Грег кивнул, глядя на этого человека, который был его отцом, но и не был его отцом. Было что-то другое в красных глазах, которые смотрели на него сверху вниз, что-то, что ему не нравилось. Он отвернулся и некоторое время молчал.
А где же пиньята? внезапно спросил он.
Отец моргнул.
Что?
Она лежала на моей кровати, когда я вошел сюда и улыбалась мне!
Ты устал, у тебя сильный стресс
Она заставила меня убить маму! Он заплакал, зарыдал, судорожно содрогаясь всем телом. Она заставило меня убить маму!
Это был несчастный случай
Это не был несчастный случай! Пиньята хотела, чтобы я убил ее! Она заставила меня!
Грег почувствовал, как твердая мозолистая рука сильно ударила его по лицу.
Брось ты это дерьмо, прорычал отец. Я не хочу больше это слышать.
Потрясенный до глубины души, Грег смотрел, как его отец целеустремленной походкой выходит из комнаты. Он услышал громкие шаги отца, удаляющегося вниз по лестнице.
Осознав, что он один в темной комнате, боясь, что пиньята может быть где-то поблизости, он натянул одеяло на голову, закрыл глаза и заткнул уши. Он снова взмолился, чтобы Бог повернул время вспять.
* * *
Доктор пришел рано утром, чтобы задать вопросы, как и полиция. Его отец стоял рядом с ним, утешая, успокаивая, как будто между ними ничего не произошло. Когда Грег рассказал доктору о пиньяте, отец слегка нахмурился, но ничего не сказал. Доктор объяснил, что люди в шоке часто думают, что видят вещи, которых на самом деле нет.
Он дал Грегу транквилизатор, чтобы помочь ему уснуть.
* * *
Голоса. Снизу, из кухни, доносились голоса.
Грег открыл глаза и попытался игнорировать головную боль, стучавшую в висках. Один из голосов принадлежал его отцу, но другой был ему незнаком.
Медленно, бесшумно он выбрался из постели и вышел из спальни в коридор. Теперь голоса звучали отчетливее, громче, но он не мог разобрать слов. Однако, судя по тону, это звучало так, как будто другой человек читал его отцу лекцию.
Осторожно, тихо Грег спустился по лестнице. Голос, читавший нотации отцу, был высоким, тонким, слегка чужеродным.
Не совсем человеческим.
Грег почувствовал, как его сердце заколотилось в груди. Он добрался до подножия лестницы и остановился, прислушиваясь.
Похороны через два дня, сказал его отец.
После этого вы поженитесь как можно скорее. И переедете в комнату Сьюзен, как только она уберется оттуда. Я займу твою спальню.
Нет! Мозг Грега завопил. Нет! Тяжело дыша, заставив себя двигаться вперед, он выглянул из-за угла кухни.
Его отец, грязный, усталый и небритый, сидел за кухонным столом. Перед ним на столешнице сидела пиньята. Ее голова из папье-маше повернулась к Грегу, маленькие пряди цветной гофрированной бумаги, свисавшие с рук, мягко покачивались из стороны в сторону. Ее маленький рот улыбнулся.
Войдите, сказала она. Ты кончил свою маму. Может быть, ты сможешь кончить еще и свою сестру. Есть какие-нибудь предложения?
Грег со всех ног бросился к входной двери, но она была плотно закрыта. Он не смог ее открыть.
Он побежал обратно наверх, в свою комнату. Позади себя он услышал пронзительный визгливый смех пиньяты.
* * *
Нам надо поговорить.
Грег уставился на своего отца. Мешки у него под глазами стали еще больше. Грег видел череп под кожей. Щетина на его лице выглядела серой, а не черной.
Грег кивнул.
Отец присел в изножье кровати.
Она лежала на твоей постели, когда я нашел тебя здесь. Она сказала мне, что ты следующий; она убьет тебя, если я не сделаю то, что она сказала. Его голос застревал в горле. Яя не могу этого допустить. Я не могу потерять и тебя, и твою мать. Он громко сглотнул. И я был в замешательстве. Я плохо соображал
Ты должен был убить ее, папа, голос Грега прозвучал твердо, недрогнув.
Я не думаю, что ее можно убить. Яя не знаю, что это такое. Похоже, она знает о нас все. Она знает, где я работаю, она знает, куда ты ходишь в школу, она знаетвсе.
Она хочет убить Сью.
