Всё ещё надеясь, что сможет избежать физического противостояния, Дэн снова повысил голос и попытался удержать грабли в своих руках, сказав:
- Даю тебе последний шанс, мудак! Убери свою грязную задницу с моей собственности или пожалеешь! Ты не получишь ещё одно предупреждение!
Длинноволосый незнакомец поднял голову и громко застонал, когда подошёл ещё на шаг ближе.
Это был первый внимательный взгляд Дэна на лицо мужчины, и он не был приятным. До сих пор он неуклюже приближался, наклонив голову вперёд, и грязные волосы свисали на глаза. Сквозь свисающие нити виднелась лишь небольшая полоска его лица, но теперь оно было в основном не скрыто. Что-то не так было с его кожей, пурпурного и жёлтого оттенков, которые обычно не видны на плоти живых. От него также исходил сильный запах, что Дэн не мог отнести к грязи, в которой этот человек, очевидно, валялся с момента прибытия на фестиваль. Это был запах гнили и смерти, запах настолько интенсивный, что заставлял его глаза слезиться и вызывал чувство тошноты из глубины живота.
Незнакомец был как ходячий мертвец.
Тодзё занял угрожающую позицию и снова громко залаял, когда прибыл его человеческий спутник. Шум не особо действовал на незнакомца. Было очевидно, что настороженность Тодзё незнакомцем была вполне обоснованной. То, что было не так в этом человеке, не могло быть объяснено просто наркотическим или алкогольным воздействием.
В нём было что-то неестественное.
Что-то в корне не так.
Злоумышленник подошёл ещё один стонущий шаг ближе, и Дэн наконец решил, что он и так был достаточно терпелив. Сжимая рукоять граблей, он собрал все силы, которые мог, и бросился вперёд, намереваясь вогнать зубцы граблей в грудь человека с достаточной силой, чтобы сбить его с ног. Затем он схватит Тодзё и отступит к дому. Заперев дом, он позвонит шерифу и попросит отправить нескольких мужчин, чтобы они отвезли этого придурка в тюрьму.
Этот план сбился с пути, когда носок одной из его туфель зацепился о корень в земле и заставил его неуклюже шагнуть вперёд. Он отпустил грабли, пытаясь вовремя подставить руки, чтобы смягчить падение. К сожалению, его правая рука опустилась под неправильным углом. Его предплечье сломалось, когда ударилось о твёрдую землю. Он закричал, перевернувшись на спину, и увидел кровавый кусочек кости, выступающий через дыру в его плоти. Он снова закричал, подняв глаза и увидев над собой мерзкого незнакомца. Человек прекратил продвижение и смотрел на него сверху вниз. Дэн почувствовал дрожь страха, когда посмотрел в ужасно налитые кровью глаза человека.
Глаза без искры жизни в них.
Личное безумие Тодзё достигло новых высот. Пёс лаял так, как никогда в жизни. В другой момент Дэн увидел размытое движение своим периферийным зрением и понял, что Тодзё вырвал шип из земли и убежал. Через несколько секунд он услышал отчаянный царапающий звук и понял, что собака пошла к задней двери и изо всех сил старалась предупредить Хелен об их опасном положении.
Дэн почувствовал слёзы на глазах.
Хороший мальчик
У него был выбор сейчас. Он мог либо остаться там, где он был, и отдать себя во власть этого злобного незнакомца, либо он мог приложить усилия, чтобы превозмочь боль и встать с чёртовой земли. Если бы он мог просто встать на ноги, у него всё ещё был бы шанс вернуться в дом в целости и сохранности со своей любимой собакой.
Вздохнув и приготовившись к сильной агонии, Дэн снова набрал запасы истощающейся силы и повернулся на свою здоровую сторону. Он хотел поставить свою целую руку на землю, чтобы подняться. Тодзё всё ещё царапался и лаял у задней двери. Надежда снова вспыхнула в нём, когда он начал думать, что у него может быть реальный шанс победить.
Эта надежда умерла, когда на него упал незнакомец, повалил его на землю и прижал своим телом. Стоны, издаваемые изо рта человека, были громче, чем когда-либо, когда его челюсть широко раскрылась и опустилась к нему. Это зловонное дыхание было похоже на прямой выброс прогорклого воздуха из самой грязной канализации на земле. Зубы человека были на нём, кусая и разрывая его плоть. Дэн захрипел, почувствовав струйку тёплой крови из дыры в своём горле.
