Что же, будешь теперь верить, что не сэр Гарлей стучал на нашем петербургском сеансе?..
Как ни весело было графине торжествовать над соперником в лице барона Адольфа, она со жгучим нетерпением ожидала минуты, когда останется одна в своей спальне и прочтет сообщение духа.
И вот желанная минута наступила. Раздевшись наспех, Вера отослала горничную, заперлась на задвижку и разложила на столе таинственное писанье, но увы! ее поверхностного знания немецкого языка не хватило на трудную работу. Разобрав кое-как крупный, довольно четкий, хотя и старинный почерк, она не справилась с большей частью непонятных для нее старинных выражений, поняла одно, что речь шла о какой-то Бланке, о братоубийстве, о чьем-то портрете, и что окончательного решения тайны надо искать в Северной башне.
«Верно, в той кладовой, куда меня не пустили», думала Вера, засыпая, когда на башенных часах давно пробило четыре.
Глава IV
Маша, так начала графиня, как только они уселись втроем за утренний чай, я тебя вчера обманула
Баронесса удивленно взглянула на подругу.
Ты, кажется, удивляешься, что я назвала тебя Машей?
Да, меня так называла одна мама; ты же никогда.
Не пришло бы в голову назвать Машей и сегодня, если б не она приказала ничего не говорить тебе до утра.
Разве мама говорила вчера с вами, пока я спала? спросила Мари дрожащим от волнения голосом. Моя милая мама Что же она вам сказала?
Прочти, вот что записано мной по стукам, и заметь, по-русски
Мама не любила говорить с нами ни на каком другом языке. В этом, также как и в имени Маша, я узнаю ее.
Прочти, пожалуйста, вслух, Мари, ведь я ничего не знаю, вмешался барон.
Но взволнованная баронесса прочитала про себя и молча подала листок мужу. На глазах ее блистали слезы.
Видишь, Адольф, как они там о нас заботятся. О, моя милая мама ты была вчера со мной!.. Почему же я этого не почувствовала, не сознала? Хотя бы ты во сне показалась мне.
А то, что написала Мари, графиня?
Как я написала?
Да. Ты все время, пока спала, быстро писала, но я не сумела понять твоего писания, оно по-немецки и каким-то странным языком. Надеюсь, барон разберет и расскажет нам
Позвольте мне листок, я переведу вам по-французски, или по-русски, как прикажете
По-русски, по-русски, закричала Мари, ведь ты знаешь наш язык, иначе я ни за что бы за тебя не вышла!
Пока барон, удалившись в кабинет, взволнованно принялся за рукопись жены, Вера рассказала ей все подробности знаменитого сеанса, и баронесса, под влиянием своего твердого убеждения в охранении любимой матери, выслушала все совершенно покойно, нисколько не пугаясь.
Так это один из баронов Ф. водил моей рукой?
Водил ли твоей рукой, или каким иным, для нас непонятным способом заставлял тебя писать. Так сказал дух твоей матери, больше мы ничего не знаем и не имеем никакой возможности проверить ее слова.
Я не нуждаюсь в проверке, я верю и так всему, что скажет мама, я так счастлива, Вера, что она бывает иногда со мной! Ты ее не знала, она была такая добрая, такая святая женщина, если б я могла, хотя сколько-нибудь, походить на нее!
Постарайся, это в твоей власти, конечно, с помощью Господней!
Прошло более часа, прежде чем вернулся барон, но подруги, увлеченные своим разговором, почти не замечали его отсутствия; их остывшие чашки стояли нетронутыми на столе.
Вот, mesdames, что я разобрал, сказал барон, входя в столовую с двумя листками бумаги в руках, все это так чудесно язык характерный, позапрошлого столетия, и я не без труда разобрал его, почерк тоже очень старинный Что же это такое?.. Я решительно теряю голову
Читай скорее, после поговорим, закричала Мари.
Слушайте.