Я не знаю, чего она хочет. Я
Надо было сообщить в полицию.
Думаешь, они бы мне поверили? Они забрали бы меня, а она убила бы и тебя, и твою сестру.
Грег облизнул губы.
Она меньше тебя, папа. А ты пробовал
Отец выставил вперед левую руку. Кожа была ободранной, красной, покрытой зазубренными царапинами.
Я пытался.
Грег посмотрел на пол, потом на лицо отца.
Почему она хочет, чтобы ты снова женился?
Он покачал головой.
Я не могу тебе этого сказать.
Скажи мне.
Я не могу.
Скажи мне.
Красные водянистые глаза отца смотрели в сторону.
Я не могу.
Это для твоего дня рождения в следующем году!
Оба вздрогнули при звуке этого пронзительного голоса. Грег посмотрел в темный дальний угол комнаты и увидел черный силуэт маленькой квадратной фигурки. Она была здесь все это время, слушая их.
В следующем году на твой день рождения тебе понадобится пиньята. Я не хочу, чтобы ты убивал кого-то из моих родственников, поэтому решила, что мы сделаем нашу собственную пиньяту.
Фигура двинулась вперед, и Грег увидел жестокую улыбку на ее красно-желтом лице.
Я хочу, чтобы твой отец женился и его жена забеременела. Через девять месяцев, незадолго до твоего дня рождения, у них появиться здоровый малыш!
Грег знал, что последует дальше, и не хотел этого слышать.
Все будет как в старые добрые времена. В ночь перед твоим днем рождения мы набьем ребенка конфетами и привяжем его к дереву. Тогда и посмотрим, кто из твоих друзей сможет его расколоть! Пиньята рассмеялась. Мы могли бы делать это каждый год!
Грег почувствовал, как из уголка его глаза выкатилась слеза.
Сделай что-нибудь, папа.
Теперь я хозяйка этого дома.
Отец покачал головой.
Я ничего не могу сделать.
Грег перевернулся в кровати, отворачиваясь, не в силах больше выносить вида этого ужасного существа.
Его взгляд упал на бейсбольную биту в углу комнаты.
Он быстро отвел глаза, и в нем вспыхнул дикий луч надежды. Он не осмеливался слишком долго смотреть на биту, пиньята могла увидеть и догадаться о его мотивах. Несколько минут он молча лежал в постели, глядя вверх, пока не услышал шарканье ног маленькой фигурки из папье-маше. Он ничего не сказал, но его глаза встретились с глазами отца, а затем метнулись к бите в углу. Отец озадаченно посмотрел на него. Грег быстро переводил взгляд с лица отца на биту и обратно.
Медленная улыбка расплылась по усталым, изможденным чертам лица отца, делая его лицо моложе, здоровее, более знакомым. Он кивнул Грегу и, взяв биту, направился к двери. Он глубоко вздохнул.
Нет, Грег! крикнул он, пытаясь привлечь внимание пиньяты.
Послышался шаркающий шорох, когда пиньята помчалась к ним по коридору.
И бита начисто снесла пиньяте голову. Она покатилась по полу. Грег возбужденно закричал, когда его отец раздавил голову ногами и битой ударил по остальному телу. Под гофрированной бумагой он увидел маленькие булавки и бритвенные лезвия, вставленные в папье-маше из газетной бумаги.
Одним умелым гольфовским ударом его отец отбросил останки фигуры к стене коридора.
Конфеты разлетелись во все стороны.
Сьюзен, сонно протирая глаза, шла по коридору из своей комнаты. Она подняла с пола Тутси Ролл, развернула его и съела. Она посмотрела на отца, который все еще бил битой по телу пиньяты.
Что ты делаешь, папа?
Он перестал колотить и улыбнулся ей, чуть не задыхаясь. Протянул ей биту.
Бей, сказал он.
Она озадаченно уставилась на него.
Что?
Он указал на относительно нетронутую часть пиньяты, руку из папье-маше. Рука один раз шлепнула по деревянному полу.
Разбей ее.
Она растерянно покачала головой, а затем с силой опустила биту на маленький красный цилиндр.
Грег встал с кровати и уперся голыми пятками в бумажную мякоть головы пиньяты. Шальная игла уколола его ногу снизу, но ему было все равно. Он взял биту у Сьюзен и ударил то, что осталось от перекошенного лица пиньяты. Сьюзен протянула ему миниатюрный батончик Сникерс, который он развернул и съел.