Последнее, что он увидел перед смертью, был незнакомец, жевавший его плоть.
Он ел его.
Дэн уже давно привык думать о том, как он может однажды умереть. Это было естественным делом для старика. Но он никогда не предполагал ничего подобного.
Вот, блять!
Мир угас, и последнее, что он услышал, был Тодзё, всё ещё лающий как сумасшедший.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Трэвис Кинкейд никогда не бегал так тяжело в своей жизни. Бег никогда не был занятием, которым он занимался добровольно, и последний раз он бегал несколько лет назад в средней школе. В то время ему часто приходилось бегать по дорожке на занятиях физической культурой. Хотя ему это и не нравилось, ему повезло, в отличие от многих других детей, которые не были атлетически сложены. Он был наделён хорошими генами, которые делали его стройным и поджарым, независимо от того, сколько он съедал вредного. И он ел много нездоровой пищи. Занятия физической культурой часто были мучением для детей с избыточным весом, но не для него. Он мог легко пробегать по дорожке много раз, когда это было нужно. Его учителя часто говорили ему, что он должен попробовать себя в соревнованиях по командному бегу, совет, который он всегда игнорировал. Для Трэвиса вопрос был не в том, способен ли он физически это сделать.
Он сделал бы.
Он просто не хотел этого делать и не позволил бы, чтобы его заставляли что-либо делать против его воли. С самого начала своей жизни он был противником и антиавторитарным по своей природе. По этой причине он обнаружил, что относится к контркультуре, о которой раньше читал. Он естественно тяготел к участию в группах активистов после поступления в колледж. Его интерес к протестным вещам в конце концов несколько снизился, но он, тем не менее, погрузился в культуру каннабиса и позже стал гастролировать с разными неформальными группам. Политика всё ещё говорила в нём, но оказалось, что его бóльший интерес заключался в том, чтобы подняться повыше в жизни и оставаться там так долго, насколько это было возможно. Он стал частью тесной группы друзей, которые, по сути, жили в дороге, зарабатывали деньги, продавая наркотики, и подрабатывали здесь и там. Для него это был неплохой образ жизни. Ему приходилось проводить всё время с людьми, которые ему искренне нравились, и он ни от кого не был зависим, особенно от авторитетных личностей.
Теперь все его друзья были мертвы, и впервые за многие годы его заставили бежать, только на этот раз от этого зависело само его выживание. Он бежал быстро почти без перерыва в течение, по крайней мере, часа. Ужасность всей ситуации только начинала доходить до него. Он чувствовал, что может продолжать бежать ещё некоторое время, но не постоянно. Его выносливость была ограничена. Однако, если он хотел жить, ему пришлось бы делать это как можно дольше.
Толпа хищных мертвецов всё ещё преследовала его по пятам. В основном он сосредоточился на дальнейших действиях, на глубоком дыхании и заставлении своих мышц работать с максимальной нагрузкой, но время от времени он оглядывался через плечо, чтобы оценить серьёзность угрозы, стоящей за ним. По крайней мере, он должен был помешать им завоевать позиции, но он продолжал надеяться, что в конце концов начнёт устанавливать реальное расстояние между ними. Пока что последнего не произошло, но он успешно поддерживал статус-кво.
Сельская дорога была обставлена с обеих сторон припаркованными машинами гостей и участников фестиваля. Он пробежал мимо старого автобуса "Volkswagen", в котором он и его друзья проехали по стране несколько миль, чтобы приехать сюда. Ключи от машины были в его кармане, но он даже не пытался отогнать его. Мёртвые облепили бы его и поглотили, если бы он замедлился, чтобы попытаться уехать на автобусе. Они были такими быстрыми и безжалостными. Он мгновенно превратился бы в груду разорванного, кровавого мяса, если бы остановился даже на несколько секунд.
Беспомощный стон слетел с его губ, когда этот основной факт впервые занял центральное место в его сознании. Он был способен держать эту ужасающую реальность глубоко внутри, оставаясь сосредоточенным на физическом акте бега, но вскоре от этого уже никуда было не деться. Его лёгкие и мышцы начнут предавать его. Он замедлится, может споткнуться и упасть.
И тогда всё будет кончено.
