Нам нужно продержать труп в таком положении полчаса. В древности не умели пользоваться токами такого напряжения и возились над этим целых двенадцать часов. В течение такого продолжительного времени труп портился и в большинстве случаев опыт выходил неудачным. А между тем, сила электричества необходима при действиях такого рода. Это, так сказать, последняя станция вещественного мира и здесь уже соприкасается астральная материя с грубыми формами земной жизни. Теперь довольно, прекратите ток!
Моравский разъединил провода.
Далее мы перейдем к магнетическим пассам. Перенесем тело на постель.
Они перенесли значительно потеплевший труп на невысокую кровать и положили его навзничь на мягкий матрац. Фадлан низко наклонился и ритмическим движением рук стал насыщать своим флюидом распростертое перед ним тело.
Он держал обе руки, ладонями вниз, над лбом девушки, затем разводил их и медленно вел свои руки вдоль всего тела на расстоянии полувершка до самых ступней. Здесь он с силой сжимал свои пальцы в кулак и сейчас же разжимал их. Потом снова приводил руки, ладонями вниз, к неподвижно лежащей перед ним голове. Тяжелое дыхание с трудом вырывалось из его плотно сжатых губ, жилы на лбу надулись и глаза горели внутренним огнем. Через пять минут Фадлан снова обратился к Моравскому.
Освободите веревки аппарата и проденьте кольца под руки Таты. Вот так. Теперь поверните ручку, шесть или семь оборотов колеса. Так. Это подвешивание необходимо после пассов.
Моравский исполнил все указанные действия и теперь труп висел над кроватью. Стриженая голова его низко склонилась над грудью и ноги едва касались тюфяка.
Очень хорошо! пробормотал Фадлан. Теперь приведите в действие рентгеновский аппарат. Поставьте экран, возьмите микроскоп и приготовьтесь смотреть.
Моравский приблизил глаз к окуляру.
Вдруг он вскрикнул.
В чем дело? спросил Фадлан. Рассказывайте мне, насколько возможно хладнокровнее, что вы видите. Мне нужно знать, чтобы действовать дальше.
Боже мой, какое отвращение!.. Отчаянное сражение между миллионами противных чудовищ, бросающихся друг на друга! Что это такое?
Это только бациллы, гнилостные бациллы, мой друг! Бациллы, хотевшие пожрать человеческое тело. С ними борются ожившие микроорганизмы, стерегущие нашу жизнь. Мое предсказание начинает исполняться Они достаточно страшны, не правда ли?
Отвратительны! Никакое воображение не может себе их представить И их тысячи тысяч, целые полчища!
Если бы мы обладали микрофоном той же силы, какой мой микроскоп, мы услышали бы шум, с которым не сравнился бы пушечный грохот любого современного сражения. Этот микроскоп стоил мне нескольких лет упорного труда и вычислений, зато наблюдение и пользование им дает превосходные результаты. Позже я покажу вам его устройство во всех деталях. Если бы не ваше теперешнее наблюдение, профессор, я, должно быть, уже бросил бы пассы. Я совершенно изнемог. Но микроскоп говорит, что сражение уже началось. Будем помогать слабейшему.
Фадлан с новой энергией возобновил свои магнетические пассы. Его нервы, мускулы и воля соединились вместе и развивали страшное напряжение. Никогда еще не употреблял он такого гигантского усилия. Он больше уже не говорил и не шутил. Его глаза, казалось, жгли лицо умершей, его дрожащие руки производили быстрые пассы над ее щеками, шеей и грудью.
Смотрите же!
Моравский повиновался.
Что вы видите?
Вы правы. Сражение кончено. Страшных чудовищ нет. Немногие оставшиеся как будто теряют свои последние силы.
Так. Нужно, чтобы они умерли, чтоб Тата воскресла. Жизнь всегда кончается смертью, а смерть жизнью, это фатальный и вечный круг. Положим тело на кровать. Мне нужно набраться сил, я изнемогаю
Немного отдохнув, Фадлан опять повернулся к трупу, снова лежавшему теперь на кровати, и возобновил свои пассы.
Вдруг он сказал вполголоса, но резко и определенно:
Две капли кислоты на грудь, каплю брома в ноздри!
Моравский исполнил предписанное. Весь дрожа, он отскочил, как ужаленный, от кровати.
