Но теперь любопытство зудело гораздо сильнее, чем тогда, когда зудела его кожа под гипсом доктора Смита.
На следующий день Игл был наказан отцом за то, что избил своих братьев Рикки и Билли. Рикки и Билли назвали его «белоголовым орлом», а только друзья Игла могли называть его так.
Но маленький мальчик всё ещё горел от любопытства, от невинного стремления к знаниям. Он хотел увидеть эти нехорошие «вещи», о которых говорил дядя Фрэнк.
Так что всё время, пока Игл был наказан и сидел дома, маленький мальчик всё равно бродил по лесу. Сразу после школы. Иногда он заходил в полицейский участок и здоровался с большим шефом Маллинзом, который жевал отвратительный табак, но казался очень милым человеком, а иногда давал ему лакричные палочки; однажды он даже предложил ему пожевать табак, но маленький мальчик не хотел брать эту дрянь в рот.
* * *
Лето превратило городфактически весь его мирв чудесную, ленивую страну грёз. Школа была закрыта; по утрам он ходил за газетой, днём стриг газоны, а иногда большой шеф Маллинз платил ему несколько долларов за то, чтобы он помыл полицейские машины или прибрался в участке. Бóльшую часть своих денег он отдавал тёте, чтобы та помогала ему с тратами, но летом у него всегда оставалось немного для колы и игрушек. И когда его работа была закончена, он блуждал.
В лесу.
Может быть, дядя Игла просто шутил над ними?
До сих пор он даже близко не подошёл к тому, чтобы найти нехорошие «вещи».
«Наверное, их и нет, подумал он однажды, пробираясь по лесистым холмам за ручьём. Наверное, он просто сказал это, чтобы напугать нас»
Но зачем дяде Фрэнку это делать?
Была середина августа, самый жаркий день в году. В тот день он чувствовал себя не в своей тарелке.
Слишком много мороженого ты съел, сказала ему тётя в то утро, когда он вернулся с работы, но он знал, что это не так.
Это были те фаршированные перцы, которые она снова подавала вчера вечером. Но, как и большинство десятилетних детей, он не собирался позволять боли в животе держать его взаперти дома. Он почувствовал себя ещё хуже, подстригая газоны в тот день, пару раз его даже вырвало.
«Миссис Янг наверняка уволит меня,»подумал он, блеванув фаршированными перцами на лужайку перед домом.
Ему следовало остаться дома, когда он закончил, но он ничего не мог с собой поделать. Как бы скверно не было у него в животе, после того как он почистил косилку и поставил её обратно в сарай, он направился в лес.
Он пересёк стремительный ручей, осторожно ступая по камням, которые они с Иглом бросили в ручей в прошлом году. На некоторых из них выросла какая-то зелёная слизь; он должен был быть осторожен, чтобы не поскользнуться. На травинках в воде висели комья лягушачьих яиц, а на берегу он чуть не наступил на большую коричневую черепаху, которую принял за кучу грязи. Дядя Фрэнк сказал, что они откусят тебе пальцы, если ты подойдёшь слишком близко. На берегу он споткнулся о бревно. Там сидели две жирные лоснящиеся саламандры, и они все были в жёлтых пятнах, которые выглядели очень аккуратно. Но его сердце подпрыгнуло, когда он задел ещё одно бревно: гнездо маленьких змей извивалось под ним, их было шесть, но для него это было похоже на сотню. И они были коричневыми с крошечными бриллиантовыми глазками. Безобидные в реальностисвиноносые змеидля десятилетнего мальчика казались, безусловно, ядовитыми медноголовыми щитомордниками.
Он взобрался по насыпи на упавшее дерево, а затем углубился в лес.
«Эх, вот дела!»подумал он, когда протиснулся сквозь липкую паутину, невидимо висевшую между двумя деревьями.
Несколько троп разветвлялись (он и Игл не знали про них), поэтому он просто повернул на крайнюю левую и начал идти.
Может быть, именно эта тропинка приведёт его к нехорошим «вещам»?
Он не мог себе представить, что именно имел в виду дядя Фрэнк.
Может быть, он найдёт ещё какие-нибудь заплесневелые журналы с фотографиями голых дам?
Или, может быть
Его сердце снова подпрыгнуло.
«Может быть, я найду ту даму, которую убили граблями?»волновался он.
Он надеялся, что нет.
Что он будет делать?
