Дни - Джеймс Лавгроув 8 стр.

 Ну, слухи про «Дни».

 Слухи о том, что там людей убивают?

 Да, они самые.

 А, это не слухи. Этоправда.

 Я понимаю, должно быть, они имеют под собой какую-то почву, но не кажется ли вам, что подобные слухи изо всех сил раздувают журналисты? Не может же все быть так ужасно, как рассказывают.

 Вы явно не читали газет в последнее время, дорогуша,  правда? На прошлое Рождество раздавлены насмерть семнадцать покупателей, во время январских распродажеще восемь. По-моему, так просто жуть. И этотолько случайные смерти.

 Но люди же туда все равно ездят за покупками.

 Конечно ездят. «Дни» как-никак! И молниеносные распродажи никуда не делись

 Мы с Гордоном будем обходить молниеносные распродажи стороной,  отвечает Линда.  Правда, Гордон?

 Да, мысль неплохая,  мямлит Гордон.

 Очень даже неплохая,  отчеканивает таксист.  Если вам это удастся.

 Непременно удастся.

 А потом, конечно же, там встречаются люди, которые спасаются бегством от охраны.

 Вы про магазинных воришек?

 Именно. Вам известно, что за последний год охрана «Дней» застрелила насмерть тринадцать воришек?

 Но они же пытались сбежать.

 А вы бы не пытались? Если бы у вас был выборнавсегда лишиться карточки «Дней» или попытаться сбежать,  вы бы не побежали?

 Я бы просто не стала ничего воровать,  холодно заявляет Линда.

 Ладно. Допустим. Но я лишь хочу объяснить вам, что даже для таких честных покупателей, как вы, «Дни»опасное место.

 Мы подписали отказ от претензий,  замечает Линда.  Мы отдаем себе отчет в том, что подвергаемся риску.  Вот так, внятно и четко, она подводит итог дискуссии.

Таксист принимается перечислять всякие случаи, происходящие с покупателями «Дней», когда они допускают неосторожность или нарушают правила. (Что характернокак и любой, кто не заработал на карточку в гигамаркете, шофер видит в «Днях» только дурные стороны.) Как можно винить «Дни» в смертях, которые происходят в их здании,  это же сами покупатели виноваты. Если не умеешь себя вести, находясь в магазине, если теряешь контроль над собой и хватаешь то, за что не можешь заплатить,  что ж, тогда ты заслуживаешь и результата.

Линда не говорит этого вслух, полагая, что все и так очевидно. Она откидывается на спинку сиденья, скрещивает руки на груди и устремляет взгляд вперед, на горизонт, надеясь высмотреть далекие очертания гигамаркета.

Таксист, очевидно, что-то обдумывает, прежде чем снова раскрыть рот.

 Да, опасное это предприятие. Я бы на вашем месте обзавелся каким-нибудь средством обороны.

 Обороны? О чем вы?  Похоже, этот водила всерьез вознамерился разрушить розовые мечтания Линды, так что ее раздраженный тон вполне простителен.

 Для обороны,  повторяет таксист.  Для самозащиты. На тот случай, если вам попадется какой-нибудь псих.

 Психи не делают покупок в «Днях»!

 Ну, тогда готовьтесь к сюрпризам.

 Но в этом же весь смысл «Дней». Клиентами магазина становятся вполне определенные люди вполне определенный класс людей.

 Я бы не стал говорить «класс», миссис. Я бы сказал«тип». Такой тип людей, которые любят покупать вещи. Тип людей, которые живут для того, чтобы покупать. Людей, у которых крыша моментально едет, как только через матюгальники объявляют о молниеносной распродаже. Людей, которые разъяряются, если вы вдруг взяли последнюю вещицу из тех, что им нужны. Да они пальцы вам откусят, если вы не согласитесь отдать ее им! Вот какой тип людей встретится вам в «Днях», и этого-то типа людей вам нужно остерегаться.

 Никогда еще не слышала подобных нелепиц,  задумчиво произносит Линда и смотрит на мужа.  А ты?

Гордон пожимает плечами.

 Я слышал, что там некоторые люди делаются очень странными.

 Вот именно,  подтверждает шофер.

 Ну, мы просто постараемся избегать всех, кто выглядят подозрительно.

 Правильно. Понимаете, милая, я не пытаюсь вас отговорить от чего-то или напугать. Я всего лишь хочу дать вам дружеский совет.