Он сжал губы, когда слёзы потекли из уголков его глаз. Может быть, он должен просто сдаться и позволить этому случиться? Покончить с этим, а не продолжать терпеть это мучительное созерцание неизбежного. Он всё ещё хотел жить больше всего на свете, но безвыходность ситуации была очевидна. Конец его времени на земле должен был произойти на этом участке пыльной дороги, независимо от того, чего он хотел. Дальше не было никакого решения. Не было выхода.
Не было возможности спастись.
Замедление его бега первоначально происходило почти на бессознательном уровне. Он всё ещё бежал в хорошем темпе, но уже не на полном ходу. Его мышцы расслаблялись. Теперь он дышал легче, так как его лёгкие не напрягались так сильно. Пот стекал по его лицу и попадал в глаза. Он вытер его и снова подумал о своих погибших друзьях. Кейтлин и Сьерра. Опи и Сейдж. Они хорошо провели так много времени вместе во время своих путешествий. Они были ближе ему, чем кто-либо из его семьи. Во многих отношениях они стали его настоящей семьёй, единственной, которая действительно имела для него значение, той, которая любила его и принимала таким, каким он был на самом деле, а не заставляла его жить нормальной, конформистской жизнью.
Он медленно наблюдал, как Кейтлин, Опи и Сейдж сначала заболевали, а затем становились всё хуже и хуже. Он и Сьерра были единственными в своей группе, кто не пробовал новый наркотик, появившийся в тот первый день. Они тщетно пытались помочь своим друзьям, но ничего не получалось. Их друзьям становилось всё хуже и хуже, и они, наконец, поддались разрушительному воздействию препарата. Только когда стало ясно, что это безнадежно, они решили, что пришло время бежать с территории фестиваля без своих больных друзей.
Трэвис взял Сьерру за руку и изо всех сил пытался увести их обратно в направлении автобуса Volkswagen, который был припаркован на главной дороге, ведущей к территории фестиваля. К тому времени некоторые из мёртвых уже поднимались и нападали на живых. Многие из живых блуждали в слепой панике, не в состоянии понять, что происходит, или знать, что с этим делать. Пробираться сквозь толпы живых и нежити было опасно до крайности. Трэвис упорно старался увернуться от воскресших мертвецов и отбиться от них в случае необходимости. В промежутке между тем, чтобы оттолкнуть мутировавших существ с их пути, он наблюдал, как мёртвые люди рвут плоть живых и разрывают их тела. Он видел лужи крови и груды свежих органов, лежащие на солнце, казалось бы, везде, куда бы он ни посмотрел.
Их продвижение было невыносимо медленным. Сьерра была с босыми ногами и в длинном, вычурном платье, которое мешало ей двигаться быстро и эффективно. Самодельное платье было сшито по образцу, который обычно носили женщины, жившие на американской границе в девятнадцатом веке. Помимо нескольких удобных футболок, Сьерра перешила почти всю свою одежду. Пальцы голодных мертвецов зацепились за ткань и порвали её на части, обнажив уязвимую плоть. Ногти царапали её кожу и вызывали потоки крови. Всё это время Трэвис продолжал вытягивать её из досягаемости мёртвых как раз вовремя, чтобы предотвратить катастрофу. В течение короткого времени он мог позволить себе заблуждение, что они вместе доберутся до дороги в целости и сохранности.
Так продолжалось до тех пор, пока мертвецы не перешли в режим ускорения. Они мгновенно превратились из дурацких и неуклюжих в быстрых и смертоносных, как будто в их воспалённых мозгах щёлкнул выключатель. Большие группы мертвецов роились над теми, кто сражался и выжил до этого момента, и растерзали большинство из них в течение нескольких минут. Они окружили Трэвиса и Сьерру со всех сторон, и он был вынужден ослабить свою хватку на её руке, не принимая сознательного решения сделать это. Он отчаянно отбивался от нескольких нападающих достаточно долго, чтобы увидеть, как другие разрывают переднюю часть самодельного платья его подруги, широко распахивают его, а затем вскрывают её живот. Она кричала, когда длинные петли кишечника вываливались на землю. Мёртвые люди пировали её телом в течение нескольких секунд. Затем они бросили её на земле, и всё было кончено.
Именно тогда Трэвис побежал.
С тех пор он преодолел километры земли, но этого было недостаточно. Как и все его друзья, он не смог бы опередить смерть.
