Вытерев руки о джинсы, он зашагал по залу.
Двое библиотекарей, мужчина и женщина, подняли головы, когда он прошел мимо. Маршалл посмотрел на них, и дыхание застыло у него в горле. У библиотекарей не было лицтолько пустые овалы. Они поднесли указательные пальцы к месту, где должны находиться рты, и, хотя ни один не издал ни звука, он все равно услышал шипение.
Безликие посетители сгорбились над столами, заваленными книгами. Один из них вдруг захлопнул фолиант, вскочил и понесся прочь, словно ящерица. Тишину нарушал только шелест страниц и гул вентиляторов.
Маршалл направлялся в заднюю часть библиотеки и лишь теперь заметил, что на нем нет обуви. Справа к потолку поднимались длинные стеллажи с книгами. Каждый ряд терялся во тьме, по полкам скакали вороны. Одни каркали, другие вонзали клювы в потрепанные корешки классики.
Он завернул за угол и увидел компьютеры. Сердце Маршалла подпрыгнуло, когда он оглядел маленькие столики и узнал некоторых людей. Вот красивая девушка-священник, что поженила их так давно в Хантер-Вэлли. Ее волосы собраны в неряшливый пучок. Она словно молилась пустому экрану: Маршалл не мог сказать наверняка, ведь у нее не было лица. Она раскачивалась взад и вперед, ей вторил скрип деревянного стула.
«Продолжай, и он разлетится, а ты сядешь на задницу»,подумал он, но промолчал. Боялся говорить. Возможно, его пугали библиотекари. У них не было глаз, но он чувствовал на себе их взгляды. Маршалл решил, что лучше не думать о логике сна, и зашагал дальше.
Его отец сидел за следующим столикомогромный живот на клавише пробела. Курсор без остановки метался по экрану. У его ног лежала кожаная сумка почтальона, в которой он разносил почту по Джеймсбриджу. Из нее торчали бандероли без адресов. Маршалл хотел подойти к отцу, обнять его и сказать, как сильно он скучает. Хотел шепотом попросить о помощитак, чтобы никто не услышал. Но вновь не произнес ни слова.
Библиотекари вышли из-за стола и встали у книжных полок. Вороны возникли у них на плечах и стали следить за Маршаллом.
Клэр сидела за следующим компьютером, но в образе девушки, которую он встретил в Таиланде, а не той женщины, которая бросила его в Ванкувере. Перед ней стояла миска безглютенового массаман-карри, большая дорожная сумка примостилась рядом со стулом. Ее волосы были ярче, чем когда бы то ни было в реальности. Она сжимала ложку, полную карри. Мясо сгнило и кишело извивающимися опарышами.
Не ешь.
Если проглотишь хоть кусочек, получишь расстройство желудка, заболеешь и нам придется раньше вернуться домой. Бог знает, увижу ли я тебя снова.
Слишком поздно. Она сунула ложку в рот, черви скрылись между зубами.
Он двинулся дальше, держась за живот.
Рядом с Клэр сидела Лиз Фрост. Маршалл никогда не встречал ее, пока жил в Джеймсбридже, но знал о ней, как и все горожане. Печально известный водитель автобуса, она сошла с ума и похитила собственных пассажиров в середине девяностых. Никто толком не знал, что именно случилось, но погибли люди, и на репутации города появилось пятно. Каждый житель Джеймсбриджа был знаком с кем-то, кто знал жертв, хотя люди никогда не видели их своими глазами. Лиз превратилась в местную городскую легенду. Ее именем пользовались отчаявшиеся родители, чтобы усмирить капризных детей.
Боже, что за наследие.
Наведи в комнате порядок, или я отдам тебя Лиз Фрост.
Ты пойдешь в школу и сделаешь домашнее задание, иначе за тобой приедет Лиз и увезет к себе. Как тебе это?
Маршалл не раз видел ее фотографии, но узнал по водительской форме, заляпанной кровью.
За следующим компьютером сидели двое: его бывшая подчиненная Симона и Бенни, бывший коллега Клэр. Маршалл встречал его только раз, на похоронах сына, но часто слышал его голос, разговаривая по телефону с женой. Симону Маршалл не видел с тех пор, как они ужинали вместе: вскоре после этого он переехал в Канаду. Когда они обнялись в последний раз, девушка едва не разревелась. Ее глаза наполнились слезами, голос надломился, но она сдержаласьради него. Стало ясно, что Симона будет скучать не только по хорошей работе.
За последним столом сидел Ной.
