Графиня, отбросив к стене Павлину, быстро приблизилась почти вплотную к Рите и сейчас разглядывала девушку страшными, в окружении черных кругов, похожих на впадины, горящими глазами. Бледное до синевы лицо ее кривилось и гримасничало.
Рита и догнавший ее Тимур стояли, стараясь не двигаться. Ритапотому что смотрела прямо в глаза казненной много лет назад графини, и внутри у нее все замирало от ужаса. Тимурпотому что не видел опасности, бояться непонятно чего не привык, поэтому настороженно ждал, что же произойдет.
Где она? Тимур обвел глазами весь зал и вопросительно взглянул на Риту.
Прямо перед нами
Рита осторожно вздохнула, оказалось, она не дышала все время, пока графиня рассматривала ее. Тимур инстинктивно обнял Риту и прижал к себе:
Хозяйка, не злись. Мы приехали поговорить с тобой. Мой дядя знает о судьбе твоих родныхмужа и сына.
Вирская опять приблизила свое жуткое лицо к лицу Риты:
Обма-а-а-нет?
Нет, что вы, заторопилась Рита, сбрасывая с плеча руку Тимура и отступив подальше от графини, все правда, Петр Сергеевич историк, он нашел письма управляющего, тот сына вашего отвез к отцу в Кисловодск
Не-си пи-сьма. Вирская плавно переместилась к проему ближнего от входа окна и присела на подоконник.
Рита быстро оглянулась на Тимура:
Она просит письма управляющего
Уверен, что Петр Сергеевич их привез.
Тимур посмотрел назад, во двор дома, и сделал неприметный знак рукой.
Но прежде Петра Сергеевича в зал ворвался Ванечка. Возбуждение плескалось в его синих глазенках, он мгновенно оказался возле Риты и завертел по сторонам головой, от чего голубой помпон на шапочке принялся описывать беспорядочные зигзаги.
Где? Куда смотреть? Ты ее видишь? Она покажет, где клад? Что говорит? Прям настоящий призрак из фильмов ужасов? Ванечка тараторил, проглатывал окончания слов и не видел, как зловещая фигура начала медленно перемещаться от окна к нему.
А Рита видела. Она шагнула к парнишке, обхватила руками детское тельце и настороженно смотрела на приближающуюся графиню. Павлина, до этого без движения сидевшая у дальней стены, подскочила и встала перед ними. Тимур понаблюдал за действиями Риты, проследил направление ее испуганного взгляда, немного переступил и оказался у нее прямо за спиной. Обнять девушку, как пару минут назад, он не решился, вспомнив, с какой неприязнью Рита отбросила недавно его руку.
Графиня угрюмо оскалилась, небрежно отмахнулась от Павлины (та опять отлетела куда-то в угол) и присела на корточки перед Ваней.
Тво-й? Вирская не отрывала взгляда от лица ребенка, бр-ат? По-чему меня не ви-дит?
Он видит и слышит только маму свою. Нет, не брат друг.
Рита немного расслабилась. Графиня, сидя на корточках перед замершим мальчиком, не собиралась нападать. Она смотрела ему в лицо и молчала. Может, вспоминала своего сына. Рита шевельнула пальцами, стиснувшими куртку Ванечки, и Вирская перевела взгляд на нее:
Пусть захо-дит твой исто-рик, послу-шаем, что он при-дум-ал. Клад, зна-чит она склонила голову набок, разглядывая фигуру Петра Сергеевича, так и не переступившего порог дома.
Тимур ничего не слышал и не видел, но по просветлевшему лицу Риты понял, что опасности нет, и повернулся, отыскивая глазами наставника.
Дядь Петя, иди сюда. И письма захвати.
Затем в пустое пространство:
Прошу сюда, мадам, он показал рукой на широкую полосу серого бетона, бывшую когда-то подоконником, здесь дяде будет легче показывать вам документы.
Рите даже показалось, что сейчас, непохожий на себя, какой-то новый, безупречно вежливый, Тимур шаркнет ножкой. На самом деле Тимур постарался незаметно подтолкнуть ее к выходу. Рита же схватила Ванечку за руку, и они устремились в тот угол, куда отлетела Павлина. Но та уже неслась мимо них к окну, ее любопытство и тяга к приключениям никак не уменьшились из-за двух прилетевших от графини оплеух. Подлетев, она нависла над плечом Петра Сергеевича, с неистребимым любопытством рассматривая письма, которые тот разложил на подоконнике и слушая его пояснения.
