Шок Глории прошел, она согнулась пополам, и ее вырвало на собственные ноги.
Когда свиньи закончили, они послушно уселись рядом с частями тел и стали ждать, когда Влад отдаст еще одну команду.
Влад проигнорировал их, взял Глорию за руку и повел на улицу, прочь из сарая.
* * *
- Ты пахнешь свинячьим дерьмом, - огрызнулся Влад, таща Глорию по темным улицам, спотыкаясь о мусор, разбросанный по тротуару. - Это то, что тебе нравится? Тащишься, когда смердит свиным дерьмом?
Глория остановилась и выдернула руку из хватки Влада.
- ДА ПОШЕЛ ТЫ НАХУЙ! - oна прижала руку к телу и помассировала запястье. - Я тебе не принадлежу. Мне поебать, что ты там думаешь себе.
- О, но я знаю. Я владею тобой. Я знаю о тебе все, Глория. Всё.
Они смотрели друг на друга, странная пара в темном переулке, два городских стрелка.
Ее нервировало то, что он не отводил взгляда, что он смотрел на нее гораздо дольше, чем она когда-либо могла, и она отвела глаза, изучая кучу собачьего дерьма, размазанного по выброшенному листу газеты. Ее щеки вспыхнули, и она снова подняла глаза. Он все еще смотрел на нее.
- Ты как чертова змея. Они тоже не моргают.
Губы Влада скривились в улыбке.
Затем она поняла, что он каким-то образом одержал верх, что она наклонилась вперед почти в мольбе и смотрела на него снизу вверх. Как будто она кланялась Ему. Или съежилась, как побитый щенок.
- Чего ты хочешь от меня? - прошептала она, боясь его ответа.
- Прежде всего, я хочу, чтобы ты прекратила принимать наркотики. Я хочу, чтобы ты была свежей и с ясной головой, - oн протянул ей руку. - Это не очень хороший район. Пойдем.
Завязать с наркотиками? Кого он обманывает? Лишь мгновение поколебавшись, она снова протянула ему руку и позволила потащить себя по переулку.
* * *
Он привел ее домой, убедился, что она внутри своей квартиры, прежде чем исчезнуть в ночи. В конце концов, сегодня он ничего не хотел, - догадалась она. - Просто чтобы она не была ни с кем другим.
Когда она была уверена, что Влад ушел, Глория покинула свой дом, намереваясь заторчать. У неё были деньги от двух мертвых уродов, но их надолго не хватит. Она знала, что в конечном итоге сделает все, что захочет Влад. Эта проклятая зависимость была сильнее любого отвращения, которое она могла бы испытать.
Вундеркинды были мертвы, экстази почти отпустил её. Единственное, что она действительно могла себе позволить, так это крэк, но она ненавидела возиться с этим дерьмом. Он уже не брал её так эффективно.
Даже в столь поздний час Таймс-сквер была освещена неоновыми вывесками и резкими уличными фонарями. Даже очищенный Дисней-фид все еще был дерьмовым районом. Она вошла в магазин на углу Cорок первой и Восьмой авеню. Крошечный магазинчик был украшен стеллажами с журналами, заполненными порновидео и DVD-дисками, сваленными в кучу у пола, и застекленным прилавком, на котором красовалась новейшая наркотическая атрибутика.
- Я ищу Мэнни, - сказала она, перегнувшись через стойку.
- Его взяли, - сказал ей человек, работавший в магазине. - Сегодня вечером.
- Пиздец, - Глория потерла лицо руками.Кто-нибудь здесь есть?
- Нет. Легаши всех замели.
- Что значит «всех»? Как такое может быть?
Она знала, что эти парни не тусовались вместе. Полицейские никак не могли их всех задержать, во всяком случае, в одну и ту же ночь.
Он пожал плечами и огляделся.
- Просто иди домой, Глория. Сейчас все очень странно.
Она попробовала винный магазин по соседству, гастроном, винный погреб. Все они говорили одно и то же: одних барыг взяли, другие бежали.
Это было плохо. Очень плохо... и у нее было чувство, что куда бы она ни пошла, все будет по-прежнему. В голове стучало, перед глазами все расплывалось. Ей удалось добраться до обочины, прежде чем ее вырвало в сточную канаву, извергнув остатки обеда, который состоял из дешевой выпивки, дорогих наркотиков и свиного семени.
Боже! Что она сделала со своей жизнью? Она уставилась на отвратительную смесь, стекающую по улице, и начала всхлипывать, держась за заднюю часть припаркованного такси. Когда она стала такой? Когда это стало ее жизнью?