Из компьютера торчала мигающая флешка. В отличие от других посетителей, сын не заметил присутствия Маршалла и остался собой. Лоб прорезали глубокие морщины, щеки ввалились, как у мертвеца. Его рука судорожно кликала мышкой: он вырезал и вставлял фрагменты разговора из мессенджера в вордовский документ. На экране было открыто несколько окон, но Маршалл не мог разобрать, что там. Ной огляделся по сторонам, и его всепоглощающая тревога стала очевидной.
Он выглядел виноватым.
Маршалл застыл на месте. Он впервые увидел сына во сне живым, не искалеченным. Казалось, он забыл, как Ной выглядел до того, как его голова, ударившись о пол морга, треснула и кровь вперемешку с мозгами разлетелась во все стороны. Маршаллу стало легче, когда он увидел Ноя в духоте библиотеки и осознал, что его мальчик не умер. Нет. Он еще жил. Но осталось ему недолго. Кровь потекла по экрану компьютера, залила клавиатуру. Ной отвечал HelveticaBoy со скоростью, о которой Маршалл не мог и мечтать.
Прекрати, Ной!закричал Маршалл. Его голос разнесся по залу.
Несколько ворон взмыли в воздух и ударились о стекла. Он развернулся и увидел библиотекарей. Они шли к нему.
Нет.
Не шли.
Скользили.
Обратно к сыну. Маршалл потянулся к нему. Движение вышло вялым, руки налились свинцом.
Боже, Ной, хватит!
Ной не замечал отца. Он продолжил печатать, на его лице проявилась смесь боли и утраты. Кровь брызгала с каждым ударом по клавишам.
Библиотекари подошли ближе, кожи Маршалла коснулись липкие пальцы. Он слышал шелест их одежд. Они потянулись к нему, и он увидел, как сквозь ткань проступают кости.
В библиотеке пошел дождь. Сперва вниз полетели каплипосетители, все как один, подняли головы. Затем разразился ливень. Свет замигал, вороны гадили, кружа под потолком, пачкая пустые столы белым дерьмом.
Из последних сил Маршалл поднял голову, достаточно высоко, чтобы увидеть, что его сын исчез и за компьютером сидел детектив Старк, расследовавший смерть Ноя четыре года назад. Его лицо тоже осталось прежним. Губы растянулись в кошмарной улыбке, обнажив гнилые зубы. Она исчезла, и на глазах Маршалла челюсть старика отвисла, как у змеи, готовой заглотить нечто в четыре раза больше собственного тела. По щекам Старка текли слезы. Рот был набит мятными леденцами.
Маршалл очнулся в смятении. В ужасе.
Все чувства вернулись, он снова ощутил силу тяжестиот этого стало еще страшнее. Теплая вода струилась по лицу и телу. Стряхнув остатки сна, он попытался открыть глаза. Свет в комнате был слишком ярким, а воздухспертым.
«Дым»,подумал он.
Маршалл завалился вперед, поскользнулся на плитках. Упал лицом вниз и ударился углом рта о слив. Боль и жара. Сон почти стерся.
Я заснул в душе.
Тело ломило, пока он пытался встать. Маршалл распрямился, закрыл краныгорячий ручеек тут же обжег кожу,вскочил на ноги и вздохнул.
Дверь в душевую запотела, стекло усеивали брызги. Он сконцентрировался на хрупких, сверкающих каплях: это успокаивало. Когда Маршалл не мог облегчиться, он считал плитки на стене у писсуара. В очереди к банковскому окошку считал туфли. Теперь, в душевой, чтобы паника отступила, стал считать капли. Вскоре ему полегчало.
Он различил за стеклом смутные очертания сына: тот наблюдал за ним. Маршалл видел только темные пятна на его лице и груди. Кровь. Мозги.
Боль в желудке вернулась вместе с видением. Колени задрожали. Маршалл стиснул зубы и прижал ладони к стеклу. Озноб, который он чувствовал в ванкуверском автобусе, вернулся.
Внутри бурлила тревога.
Уходи, Ной,сказал он спокойно и тихо. Маршалл не понимал, что зажмурился, пока не открыл глаза. Сын исчез, и он был ему благодарен.
Бритва скользила по коже, срезая щетину в волне белой пены.
В раковине стояла вода. Маршалл остановился, изучая свое отражение. Он выглядел старым. Опустил бритву. Почувствовал запах крови. Маршалл редко брился так, чтобы не порезаться: неудивительно, что по воде расплывались алые капли. Темные волоски цеплялись друг за друга, как обломки кораблекрушения, и по спирали уходили вниз.
Вниз.
Вниз.
Давным-давно он купал Ноя в такой же раковине. Кожа сына розовела от теплой воды. Маршалл не держал в руках ничего более хрупкого. Не только потому, что ребенок был маленьким и падение убило бы его: ставки были невероятно высоки, ведь на кону стояла жизнь мужчиныпроверялась отцовством. Маршалл понимал это и знал, что он проиграл, потерял все.
