Он бросился к Робби, схватил маленького мальчика и крепко прижал к себе.
Все в порядке, сказал он. Все хорошо. Я здесь.
ЧЕРНЫЕ ДАМЫ! кричал Робби.
Здесь никого нет. Все в порядке.
Он успокаивал и утешал своего сына, пока крики, а затем и плач не прекратились.
Робби поднял на него глаза.
А можно я буду спать с тобой и мамой?
Его так и подмывало сказать «да». Он был уверен, что защита, предоставляемая постелью взрослых, по крайней мере на эту ночь избавит его от кошмаров. Но Робби было восемь, ему шел девятый год, и спать со своими родителями было психологически нездоровым.
Нет, ответил он. Здесь с тобой все будет в порядке.
Но Черные Дамы доберутся до меня.
Нет таких существ, как Черные Дамы. Тебе просто приснился кошмар
Они существуют. Они живут на чердаке.
Нет. А теперь перестань так говорить, ты только еще больше пугаешь себя.
Он взял одеяло Робби и накрыл его.
Вот что я тебе скажу, приятель. Я останусь здесь, пока ты не уснешь, хорошо?
Робби кивнул, хотя Брэд понимал, что это ему не сильно поможет.
Хорошо.
Брэд уложил Робби и придвинул стул поближе к кровати. Он начал рассказывать историю о том, как ходил на подледную рыбалку в Канаде со своим дядей Ральфом, когда был маленьким мальчиком, но прежде чем добрался до своей первой поклевки, Робби уже спал. Он отодвинул стул и тихонько вышел из комнаты, выключив по пути свет.
Через некоторое время, в постели, ему показалось, что он услышал скребущийся шорох где-то в доме.
А через несколько секунд он уже крепко спал.
* * *
Я больше не могу этого выносить. Черт возьми, мы должны что-то сделать. Я, должно быть, прошлой ночью поспал только около трех часов.
Джоанна сочувственно кивнула.
Но что мы можем сделать? Мы уже все перепробовали. Я думаю, что мы просто должны позволить этому идти своим чередом.
Мы еще не все перепробовали
Она холодно посмотрела на него.
Я не хочу об этом говорить.
* * *
У Черных Дам было нечто большее, чем просто Щекочущие Пальцы. Их длинные скрюченные руки, похожие на гигантские клешни насекомых, теперь были заинтересованы не только в щекотке. Они больше не тянулись к нему и не пытались потрогать тайные места под мышками или на животе, чтобы заставить его смеяться.
Теперь они хотели заставить его плакать.
Длинные костлявые пальцы, с заостренными на концах черными ногтями, тянулись к его горлу, глазам и пальцам ног, пытаясь схватить его, вцепиться и сжать.
Он с криком проснулся.
* * *
После того как Брэд заснул, Джоанна долго смотрела в потолок с лепниной.
Ей самой не хотелось засыпать.
Она не хотела видеть сны.
Она не хотела видеть Черных Дам.
Это было то, о чем она никогда не говорила Брэду. То, о чем она никогда не сможет рассказать ему. В детстве ей тоже снились Черные Дамы. Они преследовали ее своими длинными Щекочущими Пальцами, потом своими длинными Царапающими Пальцами, потом
Она глубоко вздохнула. Ее родители тоже никогда ей не верили, хотя однажды ей показалось, что она увидела в глазах матери что-то такое, что могло бы могло быть пониманием. До сих пор она продолжала видеть Черных Дам до сих пор вот только до каких пор? Она не могла вспомнить. Воспоминания были расплывчатыми, нечеткими, хотя образ этих черных трепещущих ведьм был совершенно ясен в ее сознании.
Она хотела помочь Робби. Она хотела сделать для него все возможное, чтобы ему стало лучше, но не знала как. Какая-то часть ее хотела довериться ему, сказать, что она знает, что он не совсем спит, что он действительно видит то, что ему кажется. Но в то же время она понимала, что подобное признание повергнет его в ужас. Взрослые должны быть проводниками логического мышления, бастионами безопасности. Как сильно это разрушит его мир, если он узнает, что его мать тоже когда-то видела Черных Дам.
Когда-то?
По-прежнему. Она вздрогнула. Две ночи назад, когда Робби сказал, что Черные Дамы перешли от Щекочущих Пальцев к Царапающим, она снова увидела их во сне. Они были расплывчатымивсего лишь туманные очертания в обычной обстановке, но они были там, и она знала, что они хотят, чтобы она их увидела.