И что он будет делать с теми граблями?
Отнесёт их большому шефу Маллинзу?
Солнце светило сквозь деревья, пот капал ему в глаза, а футболка прилипала к телу. Он миновал ещё один ручей, которого никогда раньше не видел, и вдруг на него набросились москиты, а когда он попытался бежать, то
БАХ!
Он случайно наступил на большую жабу.
«О, мерзость!»подумал он.
Пухлое тело жабы лопнуло под его ботинком, как пакет с пудингом.
Насекомые кусали его со всех сторон, и чем дальше садилось августовское солнце, тем хуже он себя чувствовал. Теперь у него болел не только живот, но и горло, а голова была тяжёлой, и пару раз ему казалось, что она вот-вот взорвётся.
«Я никогда больше не буду есть эти фаршированные перцы, поклялся он себе. Никогда!»
Ещё через двадцать минут ему стало совсем плохо.
«Это так глупо, подумал он. Нет в лесу никаких нехороших вещей. Здесь вообще ничего нет. А дядя Фрэнк просто собачья какашка!»
И как только он был готов развернуться и пойти домой, что-то надломилось.
«Ветка?»удивился он.
Он стоял неподвижно.
Затем услышал голос:
Эй, ты!
Ещё одна ветка сломалась. Позади него.
Его глаза метались по сторонам. Это был женский голос, но звучал он как-то странно. Примерно так же говорила его тётя по пятницам вечером, когда пила из большой бутылки вино, которое держала в холодильнике.
Что ты там дела-а-аешь, а? Потеря-я-ялся?
Поначалу он не мог её разглядеть; старый запятнанный сарафан, который она носила, сливался с лесом. Но затем она, казалось, появилась как по волшебству, когда он прищурился в направлении голоса. В нескольких ярдах между двумя деревьями стояла девочка. У неё были чёрные прямые волосы, но все они были в беспорядке, и она была без обуви, и её ноги выглядели очень грязными. Она немного постояла, глядя на него сквозь волосы, и когда он сделал несколько любопытных шагов, она тоже сделала несколько, и вдруг солнце осветило её. Она выглядела старше, лет на двенадцать или тринадцать, потому что у неё были маленькие бугорки, выпирающие вверху платья, как у большинства шестиклассниц в школе, и он даже мог видеть маленькие бутоны, торчащие наружу!
Буб-б-бутоны, называл их Дэйв Кейв. Сисястые дружки. Молоко выходит из них, когда ты их сосёшь.
Молоко? Это звучит довольно глупо. Почему молоко должно быть в бутонах у девушки, вспомнил он, когда его можно достать прямо из холодильника?
Но это было давно, когда Дэйв сказал ему об этом, и теперь это не имело значения. Он мог видеть бутоны этой девочки очень хорошо, потому что верхняя часть её платья прилипла к ней от пота так же, как и его футболка Green Hornet.
Он мог сказать, что она ему понравилась, хотя она была вся грязная и всё такое, и её грязные волосы свисали ей на лицо. Да, он мог сказать, что она ему нравится, и он мог сказать, что она красивая.
«Люди с холмов! понял он. Эта девочка с холма. Наверное, живёт где-нибудь в лачуге. Наверное, даже не ходит в школу»
При-и-ивет, сказала она, и чёрные пряди волос упали ей на рот, когда она заговорила. Как тебя э-э-э зовут?
Он прищурился, не совсем понимая, что она сказала.
Э-э-э, Фил, сказал он. Фил Страйкер. А тебя как?
А я Дауни, она огляделась вокруг, как будто нервничая из-за чего-то. Меня-я-я зовут Дауни, меня да.
И тут её волосы снова зашевелились на ветру.
Эта девочка с холма очаровала его, и он думал, что очаровал и её тоже, потому что потом они ещё немного постояли, просто глядя друг на друга, но все эти взгляды заставляли его чувствовать себя глупо, как будто он должен был что-то сказать, поэтому он просто сказал первое, что пришло ему в голову.
Я хожу в начальную школу Соммерсета. А ты где учишься?
Что? спросила она.
«Что за глупость спрашивать её об этом! он тут же пожалел. Дети с холмов не ходят в школу!»
Я живу в стороне от дороги, в доме моей тёти. А где ты живёшь, Дауни?
Вон там, и она указала назад, в лес, и маленький мальчик задумался, где именно и в чём именно.
