Федор сделал несколько пометок и кивнул:
И с этого времени начались постоянные проявления долговременной памяти, ваше собственное имя стало казаться вам незнакомым. И вы испытываете чувство беспокойства. Все верно?
Да, беспокойство. Внутреннее побуждение. Роман откинулся на спинку кресла и уставился на старинную люстру. У меня появились проблемы со сном. Еще до рассвета я выхожу из дому и отправляюсь в свои долгие скитания по старым районам Провиденса с их размеренным, десятилетиями не меняющимся укладом жизни, с контурами старинных крыш и георгианских шпилей на фоне неба
«Старомодная манерность проявляется чаще, когда пациент предается воспоминаниям», записал Федор.
Вы говорили, у вас было такое чувство, будто вы что-то ищете
Верно. И я не знаю, что именно я ищу. Только неуловимое ощущение «вот оно окажется там, вот за этим поворотом или, может быть, за следующим». И так раз за разом, пока однажды я не оказался здесь. Я стоял перед этим домом и смотрел на вашу вывеску. Дверь была заперта. Тогда я взял такси и поехал в лавку Таргета у них как раз начинался рабочий день. Там я купил небольшой ломик. Вернулся к дому, а остальное вам уже известно. Я до сих пор так и не знаю, что такого особенного в этом доме. Вы ведь купили его, верно? Как вы его нашли, доктор?
О, на самом деле мне его порекомендовала моя мать. Она работала агентом по продаже недвижимости, пока с ней не Федор оборвал себя. Не хватало только разговаривать с пациентом о своих личных проблемах. Ну, что вы еще расскажете? У нас осталось мало времени.
Ваша мать?! Ее же поместили в психиатрическую клинику, да? По губам Романа скользнула лукавая улыбка. Это послужило вдохновением для вашей карьеры! И вы единственный ребенок в семье в точности как и я, только представьте себе!
По спине Федора пополз неприятный холодок.
Но как откуда
Не надо так пугаться, доктор, хихикнул Роман. Это все интернет. Я просто поискал информацию о вас в «Гугле». Та статья, которую вы написали для бюллетеня Ассоциации психиатров штата Род-Айленд, ее можно отыскать в Сети. Тяжелое детство, проведенное с больной матерью, пробудило в вас желание разобраться в причинах психических заболеваний
Федор с трудом сохранял бесстрастный вид. Он терпеть не мог, когда пациенты пытались поменяться с ним ролями.
Окей. Хорошо. Мне надо обдумать все, что я узнал сегодня.
Он сохранил файл и закрыл ноутбук.
И вы не назначите мне никакого лечения, доктор Чески?
Я дам вам один полезный совет. Не надо больше вламываться в чужие дома.
Роман отрывисто рассмеялся и вышел.
Роман Боксер отправился домой вместе с женщиной, которую называл матерью, хотя и сомневался в этом. Стоя у окна, Федор наблюдал, как они садятся в ее роскошный черный «линкольн».
Неуравновешенный молодой человек. Возможно, опасный молодой человек: изучал зачем-то прошлое Федора, потом вломился в его дом. Дважды. Нет, ему здесь совсем не место.
Роман отказался от направления в психиатрическую больницу. Он сказал Федору:
Я не стану принимать все эти ужасные лекарства для душевнобольных. Не желаю быть зомби. Я просто сбегу и в конце концов опять окажусь здесь. Я нашел его. Мне пришлось долго бродить по Провиденсу, чтобы отыскать этот дом, но я это сделал. Знаю: мама говорит, я никогда здесь не жил, однако когда-то я был здесь счастлив. Я должен получить здесь помощь.
Роман, так же как и мать Федора, был восприимчив к действию SEQ10. Этот препарат, предназначенный для выявления нарушений в работе мозга, можно было назначать только на кратковременный срок и обязательно под непосредственным присмотром врача. Для этого предстояло заполнить кучу форм и получить разрешение от Американской ассоциации психиатров.
Федор вернулся в кабинет, ощущая себя не в своей тарелке. Как бы ему хотелось, чтобы в доме была где-нибудь припасена бутылочка бренди. Нет-нет, нужно прогнать прочь мысли об алкоголе.