 Благодарю,  отрывисто отвечает Линда. И все-таки таксисту удалось пробудить в ней любопытство.  А кстатия только из интереса спрашиваю,  что вы имели в виду, говоря об «обороне»? Если вы о пистолете, это же полная нелепость. Об этом и речи быть не может.

 Совершенно с вами согласен, миссис. Во-первых, вам просто не удастся пронести его с собой мимо металлодетекторов. Нет, я говорил об одной вещице, которая убить никого не убьет, это точно, зато отпугнет всякого, кто, не дай Бог, вздумает к вам приставать.

 И что же это за вещица?

Губы таксиста растягиваются в широкой ухмылке, и он открывает бардачок, внутри которого лежат несколько связанных эластичной резинкой маленьких блестящих цилиндров, вроде коробочек с губной помадой,  черные, с золотистыми крышечками.

 Мне их один приятель подарил, он когда-то в полиции работал. Такие штучки носят в сумочках переодетые женщины-полицейские. Перцовая вытяжка. Ее делают из этих, ну как их? Из перчиков «джеллипино». Я правильно произношу?

 «Халапеньо»,  поправляет его Линда, делая придыханье на «х».

 Да-да, он самый. Знаете, что бывает, если отрежешь кусочек такого перца и потом нечаянно потрешь глаз? Так вот, этов десять раз хуже. Достаточно один раз брызнуть в лицопшик!  и ваш потенциальный насильник, грабитель, вымогатель, приставала мигом от вас отстанет.  Водитель закрывает бардачок и вновь смотрит на дорогу.  Корпус из пластика, так что пронести баллончик через контрольне проблема.

 А они разрешены законом?  интересуется Линда.

 Раз уж полиция их применяет, думаю, с законностью все в порядке. Ну какзаинтересовались?

 Вы спрашиваете, хочу ли я такой баллончик?

 Просто предполагаю, что он может вам пригодиться.

Линда поворачивается к мужу.

 Не смотри на меня так,  отмахивается Гордон.  Если ты считаешь, что он нам нужен, тогда бери.

 Я не считаю, что он нам нужен, но мне кажется, было бы разумно иметь его под рукой.

 Решай сама.

 На всякий случай.

 Решай сама.

 Может, я его никогда и не применю, но, думаю, с ним будет все же спокойнее.

 Поступай, как хочешь, Линда.

 Можно расплатиться нашей «серебряной» карточкой?

 Я приплюсую стоимость к таксе,  отвечает шофер и снова тянется к бардачку.  Глядите-ка.  Он указывает вперед пальцем той руки, что лежит на руле.  Мы почти у цели.

Да, они почти приехали. Поверх крыш домов к ним скользит, будто огромный диковинный галеон под полным парусом, вожделенная кирпичная громада цвета запекшейся крови, своими размерами заставляющая присмиреть даже самых дерзких. Разумеется, Линда и раньше много раз видела это здание, но до сих пор оно всегда было закрыто, запретно для нее, оставаясь чем-то вроде неприступного кафкианского замка, огромным пустым пространством, которое она заселила мечтами, фантазиями, ожиданиями и надеждами. До сих пор оно было Страной Чудес. А сегодня Линда наконец проникнет в кроличью нору.

«Дни»!

8

8.32

Подвальный этаж представляет собой целый лабиринт ходовширокие коридоры разветвляются на более узкие, которые, в свой черед, также сужаясь, разбегаются в разные стороны; в потолок через редкие интервалы встроены длинные лампы, дающие тусклый свет. Над головой тянутся параллельными линиями разные трубыкровеносные сосуды здания, а на стенах у каждого перекрестка закодированная система разноцветных стрелок, так как здесь очень легко заблудиться, в этом подземелье, где все окрашено в серый цвет, кроме пола, застланного вытертым зеленым паласом с узором из повторяющихся логотипов «Дней». Тут один отрезок коридора выглядит точь-в-точь как другой, и даже служащим с многолетним стажем нередко приходится сверяться со стрелками-указателями, чтобы определить свое местонахождение.

Впрочем, Фрэнк настолько хорошо знаком со схемой каждого этажа «Дней», что даже не глядит по сторонам, выходя из лифта, а просто поворачивается и безошибочно следует в нужном направлении.