Теперь его темп продолжал замедляться, и вскоре он опустился на ленивую пробежку, которая была всего лишь быстрой прогулкой. Всего через несколько секунд он уже шёл, истощение охватило его, и он твёрдо перешёл в режим ходьбы. Он остановился посреди дороги и устало вздохнул. Ещё мгновение он стоял там, осматриваясь вокруг. Некоторое время назад он покинул открытые сельхозугодья и теперь находился на извилистом участке сельской дороги, окружённом высокими деревьями с каждой стороны. Нормальный мир всё ещё был где-то там, в нескольких милях от следующего поворота на дороге, но он никогда не увидит его снова. И возможно это было хорошо. Хотел ли он увидеть его снова, уже без своих друзей?
Он закрыл глаза и стал ждать конца, которого он ожидал через несколько секунд. Когда прошло несколько мгновений без мертвецов, роящихся над ним, он снова открыл глаза, и выражение глубокой озадаченности исказило его черты. Он медленно обернулся и увидел то, что ожидал. Толпы мёртвых всё ещё были за ним. Они забили дорогу, их было очень много. Чего он не ожидал, так это разрыва между ними. Начало толпы теперь было примерно на расстоянии футбольного поля. Это было удивительно. В прошлый раз, когда он рискнул взглянуть через плечо, чтобы оценить уровень угрозы, авангард мёртвых был не дальше, чем в двадцати футах от него. Сначала это смутило его, но вскоре он понял, почему мёртвые теперь отстают от него. Режим ускорения, который превратил их в такую свирепую и грозную силу убийства, больше не действовал. Хотя мертвецы всё ещё преследовали его, теперь они медленно спотыкались и шатались вперёд, вместо того, чтобы бежать полным ходом, как мёртвые спринтеры Усэйны Болт.
Что-то было в наркотиках, которые они принимали, или трансформации, которую они претерпели, и это зажгло движущую ярость, охватившую их, но казалось, что у их неземной энергии были пределы. Трэвис решил, что сможет легко опередить замедленную толпу, возобновив быстрый шаг. И чем раньше он снова уйдёт, тем лучше. Несмотря ни на что, казалось, что он может выжить, но у него не было никаких иллюзий. Режим ускорения больше не использовался, но мертвецы всё ещё были опасны. Выживание зависело от того, как далеко от них можно убраться. Трэвис отвернулся от них и снова пошёл по дороге.
Сначала он шёл, пока его лёгкие не перестали чувствовать себя на грани коллапса, но затем он снова начал бежать. Спасение было где-то впереди. И с новой вспышкой надежды, горящей внутри него, появилась решимость сделать всё возможное, чтобы добраться туда.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Первое, что услышала Хелен Фергюсон, когда вышла из ванной и выключила вентилятор, - был маниакальный лай и царапанье Тодзё у задней двери. Она нахмурилась, вышла в коридор и направилась к кухне. Это не было похоже на то, что Тодзё обычно делал. Он был спокойным псом. Кроме того, они жили в малонаселённой местности, на участке земли, хорошо удалённом от дороги и окружённом лесами. Иногда Тодзё лаял на оленей или других животных, которые бродили по лесу, но даже тогда его лай не звучал так.
Он звучал испуганно.
Хелен остановилась в коридоре и позвала мужа. Она подождала немного, и когда Дэн не ответил, снова позвала. Когда он снова не ответил, Хелен решила пройти к оружейному шкафу Дэна и открыла его, вынимая оттуда дробовик. Она зарядила его несколькими снарядами из коробки на нижней полке.
Затем она пошла на кухню.
Вой Тодзё к тому времени стал ещё хуже. Она могла видеть глубокие углубления, которые его когти проделали с обратной стороны двери. К этому времени она поняла, что происходит что-то действительно нехорошее. Её первое предположение было о том, что что-то случилось с Дэном. Он упал, сломал ногу или перенёс сердечный приступ, и теперь его верный собачий приятель пытался поднять тревогу.
Да, это была наиболее вероятная возможность. Они жили в таком месте, о котором люди думали, что это была глубокая пустошь. За все годы их жизни ни разу не было чужого посягательства на их имущество. В дневное время они в основном оставляли свои двери незапертыми именно потому, что городских жителей, о которых приходилось бы беспокоиться каждый день, просто не существовало.