«В этой самой комнате, возле камина, сто сорок лет назад, я совершилстрашно вымолвитьужасный, противоестественный грех братоубийства. Несчастный Бруно, умирая от моей руки, проклял учреждение первородства, бывшее коренной причиной наших распрей и моего преступления. Его проклятие тяготеет над всеми первенцами нашего рода. Адольф может снять его, если исполнит завещание Бланки. Мне дано показаться ему в сей ваш момент, чтобы удостоверить его в нашем существовании и научить молиться. Вы найдете завещание в старой кладовой Северной башни, в углу, у левой стены, в ее портрете. Снимите раму и увидите, кроме тетради, небольшой плоский ящик с драгоценностями. Я читаю в сердцах ваших, вы неспособны ими воспользоваться для себя, вы успокоите блуждающую тень нового Каина.
Портрет ее, моей невинной жертвы, должен быть восстановлен на принадлежащем ему месте, между мною и моим наследником, на пустом месте в картинной галерее, которое я не позволял занимать ничьим другим портретом.
Перед смертью телесной, по милости Творца, я раскаялся в моем грехе и горько его оплакал.
Я хотел искупить его насколько это было в моей власти. Жестокий сын моей второй жены, мне тяжело называть его моим сыном, не допустил дряхлого старика, разбитого горем и угрызениями совести, поступить так, как повелевала ему честь и совесть, возвратить внукам Бруно то, что принадлежало им по нраву. Теперь все неправильно присвоенное отцом моим и мною уже вышло из рода. Чем вы владеете, то ваше.
Единственный потомок Бруно, оставшийся в вашем миреосьмнадцатилетняя девушка, Зельма Фогт, дочь банщика Фреда в бывшей рыбацкой деревеньке. Адольф хорошо его знает. Мать ее происходит по прямой линии от законного брака Бруно и Бланки, что можете проверить, по прочтении дневника Бланки, из сохранившихся старых писем. Девочка страдает сердцем, вы составите ее счастье.
Не отвернитесь от вашего преступного предка, молитесь за нас всех молитвою веры и сострадательной любви. Недаром Провидение соединило Адольфа с православной женою. Мария, по своей вере и по воспитанию благочестивой матерью, умеет молиться сердцем за отшедших. От молитвы ее и ее детей придет наше окончательное успокоение.
Как только исполнится завещание Бланки, проклятие Бруно потеряет свою силу, и первенцы нашего рода получат возможность проводить роковой день 15 июня в своем наследственном замке, я перестану блуждать по вашей почве, не находя на ней покоя. С меня снимется проклятие Каина и я соединюсь с моими близкими по духу в блаженной вечности.
Барон Адольф IV фон Ф.»
Барон читал стоя, торжественным голосом, бессознательно возвышая его с каждой строкой. Окончив чтение, он в утомленьи опустился в кресло возле жены. Наступило продолжительное молчание. Мари первой прервала его.
Это правда, что ты знаешь банщика Фреда Фогта?
Знаю банщика Фреда в Дубельне, его все знают, я не раз занимал у него деньги, бывая на морском берегу гвардейским офицером. Но как его фамилия, не помню, есть ли у него дочь, не знаю.
Теперь пойдемте в кладовую, сказала графиня, а завтра, если действительно найдется завещание, мы все поедем в Дубельн.
Надо дождаться отца, задумчиво сказал Адольф, владелец не я, все зависит от него.
Неужели ты думаешь, что папа не согласится исполнить требование Бланки?
Нет, не думаю, но все-таки действовать без его разрешения не смею.
Баронесса позвонила и приказала вошедшему лакею спросить у управляющего ключ от кладовой.
Глава V
Минут десять спустя наши исследователи таинственного в природе стояли все трое перед тяжелой железной дверью на площадке. Не без труда повернулся огромный железный ключ в заржавевшем замке, и их глазам предстала довольно большая четвероугольная комната, до потолка заваленная разным хламом.
Разбирайте все вот в этом углу, около левой стены, и выносите на площадку, сказал барон призванным лакеям, нам надо отыскать старинный портрет моей прабабушки.
Началась медленная разборка, поднявшая целые облака пыли; поневоле пришлось графине и баронессе выйти пока на лестницу, но барон Адольф терпеливо чихал и кашлял, управляя поисками.
Наконец, и не без труда, вся левая сторона кладовой была очищена от множества седел, безногих столов, искалеченных стульев, ее наполнявших, и в самом углу, заслоняя его, показалась тяжелая мраморная доска, вероятно, от какого-нибудь огромных размеров комода.
Идите, mesdames, мы у самой цели, закричал барон, когда лакеи общими усилиями принялись отодвигать доску.