Ах!.. Я вижу вижу тень, я не галлюцинирую! Я ясно вижу светлую тень, неясную, расплывчатую, но совершенное отражение, двойник Таты! Это привидение с закрытыми глазами, с неподвижным лицом Оно обнимает труп своими руками какой ужас!.. Теперь оно исчезает Я больше не вижу ничего.
Это вас удивляет?
Привидение пропало.
Воскрешение почти произведено, астрал вошел в материю, вот и все! Вы увидели астральное тело уже ожившего человека, потому что волнения этой ночи довели ваши нервы до высшего напряжения и утончили все ваши чувства. Самое главное сделано. Я возобновлю мои пассы. Это уже не пассы призывания, которые я нашел первым; это пассы, известные каждому магнетизеру. Не попробовать ли нам искусственное дыхание? Я вдуну жизнь в легкие моей пациентки.
Он приблизил свои губы к губам Таты. Потом снова обратился к Моравскому.
Будьте добры дать мне маленькое зеркало
Фадлан приблизил зеркало к лицу Таты.
Победа! вскричал он. Стекло потускнело.
Не может быть, дайте посмотреть! Дайте посмотреть! пробормотал Моравский.
Смотрите, сказал Фадлан.
Боже мой! простонал Моравский, глядя на действительно потускневшее стекло.
Смерть побеждена, летаргия проходит. Перед нами живая больная, погруженная в глубокий сон, слегка гипнотический. Скорее горчичники к ногам. Две капли кислоты достаточно!
Моравский быстро исполнил предписание Фадлана.
IV
Прошло еще полчаса, томительных, долгих полчаса.
Фадлан внимательно следил за пульсом своей пациентки. Теперь уже почти ничто не свидетельствовало о том, что Тата была мертвой и, если бы не синеватая бледность лица, она имела бы вид спокойно спящей девушки. Грудь ее вздымалась легко и спокойно, губы были полуоткрыты и дыхание становилось все глубже и глубже.
Фадлан выпустил бледную руку Таты, рука эта так и осталась висеть в воздухе.
Вы видите, дорогой коллега: состояние каталепсии. Это уже для вас совсем обычно, сказал Фадлан. Теперь приступим к пробуждению.
Я полагаю, заметил Моравский, что следует устранить все то, что могло бы поразить ее при пробуждении. Посмотрите, ведь она совсем обнажена!
Длинные ресницы Таты чуть дрогнули.
Вы видите, она даже, кажется, слышит?
Вы правы, коллега, я упустил это из виду.
Они не без труда одели девушку и перенесли ее на мягкий диван. Тата не реагировала на довольно бесцеремонное обращение с собой обоих докторов.
Теперь будем будить, сказал Фадлан.
Он взял большой гонг и громко ударил в него: дребезжащий звук разнесся по всей лаборатории и замер где-то наверху под самым потолком. Но Тата осталась без движения. Он ударил второй раз, эффект был тот же. При третьем ударе веки Таты вздрогнули, точно будто бы она хотела открыть глаза.
Вот пробуждается, пробормотал Фадлан.
При следующем ударе по всему телу Таты пробежало как бы легкое содрогание.
Вы видите, коллега?
Мне кажется, что я сплю, сказал Моравский.
Фадлан с силой ударил еще раз в гонг и сказал властным и проникновенным голосом:
Наталия! Наталия! Встань!
Тата медленно, как бы вне себя, поднялась с дивана. Она подняла руки, глаза ее широко и испуганно открылись, ее губы исказила судорога и она с ужасным криком снова упала на диван.
Фадлан торжествовал, Тата воскресла.
Он наклонился к уху Моравского и сказал шепотом:
Возьмите карандаш и бумагу: нужно записывать все, что произойдет, все слова. В интересах науки, не упускайте ни малейшей подробности Я не совсем уверен: Тата ли это?
Как так? Кто же это, если не Тата? Я вас не понимаю, что вы хотите этим сказать? удивленно возразил Моравский.
После, после! Она начинает говорить.
Действительно, Тата попыталась что-то сказать. Губы ее двигались, руки перебирали оборку платья. Наконец, чуть слышно она проговорила:
Что со мной?.. Где я?..
Фадлан подошел к дивану и, пристально глядя на нее, как бы магнетизируя своим взглядом, ответил:
Вы выздоровели, вы поправились. Вы здоровы.
Здорова Здорова
Да, совершенно здоровы. Вы можете подняться и начать вашу обыденную жизнь. Вы нас знаете.