По дороге он нагоняет парочку операторов из «Глаза»один из них тощий, субтильный, второйкрупный крепыш, и у обоихголубоватый катодный «загар». Подладившись к шагу операторов, Фрэнк подслушивает их разговор. Они обсуждают вчерашний футбольный матч. Сборная страны явно проиграла на своем поле команде с отдаленного микронезийского атолла, но операторы утешают себя тем, что счет, по крайней мере, всего пять-ноль. Учитывая нынешнее состояние национальной сборной, поражение могло быть еще позорнее.

Не будучи поклонником футбола, как и любого другого вида спорта, Фрэнк быстро теряет всякий интерес к разговору операторов и отстает на несколько шагов, но тут же обнаруживает, что рядом с ним шагает другой Призрак. Он узнает в этом человеке Призрака не столько по лицу, сколько по особенной походке, по тому, как тот движется по коридорубочком, сгорбившись и прижимаясь к стенке.

Как это всегда бывает, когда неожиданно пути двух Призраков пересекаются, между ними пробегает своего рода frisson, дрожь смутного родства, словно онидве скрипичные струны, настроенные в точности на одну высоту тона: если дергают за одну, другая вибрирует в ответ. Для каждого Призрака это вроде встречи с близнецом, о существовании которого он раньше не знал. Но, как обычно, ни один из них при этом ничем не выдает, что заметил присутствие другого, и Фрэнк замедляет шаг, пропуская собрата вперед.

Подойдя к двери, на которой написано: «Тактическая безопасность», Фрэнк останавливается, дожидаясь, пока этот другой не пройдет, а затем делает шаг вперед, чтобы последовать за ним. Заметив за спиной еще одного Призракана сей раз женщину, он, в ответ на его галантность, не придерживает за собой дверьдабы женщина не чувствовала себя обязанной взглянуть ему в глаза и поблагодарить.

Помещение «Тактической безопасности» представляет собой один из самодостаточных отсеков в лабиринте Подвального этажа, где имеются собственные уборные, столовая и раздевалки. Фрэнк делит раздевалку с двадцатью другими Призраками. Когда он входит, почти все они уже в комнате. Это мужчины и женщины с незапоминающейся внешностью, неопределенного возраста, одетые элегантно, но неброско. У женщинминимум макияжа, а у всех мужчин такой вид, будто оникак и Фрэнксами подстригают себе волосы. Почти ни на ком из женщин нет украшений, а те, кто их носит, ограничиваются скромными золотыми сережками-гвоздиками или простеньким колечком. Обручальных колец ни у кого на пальцах не видно. Призраки стараются не смотреть друг на друга, не разговаривают между собойони тихо, невозмутимо готовятся к началу рабочего дня. Фрэнк занят тем же.

Чиркнув «иридием», Фрэнк отпирает свой шкафчик, снимает пальто и вешает его на вешалку, затем снимает и накидывает на угол дверцы пиджак. Вынув из шкафа кобуру с портупеейзнаком бесконечности из холстины и мягкой кожи,  он надевает ее, застегивает на пряжки, поправляет; наконец ремни уютно обхватывают его грудь и выпирающие лопатки.

Он снова залезает в шкаф и достает из подбитого бархатом футляра блестящий стальной автоматический пистолет 45-го калибра. Он предпочитает эту облегченную модель ручного огнестрельного оружия, предписанного правилами охраны магазина, потому что, в отличие от более солидных, она меньше оттягивает кобуру. Чем легче пистолет, тем сильнее отдача, но, на взгляд Фрэнка, это искупается удобствомтем более, что стрелять ему случается крайне редко.

Оттянув затвор, Фрэнк проверяет, пуст ли патронник, хотя вообще-то никогда не оставляет в магазине патронов, если только не намерен тотчас же открыть огонь,  но такая проверка не столько мера предосторожности, сколько часть привычного ритуала. Затем отпускает затвор. Раз в месяц Фрэнк благоговейно начищает оружие, поэтому затвор скользит как по маслу.

На полке шкафа, расположенной на уровне глаз, находится стойка с тремя обоймами по тринадцать пуль; на каждой латунной гильзештамп с логотипом «Дней». Фрэнк опускает две обоймы в двойной патронташ для боеприпасов на кобуре под правой мышкой; третью обойму он вставляет в магазин, вогнав ее внутрь ребром ладони. С помощью «иридия» он снимает пистолет с предохранителя, проведя магнитной лентой карточки через желобок сантиметровой глубины в нижней части дула. Когда рычажок отводится, рядом с курком загорается зеленый светодиод. Фрэнк снова проводит карточкой по желобку, огонек гаснет, и рычаг приходит в прежнее положение. Фрэнк засовывает пистолет в кобуру под левой мышкой и прячет карточку.