Нашелся портрет? послышался нетерпеливый голосок Веры с порога.
Еще не знаем, что скрывается за мраморной доской.
Тут ничего нет, господин барон, кроме плесени и грязи, сказал дворецкий, почтенный старичок, носивший Адольфа на руках и тотчас же заподозривший, что в этих поисках господ скрывается нечто, связанное со вчерашними происшествиями.
Вся прислуга привыкла ожидать с любопытством и почти без страха вечеров 15 июня, как чего-то ставшего обыкновенным по своей повторяемости. Правда, немало бывало толков, когда какому-нибудь смельчаку, забиравшемуся в роковой вечер по соседству с таинственным коридором, удавалось слышать шаги и стуки, но потом опять все забывалось до следующего 15 июня.
Неужели ничего нет? Быть не может, сказала разочарованным голосом баронесса, заглядывая в угол, действительно заросший на несколько вершков плесенью и чуть не столетней паутиной. Пожалуйста, попробуйте очистить всю эту грязь, смотрите, тут точно какой-то выступ, прибавила она, дотрагиваясь носком своего ботинка до грязного угла.
Стена, сказал барон.
Нет, не стена, а какой-то твердый выступ, и, как мне кажется, не каменный, а деревянный.
Сам дворецкий принялся за очистку грязи и вскоре показалась почерневшая от времени доска.
Какая-то картина в раме, не правда ли? воскликнула Мари.
Точно так, Frau Baroness, должно быть, портрет, который вы ищете, отвечал дворецкий, приподымая тяжеловесную раму, которую сам Адольф с триумфом понес в роковой кабинет, в сопровождении поддерживавшего ее дворецкого.
И барон, и обе дамы были так поражены успехом поисков, в котором всякий в глубине души невольно сомневался, что все они как будто онемели; на Мари и на графиню нашло вчерашнее торжественное настроение, под влиянием которого они молча последовали за бароном вниз, нетерпеливо стремясь увидать портрет. Но, увы! не было никакой возможности рассмотреть даже и того, было ли что нарисовано на загрязненном и заплесневелом полотне.
Его придется реставрировать, теперь ничего не разберешь, прикажите, барон, вынуть его скорее из рамы, только осторожнее, чтобы не разорвать, сказала Вера, нагнувшись над находкой, положенной на большом столе перед диваном. Тут, наверное, есть двойное дно, смотрите, как толста рама, я никогда такой не видала, прибавила она, ощупывая дерево.
Пришлось призвать столяра, и тот с помощью инструмента отделил заднюю доску. Обе дамы, да и сам барон сгорали от нетерпения.
Тут что-то черное! закричала Мари, когда доска была вскрыта. Верно, обещанный ящик!
Однако первая находка, заключавшаяся в действительно существовавшем в раме двойном дне, оказалась кожаным, продолговатым, довольно плоским мешочком без малого в поларшина длиной; около него, с другой стороны, в нарочно устроенном углублении нашелся деревянный, тоже плоский, но квадратный ящичек, легко поддавшийся инструменту. Из него выпало колье, серьги, пряжка и склаваж из замечательно крупных бриллиантов и изумрудов чрезвычайно тонкой старинной отделки. Но камни так потускнели, что их почти можно было принять за стекляшки.
Обе дамы так заинтересовались ими, рассматривая и оттирая их платками, что совсем забыли о мешочке, которым занялся барон, не зная, как открыть его, так искусно был он заделан.
Так вот зачем ходило привидение, за кладом! вырвалось у старого дворецкого. Ну, как оно рассердится, что вы завладели им, господин барон!
Не рассердится, нам не только дозволено, но приказано отыскать его, чтобы возвратить по принадлежности, ответила Мари.
Кем приказано? не утерпел спросить дворецкий, имевший в баронской семье свои привилегии старого, верного слуги.
Баронесса шутит, кто же мог приказать это? Мы прочли в старинных бумагах, что есть в кладовой портрет и в нем бриллианты, ответил Адольф, показывая старику глазами на столяра, при котором он, понятно, не желал говорить всей правды. Мари, прибавил он, помоги мне открыть мешочек, я ничего в нем не понимаю, он как-то мудрено устроен, без всякого шва.