Рита присела у противоположного подоконника, вернее того, что от него осталось. Она плотно прижимала к себе Ванечку, гладила его по голове, тихо рассказывала обо всем, что видит. Ей хотелось поскорее уехать домой. Наверное, теперь всю ночь будут сниться кошмары. Рита вздрогнула, вспомнив черные провалы вокруг глаз графини. И еще раз сильно вздрогнула, увидев эти провалы прямо перед собой. Графиня парила в воздухе и молча смотрела на Риту и Ванечку.
Что? Что вы еще хотите? хриплым от страха голосом забубнила Рита, вам все рассказали, показали, сын и муж спаслись, наверное, Я хочу домой, отпустите нас Пожалуйста
Она оглянулась, надеясь, что кто-нибудь придет на помощь, но Тимур и Петр Сергеевич с азартом ломали стену, а Павла возбужденно носилась вокруг них. «Клад нашли, графиня показала тайник, поняла Рита, и что дальше?»
Графиня качнулась назад, потом снова опасно приблизилась и заговорила:
Уйти хочу. По-о-мог-и. Разв-е-ей.
Как? Я не умею. Я призраков-то вижу и слышу всего несколько дней.
Рита поднялась, крепко держа Ванину руку.
У Петра Сергеевича знакомая есть. Она как раз может это сделать. Рисует какие-то знаки, и все получается.
Нет больше моей знакомой, неожиданно откликнулся историк, вернее есть, но встретиться с ней никак нельзя. Потому что помогла убийце и теперь сидит в тюрьме. Ты забыла, что ли?
По-м-о-г-и. Раз-ве-е-й.
Призрак графини начал опасно раскачиваться. Когда-то красивое платье, сейчас свисавшее лохмотьями, закручивалось внизу воронкой.
Рита сглотнула. Что же делать?
У Риты где-то книга есть. С заклинаниями. Там и про призывы и про развеивание должна быть информация. Только найти нужно книгу эту. Рита найдет, правда? И вернется, чтобы помочь. Петр Сергеевич подошел к ним, вытирая чистым носовым платком испачканные кирпичной пылью руки. Он пристально смотрел на девушку.
Какая еще книга? Книга Та, с кожаной обложкой? Вы же говорили, что не знаете, о чем она?
Это было в среду, Рита. Я связался в чате со своими коллегами, и мне дали ссылку на интересный сайт. Там я все и узнал.
По-м-о-г-и. Раз-ве-е-й.
Графиня больше не раскачивалась, просто висела грязной тряпкой чуть поодаль и смотрела безучастно, но от этого было еще страшнее.
Обещаю.
Рита шагнула вперед и сама заглянула в жуткие черные провалы глаз:
Если найду эту чертову книгу, я помогу вам. Обещаю.
Сверху, сквозь серые толстые облака, прорезались яркие солнечные лучи. Они осветили разрушенный зал, стену с выломанными кирпичами, присевшего возле стены Тимура. Он разглядывал нутро несессера: фамильные украшения, серебряные и золотые, ожерелья, браслеты, монеты. Ванечка вырвался из Ритиных рук и в два прыжка оказался рядом. Вопль восторга вырвался у него, он схватил монетку и несколько раз подбросил ее верх.
А бабушка не верила! И мама тоже! А я знал, что мы найдем сокровища!
Рита тоже подошла взглянуть. Браслет, который нестерпимо жег все это время, потихоньку остывал. Зато в левом виске все сильнее пульсировала боль. Рита присела возле разложенных вещей, подцепила ногтем красивую пряжку для ремня, затейливо украшенную цветными камнями.
Наш дворовый мастер делалСемен, Вирская вместе со всеми рассматривала украшения на пыльном полу, у него даже заказы были, от соседних помещиков.
Я возьму себе одну? На память? Рита перебрала несколько и выбрала, как ей показалось, не слишком вычурный, с сине-зелеными самоцветами.
Я буду писать книгу о вашем имении, о вас и вашей семье, Петр Сергеевич обходил по кругу клад и аккуратно фотографировал отдельные предметы.
И могу упомянуть вашего мастера, выложить фото его работ. Действительно, он был чрезвычайно талантлив
Графиня выпрямилась, отстранилась, затем медленно поплыла из комнаты куда-то вверх по лестнице на второй этаж:
Семен он вилы схватил и пытался меня защитить Его изрубили всего Топорами И, уже совсем издалека, тихо донеслось:
Напишите и об этом тоже.
***
И снова ослепительно белый снег, и золотые купола, проплывающие мимо, только в другую сторону, в сторону Москвы. Но машина другая. И за рулем Тимур.