В ванной звучит смех Клэр. Ее рука лежит у него на плече, а он прижимает Ноя к груди. Клэр обнимает его сзади. Мать, отец и голенький ребенок в завитках пара.
К горлу подступила тошнота, Маршалла вырвало в унитаз. Он вышел из душевой.
Комната в мотеле была маленькой, с голубыми стенами. Подняв покрывало, Маршалл стряхнул с накрахмаленных простыней брошюры, посвященные Норт-Бенду и Снокуолми Фоллс, и залез под одеяло. Согрелся. По телевизору шла серия «Идеальных незнакомцев», снаружи ветер качал деревья. Ноутбук стоял на полу, слайд-шоу с фотографиями Ноя и Клэр сменилось снимком уходящих вдаль полей.
Глава 31
Долгая, изматывающая поездка из Ванкувера в Сиэтл на «Грейхаунде». Перед тем как войти в автобус, он на миг заколебался, отшатнулся от вырвавшейся изнутри канализационной вони. Паспорт в руке был горячим и тяжелым.
Сиденье водителя пустовало, переднее окно покрывали разводы.
«Развернись и уйди»,сказал голос у него в голове.
Я ничего плохого не делаю.
Еще как делаешь. Ломаешь себе жизнь.
Ты запрыгиваешь, сынок, или будешь стоять, пока не станешь таким же, как я?спросил старик у него за спиной. С клетчатым платком поверх рта, он опирался на трость. Выцветшие голубые глаза смотрели на Маршалла без тени гневатак, словно старик видел все, что с ним случилось, и все, с чем ему предстояло столкнуться. И переживал за него.
Еще одна возможность повернуть назад, возвратиться в Ванкувер и позвонить в полицию. Набрать номер Клэр и на этот раз не вешать трубку. Сказать ей, что их сын не покончил с собой.
Нет, его убили.
Но Маршалл не сделал этого. Он вошел в автобус и занял место, ни слова не сказал, пока они не пересекли границу. Здания убегали вдаль, дороги расплывались серым маревом. Их окружили деревья. Много деревьев.
Все это время тошнота терзала его, скручиваясь в животе, словно пружина, и без предупреждения разжимаясь. Футболка прилипла к телу, когда он вышел из автобуса и взял багаж. Его лихорадило.
Над Маршаллом возвышался Сиэтл. Здания были огромными, а онкрохотным. Ничтожным.
Маршалл остановился, чтобы выпить кофе, перед тем как сесть в забронированную машину. Кофе «Сиэтлс бест» походил на сладкую воду, а веселенький интерьер кафе раздражал. Работник развешивал по залу рождественские украшения. Обрывок мишуры приземлился у локтя Маршалла, но мужчина слишком испугался, чтобы его стряхнуть. Ленточка сверкала на солнце, слепя глаза. Он поерзал на сиденье, пытаясь стряхнуть ощущение, что мир вокруг расползается по швам. За столиком напротив сидела женщина средних лет, в футболке с кричащей надписью: «КТО ПРИКОНЧИЛ ОСАМУ? МЫ!»
Зачехленный ноутбук лежал у него на коленях. Внутри были письма.
Он взял машину в «Гертце», красную «Шеви-Импала». Женщина за стойкой смерила его таким взглядом, словно догадалась, что он задумал. Маршалл выехал из города, всю дорогу жуя аспирин и то и дело вглядываясь в зеркало заднего вида.
Деревья. Дугласовы пихты, растущие кучками на ветру. Покрытые туманом горы.
Тошнота не унималась.
Ты заработаешь рак.
Хорошо.
Маршалл проехал мимо указателя «Добро пожаловать в Норт-Бенд». Вечерело. Он не смог найти свой отель и остановился у продуктового магазина спросить дорогу. На женщинах за прилавком были одинаковые клетчатые мужские рубашки.
Откуда вы?спросила одна.Боже, мне нравится ваш акцент!
Из Сиднея.
Из Сиднея в Австралии? Тогда вы сбились с пути. Счастливо!
Другие посетители смотрели на него по-доброму, даже с состраданием. Они казались фермерами, живущими спокойно и тихо. Приятный образ жизни на смену суете мегаполиса.
Женщины за прилавком указали ему путь.
Маршалл вернулся к машине и поехал по главной улице городка. Люди перебегали дорогу, выгуливая собак или неся коричневые бумажные пакеты. На тротуаре ветер кружил газетуона взлетела в воздух и вспыхнула, отразив сигнал светофора. Все вокруг носили голубые джинсы.