Она действительно жила в лачуге или пристройке?
У людей с холмов вообще не было денег, поэтому они не могли купить дома. Они даже не могли купить еды, поэтому им приходилось есть животных, которых они ловили в лесу. По крайней мере, так сказал дядя Фрэнк
Что это та-а-акое, а? сказала она, подходя прямо к нему. Он напрягся, когда она резко положила на него руки, ощупывая его футболку. Что это? Что? спросила она.
Это Зелёный Шершень, пробормотал он в ответ.
Дауни, вероятно, не знала, кто такой Зелёный Шершень, потому что она, вероятно, никогда не видела комиксов. Но потом он почувствовал, что покраснел, и его тут же начало покалывать.
А что это та-а-акое? снова спросила она, теребя край его трусов, которые торчали из-за пояса. Затем она потянула за них
Это трусы! ответил он, чувствуя внутри жар, и внезапно его тело напряглось.
Её руки казались ему странными, но они были приятными. Её дыхание, пробивающееся сквозь волосы, пахло молоком. Потом он посмотрел на её руки
Святое дерьмо!
Он увидел, что на одной руке было семь пальцев, а на другойчетыре, но не хватало большого пальца. А потом он посмотрел на её ноги
На каждой из которых было по меньшей мере по восемь пальцев.
«Это не девочка с холмов! Это крикер!»
Она с любопытством потянула его за край трусов, и внезапно он почувствовал себя странно, как будто что-то должно было произойти. Но маленький мальчик не мог себе представить, что именно. Он смотрел на неё, не двигаясь с места.
«Она же крикер, подумал он на этот раз вдумчивее. Она должна была быть такой, как сказал Игл».
Но она не была так уродлива, она была немного испорчена.
«Зачем ей столько пальцев на ногах, если она не крикер?»
Угольно-чёрные волосы колыхались перед её лицом.
Ты мо-о-ожешь поцелова-а-ать меня, если хоче-е-ешь, сказала она, и в следующую секунду она уже целовала его очень небрежно, засунув свой язык ему в рот. Сначала это было отвратительно, но очень быстро ему это начало нравиться. Затем
Дауни! голос раздался из леса, как ружейный выстрел. Дауни! Эй! Ну же, девочка!
Дауни отпрянула назад.
Мне по-о-ора, в панике прошептала она, оглядываясь назад. Пока!
Потом она убежала в лес.
Подожди! его голос сорвался.
Он даже не думал. Он не хотел, чтобы она уходила. Он хотел поцеловать её ещё. Но она унеслась прочь.
«Что же мне делать?»подумал он довольно тупо.
Ответ был прост.
Он побежал за ней.
У неё была хорошая фора. Листья и ветки хрустели под его обутыми в кеды ногами, когда он пробирался вперёд через кусты. Колючие ветки царапали руки и лицо, но ему было всё равно, он даже не чувствовал этого. Его глаза метнулись вперёд.
«Куда же она ушла?»
Впереди он видел только деревья, лес и паутину. Затем он пробрался сквозь заросли, и солнечный свет упал на его лицо
Внезапно он оказался на грунтовой дороге, которая вела на холм. В конце дороги стоял дом.
Большой трёхэтажный покосившийся дом. Верхние комнаты заканчивались фронтонами; сквозь старую побелку проглядывало серое дерево, а на крыше отсутствовала черепица, и с виду казалось, что крыша съехала. Это напомнило ему миссис Никсерман.
Он всё ещё не думал. Он бежал вверх по дороге. Он не видел Дауни, но знал, что она должна жить там, потому что вокруг не было других домов. Дом становился всё больше, когда его ноги топали по пыльной грунтовой дороге. Большие насекомые ударялись об его лицо.
Обветшалые доски скрипели, когда он поднимался по ступенькам. Он немного постоял на крыльце, потом очень медленно двинулся вправо.
К первому окну.
Он приложил руку ко лбу, чтобы защитить глаза от солнца.
Потом он подошёл к окну и заглянул внутрь
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
«Сон,»постоянная мысль пульсировала в его голове.
Фил смотрел в темноту, в которой в конце концов узнал потолок своей спальни. Солнечные лучи пробивались сквозь щели в его затемнённых шторах, портя импровизированное ночное время, которое его рабочий график заставлял создавать. Несмотря на чудовищную жару в комнате, он чувствовал себя погребённым в холодной грязи.