Мою обыденную жизнь Я вас знаю
Она мутными глазами смотрела вокруг себя.
Вы еще спите, повторил Фадлан. Проснитесь! Посмотрите на меня хорошенько.
Да, да Я как будто вспоминаю Но я не знаю вашего имени, у меня не хватает слов.
Я доктор Фадлан, вы меня знаете. Может быть, вы меня и забыли. Но посмотрите внимательнее; вот Петр Иванович Моравский, профессор, старый друг вашей семьи.
Да, да. Петр Иванович Моравский. Профессор.
Дитя мое, Тата, неужели вы меня не узнаете? огорченно воскликнул Моравский.
Тата глубоко вздохнула.
Теперь да, я вспоминаю. Только у меня точно какие-то перерывы в памяти. Я видела страшный сон. Ах, какой сон!
Вы его нам расскажете?
Сон. Ах, какой сон!
Должно быть, что-нибудь страшное, сказал Фадлан. Вы сильно вздыхали и мучились и я вас разбудил, чтобы узнать, что именно вы такое видели.
Какой сон!
Расскажите же его нам.
Дайте мне немножко оправиться
Пожалуйста, пожалуйста. Сделайте одолжение.
Ах, какой сон! Мне больно от ожогов
Ее взор упал случайно на гроб, который так и остался стоять с беспорядочно свернутыми на сторону подушками и со сброшенной крышкой. Со страшным криком она вскочила с дивана и застыла на месте.
Вы хотели меня заживо похоронить? вся дрожа, пролепетала она.
Вовсе нет, ответил Фадлан. С чего это вы взяли? С какой стати явилось бы у нас такое дикое желание? Не пугайтесь и не возбуждайтесь попусту, вовсе не нужно и незачем так нервничать и волноваться Вы все еще не верите? Послушайте, я повторяю: ни у одного из нас двоих ни на минуту не было подобной нелепой идеи. Уж если на то пошло, так было, напротив, как раз наоборот.
Как? Наоборот?
Спросите у Моравского.
Моравский подтвердил:
Верно, наоборот. Доктор говорит правду, никто не хотел сделать вам ни малейшего зла.
Но этот гроб?.. Лампады? Я хочу знать, что это значит?
И, сделав несколько шагов вперед, она отшвырнула ударом ноги гроб в дальний угол лаборатории, как будто это была ничтожная щепка.
Однако! изумился Фадлан. Вы сделались страшно сильной за время вашего магнетического сна Первое наблюдение, запишите, коллега.
Записываю.
Тата видимо сдерживала свой гнев и со злобой сказала Фадлану:
Я хотела бы поступить с вами так же, как я поступила с этим гробом: я чувствую, что вы хотели меня похоронить.
Вовсе нет. Что с вами? Что за навязчивая идея засела в вашей голове?
Объясните же мне наконец как я к вам попала? Что все это значит?
Хорошо, я объясню вам все, если вы так любопытны Но объясню только в том случае, если вы меня будете слушать совершенно спокойно.
Доктор, угрожающе сказала Тата, я жду!
Я вам оказал такую услугу, какой никогда ни один смертный не оказывал другому.
Услугу?.. Инстинктивно я чувствую против вас что-то вроде ненависти. Это совсем не гармонирует с вашей предполагаемой услугой.
Фадлан рассмеялся.
Однако, за что же эта ненависть?
Да, доктор, ненависть и вражда. Это невольно. В конце моего сна я видела вас обоих так же ясно, как и теперь и Нет! Я буду молчать до тех пор, пока вы сами не разъясните всех этих странных и непонятных фактов.
Хорошо, пусть будет так. Слушайте же: прошло около, я полагаю, 19-ти часов как произошел случай очень печальный случай
Случай?
Да. Вчера утром в семь часов вы
Фадлан остановился.
Ну, говорите же. Я?..
Вы умерли.
Умерла?..
И настолько умерли, что над вами успели пропеть две панихиды.
В продолжение нескольких минут, показавшихся часами, воскресшая молчала. Жилы на лбу ее напрягались, она тяжело дышала, руки то сжимались, то разжимались казалось, она хотела отыскать в самых сокровенных тайниках своей памяти воспоминание об ужасе пережитой драмы.