Рвота жгла ей подбородок, и она вытерла ее ладонью. Даже передняя часть ее куртки была покрыта ей.
Когда-то у нее была жизнь... был кто-то, кто любил ее, кто-то, кто знал, кем она была, чем она зарабатывала на жизнь, но был готов любить ее в любом случае. Райан.
Когда она впервые встретила его на церемонии вручения кинопремий для взрослых в Вегасе, то подумала, что он просто еще один мерзкий продюсер. Пытающийся найти актрису, отсосавшую ему бы под столом в обмен на обещание главной роли. Оказалось, что он был просто старым другом порнопродюсера, который притащил его на церемонию награждения, чтобы похвастаться перед ним.
Она вспомнила, как почти сразу же невзлюбила толстого, разодетого продюсера в костюме из акульей кожи и ковбойских сапогах из змеиной кожи, который сидел, покачиваясь, в кресле рядом с красивым молодым человеком, словно ирландская мафиозная версия Шалтая-Болтая. Изо рта продюсера пахло сигарным дымом и гниющей свининой, и он приветствовал ее с такой фамильярностью, что можно было предположить, что они уже имели дело раньше, обхватив одной из своих пухлых рук за талию и притянув её к себе. Он запечатлел липкий поцелуй на ее щеке и похлопал по заднице. Глория была так влюблена в его спутника, что терпела, как этот ужасный человек лапает ее при первой встрече, и позволила отвести себя к его столу.
- Глория! Ты выглядишь просто восхитительно, как всегда. У меня есть друг, с которым я хочу тебя познакомить. Глория, это Райан. Он прилетел из Нью-Йорка только для того, чтобы встретиться с тобой. Он большой поклонник твоих фильмов. Говорю тебе, Райан, у этой маленькой девочки самая лучшая глотка в бизнесе, можешь мне поверить, я оприходовал их всех. Никто не сосет член круче, чем она. Она выигрывает лучшую оральную сцену два года подряд!
Чрезмерно общительный продюсер практически толкнул Глорию в кресло рядом с Райаном, который выглядел таким же ошеломленным, как и она сама. Райан встал, когда она села, а затем откинулся на спинку стула, как полагается мужчине, когда к столу присоединяется леди, но с Глорией так давно никто не обращался, как с леди.
Глорию тронула почти очаровательная застенчивость Райана. Он приподнял шляпу и даже назвал ее «мэм», как подобает джентльмену с юга. Его друг, продюсер, прошептал ей на ухо, что Райан только что продал компьютерную игру за 1,5 миллиона долларов, как будто эта новость должна была заставить ее немедленно упасть на колени. Глория снова была поражена, когда Райан, казалось, был еще больше раздражен наглостью своего друга, чем она.
- Глория? Ты не хочешь как-нибудь со мной встретиться?
Что-то в его глазах, казалось, так боялось отказа, что она никак не могла ему отказать. В ту ночь он отвез ее в Нью-Йорк на чартерном самолете, и там она провела следующие десять лет. Шесть из тех лет, когда она жила с Райаном, делила его богатство и его постель, она все еще поддерживала свою порнокарьеру.
Если то, чем она зарабатывала на жизнь, и беспокоило его, то он никогда не показывал ей этого. Все это казалось слишком совершенным. Она даже была близка к тому, чтобы выйти за него замуж, пока он не попросил ее отказаться от наркотиков. Она бы предпочла, чтобы он попросил ее прекратить сосать члены и лизать мужские жопы на камеру.
- Я просто не могу видеть, как ты уничтожаешь себя. Ты убиваешь себя этим дерьмом.
- Ты все неправильно понимаешь. Я так праздную жизнь. Я не хочу умирать, не испытав самых высоких высот, которые может предложить жизнь.
Так оно и было. Самые высокие максимумы и самые низкие минимумы сейчас. Райан любил ее, и она выбросила все это, чтобы поддержать вечеринку. Она отбросила всякую надежду на то, что у нее будет нормальная семья. Именно после ухода Райана наркотики действительно начали брать над ней верх, и ее карьера пошла под откос.
Иногда Глория навещала этот старый район верхнего Манхэттена, это был приличный район, намного лучше, чем тот, в котором она жила сейчас. Район, где она когда-то жила. И где он все еще жил. Интересно, узнает ли он ее вообще? Или, что еще хуже, будет ли он избегать ее, обращаться с ней как с дерьмом, притворяться, что не знает ее? Это пугало ее, поэтому она никогда не искала ответа на эти вопросы. Возможность такого исхода была слишком болезненной для неё.