Он наклонился, поднял леденец на палочке и протянул его отцу. Отец сунул леденец себе в рот.
Грег оглядел комнату. Он посмотрел на обои, вспоминая, как они с мамой и папой ходили в магазин выбирать их. Он посмотрел на стереосистему, которую родители купили ему на Рождество. Ему стало грустно не только за маму, но и за отца, за всех остальных. Он почувствовал прилив неизбежных слез.
Он крепко обнял отца и уткнулся лицом ему в живот. Он заплакал, как ребенок.
Парковщик
Как и главный герой этой истории, я ненавижу парковщиков. Я не люблю доверять свои ключи незнакомцам. Меня возмущает необходимость платить им за услугу, которую я не хочу, чтобы они выполняли. А еще я никогда не знаю, сколько давать им на чай. Вся эта ситуациясплошной кошмар. Я просто расширил проблему, и для этой истории сделал ее немного более кошмарной.
Это чушь собачья!
Пол остановил машину в центре улицы, отказываясь въезжать на стоянку, где висела большая бело-голубая вывеска: «Стоянка только с парковщиком».
Сидевший рядом с ним Барри пожал плечами.
Если ты идешь на концерт в Голливуд, у тебя нет выбора.
Я найду другое место для парковки. Мы приехали рано, можем и прогуляться. Я не собираюсь выкладывать лишние десять баксов, чтобы какой-то придурок припарковал мою машину. Я уже потратил тридцать пять долларов на этот чертов билет.
Я заплачу половину.
Это дело принципа.
У въезда на стоянку их приветствовал чисто выбритый мужчина в белой рубашке, черных брюках и жилете. Пол не обратил на него внимания, обогнул оранжевый конус посреди улицы и продолжил свой путь вверх по кварталу. Напротив клуба бордюры были выкрашены в красный цвет, но, хотя здесь они были белыми, все свободное место было занято. По мере того как они поднимались все выше по склону, вывески в начале и конце каждого квартала сообщали, что парковаться на улице разрешено только домовладельцам с действительными пропусками, а все остальные будут отбуксированы.
Пол повернул налево, потом еще раз налево, направляясь обратно. На бульваре Сансет, в полумиле ниже, «Приус» вырулил из парковочного места со счетчиком оплачиваемого времени, и он направил свой «Аккорд» туда.
Бордюр зеленый, заметил Барри.
Ну и что?
Это пятнадцать минут парковки.
Там есть счетчик.
Я сейчас выскочу и проверю.
Барри открыл пассажирскую дверцу, вышел, посмотрел на бордюр, потом изучил счетчик.
Ты должен заплатить за пятнадцать минут, но это все равно пятнадцать минут, сказал он, забираясь обратно и закрывая за собой дверь.
Господи Боже!
Пол снова выехал на улицу. До начала концерта оставалось всего полчаса, и с каждой секундой они удалялись все дальше.
Мы должны вернуться, сказал Барри. У нас нет выбора.
На следующем перекрестке Пол свернул налево.
Я кое-что увидел на другой стороне улицы. Может будет дешевле.
Если нет, мы вернемся. Я не пропущу концерт только потому, что нам придется платить за парковку.
Они развернулись. Двумя кварталами ниже действительно была открытая стоянка и красно-белый знак, объявляющий: «Парковка 8 долларов».
На два доллара меньше, заметил Барри. Из-за этого нам придется идти пешком.
Пол все равно был недоволен, но свернул на покатую подъездную дорожку. Стоянка была практически пуста, и впереди не было ни одной машины, когда он подъехал к одинокому служащему, сидящему на шатком деревянном табурете в конце ряда оранжевых конусов, очерчивающих полосу движения. Приблизившись, Пол притормозил, вглядываясь сквозь ветровое стекло и хмурясь.
Это? Начал Барри, озвучивая его собственные мысли.
Да, похоже, что тот же, сказал Пол.
Он остановился рядом с табуретом. Был ли это тот же самый человек? Этого не может быть. Это было невозможно. Но он определенно был похож на парковщика из первой стоянки: чисто выбрит, черные брюки, белая рубашка, жилет. Однако была определенная разница в отношении и поведении. Другой парковщик казался профессионально вежливым, как работник, безлично выполняющий свои обязанности. Этот человек был зол и обижен. Он сказал только одно слово, когда Пол опустил стекло и протянул ему двадцатидолларовую купюру:
Ключи.