Какая жалость, что вино в подвале испортилось. В любом случае было бы безумием пить его
Он посидел некоторое время за столом, рассортировал файлы по нужным папкам, отправил по электронной почте письма коллегам, которые могли бы проявить интерес к аренде помещений в этом доме. Сделал несколько записей, касающихся своего нового пациента, Романа Боксера. На улице завывал холодный ноябрьский ветер, дребезжали в оконных рамах стекла, гудели трубы системы вентиляции, перегоняя теплый воздух. Он пожалел, что не попросил Леа задержаться сегодня на работе подольше. Огромный старый дом казался таким пустым, что Федору чудилось, будто он бормочет что-то себе под нос каждый раз, когда его сотрясает очередной порыв ветра.
Около половины десятого в кармане брюк завибрировал сотовый телефон. От неожиданности Федор даже подскочил. Будто змея
Он сунул руку в карман и с трудом вытащил аппарат. Руки этим вечером отчего-то плохо слушались.
Алло.
Ты забыл про меня.
Из трубки донесся прокуренный голос матери. Связь была неважной, сквозь море статических помех на заднем плане то и дело пробивались голоса других людей.
Мама. Как я Ох, сегодня же этот день?
Сегодня был день, когда мать должна была ему звонить. Вероятно, сперва она набрала его домашний номер.
Ты купил дом
Да. Я отправил тебе об этом сообщение. Спасибо за наводку. У тебя хорошая память. Столько ведь лет прошло, как ты продавала дома. Я очень надеюсь, что мне удастся сдать остальные комнаты другим врачам под кабинеты. Тогда это с лихвой покроет расходы по ипотеке Мама, ты меня слышишь? Эта связь
Я родилась голос прервался в треске помех, тридцать пятом году
Да-да, я помню, что ты родилась в тысяча девятьсот тридцать пятом.
в этом доме. Я из католической семьи. Я жила там, пока не вышла замуж. Твой отец был православным. Отец Данн не одобрял этого. Отец Данн умер в тот год
Голос ее звучал монотонно и безжизненно, хотя среди помех разобрать наверняка было трудно.
Федор нахмурился:
Постой. Ты родилась в этом доме? Я уверен: ты показывала мне дом, в котором родилась. Здесь, в Провиденсе, но это была старая развалина. Не помню уже где Я тогда был еще ребенком. Но да, агент говорил, что дом отреставрировали.
Возможно ли, чтобы это в самом деле был тот дом?
Чрез затонувшие долины на мертвом дне морском, произнесла мать под аккомпанемент ветра за окном.
Что?
На столе зазвонил городской телефон. Федор снова подскочил в кресле и сказал в трубку:
Мама, подожди.
Он отложил мобильник и снял трубку стационарного аппарата:
Доктор Чески слу
Федор? Тебя не было дома А ты, оказывается, здесь! Звонила его мать. На этой линии помех не было, голос звучал громко и отчетливо. Ты должен поговорить с этим сумасшедшим санитаром! Он постоянно ходит за мной по всему отделению
Ветер швырнул в оконное стекло пригоршню мокрого снега.
Мама Ты там что, развлекаешься с их телефонами? Ты раздобыла где-то мобильник? Тебе не разрешено иметь мобильный телефон.
Повинуясь внезапному импульсу, он поднес к уху свой сотовый:
Алло!
Они звонят, но из бессолнечных эпох
Конец фразы потонул в шуме статических помех. Но это был действительно голос его матери только какой-то механический.
Теперь он сменился длинным, низким гудком. Мать отключилась.
Федор медленно отложил мобильник и сказал в трубку стационарного телефона:
Мама, у тебя там два телефона, по одному на каждое ухо?
Федор, ты говоришь так, словно ты не психиатр, а пациент психиатра. А я ведь пытаюсь тебе объяснить, что этот ненормальный, который утверждает, что работает здесь санитаром, так вот он Что? Мать теперь обращалась не к Федору, а к кому-то, кто находился с ней рядом. Врач сказал, что мне можно поговорить с сыном Да, я уже звонила, но его не оказалось дома
На заднем плане послышался низкий мужской голос, затем этот человек заговорил в трубку, обращаясь к Федору:
Это доктор Чески? Прошу меня извинить, доктор, но ей не разрешается пользоваться телефоном после восьми вечера. Я бы мог попросить дежурную медсестру
Нет-нет, все нормально. Скажите только: у нее есть сотовый телефон? Мне показалось, что она разговаривала со мной одновременно по двум линиям.