Сон
Не столько сон, сколько мысленный буксир, тянущий его назад, в тот день, двадцать пять лет назад. Теперь вновь вспыхнувшие образы заставили его думать, что это было вчера.
Влажный, жужжащий лес. Маленькая девочка-крикер. Длинная грунтовая дорога, ведущая на холм, которого он никогда раньше не видел, и
«Дом,»вспомнил он.
И это было всё, что он осмелился вспомнитьДом. Он не вспомнил то, что он видел там. По крайней мере, думал, что видел. Слава богу, он проснулся до того, как сон повторил всё это
Он застонал, встал с кровати и свирепо нахмурился, раздвигая занавески. Работать ночью, конечно, означало спать днём, к чему он уже привык, если не считать первых резких солнечных лучей. Казалось странным вставать в три или четыре часа дня, когда весь остальной мир встаёт утром.
«Но по крайней мере, напомнил он себе, мне никогда не придётся стоять в пробках».
Спальня и каморка, которые он арендовал в «Старой леди Крейн», не были пентхаусом Trump Towers, но цена была подходящей; это было всё, что ему нужно, по крайней мере сейчас. Единственным минусом было то, что в доме не было кондиционера, и этот факт немного огорчал; он включил вентилятор, затем схватил полотенце и направился в душ. Однако он задержался у зеркала в ванной на какое-то время, чтобы посмеяться над собой.
«Хорошо выглядишь, Фил. Отличный загар!»
Он полагал, что находится в достаточно приличной форме для тридцати пяти лет, но десять лет работы в полиции, не говоря уже о том, что он работал охранником в ночную смену, сделали его белым, как форелевое брюхо. Его отражение в зеркале заставило его рассмеяться: бледная нагота, щетина на лице, тёмно-русые волосы в нелепом беспорядке после шести часов потного сна.
«Лучше забудь про обложку GQ,»подумал он.
Даже под его обычно ясными карими глазами залегли тёмные круги. Сон измотал его вместе с изнурительными воспоминаниями
Холодный душ казался чуть тёплым в такую жару. К тому времени, как он вытерся, он снова вспотел. У него оставалось ещё несколько часов до начала работы, но он понятия не имел, что будет делать.
Что?
Тусоваться около пожарной части?
Пойти прогуляться на красивую центральную площадь Крик-Сити?
«Господи»
Он знал, что ему нужно отвлечься, иначе он снова начнёт думать о сне, или начнёт думать о деле с Вики Стил. Ему нужно было отвлечься от всего этого, но как он мог? Теперь, когда он вернулся в тот же город, со всеми старыми знакомыми достопримечательностями и людьми?
Он начал с бритья. Он намылился гелем и чуть не выронил бритву, когда кто-то постучал в дверь.
Кто? Моя арендная плата оплачена, не так ли? Я живу здесь всего три дня!
«Может быть, это из Readers Digest пришли сообщить мне, что я выиграл пятнадцать миллионов?»
Гель для бритья свисал с его подбородка, когда он обернул полотенце вокруг талии и открыл дверь.
Разве я в офисе? сказал он, увидев, кто это был.
На хорошеньком личике появилась ехидная улыбка.
«Белокурая сучка, узнал он её. Сьюзен, наш любезный, жизнерадостный диспетчер».
Хорошее полотенце, сказала она.
Если бы я знал, что ты постучишь в мою дверь, я бы надел чёрный галстук. А ты ходишь и продаёшь печенье, девочка-скаут?
Ты действительно ужасно саркастичен, сказала Сьюзен Райдер.
Фил мог себе представить, как глупо он выглядит: зелёный гель для бритья свисает с его лица, а полотенцеединственное, что удерживает его от полной наготы.
Хорошо, позволь мне перефразировать. Какого чёрта тебе надо?
Ну, я думаю, что уже сожалею об этом, но я подумала, что могла бы предложить тебе поужинать.
«Поужинать? туманно подумал Фил. Эта женщина ненавидит меня. Она думает, что я убиваю детей из гетто. А теперь она хочет угостить меня ужином?»
То есть я хотела сказать, поправила она, что мы, ночные оборотни, называем первой едой дня. Наверное, это наш завтрак, она внезапно задрожала или даже занервничала. Как бы предложение мира.
Предложение мира, тупо повторил Фил.
Твоя голова сделана из кирпича? она вдруг огрызнулась. Я пытаюсь извиниться! Господи!