Маршалл припарковался рядом с покрытыми росой мотоциклами, на заднем дворе закусочной под названием «Твидс». Захлопнув дверь и сунув в карман ключи, он заметил фреску, украшающую заднюю стену: «ТВИН ПИКС»поверх контура местных гор. Он сразу же узнал знакомый образ и предположил, что сериал снимали где-то в этих краях. На самом деле, это место словно сошло с экрана телевизора. Он не смог сдержать удивленного вздоха. Еще пять лет назад Маршалл упивался бы своим открытием.
Теперь он не чувствовал ничего. Ни капли фанатского восторга.
Маршалл сконцентрировался на миссии, которую не вполне понимал и совсем не хотел выполнять.
Он распахнул дверь, и лицо обдало волной тепла. Тошнота отступила. При виде клетчатого пола и кабинок его сердце сжалось от ностальгии: перед ним оказалась закусочная из «Твин Пикс». Типичное кафе в американском стиле, не совсем ретро, но близко. Толстые птички Твити на стенах, на полках, на каждом втором столе. С желтых луковицеобразных голов на него уставились немигающие глаза.
Чем дольше он смотрел на игрушки, тем более зловещими они казались.
Маршалл проскользнул в кабинку и сел, подушки скрипнули под его весом. Перед ним стоял серебристый держатель для салфетокметаллическая поверхность сверкала в отсветах ламп так, что резало глаза. Сердце забилось быстрее. Маршалл почувствовал, что застрял между сном и реальностью и в любой миг может рухнуть в кошмар или в благословенную тьму.
Лязг тарелок, звенящая мелодия. Никаких разговоров.
Ладони вспотели. Захотелось пить. В горле пересохло.
Песня в музыкальном автомате сменилась, наступило мгновение тишиныразговоры и звон посуды возобновились.
На край бутылки с кетчупом в центре стола села муха. Потерла передние лапки, словно замерзла или молилась. Маршалл смотрел, как она втягивает кетчуп, затвердевший на горлышке. Он испытывал отвращение. Его тошнило.
За окном начался дождь.
Маршалл сложил руки. Он потер их, словно замерз или молился.
К нему подошел высокий темноволосый официант с татуировкой акулы на предплечье. Молодой человек с небрежным изяществом балансировал в руках подносы. Он показался Маршаллу добрым. Его губы растянулись в кривой улыбке. Судя по заляпанному жиром бейджу, звали официанта Джейсон.
Вы в порядке, сэр? Простите, что задержался. Много народу. Знаете, как оно бывает
Да, все хорошо,сказал Маршалл. Его лицо было мертвенно-бледным. Официант посмотрел на него с тревогой и спросил, не хочет ли он воды.
Муха, жужжа, улетела. Время молитв кончилось.
Глава 32
Семь тридцать вечера, пора уходить из отеля.
Маршалл сидел на краю матраса с ноутбуком на коленях. В маленьком тесном номере не хватало воздуха. Все его тело гудело от напряжения.
Наступает та самая ночь.
Свет за окном померк. Солнце выглянуло из-за облаков, окрасив небо в нежно-розовый, придав миру внизу новые оттенки, отчего все вокруг казалось теплым и дружелюбным. Дождь не шел уже шесть часов. Но нежные лучи не могли долго прикрывать реальность. Стало прохладнее.
Маршалл снова прочел открытое письмо. Похолодел.
Привет, Ной!
Давай встретимся в конце парка Рэттлснейк Маунтайн, недалеко от шоссе Хермон-Хайтс. Красивое место, много деревьев. За нимикачели и скамейка. Я буду там в 7:30, ок? Приходи, пожалуйста. Никогда не думал, что мы увидимся. Я волнуюсь. Приходи один. Никого больше не будет. Только мы. Прости, что я наговорил тебе гадостей. Я не нарочно. Хочу извиниться. Лично. Ок? Мне страшно. Пожалуйста, не злись. Мы можем посмеяться над этим.
Внизу стояла подпись: «Сэм».
Маршалл снова открыл гугл-карту парка. Как «Сэм» и объяснил, парк раскинулся на окраине города, никакихили почти никакихдомов поблизости. Только общественный туалетего было видно с дороги,вот и все. Когда фургон гугл-карт проезжал по Норт-Бенду, снимая округу, погода радовала: фотографии получились жизнерадостными и яркими, как в рекламном буклете. Казалось, они принадлежали другим, лучшим временам, не знавшим туманов и ливней. Маршалл задумался, не привез ли непогоду с собой: хотя осадков не было уже шесть часов, он знал, что долго это не продлится. Дождь начнетсяв свой час.