Но она не знала почему.
Она посмотрела на Брэда, который тихонько спал рядом с ней, широко раскрыв рот.
Он, вероятно, невинно грезилкатался на лыжах, ходил в походы или занимался какой-нибудь выдуманной работой. Или же он грезил реалистичнодумал о психиатрах для Робби и денежных проблемах.
Психиатры.
Может быть, ей стоит все рассказать ему?
Но нет. Он бы подумал, что ей тоже нужна помощь. Она посмотрела в сторону коридора, стараясь не обращать внимания на тайные шепотки, которые она слышала в глубинах своего сознания.
Спи спокойно, Робби, подумала она.
* * *
Черные Дамы спускались по лестнице в движении шуршащей одежды и развевающихся волос; в движении, чем-то среднем между текучим и толчкообразным. Когда они приблизились, вытянув Щекочущие Пальцы, она увидела их лица. Ужасные разинутые рты, сморщенные губы, скомканные над беззубыми деснами. Гнилые носы. Покрытая шрамами кожа. Опасные глаза.
Они потянулись к ней.
И Джоанна проснулась в холодном поту, испуганно оглядывая темную комнату, внезапно почувствовав потребность в теплом цивилизованном электрическом свете.
* * *
Это пришло ей в голову, когда она готовила обеденные блюда.
Когда Нелли умерла. Когда Нелли умерла, Черные Дамы перестали появляться.
Она уронила тарелку, и та раскололась об пол, но не разбилась вдребезги. Она оцепенело взяла ее в руки. Точно. Теперь она вспомнила. Черные Дамы хотели кого-то заполучить. Им нужен был кто-то, и они забрали Нелли.
Нет. Я отдала им Нелли.
Нет! Это неправда!
Да. Это правда. Она слышала, как Нелли кричала в соседней комнате, когда Черные Дамы забирали ее, и была рада, что они забрали ее. В глубине души она просила, просила и умоляла, чтобы они забрали Нелли и оставили ее в покое. И они сделали это. Больше никого не было дома, и когда ее родители вернулись и нашли Нелли мертвой, Джоанна притворилась, что все это время крепко спала. Она даже не попыталась спасти свою сестру. Она не хотела спасать свою сестру. Она хотела только спасти свою собственную жизнь и думала только о себе.
Но она хотела спасти Робби
Спасти? Спасти его от чего? Ему ничего не грозило. Все это чушь. Она была еще ребенком, когда Нелли умерла. Она построила свою собственную систему причин и следствий, приписав свои реакции событиям, которые были совершенно не связаны между собой. Черные Дамы были всего лишь плодом ее воображения.
Но как Робби мог видеть те же повторяющиеся, очень плохие сны, что и она в детстве?
Это были кошмары. Ни больше, ни меньше. Она была встревожена тогда. Точно так же, как она была встревожена сейчас. Точно так же, как Робби был встревожен из-за них.
Она подняла глаза и увидела Робби, который весело играл на качелях на заднем дворе.
Подойдя ближе, она увидела свое отражение в стекле кухонного окна.
Она выглядела испуганной.
* * *
Они рано уложили Робби в постель и не ложились спать, смотря «Десять Заповедей». Он спал спокойно, и когда они заглянули к нему перед тем, как отправиться в свою спальню, он казался совершенно умиротворенным.
Ни один из них не упомянул о шелестящем шуме, доносившемся с чердака над коридором.
* * *
Робби с криком проснулся.
Как и Брэд.
Как и она.
Джоанна перестала кричать, заставляя себя успокоиться, и посмотрела на Брэда.
Ее сердце бешено колотилось. Она чувствовала, как пульсируют вены у нее на шее. Его глаза встретились с ее глазами.
Черные Дамы, сказал он.
Она кивнула, и он начал быстро выбираться из постели. Она бросилась к нему, схватившись за эластичный пояс его пижамных штанов.
Подожди! воскликнула она.
Робби! сказал он.
Они слышали, как мальчик кричит в соседней комнате. Она безумно и яростно покачала головой.
Отпусти его! Они хотят его заполучить! Пусть они заберут его!
Он подорвался, выскочил из спальни и побежал по коридору к комнате Робби, а она рухнула на кровать, рыдая. Она сделала это снова. Она пожертвовала людьми, которых любила, чтобы спасти свою шкуру. Она хотела, чтобы Брэд сделал то же самое. Она хотела, чтобы он поступил точно также. Когда дошло до дела, когда ей пришлось делать выборили бороться за сына, или сдаться перед лицом собственного страха, она развалилась.