Так разрежьте его, барон, вмешалась графиня, протягивая к мешочку руку. Удивляюсь вашему немецкому терпению.
Вы забываете вашу русскую пословицу, графиня, поспешишьлюдей насмешишь! Разрезая, можно попортить то, что в нем. Да, признаться, мне и мешочка жаль, это своего рода редкость.
Но Вера его не слушала; она внимательно рассматривала мешок, и, наконец, в одной из узких сторон открыла внутренний, незаметный замочек. Мешок оказался старинным портфелем из необыкновенно толстой кожи. После многих напрасных попыток с помощью перочинного ножичка удалось-таки так прижать пружину, что тайна открылась. В портфеле лежало несколько пожелтелых листов пергамента.
Отпустив столяра и дворецкого, Адольф принялся разбирать рукопись, но это оказалось гораздо труднее, чем прочитать загробное сообщение барона Адольфа IV. Неразборчивый, старинный, к тому же довольно мелкий почерк видимо неумелой руки представлял чуть не в каждом слове почти непреодолимые затруднения. Разобрал он, и то с большим трудом, только несколько строк, стоявших на первой странице и более крупно написанных:
«Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, это мое завещание. Баронесса Бланка фон Ф., законная супруга, а теперь вдова барона Бруно, второго сына барона Адольфа III фон Ф., рожденная фон Ротенштадт.
Но прежде всего я хочу, чтобы сострадательная душа, которой, я надеюсь в том на милость Божию, попадется когда-нибудь эта тетрадь, узнала мою горестную историю и из нее мое право на следующее далее завещание».
Даже на прочтение этих строк потребовалось не менее десяти минут; дамы потеряли терпение и, оставив барона разбирать одного, удалились в другой угол кабинета на маленький диванчик, более удобный, чем остальная старинная мебель, и там принялись отчищать нашатырным спиртом бриллианты, полушепотом разговаривая между собой, чтобы не мешать барону.
Это такая прелесть, говорила Вера, любуясь отчищенным ею склаважем. Я уверена, что настоящий любитель древностей из английских лордов не пожалеет за него одного десяти тысяч фунтов стерлингов. Если Зельма Фогт действительно существует, она сделается небедной невестой, любой гвардейский офицер женится на ней, пожалуй, особенно, если она хороша собой.
Мари задумчиво оттирала старинную пряжку, засматриваясь от времени до времени на возвращающийся блеск крупных камней.
А что, если никакой Зельмы нет? продолжала графиня. Драгоценности эти будут твоими по праву, надеюсь, ты с ними не расстанешься. Уступи мне эту пряжку, остальное не по моим средствам. По древности и работе этим вещам цены нет, я почти желаю, чтобы они остались у тебя.
Я ни за что ими не воспользуюсь, отвечала Мари. Если Зельмы нет, я буду умолять папа, чтобы он вырученную за них сумму пожертвовал на какое-нибудь богоугодное дело.
Это почему? Я, во всяком случае, покупаю пряжку, во что бы ее ни оценили, ни за что с нею не расстанусь!
Тыдругое дело, ты не баронесса фон Ф., мне же, я уверена, наследство измученной Бланки принесло бы несчастье.
Вот это уже прямое суеверие с твоей стороны, если бриллианты окажутся без наследников.
Ни за что, ни за что, повторила Мари, содрогаясь и взглянув по направлению к камину.
Вдруг послышалось, как бы в отдалении, три глухих стука.
Это что? вскрикнула баронесса. Опять стуки!
В ту же минуту, точно отвечая на ее возглас, отворилась большая дверь, ведущая в гостиную, и на пороге кабинета показалась рослая фигура старого барона.
Очень вы любезны, заговорил он, совсем обо мне забыли, я должен был взять кабриолет у начальника станции. Понимаю, что присутствие графини прибавил он, обращаясь в сторону молодой женщины.
Глава VI
Мари бросилась ему навстречу, не выпуская из рук пряжки. Погруженный в чтение, Адольф ничего не слыхал и не видал, даже не заметил появления отца.
Папа, заговорила поспешно, задыхаясь от волнения, баронесса, протягивая свекру пряжку и забывая с ним поздороваться. Посмотрите, что мы нашли. Теперь вам уже не придется уезжать из замка каждое 15 июня.