Что? Нет, у нее не должно быть мобильника Все, она идет. Мне нужно уладить тут дела, доктор Чески. Но вы не волнуйтесь ничего особенного, она каждый вечер устраивает разнос Норману
Ну разумеется, выполняйте свою работу.
Федор повесил трубку и взял со стола мобильный телефон. Поднес к уху. Тишина. Он решил проверить в меню, кто ему звонил только что, и обнаружил, что последний входящий был от Леа два дня назад
На следующее утро был по-зимнему холодный, но солнечный день Федор заехал в психиатрическую больницу, расположенную на противоположном конце города. Старшая сестра вяло махнула ему рукой и процедила:
Она в комнате активного отдыха.
Мать играла в карты с пожилой чернокожей женщиной. На ней была надета длинная гавайская рубашка и красные пластмассовые сандалии, редкие седые волосы накручены на синие бигуди. Усыпанные пигментными пятнами руки тряслись, но так было всегда, и в целом мать выглядела вполне счастливой. На экране телевизора с приглушенным звуком герой «мыльной оперы», размахивая руками, произносил какие-то невнятные угрозы.
Мама, тот дом, который ты порекомендовала тете Вере для меня, ты говорила, что родилась в нем?
Родилась в нем? переспросила мать, не отрываясь от карт. Да. Я тебе этого не говорила, но я родилась в том доме. Мейси, не жульничай! Ты ведь сама знаешь, что жульничаешь, детка. А вот я никогда не мошенничаю.
Мама, вчера вечером ты звонила мне два раза? Я имею в виду: ты два раза разговаривала со мной?
Два раза? Нет. Но я помню, что с телефоном творилось что-то непонятное. Как будто все слова, которые я произносила, отдавались эхом и потом как-то перемешивались. Черви, Мейси!
Ты помнишь, как читала по телефону стихи? Там была строчка про какие-то эпохи
Я не читала стихов после того случая у Джимми Долана. Твой отец тогда жутко на меня рассердился. Я забралась на барную стойку и декламировала Анаис Нин{1} Чего ты смеешься, Мейси? Можно подумать, ты никогда не залезала на барную стойку! Я уверена: залезала. Следи лучше за картами!
Федор спросил, как у нее дела, на что мать просто пожала плечами. В кои-то веки она не пожаловалась на «этого сумасшедшего» санитара Нормана. Всем своим поведением она демонстрировала, что Федор мешает ей весело проводить время.
Он похлопал мать по плечу и покинул клинику, на ходу размышляя, не послышалось ли ему все накануне. Возможно, это был рекламный звонок или что-то в этом роде.
«Предположим, думал он. Большой, пустой дом. Фантастическая история, рассказанная Романом. Может, у меня слуховые галлюцинации?»
Непохоже, чтобы он страдал биполярным расстройством, как мать. Ему было уже тридцать пять, и симптомы расстройства (если таковое имелось) давно бы уже проявились. Он был вполне нормален. Если не считать легкой боязни кошек но ничего серьезного
Федор приехал на работу с опозданием лишь на несколько минут и сразу начал прием пациентов. Всего в тот день было назначено шестерым: четыре невротика, один депрессивный тип и еще один, страдающий манией грызть ногти. Он слушал, давал советы, выписывал рецепты.
Спустя несколько дней после того, как Роман подписал целую пачку заявлений об отказе от любых претензий к врачу, Федор сидел возле своего пациента в гостевой комнате, где накануне починили замок, и ждал начала действия лекарства.
Роман лежал поверх покрывала с закрытыми глазами, но не спал. Выглядел он совершенно расслабленным. На нем были футболка и отутюженные брюки. Пиджак, галстук и рубашка со стрелками на рукавах лежали аккуратно сложенные рядышком на стуле. Под стулом ровно стояла пара до блеска начищенных черных ботинок. По настоянию матери на время сеанса Роман надел теплые домашние тапочки. Руки его были скрещены на груди, на правой белела небольшая повязка в том месте, где была сделана инъекция. Роман попросил, чтобы отопление в комнате включили на полную мощность, и теперь, по мнению Федора, здесь было слишком жарко.
С одной стороны от кровати стояла тележка на колесиках, на которой Федор приготовил кассетный магнитофон для записей во время сеанса. Также там лежал использованный шприц и несколько наполненных шприцев на маленьком подносе на случай негативной реакции. Лишняя предосторожность не помешает.