Внедорожник шел по асфальту ровно, мягко подпрыгивая на ухабах, и головная боль потихоньку замирала. В салоне висела настороженная тишина. Не совсем, правда, тишина. Павлина тарахтела, как взбирающийся на крутую горку мотороллер: то замирала, набираясь сил, то захлебывалась от переполнявших чувств и воспоминаний про полный приключений день. Тимур занимал в ее неумолчном потоке первую роль. Она пользовалась тем, что тот ее не слышит, и не стеснялась в эпитетах: Тимур то, Тимур это. Получалось, что только благодаря ему все нашли этот клад. Ах, как он сказал графине «прошу вас, мадам» ах, как он пытался защитить Риту и Ванечкуах, какой он сильныйразломал кирпич, закрывавший тайник в стене, с одного удара
Ну, все, хватит! не выдержала Рита, замолчи уже! И так голова болит
Тимур крепко сжал руль и, не поворачивая голову, угрюмо буркнул:
Я и так молчу
Рита виновато уставилась в боковое окно, подумав, что случайно зря обидела человека. Он же не слышит призраков. И все-таки часть правды в словах Павлины есть. И про то, что стоял рядом, когда было страшно, и про стену. Как бы, действительно, она, Ванечка и совсем немолодой историк управились с кирпичной кладкой, продержавшейся почти сто лет? Она скосила глаза на надутую Павлину. Та прижалась сзади к сиденью водителя, отвернулась, сердитая, от Риты и молча гладила Тимура по голове.
Рита вздохнула, повернулась к своим двум спутникам и проворчала:
Извините. И ты, Тимур, и ты, Павлина. И спасибо за помощь.
Тимур провел рукой по мягко шевелящимся волосам на голове и заулыбался:
Так это ты Павлине сказала замолчать? Что, сильно достает?
Тарахтит от самого имения, не переставая
Я, между прочим, все слышу. Что это вы разговариваете, будто меня здесь нет? Павлина переместилась на заднее сиденье, устроилась и завела снова:
А еще Тимур сказал
Ой, не начинай, а?
Рита схватила лежащий между сиденьями маленький фонарик и шутливо замахнувшись, кинула в подругу. Фонарик ударился о спинку сиденья, отскочил и упал на пол. Павлина возмущенно покрутила пальцем у виска и прошипела:
Вы все равно молчите! А Тимур увидев, что Рита нашаривает еще какой-нибудь предмет, чтобы кинуть, обиженно затихла.
Весело вам! ухмыльнулся Тимур, когда увидел в зеркало заднего вида, как его фонарик отрикошетил от сиденья.
А ты в самом деле воспитанник Петра Сергеевича? Вы такие разные Он историк, а ты черный копатель
Ну, так мы и пересекаемся. Он рассказывает, где шли сильные бои под Москвой, а я там копаю.
Ты этим живешь? Нигде не работаешь?
Не работаю. Не люблю границы. Это нельзя, то нельзя, так не скажи, здесь не кури.
А сколько тебе лет? вырвалось у Риты, и она вдруг покраснела.
И спроси, у него девушка есть? почувствовала она внезапный холод в затылке. Это подскочила Павлина, она не умела долго обижаться.
Двадцать семь. Я не тунеядец, вообще-то. У меня незаконченное высшее, но военную кафедру я прошел, так что служить мне не нужно, и я не скрываюсь. Просто отчислили с пятого курса. Менты меня тогда задержали с трофейным оружием, я как раз из экспедиции возвращался, осенью. Думал, выхолощу, чтобы не могло стрелять, и дяде Пете сдам, он коллекционерам продаст. Он часто мне помогает, у него много коллекционеров знакомых. И так глупо попался до сих пор стыдно Ну, вот и все про меня. А, да, про воспитание
Впереди показался знак заправочной станции и Тимур, включив поворотник, свернул. Заправив машину, которая сразу будто стала выше и даже хрюкнула приветствие, когда хозяин в нее сел, Тимур продолжил:
Мой отец и дядя Петя были друзьями. Папа умер. Когда мне было десять. И дядя Петя меня воспитал.
А мама? Где твоя мама?
Рита испуганно вцепилась себе в брюки. Павлина быстро переместилась в ноги Рите, присела и положила голову ей на колени она знала, как подруге трудно было вспоминать про родителей.
Мама? Дома. У себя. Я живу отдельно. Все нормально.