Я думал, это просто парковка. Я не знал, что это стоянка с парковщиком.
Восемь долларов за парковку, десять за парковщика, сказал мужчина.
Голос у него был низкий, с легким иностранным акцентом.
Я сам припаркуюсь, сказал Пол.
Бросив на него свирепый взгляд, служащий сунул руку в карман своего синего холщового фартука и вернул десятку и две монеты, оторвал белый билет и положил половину под дворник. Пол поднял стекло и поехал вперед, припарковавшись рядом с белым внедорожником.
Я не собираюсь платить лишних два доллара за то, чтобы какой-то незнакомец припарковал мою машину, сказал он, выходя из машины. Я бы заплатил два доллара, чтобы он не парковал мою машину. Кроме того, он будет ожидать, что мы дадим ему чаевые, а как мы узнаем, сколько ему давать?
Барри кивнул.
Ты принял правильное решение.
Концерт начался с опозданием и закончился позднобез предварительного объявления на разогреве выступала женщина с акустической гитарой, которая задержала начало на добрых полчаса, и к тому времени, когда они вернулись на стоянку, их автомобиль был единственным оставшимся. Парковщика и его деревянного стула нигде не было видно.
Хотя стоянка освещалась, иллюминация была тусклой. Казалось жутким идти через огромное пространство асфальта к Аккорду. Однако они без проблем добрались до машины и, выехав со стоянки на бульвар Сансет, проехали по боковой улице к бульвару Уилшир, намереваясь выехать на 101-ю автостраду и вернуться в округ Ориндж. Барри сказал, что хочет пить, и Пол понял, что тоже не прочь выпить, поэтому, увидев светящийся зелено-красно-белый знак 7-11, он свернул в правую полосу и въехал на небольшую стоянку.
Перед круглосуточным мини-маркетом стоял парковщик.
Мужчина был освещен сзади окнами 7-11, и на краткий обнадеживающий миг Пол подумал, что это просто какой-то пьяный покупатель, плетущийся на улицу. Но потом машина подъехала ближе, и стало ясно, что мужчина определенно парковщик. И когда Пол остановился на одном из свободных мест перед магазином и увидел человека, который подошел к его боковому окну с протянутой рукой, он понял, что это был тот же самый парковщик.
Твою ж мать, выдохнул Барри.
Пол не стал ждать. Он тут же дал задний ход, разворачивая машину так, что она завиляла из стороны в сторону, как рыбий хвост. Он выскочил на бульвар Уилшир, не глядя, вызвав громкий продолжительный гудок водителя машины позади него, ударившего по тормозам и осветившего его своими яркими огнями.
Полу было все равно. Он проехал на красный свет, который уже сменился желтым, и не сбавлял скорости, пока не добрался до въезда на шоссе. Через несколько секунд они уже мчались мимо центра Лос-Анджелеса к автостраде Санта-Ана.
Что это было, черт возьми? Спросил Барри.
Он уже пять раз задавал один и тот же вопрос, а Пол до сих пор не ответил.
Не знаю, признался Пол.
Это был тот самый парень!
Возможно.
Так и было! Он тот же самый парень, что и в первом месте, на стоянке с парковщиком. Он злится, что мы там не припарковались.
Ради Бога, он же не волшебник. Он не исчезает чудесным образом, а затем снова появляется по всему городу, чтобы мучить нас!
Но даже произнося эти слова, Пол думал, что именно это он и делает. В этом не было никакого смысла, и даже логистика была нелепойкто принял на себя его обязанности, когда парковщик перебрался на новое место? Неужели он просто исчезает из виду перед вереницей машин, а потом появляется другой парковщик, собирает деньги и паркует машины вместо него? Он чувствовал, что это правда, и эта мысль пробирала его до костей.
Барри не ответил, но Пол был уверен, что он думает о том же самом, и остаток пути до округа Ориндж они ехали молча, слушая радио.
* * *
На подъездной дорожке, ведущей к навесам для автомобилей и гаражам позади дома Барри, стоял парковщик.
Барри испуганно втянул в себя воздух.
Это был не тот же самый человеку этого парня были усы, но тот факт, что он стоял в темноте в час тридцать ночи, ожидая, чтобы припарковать машины, казался неправильным и каким-то угрожающим.