Она пошла дальше. На север. Потом на восток. Она знала, куда направляется, хотя и не понимала, почему. Иногда ей просто нужно было быть там, притворяться, что она все еще здесь. Притворись, что эта фантазия все еще была ее жизнью.
Центральный парк не пугал ее даже посреди ночи. Не было ничего такого, через что бы она не прошла, не осталось ничего, что кто-то мог бы сделать с ней, кроме убийства, которое могло бы оказать ей большую услугу. Поэтому она срезала путь через парк, пересекла поля, где только начинала расти трава, мимо бронзовых статуй лошадей, собак и героических людей, испещренных граффити, мимо карусели, давно нуждающейся в ремонте, пока не добралась до входа на семьдесят вторую улицу. Пятая авеню. Она едва помнила, как жила здесь, среди элиты. В чистых зданиях с большими квартирами без крыс и тараканов. Ее встречали швейцары, которые знали ее имя и вручали ей почту и вещи из химчистки. Ей прислуживали горничные, которые стирали, мыли посуду и заправляли кровати.
Она взглянула на дешевые часы, которые купила в Чайнатауне за пять долларов. Почти семь утра, она уже несколько часов бродила по улицам. Деревянные скамейки выстроились вдоль каменной стены высотой по плечо, окружавшей парк, и она сидела, наблюдая за зданием через улицу, ожидая суеты пассажиров, выхода арендаторов, направляющихся на работу.
Она знала его распорядок дня лучше, чем он, хотя прошло уже несколько месяцев с ее последней поездки в город. Каждый день в семь тридцать, как по часам, он выходил из здания. Так много раз она хотела последовать за ним, собраться с духом, чтобы приблизиться, но мысль об отказе пугала ее. Лучше смотреть издалека.
Сегодня утром он опоздал, но всего на десять минут. Боже, как он хорошо выглядел! Такой красивый... такой нормальный. Это все, чего она хотела. Нормальности.
И вот она стоит на другой стороне улицы, держа его за руку. С обожанием смотрит на него, он обнял ее за плечи.
Глория наклонилась вперед, неуверенная в том, что видит. Какого черта она здесь делает? Глория попыталась сглотнуть, но во рту и горле у нее пересохло, и она попыталась схватиться. Вымощенная булыжником земля обрушилась на Глорию, когда она, спотыкаясь, встала на колени, поднялась на ноги и двинулась к улице. Она присела за машиной и уставилась на них через дорогу.
Она выглядела такой красивой... Ее длинные светлые волосы были собраны сзади в конский хвост. Больше похоже на фотографию. Слишком идеальна, чтобы быть реальной.
Совсем как ее мать, когда-то давно.
- Почему она не в школе? - пробормотала Глория, прикрывая рот рукой, от которой все еще пахло рвотой.
Анджела училась в одном из лучших пансионов страны с тех пор, как ей исполнилось шесть лет - как раз перед тем, как Глория покинула свою семью - десять лет назад. И насколько она знала, именно там остановилась Анджела. В те годы, когда она возвращалась, чтобы наблюдать за повседневной деятельностью Райана, она не видела Анджелу, за исключением летних каникул. Сейчас был апрель - пасхальные каникулы закончились на несколько недель раньше, и школа не будет работать до середины июня. Может быть, кто-то умер, может быть, поэтому её дочка вернулась. Может быть, это был особый отпуск, который они с отцом запланировали. Может быть, у Глории были галлюцинации и Анжелы там не было. Что, черт возьми, разве это имеет значение? Это было не так уж и важно... это был шок от неожиданной встречи с дочерью, от того, что она оказалась не готова к этому. Чувство боли вернулось, от невероятной потребности быть с дочерью, ее единственным ребенком.
И зная, что этого никогда не случится.
Она уплыла, прокралась обратно в парк, прежде чем они заметили ее, и направились домой.
* * *
Влад снова добился своего. Она вообще ничего не смогла найти, даже чертов Bикодин. Все утро ее рвало, она боролась с лихорадкой, ознобом и сильной головной болью, и все это благодаря ее пристрастию, которое старалось не покидать её тело. Только один фильм, Глория... это все, что нам нужно. Ты снова почувствуешь себя хорошо. Поверь мне!