Потом с угрожающим жестом она подошла к Фадлану и пробормотала почти шепотом:
Да да, все проясняется, все становится на свое место, все приходит в порядок, все! Так этот сон был не сном, а действительной жизнью? Это мучительное видение было не горячечным бредом, не галлюцинацией, не игрой расстроенных чувств? О, тяжелый сон, невообразимо ужасный сон, о котором я до сих пор не могу вспомнить без дрожи и страха! Боже мой! Я понимаю теперь, что этот сон или, вернее, его начало и середина, был только другой стороной смерти, или жизни, может быть, преддверием счастливой вечности. Но конец ах, это ужасное окончание! Какое счастье испытывала бы я теперь, если бы не было этого подлого конца! Я страдаю до сих пор, я вся дрожу еще и теперь, вся до корней моих бедных волос, которые вы так безжалостно остригли, грубые палачи! Да, отвратительный конец видения был, конечно, возвращением моей уже почти совсем освобожденной души, понимаете ли, просветленной, лучезарной и свободной души, в грязную тюрьму мертвого тела Моей души, которую, вероятно, ваша негодная воля заставила разными недостойными приемами отказаться от своей чистоты, белизны и света и войти в противные полуразложившиеся органы, в эти нервы, в эти мускулы, в эту кровь, уже свернувшуюся, которые снова сделались теперь моей сущностью, снова мной самой! Меня оторвали от созерцания бесконечного, чтобы погрузить снова в эту грязь Ужас, ужас и проклятие!
Это все, что вы можете нам сказать? Это ваша благодарность?
Вас благодарить? Вас благодарить?.. За то, что вы меня убили? с бешенством вскричала воскресшая.
Вы увидите, коллега, совершенно спокойно сказал Фадлан Моравскому, что пациентка нас убьет за то, что мы вернули ей жизнь
Вздор вздор и глупости! прервала она. Что такое убить? Усилием злой, а может быть, и доброй воли заставить перейти человеческое существо из этой жизни в другую, больше ничего, вот что такое убить! Так это обыкновенное убийство; но как назовете вы отвратительное дело, благодаря которому вы переводите одного из вам подобных из «той» жизни в эту? Это преступнее обыкновенного убийства, это страшнее страшнейшей из смертей! Обыкновенная смерть есть освобождение для чистой души, и языческие мучители оказывали, сами того не зная, громадную услугу мученикам на заре христианства. Но эта последняя гадость, подумали ли вы об этом? Этот страшный возврат от света к тьме, от солнца к мраку, насильственное погружение в глубину источника всех несчастий и всех слез, после полного забвения в бесконечной лазури! Эти новые цепи, отвратительная и страшная тюрьма, которую уже разрушил небесный ангел Ах, господин доктор, ах, господин Фадлан, и вы, его помощник, почтенный профессор, выпоследние из негодяев! И вы осмелились сражаться с самим Богом, вы, презренные неучи, бесстыдные фокусники, грошовые магнетизеры, жалкие идиоты с птичьим мозгом, без сердца и души!
Однако, что это за язык! возмутился Фадлан.
Я не узнаю вас, Тата, сказал Моравский. Вы ли это? Что за лексикон Откуда вы набрались таких выражений?
Воскресшая продолжала, не обращая внимания на возражения, возвысив свой голос почти до крика:
Добрый Наставник и Его ученики своей святой молитвой, мановением руки, взглядом, обращенным к небу, разрушили гробовую крышку и воскресили бедного мертвеца, который, полный здоровья и жизни, поднялся из темной могилы, славя Бога и радуясь дневному свету. Последние из негодяев, вы воспользовались для ваших целей несчастным телом девушки, выкраденным не знаю каким способом из могилы Вы, мрачные некроманты, слуги дьявола, вы подвергли меня, счастливую и спокойную, которая уже отдавала свою душу Отцу, электрическим разрядам, жгучим лекарствам, подвешиванию на веревках, точно на виселице Я не знаю, какими усилиями вы заставили дух войти в тело и вернули узницу в оковы тюрьмы Будьте же прокляты до конца ваших дней, до скорого конца вашей гнусной жизни!
Вы ошибаетесь, несчастная девушка, грустно возразил Фадлан. Я сейчас объясню вам, почему я позволил себе произвести над вами этот опыт. Но я раньше скажу, что, конечно, вы теперь имеете право смотреть на нас, как на мальчишек и неучей, потому что вы пришли оттуда, где нам предстоит еще быть. Но это только так кажется