Из дальнего конца коридора доносился маниакальный шорох черных одежд и черных струящихся волос.
Нет, всхлипнула она. Нет, нет, нет, нет
Крики Робби прекратились, хотя она не могла точно вспомнить, когда именно. Половина ее испытывала непреодолимое желание броситься в его комнату и посмотреть, что происходит, узнать, сможет ли она спасти своего сына. И ее мужа. Но другая ее половина, более сильная, боялась того, что она может найти, боялась увидеть, как последнее развевающееся одеяние исчезнет на чердаке, прежде чем закроется люк, и хотела остаться в безопасности кровати.
Она села и прислушалась, слезы высохли на ее лице. В доме было тихо. Черные Дамы сделали свое дело. Они получили то, за чем пришли.
Она услышала шаги в коридоре. Несколько шагов. Все ближе и ближе
Брэд вошел в комнату, обняв Робби за плечи.
Я разрешил Робби поспать сегодня ночью здесь, вместе с нами он посмотрел на Джоанну, свернувшуюся калачиком на кровати. Что..?
Она подняла глаза, посмотрела сначала на него, потом на сына.
Позади них она увидела длинные накидки и мантии Черных Дам, развевающиеся на невидимом ветру, как и их Смертоносные Пальцы, резко опускающиеся вниз.
Пиньята
В детстве, на моих вечеринках по случаю дня рождения, с пиньятами я всегда испытывал двоякое чувство: любовь и ненависть. Я никак не мог решить, хочу ли я, собственно, быть тем человеком, который взламывает пиньятуа значит, мне приходится тратить время на то, чтобы снять повязку с глаз, прежде чем приступить к важному делу сбора конфет, или я хочу ждать в первом ряду, готовый мгновенно наброситься на падающие лакомства. Я также думал, что некоторые из пиньят, оригиналы из Мексики, выглядели немного странно. После моего десятого дня рождения мне приснился кошмар об одной из них. Много лет спустя, размышляя об этом, я написал эту историю.
Готовьсь, замах, удар!
Пит Гордон, с завязанными глазами, полностью дезориентированный, отважно ударил по разноцветной пиньяте, свисавшей с ветки дерева, и промахнулся на милю, когда отец Грега сильно дернул за веревку и вытащил ее из зоны досягаемости. Пит споткнулся, чуть не упав вперед от силы своего удара, и толпа детей рассмеялась.
Ну и болван! крикнул кто-то.
Грег, следующий в очереди, шагнул вперед, когда его мама сняла повязку с глаз Пита. Теперь он чувствовал себя хорошо. Раньше он дулся, потому что родители заставляли его становиться в конец очереди. Будучи именинником, он считал, что сначала ему надо было раскалывать пиньяту. Но родители говорили, что гости должны идти первыми. Теперь он был рад этому. Он мог наблюдать за всеми другими детьми, когда они пытались взломать пиньяту, и теперь знал, что делал его отец. Отец всегда низко опускал пиньяту во время первого удара и поднимал ее вверх во время второго. Если он правильно все рассчитывал, то мог выбивать таких простофиль.
Грег взял бейсбольную биту у Пита, и тот вернулся к полукругу детей, окружавших дерево. Грег посмотрел на пиньяту. Она была большая, с достаточным количеством места для конфет, красно-оранжево-желтая мексиканская фигура, которая смутно напоминала ацтекского бога. Суровое лицо фигуры мрачно смотрело на него сверху вниз, глаза сверкали в гневном взгляде, рот был опущен в хмурой гримасе. Прошлым летом его отец купил пиньяту в Тихуане. Еще несколько недель назад она стояла позабытая в гараже. Он обнаружил ее, когда рылся в гараже в поисках комплекта для ремонта шин. Он, Сьюзен и его мама с папой провели всю прошлую ночь, набивая фигурку из папье-маше Тутси Роллсами, Сникерсами и Бэйби Рутами, а также леденцами на палочке и разнообразными карамельками.
Закрой глаза, сказала мама.
Грег закрыл глаза и почувствовал, как повязка туго стягивает его голову. Если он действительно попадет в пиньяту и разобьет ее, то окажется в невыгодном положении из-за повязки на глазах. Все остальные будут собирать конфеты, в то время как он все еще пытаться снять повязку с глаз. Но поскольку именно он будет ближе всех к пиньяте, на самом деле ему можно и не снимать повязку. Он мог просто упасть на колени и вытянуть руки перед собой, сгребая все конфеты себе между ног.