От Тимура не укрылась реакция Риты. Он пожал плечами:
Она на заводе работает. Мы общаемся по скайпу почти каждый день. В гости езжу. Ну да, редко, пару раз в месяц. На выходные. Подкормиться. Ну, вот как-то таки живем. Ты что? Ты плакать, что ли, собралась?
Тимур опять включил поворотник, припарковался на обочине, и повернулся к Рите:
Расскажи.
Он неуверенно протянул руку и осторожно погладил Риту по лохматой макушке. И Риту словно прорвало. Давясь слезами, впервые за эти страшные полгода одиночества, она нашла родственную душу, что-то услышала в его голосе, в том, как он сказал: «папа умер». Все. Она рассказала ему все. Про аварию, похороны, тетю Варю, работу, сон несколько дней назад, браслет и книгу, призраков, а также про покушение в Театре Армии, черный тягучий взгляд и незнакомца, который гладил ее по лицу. Тимур не торопил ее, достал откуда-то из недр своей отзывчивой машины термос с горячим чаем, мягкие маленькие булочки с вареньем внутри, и, не переставая слушать, накормил ее, а заодно вытер слезы. Уже стемнело, машина мигала аварийками на трасе, мимо проплывал, сияя фарами, нескончаемый поток автомобилей. Суббота, все спешили отдыхать.
Прости. Не пойму, что на меня нашло.
Рита всхлипнула последний раз, достала телефон, чтобы чем-то занять дрожащие руки, и прочла последние смс.
Петр Сергеевич уже давно Ванечку отвез. Это я нас задержала. Я больше не буду рыдать. Поедем? Ты сам где живешь?
Тимур тронул осторожно машину, встраиваясь в поток, улыбнулся:
Мы почти соседи, я живу, оказывается, на параллельной улице. Поэтому дядя Петя нас так разделил. Сам пацана повез, а мне велел тебя доставить до подъезда, Тимур почувствовал, как опять зашевелились, словно от ветра волосы у висков и весело поправился, тебя и Павлину.
Свет в салоне Тимур не включал, ехали молча, даже Павлина притихла. Через несколько километров Тимур вдруг опять резко свернул на обочину и остановился. Машина расстроенно замигала аварийками. Тимур повернулся к Рите:
В общем Я сначала не хотел рассказывать. Но раз так получилось
Папа и дядя Петя были друзьями с детства, выросли в одном дворе. Дядя Петя после архивного института увлекся историей подмосковных имений, а папа был химиком, он изобрел какое-то особое средство, которое позволяло искусственно старить металлы. Мои детские воспоминанияэто дом, пропахший химикатами, папа, что-то пишущий в свой дневник, мама, рассказывающая мне сказки на ночь. Мне было десять, когда дядя Петя нашел свой первый клад. Друзья решили подделать под старину несколько монет-новоделов и добавить их в общую кучу. Тогда монеты получали бы историю, и цена соответственно вырастала. Довольно сильно. И монеты были редкими, такими квадратными. Времен Екатерины. Ну, а закончилось все ужасно. Их разоблачили, и папа взял всю вину на себя. Его арестовали, но он провел в камере всего несколько дней. Написал оттуда письмо дяде Пете, мне мама говорила В общем у него не выдержало сердце.
Тимур долго молчал и, наконец, глухо выговорил:
Теперь и ты знаешь все про мою семью
Он вышел из машины, прислонился к ее уже остывшему боку, достал из кармана пачку, и, прикрыв от ветра сигарету, закурил. Сделал несколько быстрых неглубоких затяжек, щелчком отбросил ее подальше в грязный сугроб и вернулся в салон:
Ну, все. Теперь точно поехали.
Хорошо, что было темно. Рита тихо глотала вновь нахлынувшие слезы и очень боялась, что Тимур их увидит. Вряд ли он отблагодарит ее за жалость.
***
Они подъехали к дому, когда вечерние сумерки окончательно сменились на ночные, полыхали светом прямоугольники окон в обрамлении черных стен, во дворе стояла чуткая тишина, прерываемая скрипом снега под ногами запоздавшего прохожего.
Тимур выгрузил Ритину сумку, запер за девушкой машину, подошел к подъезду и молча ждал, пока та справится с домофоном.
Рита тихо психовала. Как ей вести себя с Тимуром? Донесет он ее сумку до двери в квартиру, и что дальше? Пригласить на чай? Или поблагодарить и попрощаться? Но ни того ни другого делать не пришлось. Едва они вышли из лифта, как Тимур напрягся и шумно вдохнул, вся его фигура напряглась, он сделал пару осторожных шагов и огляделся, словно почувствовал опасность.