Неслышно вошла Леа. Когда Федор обернулся, она кивнула в сторону лестницы и тихонько прошептала:
Пришла его мать.
Федор решительно замотал головой. Только наблюдающих матерей ему тут не хватало. Роман уже не мальчик.
Я так странно себя чувствую странно, но приятно, пробормотал Роман, провожая взглядом выходящую из комнаты Леа.
Хорошо, кивнул Федор. Сейчас просто расслабьтесь. Отдайтесь своим чувствам, пусть они управляют вами. Он включил магнитофон и направил микрофон на пациента.
Я мне хочется пить.
Роман снова закрыл глаза, руки плавно опустились вдоль туловища и периодически слегка вздрагивали.
Это пройдет Роман, давайте вернемся к тому случаю на берегу океана, чуть больше чем на год назад. Вы рассказали, что вспомнили белую комнату и медсестру в ней. Мы могли бы поговорить об этом подробнее?
Я
Не спешите.
Она держит меня за руку. Это то, что я о ней помню. Легкое прикосновение, моя рука в ее руке. Тяжело дышать. Давление в груди, что-то давит изнутри и сжимает мне легкие. А потом мой последний вдох! Я помню, как еще подумал тогда: неужели это взаправду последний вдох в моей жизни? О боги! Боль в животе возвращается, действие морфия прекращается Доктора говорят: у меня рак кишечника, но все же Может быть, стоит попытаться сказать сестричке о том, что боль становится сильнее? Она такая миленькая и не подумает, что я какой-то нытик. Остальные здесь общаются со мной более формально, а она она называет меня Говардом Я сейчас ощущаю к ней такую близость, какой никогда не было у нас с Соней Моя маленькая еврейская женушка Ха-ха, подумать только: я женился на еврейке А моим лучшим другом какое-то время пока он не помешался на религии был добрый старина Данн, ирландец Я хочу поднести руку сестрички к своим губам, хочу поблагодарить ее за доброту ко мне. Но я уже не чувствую ее руки. Я парю над нею Слышу голос, горловой, нечеловеческий голос. Он раздается надо мной, выше потолка, выше крыши дома. И он взывает ко мне. Он даже выше неба. Но нельзя обращать на него внимание. Я должен убраться оттуда, должен найти что-то такое, что поможет мне удержаться в этом мире Я хочу сообщить своим друзьям, что со мной все в порядке Я плыл, плыл по воздуху и наконец очутился перед домом Данна. Там под большим вязом свернулась клубочком кошка, беременная. Я люблю кошек. Чувствую, как меня тянет к ней. И снова он, этот зов из-за горизонта, из далеких далей. Мне нужно задержаться в этом мире. Кошка Я падаю падаю в нее. Теплая, умиротворяющая темнота потом звуки и запах запах ее молока и ее мягкого живота. Свет! И я помню, как исследую окружающий мир: двор, огромное дерево, нависшее надо мной Проходят дни, и я расту Вкусненькая мышка бежит стремглав, пытаясь спастись от моих когтей
Федору пришлось наклониться к пациенту, чтобы лучше слышать.
О, мыши, они гораздо приятнее на вкус, когда пойманы за миг до спасения! И еще птички они, кажется, счастливы умереть в моих когтях. Их глаза как самоцветы Свет меркнет Самоцветы проваливаются в вечность сливаются там со звездами Я едва ли способен думать, но за меня думает мое тело, когда я брожу в ночи. Неслышно плыву через глубокие тени Другие коты и кошки большую часть времени я избегаю их. Если я испытываю потребность в общении, я иду в дом в этот дом!.. Через заднюю дверь меня запускает внутрь девочка Я знаю, что означает девочка, что означают люди, я хорошо это помню. Знаю, что в доме еда и уют. Я трусь спиной о ноги девочки, забираюсь к ней на колени. Здесь я позволяю себе расслабиться. Девочка просто обожает мои золотистые глаза. Она рассказывает матери и отцу Данну, который пришел с визитом, что кот понимает все, что она говорит. Она командует: иди за мной! И кот идет за ней. Она сообщает взрослым: «Я так думаю, он понимает, что я говорю вот прямо сейчас! Он не похож на других котов»