Туго? спросила его мама.
Грег кивнул. Он услышал, как за деревом кашляет отец.
Ладно, сказал отец. Готовьсь, замах, удар!
Грег ударил сильно и низко, ожидая услышать резкий хруст бейсбольной биты, бьющей по папье-маше. Но ударил лишь воздух и, потеряв равновесие, упал на траву. Раздался дружный смех. Он тут же встал, почувствовав, как мамины руки легонько схватили его за плечи и направили в сторону пиньяты. Она дважды повернула его, чтобы сбить с толку, а затем отпустила.
Ладно, сказал отец. Готовьсь, замах, удар!
Он ударил сильно и высоко, и почувствовал волну возбуждения, когда его бита встретилась с пиньятой. Он обратно замахнулся и снова ударил, чтобы уже полностью разбить ее, и с удовлетворением услышал, как она рухнула на землю. Он тут же выронил биту, упал на колени и потянулся вперед по траве собирать конфеты.
И коснулся теплой влаги.
Внезапно он осознал, что вокруг него кричат люди. Из-за его спины донесся отвратительный звук, будто кого-то громко стошнило. Его сердце бешено колотилось от полуосознанного страха. Он сорвал повязку с лица.
Его мама лежала на земле рядом с ним, ее голова была разбита, красивое лицо осунулось, один видимый глаз безумно смотрел на него. Ее кровь была повсюду: на дереве, на цветах, на траве, на его собственных руках.
Грег с трудом поднялся на ноги и попятился назад, не в силах оторвать взгляд от неподвижного тела матери. Он убил ее! Он с тошнотворной ясностью вспомнил, что почувствовал, когда бита ударилась о то, что он принял за пиньяту. Он вспомнил мягкий глухой стук, донесшийся от его удара, когда он рубанул снова. Его лицо горело, пылало, хотя слез не было. Ему было трудно дышать.
Его отец уже стоял на коленях возле тела матери, его руки бесполезно порхали над ее разбитой головой, боясь прикоснуться к ней.
Вызови полицию! сквозь слезы закричал он на Сьюзен. Сейчас же!
Видимо, не в силах полностью оправиться от потрясения, с побелевшим лицом, Сьюзен побежала в дом. Грег обернулся. Другие дети пятились или вообще убегали. Большинство из них плакали. Соседи, услышав крики, выглядывали из-за заборов, чтобы посмотреть, что случилось. Мистер Оллред, стоявший позади них, даже перелез через забор, чтобы узнать, может ли он чем-нибудь помочь.
Грег, с раскалывающейся головой и стучащей в висках кровью, спотыкаясь, последовал за Сьюзен в дом. Его ноги не чувствовали изменения почвы под собой, когда он перешел с травы на плитку. Ноги у него онемели. Он обнаружил, что поднимается по лестнице, направляясь в свою комнату, хотя и не помнил, чтобы принимал сознательное решение сделать это. Он толкнул дверь своей спальни.
На его кровати сидела пиньята. Ее руки были раскинуты на подушке, и она ухмылялась ему.
* * *
Когда он пришел в себя, была уже ночь. Его отец спал в кресле рядом с кроватью.
Кто-то снял с него джинсы «Ливайс» и футболку «Айрон Мейден», которые он надел на вечеринку, и сменил их на фланелевую пижаму.
Может быть, это был сон, подумал он. Возможно, ничего этого никогда и не было.
Затем он увидел темные кровавые отпечатки пальцев на двери, которую он толкнул, открывая.
Он глубоко сглотнул и закрыл глаза. Он уже много лет не ходил в церковь и никогда не молился, если не считать нескольких молитв, произносимых на Рождество и Пасху, но он молился сейчас. Он молился, чтобы Бог повернул время вспять и заставил его ударить пиньяту вместо мамы.
Пиньята!
Он быстро оглядел свою темную спальню, но не увидел никаких признаков фигуры из папье-маше. Откашлялся.
Папа? тихо сказал он. Папа?
Его отец резко проснулся. Его глаза были красными и налитыми кровью, лицо бледным.
С тобой все в порядке? спросил он, наклонившись вперед и схватив Грега за руку.
Грег неловко поежился под его крепкой хваткой.
Да.
Доктор сказал, что с тобой все в порядке, просто шок, стресс, но я все равно волновался, он встретился взглядом с сыном. Ты помнишь, что случилось?