже мучали, но он сомневался, что это были пауки. Один из них упал ему на волосы, и он вскрикнул. Другой пополз вниз по шее и забрался под рубашку. Другие облепили его руки. Он почувствовал, как крошечные ножки скользнули по его лицу, а гладкое круглое тельце прижалось к его губам, пытаясь проникнуть в рот.
Он закричал, когда они начали кусать его, и ещё больше их упало на него. Он вскочил, царапая себя и отмахиваясь от них, вскрикивая от отвращения, когда их распухшие тела превращались в кашицу под его руками и вымазывали его своими сочащимися внутренностями. Он ползал по полу, почти без сознания, и сражался с ними, катаясь и шлепая себя по коже. Будь у него время, он бы содрал с себя кожунастолько сильная у него была фобия.
Потом что-то схватило его.
Он почувствовал, как чьи-то руки схватили его и швырнули на пол с такой силой, что у него перехватило дыхание. Заострённые пальцы пригвоздили его к полу. Он пытался сопротивляться, вырываться, но это было бесполезно. Он вцепился в то, что держало его, и почувствовал, как соскальзывают его пальцы. Это было похоже на разрыв кожуры мягкого коричневого яблока. Когда он пару раз ударил тварь, то понял, что лицо само по себе не было мягким... но то, что было прикреплено к нему: десятки выпуклых наростов, которые лопались под его руками, выплескивая отвратительную жидкость ему в глаза.
Наросты были живыми.
Он чувствовал их крошечные шевелящиеся ножки.
То, что удерживало его, было облеплено паучьими яйцами. Многие он уничтожил своими ударами, но ещё больше раскрылось, вываливая на Крипа паучков, которые кусали его, сосали его кровь, пытались пробиться в его рот и ноздри, мешая дышать.
Он кричал до тех пор, пока его не покинул рассудок.
23
Лекс схватил Крипа и рывком поставил на ноги.
Крип набросился на него, как животное, брыкаясь, пинаясь и царапаясь, и Лекс ударил его по лицу с такой силой, что он упал обратно. Хотя он не мог видеть Крипа, он чувствовал, как тот съежился у его ног, стонал и всхлипывал, полностью сломленный тем, что Кукловод бросил на него.
- Нам нужно сохранять спокойствие, - сказал Лекс, выглядя как герой дешёвого ужастика и точно зная, как глупо это звучит.
Су-Ли была рядом с ним, практически сросшись с ним, а Крип дрожал у его ног. Они оба прошли через что-то, но он видел только абсолютную темноту. Затем Су-Ли закричала, как будто с неё живьём сдирали кожу, и Крип упал на пол, крича и извиваясь, не в силах даже говорить.
И что теперь? - спросил себя Лекс. И что теперь? Похоже, ты считаешь себя путеводной звездой, так что же дальше?
Он чуть не рассмеялся от этого. Если он был путеводной звездой, то очень тусклой. Су-Ли помогла Крипу подняться на ноги. Лекс задавал вопросы им обоим, и ответы были едва связными.
- Хорошо, - сказал он.Нам нельзя разделяться.
Ещё одна мудрость из дешёвых ужастиков, но лучше чем ничего. Они держались за руки в темноте и ждали, что будет дальше, и когда это произошло, никто из них не ожидал этого. Начало светлеть. Не мгновенно, а очень медленно, как настраиваемая подсветка. Свечение было оранжевым, как у свечей, тусклым и колеблющимся, медленно разгорающимся.
Когда оно заполнило комнату, они увидели, что больше не одни.
Су-Ли ахнула.
Крип издал страдальческий звук.
А Лекс лишь вздохнул: И что теперь? Что теперь, чёрт возьми?
Он знал, что комната, которую он видел, не была той, в которой они были изначально. Здесь не было ни книжного шкафа, ни устаревшего телевизора, ни стереосистемы. Всё это исчезло. Они находились в какой-то мастерской, которая выглядела так, словно это была наполовину кукольная фабрика, а наполовину лаборатория Франкенштейна. Две стены были увешаны безволосыми кукольными головами и гладкими неокрашенными кукольными лицами, конечностями разных размеров, торсами детей и взрослых. Ни один из них не выглядел таким безжизненным, как следовало бы. Он почувствовал движение на лицах ... едва уловимое, скрытное, невозможное... но там, под восковой кожей, медленно и в то же время неторопливо двигались лицевые мышцы. Даже конечности двигались, пальцы разжимались, грудь вздымалась и опускалась в такт размеренному дыханию. Мерцающий оранжевый свет только усиливал это ощущение.