Теперь она была слишком слаба, чтобы даже доползти до туалета и блевать, поэтому она использовала ведро рядом с кроватью. В любом случае, в ней не так много осталось, чтобы блевать. Ее желудок был пуст, и все, что из неё выходило, было желтоватой желчью. Это ее не беспокоилоесли она начнет извергать кровь, вот тогда можно будет начинать волноваться.
Распухшими от лихорадки глазами она смотрела на Влада, сидящего в кресле у окна. Она собиралась накричать на него и поняла, что ей это только кажется, он не мог попасть в ее квартиру. Дом был старым, двери сделаны из стали; его построили еще в те времена, когда строители знали, как сделать жилища долговечными. Несколько замков и засов делали взлом невозможным.
- У тебя нет галлюцинаций, - сказал он, щелкая газетой, словно готовясь перевернуть страницу.
- Как ты сюда попал? - пробормотала она, все еще неуверенная, говорит ли она с настоящим Владом или с его призраком.
- Ты ужасно выглядишь. Сколько времени пройдет, прежде чем ты справишься с этим? Я терпеливый человек, но мой клиентнет.
Она застонала и снова упала на подушку.
- Убирайся из моей квартиры.
- Вставай, Глория. У меня есть кое-что для тебя.
Она не могла встать, даже если бы хотелано она не хотела. О, это было что-то новое для ее личного удовольствия: головная боль усилилась до такой степени, что она могла видеть ауры, окружающие предметы в комнате. Она крепко зажмурилась, пока не стало ещё больнее, пока ей не показалось, что кровеносные сосуды вот-вот лопнут.
- Ладно, я сам подойду.
Она услышала, как он приближается, как его ноги ступают по потертому, грязному ковру. Через несколько секунд он пересек крошечную спальню и сел рядом с ней на кровать.
- Посмотри на меня.
Она медленно открыла глаза, борясь с болью, с пылающим туманом, который застилал ей глаза, смаргивая слезы, которые образовались из-за жары, боли и нечто большего.
Он предложил ей стакан воды и две таблетки. Она облизнула губы, чуть не заплакала при виде этих таблеток, жадно приняла их и проглотила, не заботясь о том, что это может быть за чертовщина. Он мог бы дать ей цианид, и ей было бы всё равно.
- Вставай, Глория.
Она уже собиралась возразить, пожаловаться на свои боль и страдания, когда поняла, что это уже не так. Больше не было никакой боли. Больше никакой головной боли, горящих глаз, дрожащего тела и ползающих муравьёв под плотью.
- Что ты мне дал? - oна села, скрестив руки на горле. - Боже мой, что ты мне дал?
На его лице снова появилась усмешка хорька.
- У меня нет времени смотреть, как ты страдаешь, как бы мне это ни нравилось. Я же сказал, что мой клиент не так терпелив, как я. И я знаю, что ты страдала бы по крайней мере неделю. Может быть, в другой раз я подожду с удовольствием.
Она вздохнула и кивнула. Не знала, что еще сделать, что сказать. Как она могла быть благодарна человеку, которого презирала, который отталкивал и пугал ее, но который спас ее от стольких мучений?
Зависимость исчезла; она больше не была поймана в ловушку ее удушающей хватки.
- Ты все равно не смогла бы достать ничего сильнее детского аспирина. Доверься мне.
Его мерзкая ухмылка превратилась в смех. Выражение его лица было достаточно счастливым, но она видела, что его глаза оставались холодными. Пустыми. Улыбка не коснулась его глаз.
- Значит, это был ты? Барыги?
- Конечно, это был я. Ты думаешь, что полиция способна на такое? Они едва могут делать свою собственную работу, не говоря уже о том, чтобы делать что-то настолько экстраординарное, - oн наклонился, пока не оказался на боку, положив голову на ладонь. - Я всегда получаю то, что хочу. Всегда.
- Так чего же ты хочешь? - тихо спросила она, неуверенная, что эти слова вырвались из ее собственных уст.
Она, конечно, не собиралась спрашивать; слова просто выскочили сами по себе.
- Одевайся, надень красивое платье. Но сначала душ. Пожалуйста. Ты все еще смердишь дерьмом и блевотиной, - oн покачал головой. - Ты очень стильная леди, Глория.
* * *
Она вышла вслед за ним из здания и села в такси, которое он подозвал.
- Куда мы едем?
- Это сюрприз, - сказал он, откидываясь на спинку сиденья.
Сюрпризы не доставляли ей особого удовольствия. Сюрприз не мог быть чем-то хорошим, и по ее опыту они обычно и были такими.