Затем он достает свой аппарат для радиосвязи с «Глазом» и, распутав хрупкий на вид клубок телесно-розовых проводков и элементов, вставляет миниатюрный наушник в правое ухо, заводит идущий от него проводок за ухо и пропускает под мочкой. Другим концом провод присоединен к коротковолновому приемнику-передатчику толщиной с вафлю, который Фрэнк прикрепляет изнутри к карману рубашки. От этого прибора тянется еще один провод, заканчивающийся крошечным микрофоном, тонким и изогнутым, как ноготь; его Фрэнк пристегивает к краю рубашки под верхней пуговицей, затянув плотнее узел галстука, чтобы микрофон удобно прилегал к горлу.

Теперь единственный предмет снаряжения, который остался в шкафу,  это «сфинкс». Фрэнк отсоединяет тонкую черную коробочку от зарядного устройства, включает, и, как только на экранчике появляется изображение логотипа «Дней», нажав на кнопку, снова выключает прибор и кладет «сфинкс» в карман брюк.

Готов! Очередной ритуал выполнен и завершенв последний раз.

Уже 8.43, неминуемо близится утренняя летучка. Фрэнк вслед за остальными Призраками выходит из раздевалки и вливается в шуршащий поток тел, движущихся по коридору, который ведет мимо столовой к залу для инструктажа. Один за другим, не говоря ни слова, пряча глаза, Призраки проскальзывают в двери зала и занимают места на пластмассовых стульях, расставленных в десять рядов, по десять в каждом, и обращенных в сторону возвышения наподобие подиума в дальнем углу. Они расходятся по рядам, благоразумно заполняя их от середины к краю, чтобы никому не пришлось переступать через чужие ноги, и сводят, таким образом, к минимуму риск случайных соприкосновений. Им все равно, с кем рядом сидеть. Среди Призраков нет ни друзей, ни любимчиков. Все они равны и равно безлики.

Усевшись, Призраки принимают непринужденные или сосредоточенные позы. Одни в восхищении глазеют на потолок, словно узрели там не серую штукатурку, а творение Микеланджело, другие грызут заусенцы или усердно почесываются, хотя у них ничего не чешется.

Приходят последние из Призраков, так что заполнены практически все стулья, и зал для инструктажа оглашается каким-то тихим свистом, будто песок просеивают: это звук почти сотен пар легких, которые равномерно набирают и выпускают воздух.

Ровно в 8.45 появляется Дональд Блум, начальник «Тактической безопасности». Закрыв за собой обе створки двери, он пересекает зал, направляясь к подиуму. Это невысокий, приятной полноты человек с коротко стрижеными волосами, которые, если не считать вихра, непослушно льнущего к середине лба, растут только по бокам и сзади черепа. В петлице красуется белая гвоздика (он каждое утро покупает свежую гвоздику в цветочном ларьке по дороге на работу), а в руках у него папка с зажимом, куда крепится лист бумаги с компьютерной распечаткой. Из нагрудного кармана твидового пиджака в мелкую ломаную клетку выглядывает уголок носового платка.

Мистер Блум поднимается на подиум. На него устремлены взгляды всех до одного Призраков. Те, кто сидят в дальних рядах, чуть наклоняются вперед, чтобы лучше его слышать.

Мистер Блум начинает обращение традиционной остротой:

 Новый деньновый долг.

Появляются улыбки и ухмылки. У кого-то плечи подергиваются от смеха. Здесь чтут традициисколь бы избитыми, истершимися от времени они ни были.

Мистер Блум сверяется с пюпитром.

 Итак. Ничего особенного сегодня не предвидится. Запланированы молниеносные распродажи в 10.00в «Куклах», в 10.45в «Сельскохозяйственной технике», в 12.00в «Галстуках», в 14.00в «Музыкальных инструментах Третьего мира», в 15.00в «Религиозных аксессуарах», в 16.00в «Салоне ритуальных услуг»на эту вряд ли будет особый спрос, но как знать,  в 16.15в «Вечном Рождестве» и в 16.45в «Стропилах и кронштейнах».